Kitobni o'qish: «Зенит затмения»

Shrift:

* * *

Пролог

Не всюду нашел я поддержку, и не все были со мной приветливы. Однако мои союзники живут теперь по всему свету. Большинство из них принадлежит к малым народностям, населяющим острова и глухие уголки Сетерры, далекие от цивилизации. Я надеюсь со временем не иссякнуть в их памяти подобно известняку, что по песчинке вымывается водами забвения из ракушечных скал.
(Из черновиков книги «Племя черного солнца» отшельника Такалама)

Река Окагинго в этом году услышала молитвы нанумбийцев и поднялась высоко. Облизала берега, распробовала их и хлынула в долины вместе с наносами ила. Плодородная благодать снизошла на почвы, пропитанные жирным слоем водорослей.

Засуха миновала поля, и посев завершили вовремя.

– Мои пальцы не чувствуют голод, – сказал Рувва – молодой вождь племени Укку.

Он стоял на берегу вернувшейся в русло реки и смотрел, как алое солнце поднимается над равнинами царства Бодь-й-а. Много лет назад в этом месте его отец беседовал со светлокожим путешественником, а Рувва, спрятавшись в кустах, пытался угадать, о чем они говорят с такой тревогой на лицах.

Теперь отца не было, но переданное им знание хранилось в Рувве и ожидало своего часа, как мошки ждут солнца, чтобы согреться и взлететь над Окагинго серыми клубами.

Ветер толкался в полы балахона, гладил макушку вождя с выбритыми узорами, намазанными зеленой, перемешанной с водорослями глиной; рябью скользил по густому месиву речного потока. Ступни проминали замшелый берег, в котором затаилось множество существ – жучков, червей и улиток. За ними вскоре явятся мелкие птицы. Только страх перед Руввой мешал им скакать вдоль воды, лакомясь дарами почвы, и потому пестрые комки терпеливо ждали в переплетении разросшихся кустов, а иные улетали в стороны.

– Мои пальцы не чувствуют болезнь, – произнес молодой вождь, закрыв глаза и водя руками вверх-вниз.

Несколько раз мужчины его племени ходили против течения, но не нашли ни мертвых животных, разлагавшихся в воде, ни всплывших кверху брюхом рыб. Значит, беда грядет с другой стороны.

Когда Рувва поднял веки, то увидел слева присевшего на валун Чамбо. Юноша подошел неслышно, как гепард, и хотя он наверняка несся сюда во весь дух, ни громкий стук сердца, ни шумное дыхание не нарушило обряд Руввы. Чамбо даже не запыхался, недаром его считали лучшим бегуном племени. У него были длинные, крепкие ноги, и он мог бежать целые сутки, перекусывая на ходу. Вождь постоянно отправлял Чамбо посыльным в соседние племена.

– Ты бежал всю ночь? – спросил Рувва. – Только вчера вышел в путь, а сегодня уже вернулся. Не бережешь себя.

– Не хотел встретить затмение в долине, – сказал Чамбо, вставая и подходя к вождю. – Нуваи говорят: в тех местах сейчас много диких кошек. Они нападают на людей во время войны духов. Я хотел успеть вернуться домой.

– Ты молодец, – сдержанно улыбнулся Рувва. – И какие новости с той стороны? Вождю понравились дары? Он говорил с тобой?

– Он принял меня охотно, – кивнул Чамбо. – В их племени десять человек с розовыми лицами. Все говорят то же, что и наши. Как только наступила весна, они почувствовали непонятный страх, и он с каждым днем нарастает, как плесень на сыром стволе. Когда я сказал, что твоего отца тоже предупреждал белый человек, вождь Нуваи захотел лично поговорить с тобой. Он отправил людей в три северных племени и просит тебя оповестить южные. Если раздобудем лошадей, сможем также добраться до Маньока и Уту-Руйи.

Рувва закрыл глаза. Утро было безмятежным и тихим, как долины перед землетрясением, и его пальцы лгали, утопая в спокойствии.

– Я не чувствую великой войны духов, – нахмурился молодой вождь. – Но я не так способен, как мой отец. Думаю, черное время в самом деле скоро наступит. Нам нужно подготовиться и собрать людей. Хорошенько отдохни за эти сутки, Чамбо. Тебя ждет длинная дорога.

Глава 1
Сын драконов

Изменения, внесенные в прималей и порченых, со временем привели к другим внутренним мутациям среди населения Сетерры. Например, тот факт, что провидение в Чаине и Шанве стало настоящей работой, – результат влияния генов прималей.
Немногие знают, но почти все сильные предсказатели хотя бы частично являются «сыновьями Змея». Каким-то образом чаинские и шанвийские монахи поняли, что дети, рожденные под знаком обоих Драконов, гораздо способнее прочих, и стали оказывать им особое внимание. Но храмовникам до сих пор невдомек, что и другие люди с талантом провидения могут оказаться сыновьями Черного Бога. Просто они недостаточно сильны и не видят снов о прошлом.
В дозатменные времена никто и никогда не опирался на советы прорицателей с такой силой, как сейчас, хотя в большинстве стран ясновидящих до сих пор не признают. Лишь Чаин и Шанва используют «дары Драконов» сполна. И я думаю, именно по этой причине Твадор – один из самых стабильных и спокойных материков мира, а династии Ли и Хо правят уже по пятьсот лет.
Черное солнце, разумеется, не осталось равнодушным к мутациям. Оно побоялось, что предсказатели начнут заглядывать слишком далеко в будущее и разгадают секрет затмения раньше времени, когда человечество еще не будет к этому готово. Потому с некоторых пор введено негласное правило: провидцы не разумеют событий, которые произойдут после их смерти.
(Из книги «Племя черного солнца» отшельника Такалама)

* * *

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, Теплая долина, 4-й трид 1020 г. от р. ч. с.

Нико застыл на дне озера, среди развалин, и пузыри вились вокруг него, как рой бабочек, а гигантские шершавые рыбины терлись о кожу холодными телами. Статуя прималя по-прежнему стояла за аркой, на постаменте, то призрачно сияя под солнцем, то теряясь в тени.

Принц неотрывно смотрел на Маруи, моля его о силе, когда вдруг великан ожил. Он стряхнул с себя рачков и водоросли, спустился с пьедестала, содрогая поступью мертвый Каландул, приблизился к Нико и… оказался Такаламом.

– Почему ты еще не в белом? – грозно спросил старик. – Ты должен вести людей! Все уже собрались! Один ты не готов!

Нико с трудом обернулся и увидел позади обломки статуй, замшелые конечности и головы с наполовину сбитыми лицами.

– Мне некого вести, – растерялся он. – Люди не пришли. И я больше не сын властия, ты же знаешь. Седьмой мертв, его свергли. Твой план не сработал.

Такалам глядел сквозь принца на мраморное кладбище и в этот миг сам был похож на изваяние. Нико снова обернулся и увидел, как в одной из расколотых девушек проступили черты Цуны. Юноша с отломленными руками оказался Мархом, а рядом с ним грудой обломков лежал Рори. Илан с головой, пронзенной железным штырем, покоился на вершине руин и… улыбался. Это все были порченые – чувства, сброшенные людьми на дно Каландула.

Принц хотел помочь им, но не смог пошевелиться. Вода держала его, словно призрачная сеть.

– Эй! Поднимайтесь! – крикнул Нико, и тут же противная рыбина, пахнущая уксусом, приклеилась к его лбу и осталась на нем, грея шершавый бок.

– Времени нет! Держись за мои усы! – воскликнул Такалам.

Он принялся раздуваться, пока не превратился в исполинского сома. Усы старика раскрутились и стали похожи на поводья. Нико невозможным усилием схватился за них, и прималь рванул вверх, туда, где сквозь толщу воды сияло солнце, напоминавшее громадный подсолнух.

– Скорее! Скорее! – подгонял он, увлекая принца к поверхности.

Нико видел, что куски статуй поднимаются вслед за ними. Противная рыбина все еще липла ко лбу и мешала смотреть, но руки были заняты, и принц не мог ее скинуть.

Сом плыл, неистово превращая пласты озера в пену и ломая кувшинки. Слой воды над головой стал совсем тонким, пронзавшие его лучи стекали в озеро жидким золотом и опускались на дно подсолнухами. Они касались статуй, зарождая в них жизнь, и те устремлялись к свету. Вскоре за Нико плыла армия людей в белых одеждах. Это зрелище наполнило принца ликованием.

– Такалам! – закричал он, выпуская изо рта пузыри. – Такалам, они со мной! Они все со мной!

Вместо ответа сом сделал последний рывок и прорезал поверхность. Нико готовился вдохнуть свежий воздух, когда прямо над ним навис гигантский черный диск светила. Он ударил принца сотней раскаленных штырей и… разбудил его.

Солнце оказалось медной люстрой с пологом хрустальных подвесок, а затмение – человеком, загородившим свет. Он склонился над Нико, чтобы обтереть лицо и сменить компресс – ту самую «рыбину», не отлипавшую ото лба.

На груди принца блестела армия тонких, как осенние паутинки, иголок. Такие же красовались на руках и ногах, и Нико невольно сравнил себя со швейной подушечкой. Ловкие пальцы мужчины щелкнули каждую иглу и поочередно вынули, а некоторые еще и предварительно покрутили, но боли не было. Принц только поморщился от неприятных мурашек. Он слышал об этой западной методике врачевания от обоих учителей. Но Такалам рассказывал о ее лечебных свойствах, а Тавар о смертоносных.

Акупунктура¹ подействовала сразу, и стало холодно, зато прошло оцепенение. Доктор – сухонький человечек в традиционном чаинском платье, – увидев, что принц в сознании, поднялся одним плавным лебединым движением и засеменил к двери, ступая так тихо, будто ковер под его деревянными башмаками был шерстью спящего чудовища.

Принц несколько раз сжал пальцы в кулак: никакой слабости. Тело было легким, а разум непривычно ясным и спокойным. Ничто не пугало, ничто не удивляло. Нико осторожно сел и оглядел спальню, в которой оказался. Он отметил дорогие обои с рисунками голубей в лукошках и ягод черники, морщинистую от узоров резьбы лакированную мебель, витражные окна в пол, занавешенные тюлем, и множество других предметов обстановки, прямо говоривших о Валааре.

«Так откуда, разнеси его пеплом, здесь представитель Твадора?»

Кто-то позади шумно вздохнул. Нико обернулся и увидел крепко спящих затменников. Они лежали на матрацах, как и сам принц, хотя в комнате стояла кровать с балдахином и ножками в виде львиных лап, где уместился бы эмдавский табор. Вороненка хорошо перевязали, и он дышал ровно. На лицах Дорри и Марха блестела жирная мазь. Принц хотел поправить Яни одеяло и потянулся к ней, но тут в комнату вбежал мальчишка той же национальности, что и доктор. Вздыбленный и краснощекий, наряженный в желтый, волочащийся по полу балахон, он будто вылетел прямиком из парилки и на фоне блекло-голубых стен казался подсолнухом, за которым стынет пасмурное небо.

– А, вы уже проснулись! – воскликнул мальчишка, плюхнув на постель принца стопку одежды и обдав его буйным запахом чеснока. – А меня зовут Осита! А Каёси-танада так и знал, что вы вечером проснетесь! Он видел целых шесть вариантов вашей встречи! В одном вы его аж душили! Моим шелковым шнурком, между прочим! – Осита потряс длинным рукавом. – Вот отсюда вытащили! А это платье даже не мое на самом деле! Оно провидца Ясурамы, а он лучший друг провидца Доо и почти ему брат и точно ему близнец.

Пока Нико соображал, Осита вытянул из стопки коричневые шаровары соахского покроя, тунику с широким воротом и куртку, подбитую мехом и украшенную кожаными лоскутами разных оттенков. Все это словно прибыло с Террая, только ботинки, предложенные Оситой, оказались валаарскими, но сандалии тут бы и не подошли: судя по натопленному камину, погода снаружи совсем не соахская.

– Я вообще-то служу предсказателю Доо, – продолжал мальчишка, шнуруя принцу обувь. – Но пока он не стал самым главным, я служу Каёси-танаде. Так вот, а вы его чуть не задушили шнурком от моего платья, которое раньше носил провидец Ясурама! А он вообще-то хотел его выкинуть, потому что дикие женщины их высмеяли, когда они были в этих платьях. Ну их с предсказателем Доо. И провидец Ясурама зарекся это платье надевать и чуть его не выкинул в море от расстройства! А это же настоящий шелк! Я теперь сам его ношу, правда, оно мне пока большое. Ой, а вам все впору оказалось! Это потому, что Каёси-танада выбирал! Так, а ваша книга – вот тут, под подушкой лежит, а еще Каёси-танада велел вам отдать вот эту сережку.

Осита протянул Нико змейку на золотой цепочке. Принц рассеянно сунул ее в нагрудный карман и позволил слуге застегнуть куртку. С большим трудом он осознавал, что не спит.

– Где я?

– Все хорошо, вы не волнуйтесь. Ну, хотя вы же и так спокойный. Наш доктор выбрал самые лучшие лекарства, чтобы не было… ну, в общем, чтобы вы не испортили мое платье и шею Каёси-танады.

«Они меня чем-то опоили».

– Где я нахожусь?

– Мы в долине, рядом с портом, – сообщил Осита. – Ну то есть рядом с городом, в котором порт. Я только название не помню, вы даже не спрашивайте. Оно странное, как наш Каёси-танада. А в долине очень красиво, потому что вода под землей горячая, и все тут растаяло раньше времени. Конечно, у нас в храме в сто раз лучше, но после моря мне и тут как во дворце Ли-Холя, честное слово. Ой, а вы не сердитесь, что я много болтаю? Каёси-танада мне разрешил! Правда-правда! Тут просто совсем не с кем поговорить! В доме только мы с Каёси-танадой, остроухи и наш доктор. Ну, и эти. – Мальчишка кивнул в сторону порченых. – Но они, во-первых, наш язык не понимают. Во-вторых, спят, потому что лекарства еще действуют. А остроухи со мной не разговаривают, а Каёси-танада только команды раздает, а наш доктор немой, а мы тут уже двое суток торчим! Да я чуть не умер от жизни такой! Лучше б меня палками избили, чем прислуживать в доме, где все молчат. Я так обрадовался, когда узнал, что вы понимаете чаинский и что вы будете меня спрашивать обо всем, а мне надо отвечать. И чаинский у вас хороший!

– Так, стоп, – развел руками Нико. – Мы в Теплой долине возле Еванды?

Последнее, что он помнил, – длинная игла, впившаяся в плечо, взбешенные кони, мертвые лица возницы и секретаря. Все эти образы пронеслись в голове как видения и ничуть не поколебали железное спокойствие Нико. Он нашел происходящее странным, но не страшным.

– Ага, – бодро сказал Осита и, подумав, добавил: – Каёси-танада такой богатый! Он арендовал тут целый дом, чтобы просто подождать вас! Ну, и еще одного человека. Но про него я совсем ничего не знаю. Я и про вас-то не знал, пока не увидел.

– Давно я тут? – спросил Нико, застегивая манжеты.

– Нет. Вас недавно привезли. Вместе с этими вон. – Осита кивнул в сторону порченых и взялся расчесывать спутанные кудри принца. – Но вы еще в дороге долго проспали, потому что вас пришлось ранить иглой, чтобы… в общем, по-другому у Каёси-танады не получилось бы с вами спокойно поговорить.

– А теперь расскажи, кто такой этот Каёси-танада и что ему от меня нужно.

– Он сын двух Драконов и главный провидец императора Чаина! – отчеканил Осита, ловко разделяя пряди. – То есть бывший главный. Теперь уже не главный, потому что главным скоро будет провидец Доо, которому я на самом деле прислуживаю. А вторым главным будет господин Ясурама, это его платье я ношу. А что Каёси-танаде от вас надо, я не знаю. Он мне не отчитывается. Это вы сами его спросите и потом мне расскажете, ладно? Я за это вас чесночной конфеткой угощу! Договорились? Нет? Тогда дам две! Но больше и не просите! У меня их всего пять штук осталось! Могу одну сейчас дать, а вторую потом, когда все узнаете.

«Рехнуться можно, – подумал Нико. – Неужели Такалам все-таки нашел на Твадоре человека, способного предсказать дату затмения?»

– Ну и ладно, – надулся Осита. – Правду говорят, что тут люди совсем беседы вести не умеют. Зато какие у вас волосы мягкие! Каёси-танада от зависти умрет, когда узнает! Все, я закончил. Пойдемте в сад, господин вас очень ждет. Я заварю чай. Кстати, какой вы любите? Говорят, чай отражает характер человека!

Нико снова не ответил, погруженный в свои мысли.

– Тогда я заварю имбирный с медом, – тут же нашелся слуга. – Он хорошо согревает!

Они миновали анфиладу полутемных комнат и вышли на крыльцо, а оттуда спустились в яблоневый сад. Над головой сияло пойманное в паутину веток звездное небо, и казалось, что все вокруг – его прямое продолжение. Дорога была окутана маревом похожих на лодочки голубых светильников, качавшихся от ветра на каждом дереве. В «Сливовых Источниках», по словам Виё, тоже так делали, чтобы и ночью гости могли вдоволь насладиться красотой цветущих слив.

На улице было холодно, изо рта даже шел пар, но Теплая долина оправдывала свое название: в то время как большая часть острова только-только отряхивалась от снега, здесь уже все бушевало, и древесные кроны превратились в сквозной бело-розовый балдахин.

«Может, мне просто снится то, что я хочу видеть? – размышлял Нико. – Зачем провидцу императора приезжать за мной, если я больше не наследник Террая? Он не знает, что в Соаху переворот? Тогда грош цена его способностям. Или он знает? Может, старик предупредил его и у Каёси есть другой план?»

Яблони продолжали расступаться, пока дорога не уперлась в блестящую полосу воды: сад выходил к озеру. Запахло сыростью, тиной и приторно сладкими цветами шиповника, облюбовавшего берег. Нико приготовился к худшему. В последнее время он не видел хороших снов, а теперь и этот норовил скатиться в Каландул. Принц ненавидел моря и озера. После испытания лжепрималя в нем засел животный страх перед глубокой водой.

– Уже почти все! – сказал Осита, обернувшись.

Земля под ногами стала мягче, и вскоре принц оказался на берегу, поросшем короткой, наверняка стриженой травой. Справа, под огромной яблоней, сидел в окружении все тех же мистических фонариков главный провидец императора. Лепестки падали на его волосы и одежду, но человек не шевелился, будто медитировал. Он походил на чаинское блюдо – клецку, завернутую в листья краснокочанной, то бишь фиолетовой, капусты, посыпанную сусальным золотом. Шея провидца светилась от белизны – точь-в-точь тесто, а волосы, собранные в высокий, гладко зачесанный хвост, были аспидно-черными.

Каёси не встал, когда Осита крикнул, что уважаемый гость уже здесь, только чуть повернул голову.

«Паралитик, что ли?» – подумал принц, рассмотрев кресло вблизи: оно было с колесами.

Осита подбежал к господину, развернул его, и Нико увидел мальчишку младше себя. Болезненно-бледного, хрупкого, как чаинский фарфор, сверкающего каждой пядью роскошных, многослойных одежд, расшитых бисером, золотыми нитями и драгоценными камнями. Как клецки оборачивают луком-пореем, так и Каёси привязали к спинке несколькими шелковыми поясами. Он выглядел усталым и больным. Запавшие щеки, бескровные губы и темные круги под глазами стесали с его лица всю красоту. Должно быть, прежде он походил на тех смешных, большеглазых и румяных чаинских кукол, которых Ли-Холь присылал отцу в качестве подарков.

– Простите, что я не могу как следует поприветствовать вас, господин Нико, – сказал провидец на международном языке. – И простите за столь неподобающий, грубый прием. Меня зовут Кайоши, у моего слуги отвратительное произношение, он постоянно коверкает мое имя. Я нижайше прошу прощения за парализатор. К сожалению, я не нашел другого выхода, кроме как использовать его.

«Подозрительный тип, – подумал Нико. – Такой молодой и уже провидец императора? Может, он подставной? Может, Тавар что-то узнал и теперь пытается вытащить из меня информацию через этого парня? А паралитиком он прикидывается, чтобы я не чувствовал угрозы…»

Нико схватил со стола нож и резким, быстрым движением приставил к животу провидца. Осита вскрикнул, выронив кусочек имбирного корня. Тут же из-за дальнего дерева выскочили два наемника, но Кайоши остановил их.

– Я велел вам не показываться! – жестко сказал он, и мужчины вернулись обратно в тень сада.

Теперь было ясно, кто остановил фургон с порчеными и убил всех сопровождающих. Нико сунул нож Осите.

– На, стругай свой имбирь.

Клецка действительно был парализован. Его тело никак не отозвалось на угрозу. Даже если он предвидел это, невозможно было контролировать инстинкты. Мышцы пресса не сжались в попытке остановить лезвие, Кайоши не попытался закрыться, не отпрянул. Единственное, что заметил Нико, приложив палец к шее парня, – учащенный от страха пульс.

– У вас довольно странный способ знакомства, – заметил Кайоши. – Это соахская традиция – начинать беседу с попытки зарезать?

– Я хотел проверить, правда ли ты паралитик, – сказал Нико, перейдя на чаинский. – А то мало ли что у тебя на уме.

– Каёси-танада точно-точно парализованный! – тут же оживился Осита. – Я один раз даже пролил на него кипяток, а он и не заметил!

– Я очень прошу вас говорить на соахском, – сказал Кайоши, на секунду прикрыв глаза и побледнев сильнее прежнего, хотя казалось, дальше уже некуда. – Осита невозможно болтлив и не держит за зубами ничего, начиная от риса и запахов изо рта и заканчивая всем, что увидел или услышал.

Видимо, паренек заметил в лице хозяина недобрые перемены и засуетился.

– Но я же теперь совсем хороший слуга, Каёси-танада! – воскликнул он, подбегая к провидцу. – Я даже научился вас расчесывать! Может, я и стричь вас научусь! А то у вас уже так сильно волосы отросли! Как они отросли так быстро? Когда мы уплывали, они были только до плеч, а теперь уже почти до пояса! А вы знаете, – Осита обратился к Нико, – что Каёси-танада уже несколько тридов совсем-совсем не стрижется? У него даже челка уже до груди! А он раньше каждый трид ее ровнял до бровей! А теперь он говорит, что на корабле нет человека, который подстрижет его достаточно ровно, да еще и качка мешает, и поэтому он совсем перестал стричься! Если однажды Каёси-танада мне позволит себя постричь, мое имя занесут в легенды! Вот каким хорошим слугой я собираюсь стать!

Говоря все это, Осита смахивал с господина яблоневые лепестки, а Кайоши сидел, не открывая глаз, и, только хорошенько присмотревшись, можно было увидеть, как на его шее дергается гневная жилка.

Когда слуга высвободил руки провидца из муфты, чтобы отряхнуть и ее, Нико заметил странные татуировки, привлекшие его, словно мед пчелу. Он оттолкнул болтливого паренька и схватил Кайоши за запястье. Усохшее от неподвижности, холодное и тонкое, как у ребенка, оно впечатлило Нико больше, чем все слова Клецки, вместе взятые. От пальцев до предплечья бледную кожу парня покрывала тайнопись Такалама, а вчитавшись, Нико понял, что перед ним краткое содержание стариковского плана. Здесь была даже приписка о том, что его вывел Ри, на случай, если Такалам не успеет рассказать принцу о затмении.

– Разнеси тебя пеплом… – прошептал Нико. – Ты нашел меня. Значит, тебе известна дата.

– Золотой День, – заявил Кайоши. – Летнее солнцестояние. Пять часов вечера, если быть предельно точным. Я полагаю, вы уже поняли, кто я и какую роль играю во всем этом. Книга Такалама должна была по крайней мере намекнуть вам.

Яблоневый снег мерно таял в озере, пальцы ветра перебирали камыши, и временами где-то вдалеке кричали ночные птицы. Медленно. Очень медленно до принца доходило, что Кайоши – не плод воображения, а реальный человек.

– Эй! – Нико схватил его за плечи и пристально посмотрел в глаза. – Если ты здесь, значит, в будущем у нас все хорошо? Ты бы не проделал такой путь, если бы не увидел, что мы справимся!

От слов Клецки под ногами разверзлась пропасть, но, стоя на самом ее дне, принц понял, что наверху все еще виден свет. Это было похоже на благословение. На дождь посреди засухи. Нико стало страшно, что Кайоши растворится под его пальцами, как в хорошем сне, который прерывают в самую сладкую минуту.

– Господин Нико, разумеется, я ничего не чувствую, но боюсь, вы оставите на мне синяки, – заметил чаинец. – Что касается вашего вопроса, буду откровенен: я не имею ясного представления о том, как именно все закончится.

Сердце Нико рухнуло куда-то на дно Каландула.

– Что это значит? – спросил он, отстраняясь.

– Сны провидцев устроены таким образом, что мы не можем видеть дальше собственной смерти, – заявил Клецка. – В день затмения я развеюсь пеплом под черным солнцем, прежде чем узнаю, какое решение оно примет касательно Сетерры. Со мной погибнут еще какие-то люди, но это не похоже на конец, описанный вашим учителем. Он говорил, что будет единая вспышка, которая уничтожит разом всех. Но я точно знаю, что вокруг меня останутся живые люди. Я полагаю, это можно расценивать как шанс.

– Сколько людей собралось вокруг тебя в день затмения? – спросил Нико. – Много? Я их возглавлял?

– Я не видел ни лиц, ни силуэтов, – покачал головой Кайоши. – Вокруг была кромешная темнота. Я скорее чувствовал окружающих.

– И скольких ты чувствовал?

– Может, сотню… Думаю, я чувствовал около ста человек. Но не могу назвать имена или сказать, как они выглядят. Это важно? К сожалению, я не знаю подробностей плана вашего учителя, и эти знаки на моих руках мне непонятны. Я надеюсь, вы расскажете мне все в подробностях. Тогда я смогу соединить сны в правильную картину, и, возможно, это выстроит нам более четкое ви́дение грядущего.

– Сотня… – повторил принц севшим голосом и долго молчал.

– Чай, чай, вкусный чаек готов, – напевал под нос Осита, разливая напиток.

Сразу запахло имбирем, и даже холодный ветер не перебил аромат целебного корня. Ветер шумел в кроне яблони, квакали в зарослях лягушки, шелестели камыши. Все казалось реальным и в то же время – мистическим. Клецка, похожий на привидение в ореоле света, блестящий и неподвижный, смотрел на принца, почти не мигая, словно гипнотизировал, и от этого становилось не по себе. В какой-нибудь пьесе он бы идеально сыграл роль духа судьбы, который спускается к людям, чтобы возвестить о смерти или страшных бедах. Возвестить без слов. Одними только глазами, огромными и бездонными, как адские пучины.

– Значит, так, – выдохнул Нико после мрачной паузы и сел в плетеное кресло. – Я вкратце расскажу тебе о плане, так что не перебивай меня и слушай внимательно. Повторять я не буду.

Кайоши спокойно кивнул. Нико боялся, что действие лекарств закончится и ему попросту сорвет крышу. К тому времени надо было оказаться как можно дальше отсюда, там, где нет людей. А Кайоши не отпустит принца без объяснений.

– Этот план Такалам и Ри задумали еще до нашего рождения, – сказал Нико, промочив горло чаем. – Согласно задумке монархи крупных стран в день последнего затмения возглавят шествия из порченых, прималей и обычных людей. Они обрядятся в белое, соберутся где-то на открытой местности и создадут светлые «солнца» в противовес черному. И когда начнется затмение, монархи поклянутся, что приняли чувства, и отныне порченым в их государствах не будет гонения. Вместе с ними их подданные и примали должны принести эту клятву. И тогда, может быть, затмение подарит Сетерре еще один шанс. Это в идеале. В реальности абсолютное большинство крупных стран не поддались уговорам Такалама. Есть только десяток мелких королевств и племен, которые поддержали идею старика. Почти все расположены в Нанумбе.

– Но Соаху, как я понимаю, стало исключением, – заметил Кайоши. – И это самое значимое государство мира. Значит, вы должны возглавить шествие в Соаху.

Нико закусил губу.

– Я просил тебя не перебивать, – сказал он. – Изначально во главе плана стоял Чаин, а не Соаху. В ваших резервациях много порченых, они не разбросаны по стране, как в том же Судмире, так что и собрать их там легче. А еще вы уважаете прималей, и за счет этого у Такалама имелся неплохой шанс убедить императора. Про Соаху он тогда и не думал. И колдуны, и затменники у нас на плохом счету, а к властию нет доступа. Еще у вас лучшие в мире провидцы, а Такаламу с Ри требовалась точная дата затмения. И предскажи ее хоть один сын Дракона, это бы сильно повлияло на императора.

В глазах Клецки промелькнул живой блеск, и он снова не сдержался:

– Так вот в чем дело! Теперь я понимаю, зачем Такалам бывал в Чаине и почему хотел служить императору. Но он не остался на Твадоре, он отправился в Соаху…

– Потому что встретил моего отца, – прервал его Нико. – Седьмой тогда путешествовал вокруг света, это давняя традиция властиев. Такалам сумел понравиться моему отцу и, зная влияние Террая, решил, что, если план воплотить в Соаху, это повлечет глобальные изменения во всем мире. И шанс на спасение будет гораздо выше.

– Так в чем же… – Кайоши задумался, подбирая слова. – В чем трудность, господин Нико? Почему у вас такой обреченный вид? Переживаете, что мы не успеем в Соаху? Я прибыл сюда на пароходе. Благодаря ему мы доберемся до Террая всего за два трида. Может, чуть дольше, но это не страшно. Нам хватит времени организовать шествие.

– Наверное, ты уплыл из Чаина раньше, чем террайские новости дошли туда, – вздохнул Нико и через силу продолжил: – В общем, я больше не наследник Соаху. Поверенный отца его предал, спелся с судмирским королем, и теперь на троне Восьмой. Ты прав, я был ключевой фигурой плана. Но без прежних условий, где я владею Соаху, задумка старика бесполезна. Особенно с учетом твоего последнего видения. Сто человек – это как плевок в жерло вулкана. И ты не видел меня во главе шествия. Значит, просто ничего не вышло. Может, в твоем сне было не последнее затмение. Может, это казнь. Кучку мятежников поймали и выставили под черное солнце, а остальные люди просто спрятались где-то, поэтому и не умерли.

Нико убрал с колен сунутое Оситой одеяло и поднялся.

– Спасибо, что спас меня и этих детей, Кайоши. И прости, что тебе пришлось плыть за мной аж сюда. Увы, мы уже ничего не сделаем.

– И вы просто уйдете? – возмутился Клецка. – Куда вы сбегаете в середине разговора? От кого вы бежите?

– От самого себя, – отозвался Нико.

Лекарства переставали действовать. Его накрывала паника.

– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Кайоши. – Выход есть. Но он не лежит на поверхности. Сами собой всплывают лишь пустые плевела, а зерна опускаются на дно. Мы разработаем новую стратегию на основе старой. Задействуем все ресурсы. Ваши знания о Соаху, таланты прималей и порченых, мои видения и финансы. У нас все получится.

– Эй, сын Драконов… – обернулся к нему Нико. – Ты же не дурак. Ты должен понимать, что сто человек и принц, на которого будет охотиться весь Террай, никого не спасут. Мой народ меня даже не видел никогда. Они меня не знают. Какую там стратегию ты собрался разработать?

– Мы должны по крайней мере попытаться…

– Я никому ничего не должен, ясно?! Если проклятый старик хотел сделать меня своей фишкой на гобане, то это его проблемы! Если он такой умный, мог бы предугадать, что Седьмого убьют! А его обманули, как идиота, хотя он правдолюбец! И устроили переворот!

Нико сорвал голос от крика и судорожно дышал, сжимая спинку кресла.

– Нико, простите, я сейчас скажу очень жестокую вещь, – произнес Кайоши. – Я думаю, Такалам знал о том, что часть людей давно не верна вашему отцу. Я думаю, он позволил этому перевороту случиться. По закону Соаху новая династия начинает свой отсчет, если погибли все наследники предыдущей, а вы пока живы. Позволив убить вашего отца, Такалам сделал вас официальным властием. Стоит только объявить народу о вашем существовании, и вы станете Седьмым. Ваш отец не подходил на роль человека для шествия, поэтому его убили, освободив трон для вас. И с тех пор как вы покинули дворец, Ри не оставлял вас без присмотра. Он всегда следовал за вами и защищал.

1.Акупунктура – то же, что иглотерапия. (Здесь и далее примеч. автора.)