Kitobni o'qish: «Наедине с врагом»

Глава 1

Оглушительный звон закрывшейся за спиной тюремной решетчатой двери заставил меня вздрогнуть от неожиданности и шумно сглотнуть.

Довольная произведенным эффектом белобрысая надзирательница не смогла скрыть едкую усмешку. Заметив мою реакцию, она окинула высокомерным взглядом мой наряд и, повернувшись ко мне спиной, застучала своими уродливыми говнодавами по металлическому полу, веля жестом следовать за ней.

Наверное, стоило заехать домой и снять с себя подаренное сестрой ультракороткое серебряное платье от Шанель, выгодно подчеркивающее мою, спасибо кукушке-матери, сверходаренную фигуру, и двадцатисантиметровые каблуки от Джимми Чу, что не предназначались для долгих прогулок и теперь нещадно натирали лодыжки. Но сделай я крюк, поддалась бы соблазну и легла спать, забив на просьбу Виктории, а она тетка классная несмотря на то, что двадцать с лишним годиков назад родила настоящее чудовище.

Черт, ну почему она не позвонила Кармеле? Она ему такая же сводная сестра, как и я. И беременность тут не оправдание, а повод дольше нежиться под одеялом, в объятиях здоровяка-мужа. Зато безотказную Василису можно дергать с веселой вечеринки в два часа ночи и просить тащиться в другой конец города. Будто он маленький мальчик и сам не может разобраться со своими проблемами.

Еще один повод злиться на черноглазого грубияна, будто их без того не миллион с хвостиком.

В горле першило от витающей в воздухе обреченности и запаха немытых тел. Даже жвачка не спасала. Вентиляторы на потолке работали на всю катушку, заставляя ежиться и обнимать себя руками в попытке согреться. А идущей впереди женщине не было до моих неудобств никакого дела.

Оно и понятно, ее накаченные, как у пловчихи плечи были обтянуты облегающей, словно вторая кожа, черной водолазкой, а ноги упакованы в плотные серые брюки, заправленные на военный манер в высокие сапоги.

Ходячая мечта голодного до баб солдата. Ну или сидящего на «сухпайке» заключенного, коих тут было немерено. Превалирующее большинство из них повысовывало между решеток мерзкие рожи и похабными взглядами провожали каждый мой шаг, вызывая стойкое желание бросить все и рвануть в душ, смывая с себя любое воспоминание об этом месте.

– Охренеть, я таких фигуристых даже в кино не видел.

– Бел до того обнаглел, что «девочек» в камеру заказывает, вот чертяка!

– Я бы разрешил ей пройтись по мне на этих каблучках и даже не поморщился.

– Эй, цыпочка, как закончишь с ним, заходи в гости, мне есть чем тебя угостить, – тут я уже не выдержала и, даже не оборачиваясь, показала ублюдку средний палец.

Заметив это, блондинка нахмурилась, словно я не грабителя/убийцу/насильника/нарушителя магического порядка, нужное подчеркнуть, оскорбила, а ее родную бабулю обидела. Схватив меня за локоть, она толкнула меня вперед, да так сильно, что я, не удержавшись, чуть носом пол не поцеловала.

Мысленно проклиная Вику, и делая пометку завтра же написать жалобу на эту бабищу, я успела вовремя схватиться руками за металл решетки и, подняв голову, встретилась с холодным взглядом черных, как сама тьма, глаз.

Все окружавшие нас люди и обстановка словно канули в лету, и я осталась один на один с опасным хищником, пробуждающим к жизни все мои врожденные инстинкты. Судорожно облизав внезапно пересохшие губы, я отпрянула в сторону кляня себя за неуместную трусость.

В камере не было света, да и сидел он, прислонившись к противоположной стене, в полной темноте, но обсидиановые глаза, горели ярче звезд, поливая высокомерным презрением, причина которой была мне прекрасно известна.

По сути, я и была этой самой причиной, так как из-за меня сын самой влиятельной женщины в мире сверхъестественных существ, что с недавних пор стала моей мачехой, три долгих месяца провел за решеткой.

Виктория предупреждала меня о его неспособности достойно справляться со вспышками неконтролируемой агрессии, но мне пришлось убедиться на собственном опыте, видя, как этот буйнопомешанный яростно избивает четверых человек, один из которых был моим парнем.

Михаль после этого целый месяц дома провалялся, за что я ненавидела долбанного психа до трясучки. Но пришлось проглотить свою злость и пилить сюда, чтобы в качестве единственного, находящегося в городе номинального родственника, подписать бумаги об освобождении.

– Белорадов, на выход, – раздался за спиной слащавый голос блондинки, – за тобой приехали.

Раздраженно мотнув головой, я изобразила на лице одну из самых язвительных, имеющихся в моем немаленьком арсенале улыбок, и направила все ее сияние на не двигающуюся фигуру.

– Вещички свои не забудь, я долго ждать не буду, милый, – как и ожидалось, проигнорировать издевку он не мог. Отвлек гневным рыком и, если бы не моя быстрая реакция, и разделявшая нас решетка, вцепился бы мне в шею, а так только прутья пальцами ухватил.

– Стерва, – хриплый голос резанул по нервам. Он будто лет сто им не пользовался, а тут ради моей сиятельной персоны решил открыть, наконец, рот.

– Успокойся, Матвей, – как-то чересчур фамильярно обратилась надзирательница к моему сводному братцу и, вытащив ключи, начала отпирать дверь камеры, – она не стоит того, чтобы тут задерживаться.

Ругаться с психом я не стала, и дело было не в усталости. Он прав, когда хотела, я могла быть той еще стервой, а потому вытянула накрашенные ярко-красной помадой губы уточкой, послала ему воздушный поцелуй и отошла в сторону, делая вид, что зеваю от скуки, а сама тайком изучала своего врага.

Высоченный, сильный и опасный, зараза.

Отросшая белая челка спадала на лоб, черные глаза горели недобрым пламенем, ноздри гневно раздувались, желваки играли, челюсть сжалась. Если взглядом можно было убить, я бы рассыпалась в прах на месте.

Натянутая на тренированное тело Матвея казенная белая футболка нуждалась в стирке, как и серые спортивные штаны, но это не портило его внешний вид. Придурок был красив, как черт, и как бы я не хотела этого признавать, внизу живота зародился предательский трепет.

Только услышав лязг железа, я обратила внимание на скованные наручниками запястья психа, которые блондинка решила не снимать. То ли меня пожалела, то ли не желала подставлять одного из своих «любимчиков».

Плевать на ее мотивы, самое главное с таким украшением братцу будет весьма проблематично добраться до моей изящной шеи. А большего мне и не надо.

– Какого черта ты тут забыла? – игнорируя раздававшееся из соседних камер улюлюканье бросил из-за плеча Матвей. Он был на шаг впереди и не видел, как я едва не споткнулась, засмотревшись на его широкую спину.

– Вика с отцом не смогли вовремя вернуться с медового месяца, опоздали на самолет. Она выдернула меня с вечеринки у Мальвины и попросила приехать сюда, чтобы подписать бумаги, без которых твое освобождение невозможно. Твоя мать не хочет, чтобы ты проводил здесь лишнее время, а как по мне, оно пошло бы тебе на пользу. Так что будь повежливее, милый, я пока что твой единственный билет на свободу, – судя по напрягшимся на спине и руках мускулам, мой ответ не пришелся ему по душе, но огрызаться не стал.

Надзирательница довела нас до конца коридора и приказала одному из стоящих на страже парней открыть железную серую дверь, что тот и сделал. Внутри находился ее кабинет, где на столе уже лежали подготовленные заранее бумаги.

Пока она снимала с Матвея наручники, и о чем-то с ним перешептывалась, я поставила в отмеченных заранее местах свою подпись и, виляя своей пятой точкой, направилась к выходу, мысленно подсчитывая, во сколько мне обойдется такси в такое позднее время.

Перед въездом на территорию тюрьмы стоял черный внедорожник, которого по приезду я тут не наблюдала. Свет фонарей его не касался, поэтому лица водителя я не видела. А вот вышедшему через несколько минут Белорадову машина была прекрасно знакома.

Пройдя мимо меня, и даже взглядом не мазнув, он открыл заднюю дверь, закинул на сидение коробку с вещами, что выдала ему блондинка, и собрался было сесть сам, как я не выдержала.

– А сестренку до дома не подбросишь?

– Ты мне не сестра, и держись от меня подальше, иначе я за себя не ручаюсь.

– Нужен ты мне больно, – на положительный ответ я не надеялась, но его грубость все равно задела, – смотри стручок не сотри, пока будешь отмечать окончание трехмесячной засухи.

Ответом мне был циничный смешок.

– Бел, что это за красотка? Может подвезем девушку? – послышался незнакомый мужской голос со стороны водителя. Он вселил в меня веру в человечество, но ответ психа ее тут же похоронил.

– Обойдется. Гони, давай, – и уже через секунды, джип, завизжав резиновыми шинами, сорвался с места и исчез в неизвестном направлении, оставляя меня злую и уставшую ждать чертово такси.

Глава 2

– Видела бы ты его, сестренка. Безумный взгляд, как у маньяка, челюсть сжата, из ноздрей чуть ли не пар валит. Дракон, мать его! Будь мы одни, порвал бы меня на лоскуточки, – сидевшая на моей кровати Кара скептически хмурилась, слушая мои причитания, и следила за тем, как я, стоя рядом с зеркалом, наношу на губы последний слой бесцветного блеска, – зачем только согласилась туда ехать? Мало мне его, еще и такси в обе стороны влетело в копеечку. Водитель, всю обратную дорогу, на ноги мои косился. Боялась, в столб влетим.

Сестра, похоже, уже тысячу раз пожалела, что решила навестить меня сегодня и узнать, как прошла позавчерашняя вечеринка у Мальвины, о которой я ей все уши прожужжала, клянча наряд.

Естественно, про саму вечеринку я так ни слова и не сказала, зато свою поездку в тюрьму к нашему сводному братцу красочно обрисовала до мельчайших деталек, изливая накопившуюся внутри досаду и раздражение. Чтоб у него отвалился!

– Вась, учитывая, что именно по твоей вине Матвей попал за решетку, меньшее, что ты могла сделать, это помочь ему выйти.

– По моей? Да ты с ума сошла? –  что это за звон? Не иначе звук повстречавшейся с полом челюсти, – да, я вызвала полицию, когда этот психованный пришел в клуб, вломился в нашу с Михалем ВИП-кабинку, и начал его избивать, но не сделай я этого, на совести Матвея было бы четыре трупа. Так что я, можно сказать, спасла его упругий зад от реального срока. А что получаю взамен? Тонну ненависти!

– То есть все произошло на ровном месте? Ни ты, ни твой парень даже словом его не задели? Никого не трогали, примус починяли? – перед глазами тут же встали воспоминания трехмесячной давности.

Обнимающий меня за талию Долгов, нашептывал на ушко, как не хочет уезжать на учебу в академию, и спрашивал, буду ли я его ждать целый год. Я собралась предложить не расставаться, а отправиться вместе, зная, что он мне не откажет, но тут открылась дверь и, с громким шумом клубной музыки, внутрь ворвался Матвей.

Пройдясь ненавистным взглядом по обнимавшим меня рукам Долгова, он скривил губы в издевательской усмешке и, сославшись на то, что ошибся кабинкой, собрался уходить, а я, впервые в жизни почувствовав себя в шкуре неверной жены, хотя для этого не было абсолютно никаких причин, назвала его не умеющим стучать в дверь невоспитанным придурком.

Михаль начал громко ржать, правда не долго. Первый же удар кулака отправил его в нокаут, и следом за ним туда же унеслись, появившиеся словно из ниоткуда, трое приятелей. Испугавшись, я заперлась в кабинете охраны и вызвала полицию, которая приехала через пару минут и вывела психа наружу. Не знаю, что сделала Вика, но через два дня состоялся суд и ему дали три месяца.

Кто-то не умеет контролировать агрессию, а я крайняя!

– Ты же меня знаешь, Кара, – подняв на сестру щенячьи глазки, проскулила я, – если меня не трогать, я милая и добрая.

– Милая и добрая ты Васька, только когда спишь зубами к стенке, а в остальное время мелкая язва, – рассмеялась Кармела.

Встав с кровати, она подошла ближе и заключила меня в свои объятия. Единственное место, где я находила утешение, после того, как наша мамаша свалила с любовником, оставив двух дочерей и любящего ее до одурения мужа одних справляться с депрессией и учиться жить заново.

Только благодаря сестре я сохранила ту часть себя, что умела любить и доверять, и не скатилась на дно за целый год разгульной жизни, которую вела после окончания школы.

Сестра и отцу помогла выплыть из пучины и, пусть не забыть, но хотя бы заглушить ту боль, что осталась в его сердце с уходом «любимой женщины», которая совершенно не заслуживала этого звания.

Сейчас я понимаю, что всему виной был ее Дар, который помогал ей не только видеть фрагменты будущего, но и создавать вокруг себя гармоничную и мирную атмосферу. Отличная фишка для романской гадалки, если вдруг на пути попадется недовольный клиент.

– За всей этой суматохой я даже спросить забыла, как твой громила-муж отпустил тебя в твоем положении в такую даль? От вашего дома сюда час езды.

– Обычное у меня положение, я беременна, а не больна, – Кара скривила мордочку, давая понять, что эту фразу она повторяет далеко не первый раз, но Ратмира за заботу о жене я не винила, он души в ней не чаял, и так же как и я, укатал бы в асфальт любого за эту девчонку, – Ратко нужно было отлучиться по делам, он сам привез меня сюда и уже скоро увезет обратно. У нас сегодня романтический ужин.

Муж сестры относился к виду оборотней-медведей, которых все посвященные называют верберами, а как по мне, он больше походил на дракона, что чах над Кармелой, как над златом.

Боги, посмотрите на меня! Рассуждаю об оборотнях, которых еще каких-то три месяца назад считала сказочными персонажами.

Но это было до того, как в наш дом ворвался страшнючий представитель этой «вымышленной» породы и потребовал у отца купленный им на блошином рынке ведьмовский гримуар. Когда отец сообщил, кто книги у него уже нет, Ратмир, – а тем бандитом был именно он, – отвез нас ночью в штаб-квартиру Трибунала, на ковер к самой Верховной, Виктории Белорадовой, которая на тот момент понятия не имела, что влюбится как девчонка, и уже через два месяца обзаведется мужем, романским бароном, и двумя великовозрастными падчерицами.

Трибуналом звался главный судебный орган, состоящий из представителей всех существующих на земле рас. Основной его задачей было следить за тем, чтобы люди не узнали, о живущих с ними по соседству ведьмах, вампирах, демонах и многих других представителях фауны.

Существа под страхом смерти, обязаны были держать в тайне от людей факт своего существования. Малейшая оплошность, никто даже разбираться с тобой не будет, агенты Трибунала, схватят тебя под белы рученьки и доставят куда нужно, а потом пытки, суд, казнь – по рассказам Вики, именно в таком порядке.

Есть, конечно, исключения, когда людей посвящают намеренно, но в этом случае человек должен подписать договор о неразглашении и строго его придерживаться.

Наша семья тоже угодила в эти жернова, когда Кармеле пришлось отправиться вместе с Ратко на поиски той злополучной книги. Но жаловаться нет смысла, все закончилось хорошо, и обратно вернулась уже полноценная «ячейка общества».

Как ни странно, после отрывшихся знаний, я не поехала кукухой, не ушла в мужской монастырь, и не засела, как сестра, в библиотеке, изучая потрепанные книги о мифологии, а жила все той же беззаботной жизнью восемнадцатилетней девчонки, включающей в себя вечеринки, встречи с друзьями и ночные клубы.

Правда, при встрече с людьми, которые мне совсем не нравились, в голове частенько проскальзывал вопрос, а не злобная ли это ведьма, желающая вдоволь напиться моей энергии.

Хлопнула входная дверь и в коридоре раздался веселый женский смех, которому вторил такой же заливистый мужской.

– Вот принесла нелегкая, а я так надеялась, что дом еще пару дней будет в моем личном распоряжении, – капризно пробубнила я и направилась вслед за визжащей «папа» Кармелой в сторону кухни, куда потопали молодожены.

На самом деле, я не меньше сестры радовалась возвращению из медового месяца отца и Вики, но образ избалованной красотки без царя в голове так прочно прилип к моей скромной персоне, что выходить из него с каждым разом становилось все сложнее и сложнее.

Заваливание подарками переросло в легкий обед, состряпанный Карой на скорую руку, а Вика с отцом все продолжали делиться впечатлениями о поезде, вызывая у меня невольную зависть. Я и сама была бы не прочь смотаться на острова и, лежа под пальмой, попивать «Пина коладу», но только без балласта в виде мужа. Что тоже странно, еще каких-то три месяца назад, я только и мечтала о том, как Михаль сделает мне предложение, поселит в шикарном особняке, где живет со своей семьей, и будет носить на руках, как королеву. Что же изменилось?

– Вась, мы же самое главное не рассказали. Это касается тебя, – взяв в руки отцовскую ладонь Виктория подняла на меня взгляд и тепло улыбнулась. В голове прозвенел тревожный звоночек, – твой отец очень переживает, что после окончания школы ты, в отличие от сестры, никуда не поступила. В наше время образование играет не последнюю роль в жизни человека. Оно позволяет без страха смотреть в будущее, и не…

– Вик, ты не на работе сотрудников мотивируешь, давай без вот этого вот! Что вы с отцом от меня хотите? – откинувшись на спинку стула, я подготовилась к тому, что придется с боем прорываться к выходу.

– Хорошо, Вась, – улыбка мачехи угасла на несколько ватт, но не исчезла полностью, – в отпуске мы столкнулись с ректором академии Рэнвуд, где учится Матвей, и он сообщил, что у них в этом году на первом курсе недобор, есть парочка свободных мест, одно из которых ты можешь занять. Кирилл Сергеевич обещал похлопотать.

В одну академию с бешеным психом? Они издеваются?

– Да милая, и предвосхищая любые твои слова, это наше решение не обсуждается, – строго добавил отец, заметив мой мечущийся в отчаянии взгляд.

Планы на вечер: чемодан-вокзал-деревушка в гуще леса, где меня не найдет ни одна живая душа!

– Ну, пааааап!

Глава 3

Звон лежащего на столе мобильника, словно острый нож, застрял в черепе, причиняя адскую боль. В горле было сухо, как в пустыне и, судя по ощущениям, на теле не осталось ни одного живого места.

Вчерашняя идея пусть и с опозданием, но отпраздновать с приятелями свое освобождение, а потом ввязаться в драку с бандой зарвавшихся байкеров была не самой лучшей, и сейчас Матвей это прекрасно понимал.

Кожа на костяшках пальцев была содрана до крови, и если взглянуть в зеркало, то он наверняка увидит свежий синяк под правым глазом. Прекрасное дополнение к пересекающему переносицу и правую щеку старому, уже побелевшему шраму и сломанному в давней драке носу.

Если у кого-то и были сомнения в его репутации любителя решать любые разногласия кулаками, то теперь они должны были отпасть напрочь. Ведь никто не захочет копать глубже. Легче списать не знающую выхода агрессию на чертовы гены его гребанного папаши, как сделала это нанятая матерью психолог, навечно повесив на него ярлык бракованного ублюдка.

Матвей знал, как избавить себя от боли. Для этого нужно было сконцентрироваться и потянуться к энергии света, как в детстве его учили няньки из ковена матери, но, где взять силы на то, чтобы просто сфокусировать взгляд?

А между тем, лежащий на тумбочке у кровати телефон, продолжал разрываться.

Рядом зашевелилась накрытая одеялом горка, привлекшая к себе внимание Белорадова. Нахмурившись, он отбросил ткань в сторону и с удивлением уставился на сплетённый клубок из двух обнаженных женских тел.

Он не помнил, как они оказались в его квартире, но волновало не это. Как можно спать в такой неудобной позе? Он их что, в цирке подобрал? Похоже, вымотались они ночью изрядно, если даже раздражающий шум не в силах разбудить.

Схватив телефон, Матвей уставился на определившийся номер и, поморщившись, сбросил звонок, не желая с утра пораньше портить и без того хреновое настроение.

Пусть с трудом, но он поднялся с кровати и ступая по разбросанной на полу одежде, направился в душ, где, приводя в себя в порядок, задержался немного дольше обычного. Оттуда он вышел уже одетым в спортивные штаны и направился на кухню, за чашечкой живительного напитка.

На самом почетном месте, посреди столешницы, стояла навороченная кофемашина, стоившая, как половина его «Вранглера». Кофе в ней получался божественным, а потому драгоценная вещица считалась для Белорадова чуть ли не членом семьи.

Снова взяв телефон в руку, Матвей увидел два пропущенных звонка от одного из своих приятелей, и тут же набрал его.

– Звонил? – голос охрип так, будто он всю ночь из караоке не вылезал.

– Бел, ты на часы смотрел? – раздался в трубке недовольный бас Пашки Резнова, – мы договорились встретиться в шесть и вместе поехать в аэропорт, а ты трубку не берешь. Я сейчас Тоху по дороге заберу. За тобой заехать?

Наступила минутная пауза, за которую у Белорадова прочистились мозги, и вернулась память. Фрагментами, но и этого хватило, чтобы составить картину вчерашней ночи.

После клуба был музыкальной фестиваль, что проводился на открытом воздухе, и где он впоследствии и зацепил двух гарцующих на брусьях девчонок, – мысль о цирке была не далека от истины, – а прощаясь с парнями, они договорились вместе отправиться утром в аэропорт, чтобы успеть на учебу.

Академия Рэнвуд, которую основал один из прошлых Верховных Трибунала, открывала свои двери для учащихся ровно за сутки до начала занятий, а закрывала за два часа до них же, и только попробуй опоздать. Останешься без диплома и все четыре года учебы, и планы на дальнейшую работу в службе магической безопасности – коту под хвост.

Матвей всю жизнь горел желанием стать одним из агентов организации, которую возглавляла его мать, и твердыми шагами шел к своей цели: он был хорош в сыске, благодаря отцу имел недюжинную силу и мог постоять за себя, – хоть что-то с него хорошего, – а также излазил всю библиотеку Трибунала изучая сильные и слабые стороны каждой существующей на земле нечисти.

Он был рожден для этой работы, и не мог позволить себе загубить все на корню.

– Брат, ты не уснул там?

– Поезжайте без меня. Мне тут еще гостей выпроводить надо. Встретимся за час до вылета.

– Гостей? Ты пригласил двух вчерашних цыпочек на палку чая? – на другом конце раздался приглушенный смешок.

– Ага.

– Только во второй раунд не вяжись. Пропустишь самолет – считай отчислен, – ничего не ответив, Матвей отключил телефон и сделал глоток бодрящего напитка.

Раздавшиеся в коридоре шлепки босых ног оповестили о том, что две акробатки проснулись и, следуя за кофейным ароматом, решили заглянуть на кухню. Медленно подняв взгляд от чашки, Матвей еле сдержался, чтобы не выругаться.

Даже находясь в полубессознательном состоянии он выбрал не абы кого, а двух рыжих и фигуристых красоток, очень отдаленно напоминающих гадюку, что засела у него в печенках и не желала вылезать. А еще каких-то три месяца назад его привлекали худощавые блондинки. Куда делись те благословенные деньки?

У этой романской стервы точно в роду без черных ведьм не обошлось. Иначе его помешательство ничем не объяснить. Даже во сне ладони сжимаются в кулаки от желания сомкнуть их на ее изящной шейке и давить, пока она не взмолится о пощаде.

Ну вот опять разбередил воспоминания и темная сущность, что делила с ним его же сознание вылезла на поверхность и начала принюхиваться, в надежде уловить аромат спелых вишен, исходящий от рыжей подстилки кровососа Долгова.

– Матвей, зачем ты поднялся в такую рань? Давай вернемся в постель, – начала щебетать одна из девушек, быстро хлопая накладными ресницами.

Вторая, зайдя ему за спину, вцепилась пальцами в его тренированные плечи и начала их царапать своими длинными когтями. Возможно, ей казалось, что эти ее действия его как-то возбудят, но парень был с ней категорически не согласен.

Сбросив с себя чужие ладони, он поднялся с барного стула, скрестил руки на груди и кивнул в сторону выхода.

– Думаю, вам пора.

– Что, даже кофе не нальешь? – кокетливо поинтересовалась девушка с длинными ногтями.

Имен их Матвей не помнил, и не сильно по этому поводу переживал.

– Ближайшее кафе за углом, могу по сотне выдать, вам хватит.

– Сотне? Ах ты сволочь, кто мы по-твоему? – схватив стоящую на столе пустую чашку, девушка размахнулась и бросила ее в Белорадова. Если бы не его молниеносная реакция, та угодила бы вместо стены, прямо в голову.

Отличное начало дня.

***

Дорога до академии обычно занимала около суток: пара часов езды до аэропорта, четырнадцать часов в самолете до Бринвика, – самого ближайшего к находящейся на отшибе в горах академии города, где сейчас была середина зимы, – а оттуда еще пять часов тащиться, через горный перевал, на взятой в аренду тачке. На место Матвей приезжал за пять часов до закрытия ворот и этого времени хватало на то, чтобы узнать расписание, переодеться и подготовится к первому занятию.

Вот только в этот раз все сложилось не так гладко, как всегда. Сначала его задержали при посадке. Проверка документов выявила просроченную визу, и на ее продление требовалось задержаться минимум на два часа.

Сказав парням ехать без него, Матвей расправился со внезапно появившейся проблемой и взял в прокатном бюро машину, но в дороге его настиг обильный снегопад, отнявший от запланированного времени лишние три часа.

И вот когда до ворот оставались считанные метры, а счетчик показывал десять минут до опоздания, ему наперерез выпрыгнуло пушистое белое облако и только чудо, – ну, или водительские навыки Белорадова, – не дали этому облаку быть похороненным под колесами машины.

Его прокляли, не иначе!

Резкий визг тормозов больно резанул по ушам. Открыв водительскую дверь, Матвей вышел наружу, прошел вперед и уставился на сидящую перед капотом его машины девушку.

– Ты?