До сих пор мне видится некоторая нелогичность в порядке изложения и содержании глав: от рассказа про одно плавание, автор перескакивает к другому, к героям-аборигенам, к их обычаям, а ты всё пытаешься не потерять нить и всё ждёшь и ищешь окончание рассказа про конкретное плавание. Но нелогичность начинает ускользать из виду, как только тебя затягивает сюжет повествования. Некоторые отрывки были столь блистательны, что я не поленился их все перебить в ворде (читал бумажку), и вышло у меня их 2,5 страницы… несмотря на объём, приведу их тут все, ибо это просто алмазы, каких давно встречать не доводилось. Вкратце, автор отправился в Мела- Микро- и Поли- незии, и в течение 8 лет выискивал там остатки древних навигационных знаний, обучаясь в теории и на практике у оставшихся ппалу, тиа борау — знатоков мореходства разных островов и архипелагов. Когда он в очередной раз подчеркнул, что европейцы никогда в плаваниях не ориентировались по звёздам, у меня возник вопрос: чему же учат в морских академиях (работе с приборами, вестимо), и почему этому, казалось бы, основополагающему предмету, не учат. А как же спортивное ориентирование (не знаю, что это, лишь название слышал)? Ведь это настолько глобальный и полезный, даже насущный предмет, что мне просто дико стало при мысли, что в морских училищах его могут обходить боком. При теперешней-то цивилизации и прогрессе! (В смысле, что как можно не понимать его значение и пользу, когда у нас постоянно триллеры и катастрофы показываются с сюжетом «в океане без компаса»).
«Я устал от компаса, — признался он. — Вместо этого я сам научился навигации по звёздам». Он объяснил, как сначала использовал компас, чтобы определять, какие звёзды восходят или заходят по пеленгу каждого острова, а затем, даже не зная названий отдельных звёзд, отказался от навигационных приборов и инструментов и пятьдесят лет мореплавания ходил по звёздам.
По сути, достаточно знать расположение и передвижение звёзд для каждого конкретного места (острова, порты) и месяца, чтобы представлять своё местоположение.
«Следует знать звёзды каждого времени года, — продолжил разговор Ве’етуту, — поскольку через шесть месяцев те звёзды, которые ты видишь сейчас, сменятся другими».
Звучит просто. И хотя десятки звездных путей, которые заучивали полинезийские мореплаватели, ввергают автора едва ли не в поклонение, если учесть те объёмы знаний, которые преподаются в современных университетах, это знание их не превзойдёт. Проблема в том, что оно было почти забыто, а потому недоступно. И забыто оно во многом благодаря насаждению европейской цивилизации. Островитянам насильно, «в целях безопасности» раздавались карты и компасы, которые прежде им совсем не были нужны, и которыми они не умели пользоваться. Эта формальность насаждается до сих пор:
Для безопасности нам предоставили массивный 8-футовый стальной контейнер цилиндрической формы с аварийным питанием, банками с водой и всем необходимым на случай чрезвычайной ситуации, возложили руководство на тиа борау, а также выдали карту и компас. Я смотрел на этот огромный контейнер с ужасом. Он был таким тяжёлым, что без сомнения проломил бы сшитые тросом швы каноэ и утопил бы его (внутрь каноэ с островов Гилберта нельзя поставить даже ногу, только на платформу, настолько оно изящно и чувствительно). Мы избрали тактичный подход, щедро отблагодарив официальных лиц, а когда они ушли, торопливо выкатили контейнер в укромный уголок за брезентами на причале. Вместо этого мы взяли на борт несколько гроздей зелёных кокосов. Теперь к отходу всё было готово.
Большая заслуга Льюиса в его «раскопках», после его экспериментальных плаваний тихоокеанская навигация действительно стала возрождаться после нескольких поколений забвения. Забавно, что разрывы торговых и не только связей между разными островами метафорически передаются в устных легендах.
Ему поведали, что эти два острова соединялись, пока на главном алтаре Раиатеа не были убиты жрецы с Раротонга, тогда оскорблённые боги загадочным образом передвинули остров. Позднее Вильямс сумел добраться до Раротонга, и его там сразу же спросили, почему жители Раиатеа убили жрецов, «чья смерть вынудила богов перенести наш остров на его нынешнее место».
Большую роль в возрождении длительных безостановочных переходов играла гордость: после плавания Хипура с Пулувата на Сайпан, жители других островов и архипелагов неудержимо захотели его превзойти — и пошло-поехало.
«Гордость навигатора — странное чувство, — продолжал Бейонг. — Для поддержания собственного достоинства капитану проще пройти пять дней галсами 150 миль против ветра, чтобы купить сигарет в универмаге Моен на острове Трук, чем недолго подождать моторого судна администрации. Однажды, когда был жив мой отец, на острове Волеаи каноэ встречным ветром унесло на юг. Поэтому экипаж решил направиться на атолл Капингамаранги. Никто из них никогда там не был, но они знали курсы по звёздам и направление перехода, поэтому могли примерно сказать, как далеко их утащило. Эти знания и удача позволили им дойти до атолла. Но люди на Капингамаранги говорили на другом языке». «Полинезийском», — вставил я. «Да. Поэтому люди с Волеаи не понимали ни слова. Это, безусловно, свидетельствовало, что они попали на тот остров, на который стремились, однако им требовалось подтверждение. Будучи подготовленными мореплавателями, из-за собственной гордости они не могли спросить у местных жителей, как называется остров. Вместо этого постоянно держали ухо востро, но только через неделю услышали от игравших ребятишек его название. После чего мореплаватели попрощались с хозяевами и направились домой, не уронив чувства собственного достоинства».
Вообще, мораль и обычаи многих народов разных архипелагов удивляет своей… гуманностью. Даже то, что любое судно, приходящее на остров, встречает вся деревня — ну где б вы у нас такое видели, в стомиллионных городах, где с соседями по площадке редко когда здороваются. Или то, что смеяться над, скажем, неказистым маневрированием, островитяне отправляются за деревья — дабы не унизить мореплавателей.
«Вильям! — воскликнул я, не веря тому, что услышал. — Ты имеешь в виду этого гомика? Его ты называешь подружкой?». «Вовсе он не гомик. Он фака фафини, и ты прекрасно знаешь, что это значит всего лишь «как женщина». Да, он действительно женоподобен, ему нравится женская одежда и косметика, и, — продолжила Сиулонго, неодобрительно посмотрев на мою дырявую рубаху и порванное сулу, — он сам носит красивую одежду. Некоторые фака фафини гомосексуалисты, но не все. Вильям любит женские разговоры, но не разносит про меня слухи и сплетни, как сделала бы настоящая женщина. Он — моя самая заслуживающая доверия подружка».
Ну не рай ли? К человеку относятся как к человеку. А вот не менее интересный и даже показательный в плане гуманизма отрывок про детей:
«Осторожно, не выскочи на риф, — весело (и пророчески) сказала Сиулонго». — Утром моя мама просила тебя хорошо заботиться обо мне». «Я считал, что свою мать ты собираешься повидать на Номука», — озадаченно заметил я. «Да, собираюсь. Это моя другая мать. А та, что на Тонгатапу, — мать моей школьной подруги. Я жила у неё в качестве «кормящей дочери», когда ходила в школу, потому что она мне нравилась. Так что у меня две матери». Для Полинезии ничего необычного в этом нет. Очень часто родственники усыновляют детей — навсегда или на короткое время, но и сами дети могут инициировать такой процесс, решив переехать в дом лучшего друга или подружки и таким образом выбрать себе новых родителей. Ни одному ребёнку никогда в этом не откажут, и даже в разросшейся семье для него всегда найдётся место. Возможно, поэтому за всё время нашего пребывания на островах Тихого океана я никогда не видел и никто ни разу ко мне не обращался с просьбой по поводу психически неуравновешенного или одинокого ребёнка.
Последнее плавание, которое описано в книге — 2500-мильный переход с навигатором Пиаилугом на «Хокуле’а» с Гавайев на Таити закончилось тем, что оскорблённый поведением некоторых членов команды, напившихся и подравшихся в последний день в море, навигатор улетел обратно самолётом, наказав автору и опытному бывшему шкиперу с Таити, возвращаясь назад, не использовать навигацию. При постройке судна, как и при подготовке к плаванию и во время него, островитяне не пьют вино и не имеют связи с женщинами — настолько серьёзно они к этому относятся.
Переход между Гавайями и Таити имел историческое значение: в своих каноэ полинезийцы некогда привезли собак, свиней, кур и множество растений, поэтому на борту вместе с командой Льюиса было весело:
Однако проблемы этой собачки пои были не сравнимы с трудностями жизни нашего поросёнка. Набирая вес со скоростью примерно один фунт в день, Максвелл перестал помещаться в свою бамбуковую клетку, которую он частично сожрал. Крышу клетки надстроили повыше, но тропическое солнце испортило белую шкуру поросёнка, и на ней появились сильные ожоги. Поэтому кусок нейлонового паруса растянули над клеткой. На следующее утро, когда нашли его кашляющим и несчастным, мы очень расстроились. Оказалось, что он сожрал весь парус. Но никто из нас понятия не имел, как лечить Максвелла, и несколько дней опасались за его жизнь. В конце концов поросёнку помогло его замечательное пищеварение. Он опять встал на ноги и вновь, словно ничего не случилось, начал с жадностью поглощать вяленую рыбу.
Для меня всегда с детского сада фраза «ориентировался по звёздам» была большой загадкой. «А как он вышел из леса?» — «По звёздам». Другого объяснения никто не мог придумать, вопрос звучал риторически, а ответ – даже с пренебрежительным оттенком типа как можно задавать такую глупость. Ну да, нам рассказывали про Малую и Большую медведицу, Полярную звезду, указывающую на север, и мох на деревьях с юга (однако, когда я искал мох на деревьях, он рос со всех сторон и так, как было ему удобно, а вовсе не с юга). Походу, воспитатели сами понятия не имели, о чём говорили. Островитяне в целом ориентировались двумя способами: по звёздам в зените, находящимся над определёнными островами, если смотреть с определённых точек, и по звёздным путям — кавеинга — заключающим наборы верениц звёзд, курсы на восход/заход которых нужно было держать. Но и днём, при облачном небе, даже вне видимости близлежащих островов они с точностью знали, где находятся, ориентируясь по отражённым от островов океанских течений — рябей от них, — рябей от ближних и дальних ветров и по пересечениям этих рябей. Высокобортные европейские суда начисто лишали своих хозяев возможности увидеть ряби, опустить руку в воду, чтобы по температуре определить, в котором из океанских пластов они находятся, как это делали островитяне. Кроме того, помимо океанских буревестников и тайфунников (первый раз слышу), есть птицы, которые в поисках пищи отлетают от берега на 20-30 миль, и возвращаются на берег к вечеру, соответственно, утреннее и вечернее направление их полёта может рассказать мореходам о земле, пусть даже они никогда прежде не были в этих местах. И начиная учить мореходству островитяне начинают на суше.
«Рассмотрим морские приметы, начиная с крабов, — продолжал он. — Мы принимаем во внимание только тех крабов, которые роют свои норы вертикально вниз. — Он прервался, показывая нужных крабов чуть выше линии прилива. — Эта разновидность продемонстрирует одно из четырёх предзнаменований». И перечислил их. «Краб блокирует вход в нору и сгребает песок прямо вниз, оставляя следы, похожи на солнечные лучи. Это значит, что в течение двух дней начнётся ветер и дождь». «Когда краб выравнивает кучку выкопанного песка, но не закрывает отверстие норы, будет сильный ветер, но без дождя». «Если он просто блокирует свою нору, но не выравнивает кучку песка и не оставляет царапины-отметины, то будет дождь, но без ветра». «Когда краб оставляет выкопанный песок в кучках, а вход в свою нору не блокирует, погода будет хорошей». Теперь мы внимательно рассматривали пляж …. Мы обнаружили, что все крабы единодушно вели себя по второму сценарию, что предвещало ветер без дождя через три дня — все, за исключением одного пессимиста, который выбрал первый вариант и, кроме ветра, ожидал также дождь.
Теперь самый старый из хозяев поднялся для того, чтобы опросить пришельца, и я знал из собственного опыта, что последовательность вопросов и ответов будет соответствовать установленному порядку. «Как тебя зовут? Из какой деревни и с кого острова ты родом?». «Из деревни Лондон на острове Англия». В толпе послышался вежливый уважительный шёпот.
Ну и напоследок, для тех, кто осилил сию простыню, я не могу не привести отрывок про то, как островитяне, чей разум «мы, просвещённые европейцы» привыкли считать ограниченным и недалёким, объясняли европейцу относительность движения:
«Если ты хочешь понять нашу навигацию, тебе следует знать, что такое этак», — сообщил он через переводчика, раскладывая предметы в определённую схему. «Вот твоё каноэ, — указал он на нож. — Эти крючки будут тремя островами, один из них тот, который ты покидаешь, второй — к которому направляешься, а справа по борту под разными углами будет находиться этак — вспомогательный остров-ориентир. Монеты представляют собой румбы звёздного компаса». «Если рассматривать этак с первого острова, то он лежит «под» Антаресом. К тому моменту, как твоё каноэ окажется здесь, — он передвинул нож в точку В, — этак «передвинется» в точку под звездой Альдебаран. Когда ты достигнешь пункта назначения, этак ещё больше сдвинется назад. Теперь он будет находиться под Плеядами». «Конечно, в действительности остров этот не перемещается, но в целях навигации его необходимо считать условно движущимся. В нашем воображении, когда мы наблюдаем, каноэ и звёзды остаются неподвижными. Остров, который ты покинул, уходит всё даьше назад, а тот, к которому каноэ идёт, всё приближается и приближается».
Izohlar
3