«Хроники тираннозавра: Биология и эволюция самого известного хищника в мире» kitobidan iqtiboslar, sahifa 4
Моя последняя просьба: если лодка привезёт мой труп, пусть всё-таки кто-нибудь надаёт от моего имени пощёчин автору книги для потерпевших кораблекрушение. Она создана только для того, чтобы неудачник, имевший несчастье её приобрести, потерял последнюю надежду на спасение. Например, в этой книге написано: "Значительное число птиц фрегатов свидетельствует о том, что земля находится примерно в 100 милях". Ещё с неделю назад я их видел немало и с тех пор прошёл миль триста. Следовательно, автор нечестный человек, как так либо он пишет заведомую ложь, зная, что это ложь, либо пишет о том, чего сам не знает, и о чём бы ему лучше совсем не писать. Прошу отхлестать по щекам и тех, кто даёт описание пассатов.
По-видимому, между людьми моря существует хоть и незримая, о прочная связь.
Прежде чем пуститься в большое плавание, я решил проверить свой секстант, чтобы избежать неточностей при вычислениях. С просьбой помочь мне в этом деле обращаюсь к коменданту порта.
– С превеликим удовольствием! – отвечает от по-испански.
Однако в сообщениях некоторых газет этот эпизод выглядел так: "Он попросил дать ему несколько уроков по кораблевождению. Комендант порта отказался, не желая способствовать его самоубийству".
Прочитав эту заметку, один инженер обратился ко мне с письмом, в котором предлагал обучить меня основам кораблевождения, считая, что именно таким способом он вернее всего спасёт меня от самоубийства.
Со всех сторон я получал более или менее серьёзные предложения от желающих плыть вместе со мной. Журналисты не давали мне покоя.
Среди писем, которые я получал, попадались иной раз прелестные, иной раз совсем странные. Например, один предлагал его взять с собой из чисто гастрономических соображений: в случае неудачи экспедиции он заранее разрешал себя съесть.
Другой сообщал, что уже трижды безуспешно пытался покончить с собой и теперь просит взять его в экспедицию, полагая, что я изобрёл самый верный способ отправиться на тот свет.
Третий предлагал мне в качестве пассажирки свою тёщу, заклиная меня начать спасение утопающих с его семейства, которое идёт ко дну из-за этого нежного создания.
«Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха», — так заявил он в начале 1950-х годов.[2] Он считал, что человек вполне в состоянии перенести одиночное трансокеанское плавание без еды, и решил доказать это лично.
Надеяться – это значит стремиться к лучшему.
Видишь, терпящий бедствие, никогда не нужно приходить в отчаяние! Ты должен знать, что когда тебе кажется, будто ты уже находишься в самой бездне человеческих страданий, обстоятельства могут измениться и все преобразить. Однако не спеши и не питай слишком большие надежды. Не забывай, что если некоторые испытания кажутся нам невыносимыми, на смену им могут придти другие, которые сотрут воспоминание о первых. Когда болят зубы, это кажется ужасным, и мы говорим: пусть бы уж лучше болели уши. Но когда начинают болеть уши, зубная боль кажется приятным воспоминанием. Я могу дать лишь один совет: в любых обстоятельствах сохраняй спокойствие!
Настоящий страх – это паника тела и души, обезумевших в схватке со стихией, когда кажется, что вся вселенная неумолимо ополчилась на тебя.
14 апреля 1912 года трансатлантический пассажирский пароход «Титаник» столкнулся с айсбергом. Через несколько часов «Титаник» затонул. Первые суда подошли к месту катастрофы всего через три часа после того как пароход исчез под водой, но в спасательных шлюпках уже было немало мертвецов и сошедших с ума. Знаменательно, что среди тех, кто поплатился безумием за свой панический страх или смертью за безумие, не было детей младше десяти лет. Эти малыши находились еще в достаточно разумном возрасте.
Но на сей раз довести нас до порта гораздо труднее: движение волн то и дело ослабляет буксирный канат, а затем натягивает его сильным рывком со звуком, подобным «пиччикато».
Все идет благополучно, пока мы движемся против волн, но Джек не скрывает своего беспокойства: «Что будет, когда мы повернемся боком к волнам, прежде чем ветер станет попутным?»
Внезапно канат натягивается как раз в тот момент, когда мы находимся на самом гребне, и в ту же секунду волна обрушивается вниз. «Еретик» перевертывается, мы в воде Я быстро выплываю и вдруг слышу голос Джека:
Веревка, Ален, веревка!
Чрезвычайно удивленный, ищу веревку, чтобы бросить ему. Ведь он прекрасно плавает. Но Джек объясняет:
У меня ноги запутались в веревке, и я не могу плыть.
К счастью, буксирная лодка приближается, и мы вскарабкиваемся на борт. В этот момент, еще наполовину в воде, я кричу:
Ну что, Джек, опыт продолжается?
Он отвечает с обычной британской флегмой:
А кто в этом сомневался?
Милый Джек! Я же говорил, что в море он великолепен! И зачем только понадобились эти остановки на суше?! Довольно часто меня навещают акулы, но к подобным визитам я привык и отношусь к этим хищникам с величайшим пренебрежением. Жалкие трусы! Достаточно щелкнуть их по носу, и они обращаются в бегство. Обычно это происходит так: акула приближается и начинает тыкаться мордой в лодку; я хватаю весло и с размаху бью ее по голове; перепуганная акула ныряет и поспешно скрывается в глубине. Мои дорады, наверное, потешаются, наблюдая подобные сцены. И тут вновь произошло то, чего я опасаюсь каждое мгновение: большая волна наполовину захлестнула лодку, едва ее не перевернув. Если бы лодка перевернулась, это была бы верная смерть. Теперь я могу признаться: на случай подобной катастрофы я держал в кармане рубашки хорошую дозу яда. Если случится непоправимое, к чему выбиваться из сил и бесцельно барахтаться в течение страшных тридцати часов? Ведь все равно ни малейшей надежды на спасение у меня не было. Так не лучше ли сразу погрузиться в сон?!
А в два часа после полудня мне пришлось пережить неописуемый ужас. Я спокойно почитывал своего Эсхила, как вдруг рулевое весло подпрыгнуло от сильного толчка. «Опять акула», подумал я и обернулся: за кормой шла огромная рыба-меч длиною метров шесть. Вид у нее был свирепый. Описывая круги вокруг лодки, она задела за руль и ее спинной плавник встал дыбом. Трудно было недооценить такого грозного противника! Я прекрасно понимал, что если я ее только раню, она уйдет, а затем развернется и прощай, «Еретик». Судорожно хватаю стрелу, пробую зарядить подводное ружье, но делаю неловкое движение и роняю стрелу за борт. Это последняя. Теперь я безоружен. Тогда я быстро привязываю к подводному ружью перочинный нож «штык» готов. Если она нападет, я хоть продам свою жизнь подороже.
Я провел 12 часов в невыносимом напряжении. С наступлением темноты я следил за рыбой по искрящемуся следу и по плеску воды, разрезаемой спинным плавником. Несколько раз она задевала спиной дно лодки, но, казалось, она сама чего-то побаивается. Ни разу рыба меч не осмелилась подойти спереди. Иногда, набирая скорость, она совсем уже приближалась, но в последний момент быстро сворачивала. Да, она меня боялась и может быть не меньше, чем я ее.
Всякое живое существо обладает теми или иными средствами обороны, и если нападающий их не знает, это его пугает больше всего.
К полуночи искрящийся след рыбы-меч исчез. Однако эту ночь я провел без сна.
В тот же день у меня была еще одна встреча, которая словно принесла мне весточку с далекой земли. Я увидел стеклянный шарик, какими пользуются рыбаки при установке сетей. Он был весь покрыт мелкими рачками и ракушками. Несомненно, он уже давно носился по волнам, прежде чем встретиться со мной, но все же это был посланец от людей. В ночь с 12 на 13 ноября меня снова навещает акула. Во всяком случае, я думаю, что это акула. В самом деле, откуда мне знать акула это или рыба-меч? Каждый раз, когда акула подходит ко мне днем, я спокоен: я награждаю ее традиционным ударом весла по носу и она удирает.Моя последняя просьба: если лодка привезет мой труп, пусть все-таки кто-нибудь надает от моего имени пощечин автору книги для потерпевших кораблекрушение. Она создана только для того, чтобы неудачник, имевший несчастье ее приобрести, потерял последнюю надежду на спасение. Воскресенье 7 декабря. На горизонте все еще ничего не появилось. Но я не думаю, что до берега очень далеко. (Пошел более четкий почерк). Я должен добраться! Хотя бы ради Жинетты, Натали, Рено и Анны. Как это трудно! Мне вспоминается, как я принимал ванны вместо того, чтобы их выпивать. Мир все-таки плохо устроен. Тем временем приближалась буря. В час ночи первые большие волны начали играть моей скорлупкой. Океан не щадил меня в последние дни пути. До сих пор я перенес в общей сложности двадцать штормовых дней, но за это время вода лишь дважды наполняла мою лодку. А за оставшиеся двенадцать дней мне пришлось «принять ванну» четыре раза. Хорошо еще, что я сумел улучшить технику осушительных работ: как только лодка наполнялась, я начинал вычерпывать воду шляпой, в которую входило 23 литра, а затем уже завершал работу туфлей. Как известно, чаще всего именно самые простые средства оказываются наиболее действенными в борьбе со стихиями
Около 10 часов вечера я сижу и медленно вращаю ручку настройки, стараясь поймать Би-Би-Си, и вдруг к величайшему удивлению моих друзей, голос диктора Би-Би-Си объявляет по-французски:
«Доктор Бомбар, мы получили телеграмму капитана Аракаки. Благодарим вас за подвиг, который вы совершаете ради спасения всех терпящих бедствие. Мы знаем, что сейчас на своем Еретике вы плывете в открытом океане. Слушайте заказанный вами Бранденбургский концерт завтра вечером в это же время на таких-то и таких-то волнах».
На следующее утро радио Би-Би-Си, предупрежденное о моем прибытии на Барбадос, еще раз подтвердило, что заказанный мною концерт будет передаваться этим вечером. Чтобы вселить надежду и веру в то, что в конце путешествия их ждет спасение, я бы хотел, чтобы в лодке было написано: «Помните, что один человек уже прошел этот путь в 1952 году».
Помни, человек, ты прежде всего – разум!
