Kitobni o'qish: «Мир Налы»

Дин Николсон

Shrift:

Dean Nicholson

NALA’S WORLD

Illustrations © Kelly Ulrich

This edition is published by arrangement with Aitken Alexander Associates Ltd. and The Van Lear Agency LLC

Серия «Азбука-бестселлер»

Перевод с английского Андрея Третьякова

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Виктории Манацковой

Иллюстрации Келли Олрич

Издательство АЗБУКА®

* * *

Иногда, чтобы найти, надо прекратить искать.
Аноним

Нет любви благословенней, чем любовь кошки.
Чарльз Диккенс

Часть первая. В поисках маршрута
Босния – Черногория – Албания – Греция

1
Судьбоносная встреча

У нас, шотландцев, есть мудрая поговорка: чему быть, того не миновать. И от судьбы, похоже, и в самом деле не уйдешь.

Ни минуты я не сомневался, что наша встреча с Налой была предопределена. Это судьба, ни больше ни меньше. Иначе и не объяснишь. Ну не могли мы одновременно оказаться в таком месте случайно! А как Нала изменила меня! Знакомство с ней привнесло в мою жизнь ясность. Я снова знал, куда и зачем двигаюсь. Мне кажется, хотя наверняка утверждать не возьмусь, эта встреча в равной степени повлияла и на жизнь Налы. Чем дольше я размышляю над этим, тем больше верю. Нам суждено было встретиться, подружиться и вместе отправиться исследовать мир.

С Налой я познакомился в сентябре 2018 года, три месяца спустя после начала кругосветного путешествия. В марте мне стукнуло тридцать, и я вдруг осознал, как устал от однообразия жизни. Я загорелся желанием попробовать что-то новое, необычное и решил сбежать из городка Данбар, что на восточном побережье Шотландии. Признаюсь, определенного плана у меня не было. Я взял в компаньоны закадычного друга Рики, и мы, оседлав велосипеды, отправились в путь. Началось путешествие не так гладко, как мне хотелось. Нас преследовали неудачи, и мы постоянно отклонялись от маршрута – в основном, конечно же, по неопытности. Кое-как, с горем пополам, мы пересекли Северную Европу. Вскоре после этого Рики сдался и повернул домой. Если честно, я даже обрадовался: мы плохо влияли друг на друга.

В первых числах декабря, продвигаясь по дорогам Южной Боснии, я держал курс на Черногорию, Албанию и Грецию. Поймал себя на мысли, что наконец-то втянулся в походную жизнь, набрал нужный темп и готов получить тот бесценный опыт, о котором мечтал в Данбаре. Я уже представлял, как еду через Малую и Юго-Восточную Азию по Великому шелковому пути. «Доберусь до Австралии, а затем, переправившись через Тихий океан, отправлюсь покорять Америку», – думал я, и перед глазами у меня возникали рисовые поля Вьетнама, пустыни Калифорнии, хребты Уральских гор и пляжи Бразилии. Мир лежал у моих ног. Я никуда не спешил, не ставил сроков, ни перед кем не отчитывался и собирался насладиться этим миром сполна!

В то судьбоносное утро я проснулся с восходом солнца, около половины восьмого, в деревушке неподалеку от Требине, сложил палатку и отправился в путь. На сверкающих чистотой улочках Требине не было ни души: мне встретился лишь мусоровоз, за которым с заливистым лаем гнались два пса. Мощенные булыжником мостовые мгновенно согнали с меня остатки сна: трясло в седле будь здоров! Вскоре я оказался на трассе. До границы с Черногорией оставался последний рывок.

Прогноз погоды не сулил ничего хорошего. Несмотря на ясное небо и плюсовую температуру, завтра ожидался дождь со снегом. А ведь у меня только наладились дела! Только поймал темп! Я уверенно продвигался вперед, преодолевая километр за километром. Здорово было снова крутить педали! Дело в том, что последние две недели оказались сплошным разочарованием. Почти семь дней я провел в гипсе, восстанавливаясь после неудачного прыжка со знаменитого Старого моста в Мостаре. В жизни не совершал поступка глупее! Даже местные отговаривали меня, уверяя, что Неретва зимой очень коварна. Но дуракам закон не писан: прыгнув раз, прыгаю и сейчас.

В ходе размышлений, как бы так получше сигануть с моста, самую большую ошибку я совершил, последовав советам путеводителя. В воду я вошел совсем не так, как привык, – с утесов в Данбаре я прыгал иначе. В ледяную Неретву я погрузился со слегка подогнутыми ногами. Свой промах я осознал, лишь когда выбрался на берег. Врач поставил диагноз «разрыв внешних крестообразных связок правого колена» и наложил гипс со словами: «Не снимать три недели». Мостар мне надоел, поэтому уже через неделю я избавился от гипса. Вместо того чтобы идти на прием к врачу, я вернулся на трассу. Забираясь в горы навстречу восходящему солнцу, я крутил педали с великой осторожностью – не хватало еще снова ногу повредить!

Первое время я сосредоточенно следил, чтобы ноги равномерно поднимались и опускались в одной плоскости, дабы избежать осложнений на колене. Вскоре я попривык, набрал темп, и все пошло как по маслу. Я даже уверовал, что к вечеру одолею не сто, а все двести километров пути!

К полудню я достиг высокогорий на юго-востоке Боснии. Места были безлюдные: последний городок остался в двадцати километрах позади, а по пути мне попалась лишь заброшенная каменоломня. Извилистая дорога поднималась в гору постепенно, и это не могло не радовать. Особенно я ценил спуски, следовавшие за долгими, медленными подъемами. Я прекращал крутить педали и летел вниз, со щенячьим восторгом любуясь горными хребтами и снежными вершинами, подпиравшими небо.

Пребывая в превосходном настроении, я включил новую песню Эми Макдональд «Come Home». Уже тридцать секунд спустя из динамиков колонки, прикрепленной к багажнику, вовсю заливалась Эми, а я мчался вперед и подпевал.

В любой другой день, вслушиваясь в текст этой песни, я обязательно заскучал бы по дому. Но мысли о родных, оставшихся в Шотландии, я старательно гнал прочь. Нет, не подумайте, семья у нас дружная, но день был так хорош, что зацикливаться на грустных мыслях совсем не хотелось.

«Домашние подождут!» – думал я, никак не подозревая, что кто-то дожидается меня не в Шотландии.

Продолжая подпевать, я преодолевал очередной долгий подъем извилистой дороги, когда за спиной у меня раздался тонкий, едва уловимый писк. «В следующий привал сделаю небольшой техосмотр, – подумал я и не придал звуку никакого значения. – Может, это вообще скрипят сумки!» Но затем я замолк, и писк повторился. Ошибки быть не могло: скрипел не велосипед и не сумки. Я не мог поверить своим ушам. Протяжное «мяу» – вот что я услышал.

Оглянувшись, я краем глаза увидел тощего, серого в белых пятнах котенка, отчаянно пытавшегося меня догнать.

В полнейшем недоумении я притормозил на обочине.

– Откуда ты взялся? – спросил я котенка, будто он мог мне ответить.

За все время подъема мне встретилось лишь несколько автомобилей. Домов тут не было и подавно. Фермы виднелись только внизу, у подножия горы. Я не мог и вообразить, откуда взялся этот котенок и почему он бежал вверх, за мной, тогда как все люди остались далеко внизу.

Стоило мне спешиться, как котенок тут же юркнул за дорожное ограждение и скрылся за валуном. На вид этому маленькому существу с острыми ушами, вытянутым телом, тонкими лапами и пушистым хвостом было всего несколько недель от роду, никак не больше. Серая шерстка везде, кроме хвоста, торчала клочьями и местами отливала рыжиной. Огромные зеленые глаза пристально всматривались в меня и оценивали: друг или враг?

Я не решался и шагу ступить, опасаясь, что котенок задаст стрекача. Но, к моему удивлению, он даже позволил погладить себя. Довольный моим вниманием, он как мог ластился и тихонько урчал.

– А ты, похоже, домашний. Потерялся? – спросил я. – Или тебя бросили?

При мысли, что беззащитное животное покинули на произвол судьбы, во мне закипел праведный гнев.

– Бедняжка! – воскликнул я, вернулся к велосипеду, открыл багажную сумку и порылся в поисках чего-нибудь съестного.

Но запасов у меня оказалось кот наплакал! Я скептически воззрился на прихваченную для обеда баночку соуса песто. Зачерпнув красную маслянистую массу ложкой, я положил ее на камень и отошел, чтобы не мешать.

Похоже, бедное животное голодало не первую неделю. Учуяв аромат песто, котенок сорвался с места и с волчьим аппетитом принялся поглощать соус.

Лучшие моменты путешествия я выкладывал в «Инстаграме» – для семьи и друзей. Этот раз не стал исключением. Не растерявшись, я включил камеру и снял встречу с котенком на видео. «Обязательно поделюсь с родными, как только появится возможность, – думал я, любуясь этим на редкость фотогеничным котенком. – Он будто бы специально играет на камеру, бегая вокруг придорожных валунов!»

Видеоролики – это, конечно, замечательно, но только что делать с котенком? Такое маленькое существо со всех сторон подстерегают опасности: холод, голод, фуры дальнобойщиков и хищные птицы. Ястребу или грифу ничего не стоит спикировать и поживиться беззащитным малышом! Думая об этом, я с опаской поглядывал на парящих в горной вышине птиц.

Животных я любил с детства и постоянно приносил кого-нибудь домой. Были и песчанки, и цыплята, и змеи, и рыбки, и даже палочники. Однажды по пути из школы я подобрал раненую чайку и семь недель ее выхаживал. Птица стала почти ручной. У родителей в фотоальбомах был даже снимок, где я разгуливаю с чайкой на плече. В конце концов, за день до начала школьных занятий, чайка, прогостив у меня семь недель и поправившись, улетела.

Но животные, как бы хорошо ты к ним ни относился, все равно остаются животными. Одно время я подрабатывал на ферме. Сжалившись над двумя осиротевшими поросятами, я взял их домой. Разместив поросят в своей спальне под яркими светильниками, чтобы не замерзали, я не думал и не гадал, что они разгромят мне всю комнату. Поросята носились, визжали как резаные, разбрасывали одежду и закапывались в нее.

Собак я всегда любил больше, чем кошек, которые представлялись мне существами дикими и непредсказуемыми. Но этот котенок выглядел таким невинным и уязвимым! Пока сердце подсказывало взять котенка с собой, разум твердил мне обратное. Путешествие и так затянулось: если я собираюсь добраться к вечеру до Черногории, медлить нельзя. Толкая велосипед, я пошел вдоль дороги в надежде, что бегущий рядом котенок вскоре выбьется из сил, отвлечется на что-нибудь и отстанет. Но спустя пять минут стало ясно: уходить котенок никуда не собирается. Да и выбора у него, похоже, не было. Пейзаж выглядел безжизненным. Вокруг одни сплошные скалы, да и те, если верить прогнозам, вскоре покроются снегом. Я все-таки решил последовать советам сердца и подхватил котенка с земли. Он оказался легче воздуха и умещался на одной ладони. Под пальцами я чувствовал, как с каждым вздохом раздвигаются тонкие ребрышки. Я переложил дрон в багажную сумку, а на его место, в нагрудный карман, затолкал футболку и устроил котенку уютное гнездышко. Он уместился там полностью – виднелась лишь мордочка, на которой читалось: «Мне неудобно!»

– Но куда же я спрячу тебя? – воскликнул я.

Рассудив, что котенок скоро обвыкнется, менять я ничего не стал. Но оказалось, у комочка шерсти на этот счет были свои соображения. Не проехал я и ста метров, как котенок, к моему изумлению, выбрался из кармана, взбежал по руке на шею и устроился там со всеми удобствами, тихонько посапывая мне в затылок. Такое соседство меня совсем не отвлекало, а скорее, наоборот, успокаивало. Котенок уснул, а я принялся активно работать ногами, наверстывая упущенное время. «Что же делать? – мучился я, раздираемый внутренними противоречиями. – С одной стороны, я люблю быть сам по себе, но с другой, глупо отказываться от хорошей компании! Тем более котенок не такая уж тяжелая ноша, а посмотреть на него всегда приятно». И тем не менее я отвлекался от главного – от путешествия. Сколько раз я уже распекал себя за то, что размениваюсь по мелочам! И вот я снова наступал на те же грабли!

Приближался полдень: солнце, время от времени скрываясь за серыми облаками, медленно взбиралось по небосклону. На навигаторе высветились пограничные посты Черногории. Передо мной встал непростой выбор. Решать нужно было здесь и сейчас.

Хотя в глубине души я чувствовал: выбор уже сделан. Чему быть, того не миновать. От судьбы и в самом деле не уйдешь.

2
Контрабанда кошачьих

Через полтора часа я добрался до границы. Пригревшегося на загривке пассажира мои заботы совершенно не трогали: он мирно посапывал. Вот бы и мне так! Весь путь по извилистой дороге в горы мой мозг без остановки работал, осмысливая сделанный выбор. В итоге я заключил, что поступил правильно. Не мог же я оставить это беззащитное существо на произвол судьбы! Несмотря на убедительные доводы разума, сомнения по-прежнему меня грызли. Что я скажу пограничникам? Не буду же я втирать им очки, будто котенок – мой штурман! Нужно честно и открыто заявить, что котенка я нашел на обочине и везу его к ветеринару. Наверняка они умилятся и пропустят меня: ведь это всего лишь котенок, а не контрабанда! Чем дольше я обдумывал этот вариант, тем больше сомневался в его успехе. Правила по ввозу животных придумали не просто так. Я где-то слышал, что на кошачьих смотрят с особым подозрением. Кошки и коты издревле пользуются дурной славой переносчиков великого множества болезней. В лучшем случае моего штурмана посадят в карантин, в худшем – усыпят. Ни то ни другое меня не устраивало. Может, заявить, что котенок – мой питомец? Но от этого варианта я тоже отказался: наверняка меня попросят предъявить бумаги и медицинские справки. Прокручивая в голове все возможные и невозможные варианты, я надумал отыскать лазейку и попасть в Черногорию нелегально. Миновав знак «Пять километров до границы», я остановился на придорожной площадке и крепко задумался. Даже открыл на телефоне карту и принялся выискивать горные тропы в обход пограничных постов, но, увы, ничего не нашел. Да и задумка, признаюсь, была дурацкая. Если бы я попался и получил отметку о нелегальном проникновении в Черногорию, то вся моя кругосветка полетела бы в тартарары!

– Давай-ка, Дин, не выдумывай! – пробурчал я под нос. – Хочешь не хочешь, а в Черногорию придется попадать легально.

Но как пронести котенка? Вот в чем был вопрос!

В дни бурной молодости я не раз проносил на музыкальные фестивали травку и алкоголь. Где только я не прятал это добро! В ход шло все: начиная с кроссовок и заканчивая банданой на голове. Не всегда, правда, удача мне сопутствовала. Пару раз я даже попался, но отделался легким испугом да ссадинами от наручников на запястьях. На этот раз все было куда серьезнее. Пограничники носили оружие. Сев на придорожный камень, я уставился на велосипед в надежде найти выход из сложившейся ситуации. Я мог бы спрятать котенка в сумках со снаряжением, но там все под завязку. А что, если завернуть котенка в теплую куртку и убрать в сумку? От этой идеи пришлось отказаться: котенок наверняка занервничает. Вряд ли он будет тихо и мирно сидеть, обязательно полезет здороваться с пограничниками, мяукая изо всех сил! Ничего не оставалось, как спрятать котенка в сумке на руле и надеяться на удачу. Хотя на многое я не рассчитывал: до этого котенок мяукал при каждом удобном случае. Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Я сорвал на обочине несколько маргариток и принялся играть с котенком: пусть этот комочек шерсти утомится и заснет, тогда пограничный пост мы минуем без приключений. Высоко подпрыгивая от переполнявшей его энергии, котенок, как заведенный, гонялся за маргариткой по кругу, так что зайчик Дюрасел должен был нервно курить в сторонке. Я уже было оставил надежду, что это существо когда-нибудь угомонится, как вдруг, словно по волшебству, его вечный двигатель заглох. Котенок улегся на камень и зажмурил глаза.

– Так, – сказал я, собираясь с духом, – пора действовать!

Мимо проехало несколько автомобилей. Глядя на них, я воодушевился: быть может, мне повезет и пограничники не станут тратить время на какого-то велосипедиста!

Как бы не так! Добравшись через десять минут до границы, я не обнаружил ни одной машины. Перед пограничным постом был только я. Точнее, я и котенок-нелегал.

Пограничный пост выглядел по-современному. Под жестяным навесом располагались будки со шлагбаумами и кирпичное здание с офисными пристройками. Я подъехал к будке и поставил велосипед под окошком так, чтобы не мозолить глаза пограничнику. Мой штурман мирно посапывал в сумке, но мне все казалось, что он вот-вот проснется. Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, я включил негромко музыку, лихорадочно подумав, что если котенок проснется, то музыка хоть как-то приглушит его писк.

Пограничник оказался совсем юным. Он стоял за толстым стеклом и дожидался, когда я наконец подам паспорт. Это было мне на руку: если котенок вдруг мяукнет, то пограничник вряд ли что услышит через толстенное стекло!

Равнодушно глянув в паспорт, пограничник даже не потрудился сравнить фото. Ничего не спросив, он пролистал паспорт и нашел чистую страницу для штампа. На случай если он все-таки взглянет на меня, я держался спокойно и улыбался как идиот.

«Почти прорвались», – подумал я и вдруг заметил, как сумка зашевелилась. Молния была застегнута не до конца, и оттуда уже проклюнулась лапа штурмана. Котенок мяукнул. Громко.

У меня чуть сердце не оборвалось, и я едва не чертыхнулся вслух. Решив не сдаваться, я невозмутимо смотрел пограничнику в глаза. В ушах колокольным звоном стояло мяуканье. Кажется, приехали! Конечная остановка для Дина и котенка-нелегала!

Не то чтобы я верил в высшие силы, но в ту минуту за мной наверняка приглядывал ангел-хранитель. Заглушая все и вся, не говоря уже о мяуканье моего штурмана, к посту с тарахтением подкатил видавший виды грузовик.

Пограничник поставил отметку, коротко глянул на меня и вернул паспорт. Я провел у будки всего минуту, но она показалась мне целым часом. Я покатил велосипед прочь, даже не осмеливаясь обернуться. Радоваться было рано: я покинул Боснию, но еще не пересек границу с Черногорией. Выехать из страны всегда проще, чем въехать.

Как и следовало ожидать, пограничный пост Черногории просто кишмя кишел военными. Двое солдат с автоматами досматривали огромную фуру.

Прибавив звук на колонке, я взобрался в седло и уверенно покатил навстречу судьбе. Велосипед на этот раз я поставил так, чтобы сумка с котенком оказалась подальше от окошка. В то время как пограничник изучал мой паспорт, я отдал свой палец на растерзание котенку – лишь бы только не подавал голос. Пару раз он цапнул меня не шутя: острые как иглы зубки жалили нещадно! Но, к моей чести, я и глазом не моргнул.

Черногорские пограничники оказались дотошнее боснийских. Внимательно изучив фото в паспорте, пограничник пристально посмотрел мне в лицо. Затем он почесал подбородок, показывая, что борода у меня стала гуще, – английского, похоже, он не знал. Я улыбнулся и разыграл пантомиму: дескать, я так утепляюсь. В ответ он лишь холодно кивнул и проштамповал паспорт.

«Прекраснее звука я еще не слышал! – подумал я и забрал паспорт. – Фух! Гора с плеч!» Я взобрался в седло, миновал шлагбаум и покатил прочь. На радостях я готов уже был притормозить и достать котенка из сумки, как вдруг за поворотом возник еще один пост. Он выглядел не так страшно, как два предыдущих, но угрожал моей кругосветке не меньше. Призвав на помощь всю удачу, я медленно поехал к шлагбауму. «Дин, ради бога, без глупостей!» – заклинал я себя.

Я приготовился было затормозить, как вдруг из будки выскочил пограничник. Он что-то кричал в телефон и одновременно махал мне рукой – проезжай, мол. Я кивнул, показал ему большой палец, но тот уже отвернулся.

На радостях я чуть не побежал вприпрыжку, но вовремя взял себя в руки. Не хотелось бы, чтобы за мной устроили погоню, решив, что я преступник. Хотя, ведь если разобраться, я и был самым что ни на есть настоящим преступником, перевозящим кошек контрабандой.

3
Второй шанс

Отъехав от границы на безопасное расстояние, я очутился где-то в сельской местности. Велись дорожные работы. У строителей, вероятно, был выходной: кругом ни души, а тракторы и экскаваторы в ряд стоят вдоль дороги. Я притормозил. Долгий подъем бесследно не прошел: колено ныло и требовало передышки. Да и нервы не мешало бы успокоить, после таких-то утренних потрясений!

Я выпустил котенка исследовать мир, а сам уселся на гусеницы экскаватора. На радостях штурман забегал взад-вперед, интересуясь одновременно всем и ничем: и клочковатой травой, и бордюрным камнем. Котенка забавляло все без исключения. Сделав пару фотографий резвящегося крохи, я углубился в телефон и принялся искать ветеринарную клинику. Ближайшая находилась в паре часов пути в прибрежном городе Будва. Шансы успеть до закрытия были невелики, но счастья попытать все-таки стоило.

Я перекусил, поделился с котенком соусом песто и некоторое время размышлял об утренних событиях, греясь в лучах зимнего солнца. «Да, встряска была что надо!» – наконец заключил я, собираясь седлать велосипед.

Обернувшись на звук приближающегося двигателя, я увидел старенький серебристый «фольксваген-гольф». Автомобиль выруливал с узкой проселочной дороги, прорезавшей поле по левую руку. Управлял «гольфом» парень лет восемнадцати. На пару с приятелем они смеялись, махали и что-то кричали мне сквозь гремящую из открытого окна музыку. Когда машина скрылась за поворотом, я усмехнулся, припомнив эпизод из прошлого. У отца был точно такой же «гольф», и мое путешествие вполне могло начаться именно на нем – если бы не одна богатая на события ночь четыре года тому назад.

Дурацкими выходками я козырял с незапамятных времен. Накануне той роковой ночи мы с Рики зависали в том самом «гольфе». Когда я чувствовал себя полным ничтожеством, Рики всегда приходил мне на выручку. Мы называли себя «милыми грешниками» и кутили сообща уже лет десять, начиная с тех самых пор, как нам стукнуло по двадцать. Мы тусовались, курили травку и бедокурили. На постоянной основе. Все усугублялось нашими общими музыкальными вкусами и взглядами на жизнь. «Никто и ничто нам не указ», – говорили мы и всегда поступали так, как заблагорассудится.

Тот вечер не стал исключением. Я без спросу взял отцовский «гольф», и мы отправились под Кинросс, что в полутора часах пути от Данбара. Мы ехали в поле. Но поле это было непростое. На нем проводили «Tea in the Park» – ежегодный музыкальный фестиваль, традиционно нами посещаемый. Фестиваль был главным праздником лета – его кульминацией. Под выступления любимых групп мы пили, курили и куражились, сколько душе угодно.

До очередного фестиваля оставалась всего неделя, когда нам в голову пришла умопомрачительная идея: сделать в поле закладку. А после старта фестиваля отрыть ее и – опля! – заторчать на все три дня. Постановление о нашей гениальности было принято единогласно. Вот только оно не соответствовало действительности.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, ехать решили глубокой ночью. Подготовка к фестивалю еще не началась, но мы, как корифеи тусовок, знали, где примерно возведут сцену и заграждения. Поблуждав по полю с фонариком, мы таки закопали травку в укромном месте и пошли к машине. На обратном пути сидеть за рулем тоже пришлось мне: у Рики кончилась страховка. В тот день я вкалывал как проклятый и под вечер просто валился с ног. Когда до Данбара оставалось не больше получаса езды, мои глаза начали слипаться.

Помню, прикрыл один глаз на мгновение, а в следующий миг уже потерял управление. Наш «гольф» влетел в полицейскую платформу для наблюдения за движением транспорта, а потом нас отбросило к заградительному барьеру. Выстрелили подушки безопасности, и мы, кувыркаясь, как в центрифуге, вместе с автомобилем в режиме замедленной съемки полетели с десятиметрового холма вниз. Когда «гольф» наконец замер на фермерском поле, мы с Рики оказались вверх тормашками. Промятая крыша машины едва нас не расплющила. Выбравшись наружу, мы, ошарашенные и перепачканные кровью, плюхнулись на землю и обнялись. Нас била жуткая дрожь, но мы были целехоньки – а это не могло не радовать.

Выжить в автокатастрофе – опыт бесценный. Однажды обманув смерть, я до сих пор чувствую себя счастливчиком, получившим второй шанс. Тот случай изменил в моей жизни многое. Взгляд на происходящее поменялся кардинально. Я поклялся себе не тратить больше ни минуты зря. Поэтому, когда в начале 2018 года Рики загорелся идеей посмотреть мир, я, не колеблясь, поддержал его.

Как это обычно и бывало в те дни, мы сидели и курили травку. Вдруг Рики ни с того ни с сего заговорил про Южную Америку. Идея путешествия пришлась мне по душе, но она требовала доработки. Я не хотел путешествовать как обыкновенный турист. Этого мне хватило еще пару лет назад, когда мы с подругой ездили в Таиланд. Спору нет, поездка в Тай принесла массу положительных эмоций, но была и ложка дегтя: настоящую таиландскую жизнь я видел только из окон автобусов и такси. Я так ничего и не узнал про культуру этой страны, хотя очень этого желал. Я жаждал знать, как и чем живут таиландцы. Вернувшись в Данбар, я зарекся путешествовать как турист.

Была и другая, более личная причина. Признаюсь, жизнь в Данбаре мне осточертела. Я чувствовал, как решимость бросить все дела росла и крепла в моей душе годами. После аварии эти процессы брожения только ускорились.

Многие скажут, что покатушки на велосипеде по белу свету – попытка убежать от чего-то. И отчасти они будут правы. Но я бежал не от семьи. Конечно, у нас бывали разногласия, но в общем и целом мы были дружны и жили все вместе под одной крышей: мама, папа, сестра, бабуля и я. Мыслей построить дом на краю света, подальше от Шотландии, у меня тоже не возникало. Я любил Данбар и его жителей: прекрасное место, замечательные люди. Если я и пытался убежать, то только от себя. Бессмысленность, тщетность всего происходящего угнетали меня не на шутку.

В душе я человек хороший, в этом мне даже убеждать себя не надо, но идти по праведной стезе у меня никогда не получалось: попробовав раз, бедокурю и сейчас. Бывало, конечно, что я попадал в серьезные передряги, особенно когда перепью. До выпивки в те годы я был большой охотник. Пару раз меня даже приводили в отделение полиции. Случались и драки. Так-то я не буйный, но, выпив лишнего, могу и вспылить. В общем, иногда алкоголь – настоящее зло. К тридцатому дню рождения уверенность в том, что в жизни надо что-то менять, окрепла во мне окончательно. Я не то чтобы двигался не в том направлении – я просто ходил по замкнутому кругу.

Мои родители, сестра – все нашли свое место в жизни. Мама работала старшей медсестрой в Национальной службе здравоохранения, сестра – при ней. Папа присматривал за душевнобольными. Мне же все это было не по нутру. Я мысленно бунтовал. Меня не привлекал такой образ жизни. Когда я учился в школе, дед, прослуживший всю жизнь в армии, подговорил меня пойти на курсы молодого бойца в Королевские инженерные войска. Начал я за здравие, а кончил за упокой. Эту затею я бросил спустя несколько месяцев. Вскоре я стал браться за подработки – то тут, то там. Устроился разнорабочим на ферму, а затем перебрался на рыбный завод – сварщиком. У меня всегда получалось что-нибудь чинить и строить, но вот выстроить достойную жизнь не получалось никак. Мои сверстники боролись за место под солнцем, покупали дома и рожали детей. А я чувствовал, что должен добраться до другого конца земного шара и прежде всего отыскать самого себя. Или, по крайней мере, найти путь к познанию себя. Кто-то однажды сказал мне: «Ты отправился в путь, чтобы найти путь» – и в этой фразе действительно что-то было!

После того разговора с Рики идея отправиться в путешествие с каждым днем все сильнее овладевала мной. Мы были заядлыми велосипедистами, и в голову мне пришла замечательная мысль, что в Южную Америку отправляться надо непременно кружным путем. И конечно же на велосипедах. По моему замыслу мы должны были пересечь Европу, Азию и только затем оказаться в Южной Америке. «Сейчас или никогда, – думал я. – Такая возможность представляется раз в жизни. Да и в старости будет о чем вспомнить!»

– Ты только представь, как однажды расскажешь внукам, что объехал на велике весь земной шар! – вещал я Рики на ухо однажды вечером в пабе.

Убеждать Рики не пришлось.

Больше всего я боялся рассказать об этом замысле родителям, но, к моему удивлению, они даже обрадовались тому, что я наконец-то решился хоть на какой-то серьезный шаг в своей жизни. Судя по всему, их больше беспокоил тот сомнительный жизненный путь, которого я придерживался до сих пор. Родители верили, что приключение пойдет мне на пользу. Отец прибавил, что путешествие непременно закалит меня. Их одобрение очень воодушевило меня: в то мгновение я понял, как важна поддержка родных.

Отправляться в такое путешествие без денег было бы самоубийством, поэтому мы с Рики решили подкопить. Работы никто из нас не боялся: в то время как Рики вкалывал на бетонном заводе, я строил «американские горки» в парке развлечений в Глазго. Вечерами мы подрабатывали в барах. В какое-то время у нас было аж пять работ на двоих. Не покладая рук мы трудились по восемьдесят два часа в неделю. К осени 2018 года и у меня, и у Рики накопилось по несколько тысяч фунтов. Мы принялись активно изучать карты, продумывать маршрут и потихоньку собираться в дорогу. Мы запланировали добраться до континента, а там пересечь Францию, Швейцарию, Италию, проехать через балканские страны и оказаться в Греции.

Я намеревался купить себе самый лучший велосипед. Мой выбор пал на белоснежный туристический «Трек-920» с гоночным рулем и горными колесами. Обошелся он мне ни много ни мало в две тысячи фунтов. Но в тот миг, когда я извлек велосипед из коробки, все встало на свои места. Он стоил каждого потраченного пенни. Особенно меня впечатлил вес. Без снаряжения трек весил всего каких-то тринадцать килограммов.

После пары тестовых заездов я сделал несколько улучшений: установил большие педали и другое седло. В конце концов, путь предстоял неблизкий!

В скором времени я влюбился в этот велосипед. После работы я ставил трек во дворике родительского дома и восхищенно разглядывал эту чудо-машину. Я был настолько поражен, что дал этой чудо-машине имя Эйли – уменьшительное от Хелен. В переводе с гэльского – «сияющая».

Чтобы уместить все снаряжение, пришлось приобрести одноколесную тележку.

Рики же, не мудрствуя лукаво, принял в дар мой старый трек, который за последние годы я заездил, как мне казалось, до смерти. Сказать что-то плохое про свой старый трек у меня язык не поворачивался, но тем не менее я в один голос со всеми уверял Рика купить модель поновее.