Kitobni o'qish: «Нерушимый – 3»
Глава 1. А вас я попрошу остаться!
Марокко не спешил оглашать результат отбора, молчал, сверкая бликующими линзами очков. Футболисты расселись на скамье запасных, перешептывались, бросая на нас косые взгляды, а я стоял перед ними, как провинившийся школьник, и ждал вердикта. Чего тренер хотел, я не понимал. Потому что он не хотел ничего конкретного и ко мне относился как к винтику в его выпестованном и отлаженном механизме. И винтику явно лишнему.
Пока ехал в поезде, я прочитал все последние выпуски «Советского спорта», изучая материалы о московском «Динамо», и узнал, что тренера за глаза называют Марокко. Нет-нет, марокканца он не напоминал, напротив, внешность имел самую что ни на есть славянскую. Но первые буквы имени, отчества и фамилии причудливо складывались: Максим Романович Костенко.
Голова тренера тоже бликовала, как отполированный белый камень, голый на верхушке и поросший серебристым лишайником, из-за которого выглядывали слегка оттопыренные крупные уши.
– Александр, бесспорно, талант у вас есть… – заговорил тренер, и мне не понравилось, как он начал, равно как и то, что перешел на вы. – Играете вы хорошо. Грязно, но хорошо…
Грязно?! Я вскинул голову и едва не вступил в спор. Удержался.
– Для районного центра так вообще замечательно…
Ну конечно, куда уж нам, провинциалам, до вас! Провинциал, он по определению не может быть лучше столичного игрока.
Я сжал челюсти, ожидая услышать «но». Если «но» прозвучит – это будет жирная точка в моих начинаниях. Я даже готов был бы заподозрить руку Гришина, который нашептал, чтобы меня не брали, ведь сыграл безупречно. Хотя я просился на ворота, Марокко сперва поставил меня защитником, потом полузащитником и, наконец, нападающим. На ворота я так и не попал, хотя изначально претендовал только на позицию вратаря.
Глядя на меня как на пустое место, Костенко покачал головой:
– Нет, в воротах на тебя я и вне матча могу посмотреть, а мне интересно, что ты из себя представляешь на поле. Товарищ генерал тебя на все лады расхваливал, я уж думал, ты самородок какой, а потом он говорит – боец! У меня что тут, хоккей на льду? У меня футбол! Это тебе не во дворе мячик гонять и не морды бить, здесь думать надо! Мне тафгай не нужен!
– На поле так на поле, – кивнул я, особо не переживая.
Я в себе не сомневался, ведь недаром перед просмотром стал лучшим в мире футболистом. Однако футбол – командная игра, и кое-что пошло не по плану. Кое-что… Все! Все пошло не по плану!
Лучший, но пока не признанный футболист мира Саша Нерушимый не смог показать все, на что способен, потому что играл без мяча. А почему он играл без мяча?
Правильно.
Потому что динамовцы его динамили, держали на голодном пайке и без мяча, а если по окрику тренера и пасовали, то мимо, в борьбу.
Потому что рылом не вышел Нерушимый и полез со своим свиным в калашный ряд – то есть из Лиловска, нигде не игравший, и сразу в столичное «Динамо».
Когда я играл за защитника, мои напарники-ветераны, братья Комбаровы, как-то очень дружно расступались перед противником, а тот легко меня отрезал. Два раза я перехватывал и шел вперед. В первый раз пас пошел на ход Кокорину, да-да, тому самому, но Александр ковырял в носу, и мяч накрыл защитник.
Во второй раз, когда мне удалось перехватить мяч, я оставил его, ринулся вперед, пошел в обводку сам, ускорился, пробежал все поле и закатил… бы, если бы не Кокорин. Он бежал рядом и надрывался: «Отдай! Мне! Мне! Отдай мяч, салага!» И я отдал, а он благополучно запулил выше ворот.
Полузащитником я тупо пробегал полчаса вообще без мяча, и за это время наш голкипер Шунин лишь раз попытался выбить мяч на меня. Выкинул хорошо – мощно, сильно, только в аут. Этот аут противника я перехватил и, рывком уйдя по бровке, навесил точно на голову Кокорина. Тот зачем-то решил пробить через себя и попал прямо в руки второго вратаря Лещука.
Нападающим я пошел вместо Кокорина, пытался цепляться за мяч, но лишь раз получил навес, который прошел на метр выше моей головы.
Короче говоря, неудивительно, что прошлый сезон динамовцы Москвы закончили лишь на четырнадцатом месте, и нет ничего странного в том, что Федор Смолов променял их на трехкомнатную квартиру в Минске, хотя и тамошние динамовцы звезд с неба не хватали – всего лишь десятое место в прошлом сезоне.
– Но у нас все-таки столичная команда, причем полностью укомплектованная, а не дворовой футбол, вам нужно набраться опыта, – в его голосе послышались сомнения. – Не расстраивайтесь. Наши футболисты прошли долгий и тернистый путь, пока не попали сюда. Если проявите себя хорошо, то и у вас будет шанс, Александр.
Я смотрел на бликующие очки, и во мне разгорался гнев. Это лучшему-то игроку в мире не хватает опыта? Ну-ну, расскажи! Он уверен, что раз все прошли трудный путь, то и я должен! Жри дерьмо годик-два, а лучше три. Чем больше сожрешь, тем скорее всплывешь, то есть попадешь в команду. Причина отказа ясна: пришел тут блатной салага, жизни не нюхавший, претендует на что-то. А ты добейся! Не талантом, а потом и кровью окропи свой путь. Но е-мое, я же реально сегодня был круче Несты, Иньесты, Месси и Роналду, вместе взятых, и он этого не увидел?
Вот уж действительно – один не воин в поле, если ты в футболе.
И что делать? Лапки я складывать точно не собирался.
– Максим Романович, пожалуйста, дайте еще один шанс, – попросил я, понимая, что особо мне надеяться не на что.
Он не спешил отвечать, а я пытался вспомнить. Костенко, Костенко… Нет, я о таком футболисте или тренере в своем мире не слышал, но за тридцать лет, прошедших с момента, когда началась новая ветка реальности, судьбы многих людей могли пойти иначе.
Состав команды тоже отличался от «Динамо» моего мира очень прилично, что, впрочем, объяснить было проще простого: в команде этого мира нет легионеров, а оттого борьба за советские таланты идет на самом высшем уровне – уровне министров и секретарей областных и республиканских комитетов. Удивительно, что тот же Кокорин, талант, что и говорить, огромный, но в нашем мире, к сожалению, зарытый в землю, все еще в клубе. Все-таки по большому счету московское «Динамо» – аутсайдер первенства СССР. И при этом они талантами разбрасываются!
Тем временем Максим Романович осмотрел меня с ног до головы и проговорил, потирая лоб:
– Понимаете, молодой человек, у нас не команда ДЮСШ, когда юноши оттачивают мастерство и набираются опыта. У нас играющая команда, которая борется за самые высокие места. Ответственность колоссальная! Каждый уже должен быть профессионалом! Понимаете? А вы действуете нахрапом, не чувствуете игры, прете напролом…
Он взял паузу, из-за очков глядя мне в глаза, будто ожидал чего-то. Я просто растерянно хлопал глазами, все еще не веря в то, что мне отказали.
– Я могу идти? – наконец проговорил я дрогнувшим голосом.
– Конечно, Александр, – кивнул тренер.
Я поплелся прочь, ощущая насмешливые взгляды игроков. «Удачи», – донеслось уже в спину.
Как же так? На просмотр я летел на крыльях вдохновения, готовый горы сворачивать, обратно плелся, волоча обломанные крылья.
Я вышел в коридор и направился к раздевалке, в то время как команда осталась с тренером. Принятие неизбежного застряло на стадии отрицания: не верю! Потому в раздевалке я тупо сел на скамейку и с минуту пялился перед собой. Минуя гнев, наступил торг. Ну да, он ведь прав: технически я, может, и был лучшим в мире, но опыта-то нет, ведь футболом занимался в прошлой жизни, а нескольких дней подготовки в Лиловске явно мало. К тому же физически эти ребята – просто монстры, я среди них буду самым дохлым. Допустим, взяли меня, и что? Да эти спортсмены меня по полю тонким слоем раскатают! Там же еще физуха нужна…
Незнакомый голос заставил меня вздрогнуть:
– Александр?
Я вскинул голову. Передо мной стоял помощник тренера, высокий парень с темно-рыжей львиной копной, отдаленно напоминающий Джима из мультика «Остров сокровищ».
– Максим Романович просил зайти к нему, – проговорил он немного с прононсом.
– Сейчас? – уточнил я и подобрался.
Что ему нужно? Надежда воспрянула, расправила крылья, но взлетать не спешила.
– Идемте. – Парень поманил за собой приглашающим жестом.
В коридоре мы посторонились, пропуская идущую в раздевалку гомонящую толпу динамовцев. Никто на меня даже не посмотрел. Ну а кто я для них? Попрошайка, один из десятков тысяч юных футболистов СССР, мечтающих играть в высшей лиге.
Табличка на кабинете, куда мы пришли, гласила «М. Р. Костенко». Мы переступили порог. Тренерская была чем-то средним между кабинетом и раздевалкой: стол, шкаф во всю стену.
Марокко прятался за дверцей. Захлопнул ее и, явив себя, обратился ко мне:
– Александр, я решил рассмотреть вашу просьбу. – Он сделал паузу, играя на нервах, но я молчал, ждал, когда он продолжит. – Я еще раз ознакомился с вашими данными, на этот раз внимательно. Село Кунашак? Впервые слышу о таком населенном пункте. Меня другое удивило. О вас нигде нет сведений. То есть вы не состояли ни в одной приличной футбольной команде, но играете неплохо, как будто у вас за спиной несколько лет упорных тренировок.
– Физрук был толковый, – сказал я. – Настоящий фанат.
– Как его зовут?
– Э-э-э… Александр Сергеевич Смирнов, – брякнул я комбинацию из самых распространенных имен и фамилий.
Марокко оставил мой ответ без комментариев и сказал:
– В общем, Александр, я склонен полагать, что вы весьма способны, раз не испортили каши за весь матч в команде мастеров, еще и играя на разных позициях с незнакомыми партнерами. Потому считаю преступлением не дать вам еще один шанс. Не в составе основной команды, конечно же, и не в молодежке – там наши воспитанники с пяти-шести лет, не поймут. Посмотрим на тебя в дубле, «Динамо-2». У них как раз два игрока серьезно травмировались, и, если понравишься, оценим тебя во Второй лиге. Выстоишь, выдержишь нагрузки, значит, характер есть.
Облегчение жаром прокатилось по позвоночнику. Юному телу хотелось скакать по кабинету и бегать по стенам. Взрослый разум натянул поводья и велел придержать энтузиазм. Это наилучший для меня расклад! Команда Второй лиги – круче, чем лиловское «Динамо», и там, в отличие от основного состава, я не буду смотреться бледной кривоногой молью. И все-таки – Москва! Цель стала на порядок ближе.
Улыбка сама растянула мои губы. Марокко тоже заулыбался, довольный собой и произведенным эффектом. И проговорил:
– Тренировки проходят в ФК «Динамо», это недалеко, ближе к Белорусскому вокзалу. Тренер у них Виктор Иванович Кирюхин. – Марокко подошел к столу, надел очки и принялся что-то писать. – Да и команда молодая, перспективная, твои ровесники и парни на год-два старше. Приходи завтра, десятого января, в девять утра, Виктор Иванович будет тебя ждать. Пройдешь медосмотр, а если все будет нормально, поедешь с командой на сборы.
Он клацнул печатью по маленькому листку, собственноручно его заламинировал и протянул мне.
– Держи. Это пропуск.
Радость так и распирала меня, прям расцеловать его хотелось, но я сказал лишь:
– Максим Романович, спасибо!
– Ты сперва удержись там, потом будешь благодарить, – с сомнением проговорил он.
А я был уверен: он очень удивится, увидев, на что я способен.
Мы пожали друг другу руки и распрощались. Помощник тренера сопроводил меня до раздевалки, которая к тому моменту уже опустела, рассказав, что все формальности по моему приему будут завтра, включая общекомандный медосмотр, а послезавтра я и остальной дубль поездом двинем в Крым – в Евпаторию!
Я проверил телефон, убедился, что Лиза не только не написала, но и мое сообщение с предложением встретиться не прочла. Надеясь, что она все-таки откликнется, я неторопливо переоделся, принял контрастный душ, высушил волосы феном – спешить было некогда. Собрал вещи в сумку и направился к выходу.
Сообщение тренькнуло, когда я неторопливо шагал по расчищенному тротуару. Так-так-так, сейчас посмотрим. Я вытащил телефон. Было бы здорово, если бы она приняла мое предложение сегодня встретиться. И тут меня толкнули в спину так, что телефон вылетел из рук в сугроб, а сам я чуть не упал.
– Шевелись! – рявкнул проходящий мимо парень в куртке «Динамо».
– Ползешь как обгаженный! – бросил второй, обернувшись.
Это был патлатый блондин примерно моего возраста. Ах ты ж!.. Я скорее на рефлексах скатал снежок и залепил ему в спину. Потом вынул из снега телефон, сунул его в сумку и посмотрел на парней. На сегодняшней тренировке я их не видел, значит, оба из дубля или из молодежки… Нет, все-таки из дубля.
Блондин остановился. Медленно развернулся и, набычившись, двинулся ко мне. Его приятель уже перепрыгнул через ограждение и замер возле белого навороченного внедорожника. Швырнул сумку на переднее сиденье и рванул к приятелю.
Ясно: местная разновидность мажоров. Я уронил свою сумку в снег и приготовился вспоминать курс юного бойца, пройденный на турнире. Но начать все же решил с другого. Мало ли.
– Здорово, парни! – Я пошел навстречу, протягивая руку. – Будем знакомы, я Саня! Будем играть вместе!
Резво семенящий ко мне блондин сбавил скорость, видя, что убегать я не собираюсь. Темноволосый схватил приятеля за куртку, потянул назад, но блондин не остановился.
Приблизившись и игнорируя руку, он сплюнул мне под ноги, приложил руку к уху:
– Как? Повтори? Маня?
– Саня, – невозмутимо поправил я.
Не он первый, кто меня провоцирует в этом мире.
– Больше похож на Маню. Мне по барабану, кто ты, играть с нами не будешь, Маня.
– Ты тренер? – делано удивился я. – Глухих берут в тренеры?
– Нет… Ты охренел? – Он дернулся ко мне и резко сымитировал удар, в последний момент сделав вид, что поправляет прическу.
Я даже не дернулся, спокойно ответив:
– Ну, тогда и не тебе решать, буду я играть или нет.
– Как же ты будешь играть со сломанными ногами? – гоготнул блондин.
– Парни, зачем вы нарываетесь? – спокойно поинтересовался я. – Это может быть опасно, вы ведь не знаете, кто я. Вас разве не учили, что с малознакомыми людьми лучше вести себя вежливо?
Темноволосый сплюнул себе под ноги.
Так, похоже, мои слова больше напоминают провокацию, вон и второй набычился.
– Дерьмо ты нищебродское, колхозник, – процедил он. – А ты знаешь, кто мы?
– Сразу три оскорбления в одном предложении! И угроза! – Я радостно оскалился, хрустнул кулаками, но все же решил не накалять. Выпрут из «Динамо» после такого, к гадалке не ходи. – Давайте признаем, что вы неправы, и разойдемся с миром, я не буду вас бить. У меня после беспредельного турнира накопилась усталость от битья морд.
Черноволосый заржал, тыкая в меня пальцем, и продолжил петушиться:
– Жека, ты гля! Турнир! – Сжав челюсти и глядя на меня, он процедил: – Ты больше похож на черта, который бутылки за алкашами собирает. Если и участвовал в беспределе, то в мясе, и вылетел сразу, да?
Теперь белобрысый Жека потянул его за куртку и зашептал ему на ухо, но кое-что я услышал:
– …фингал… а вдруг…
Этот Жека оказался умнее, чем я о нем подумал сначала. Ну, давай, уводи этого бычару с медленным зажиганием.
– Да плевать! – вырвался темноволосый.
– Короче, я пошел, – проговорил белобрысый. – Не хватало, чтобы еще и Киря нас выпер из-за тебя.
Он остановился возле внедорожника, наблюдая за схваткой со стороны. Задира глянул на него с возмущением – какая боль! Мушкетеры бросили Д`Артаньяна! – и попер на меня. Я даже в стойку не встал. Дождался его бесхитростного прямого, ушел вбок, сделал подсечку, роняя героя мордой в снег. Оседлал его и придушил.
– Сдашься – постучи.
Парень попался упрямый. Вспомнилось: «При поступлении в школу милиции студенты разделились на умных и сильных». Дергался, сучил ногами, чуть меня набок не перевернул. Ну точно необъезженный мустанг! Уже на последнем издыхании сдался, постучал ладонью о наст. Прежде чем отпустить его, я проговорил:
– Если еще раз быканешь, будет не только обидно, но и больно. Понял?
– Да, – хрипнул он.
Я отскочил в сторону и сказал больше блондину:
– Просто признайте, что вы неправы.
– А и пох, – ответил он. – Нам можно быть неправыми, тебе, нищебродина, нет. А я тебя запомнил.
Темноволосый встал, хрипя и держась за горло, глянул в упор, словно сканируя мое лицо, и удалился к машине…
Глава 2. Главное – хвост!
Виктор Иванович Кирюхин, он же за глаза Киря, тренер дубля «Динамо», устало оглядел столпившихся вокруг него игроков, достал планшет и похлопал им по ладони.
– Пришло заключение главврача клуба по результатам вашего медосмотра. Вы, за редким исключением, здоровы, как кони.
– Мы здоровее коней! – отшутился кто-то из-за моей спины, донеслись смешки. – А что за исключения? Погосян триппер подхватил?
Все заржали, даже Мика Погосян, маленький и очень техничный парень, перебравшийся сюда из «Арарата» незадолго до Нового года. Костенко он не устроил, и армянина отправили доказывать в дубль. А тот за пару дней после отпуска, как я понял, уже успел всем парням прожужжать уши о том, какой он героический любовник. Об этом знал даже я из разговоров в коридорах базы в Новогорске.
– Насчет триппера узнаем завтра, – ответил Кирюхин, недовольно глядя мне за спину. – Как придут результаты анализов. Впрочем, думаю, ничего там криминального не будет, а триппер, Банников, сейчас лечится в два счета, так что причиной отлынивать от тренировок не станет, даже не надейтесь!
– Эх, зря к бл…м ходил! – делано опечаленно вздохнул почти лысый коренастый парень, тот самый, судя по всему, Банников.
– Дебил, – вынес вердикт тренер. – А если СПИД?
– А если нет?
– Банников, ты у меня точно договоришься, – пригрозил тренер. – Короче, кончайте базар, развели тут… Сегодня собираемся, прощаемся с девушками, и завтра в десять ноль-ноль жду вас возле поезда «Москва – Евпатория»…
– Основной состав в Болгарию поехал, – скрестив руки на груди, проговорил Жека, блондин, с которым у меня вчера случился конфликт.
– Когда я говорю, все молчат! – рявкнул Кирюхин и добавил: – Если будете в жизни скромней, а на поле наглей, то и вы поедете. Нет же, братство вы кривоногое! То бузеть, то бухать, то как эти… – Он кивнул на Погосяна и Банникова. – По бл…м! Еще раз напоминаю, вдруг кто прослушал или недавно пришел в футбол. – Он остановил равнодушный взгляд на мне. – Сборы длятся двадцать семь дней. Жить будем в спорткомплексе «Северный», в поселке Заозерное…
– Опять перди какие-то, – прошептали за спиной, тренер шепот не услышал и продолжил:
– На вокзале Евпатории нас встретит автобус. От вас нужен паспорт. Все. Остальным вас обеспечат на месте.
Евпатория, куда я так и не попал в прошлой жизни, не то чтобы манила, но после зимней Москвы на юг прям тянуло. Жаль, не получится хорошенько посмотреть город – неизвестно, где тот поселок находится, а нам предстоит тренироваться днями напролет. С учетом трех суток туда-обратно на поезде, считай, месяц наедине с этими неприветливыми парнями, которые не только на меня косятся, но и друг с другом не особо ладят. Конечно, одного дня недостаточно, чтобы утвердиться в мнении, что эта команда безнадежна, но увиденного сегодня хватило. Это не команда, это оркестр «Кто в лес, кто по дрова».
Тренеры разбили по одним им ведомым соображениям весь дубль на два состава и отправили биться в двусторонке на покрытом снегом поле. Белобрысый Жека и его темноволосый друг Игнат, с которыми я вчера сцепился, не стали усугублять конфликт, просто смотрели на меня как на пустое место, и я попал в одну команду с ними. Оба считались мастерами, игроками замены в основе, а потому парни в дубле смотрели на них с придыханием. Ну и, конечно, оба настроили остальных против меня. Короче говоря, поиграть снова не дали. Я то и дело читал досаду на лице тренера, когда он смотрел на меня.
Самое удивительное, мои доводы относительно того, что я хороший вратарь, не подействовали и на Кирюхина! Это был вообще какой-то бред, что и Костенко, и Кирюхин упорно пытались найти мне место на поле!
Тренер дубля тоже переставлял меня с одной позиции на другую, давая поиграть по четверть часа на каждой, и кого я только не заменял – левого, центрального и правого защитников, опорника, правого вингера, нападающего-столба… Ладно, вчера я себя показал нормально, потому что, на минуточку, был лучшим игроком в мире! Но сегодня… сегодня, даже если бы партнеры играли со мной в пас нормально, все равно бы опозорился, а уж с учетом того, что они не помогали и словно не видели меня, осрамился вдвойне.
В общем, авторитета сегодняшний матч мне не прибавил, а только усилил и утвердил распускаемые Игнатом слухи о том, что я чей-то протеже, наверное, жених дочки какого-нибудь высокопоставленного генерала, раз меня, неумеху, взяли в команду.
И вот с этими не сказать чтобы дружелюбными парнями мне предстоит провести месяц. Месяц изоляции!
Ладно, парни, плевать, я собирался тренироваться и доказывать. Беспокоило другое – природа звала реализовать основной инстинкт!
Утром я проснулся не только с бешеным стояком, но и с осознанием: я на целые сутки худший в мире любовник. Нормально?
Вчера Лиза наконец-то ответила на мое сообщение – третье или четвертое по счету – и согласилась пойти со мной на свидание, сказав, что сообщит сегодня, где встретимся, и я твердо надеялся вступить с ней в горизонтальные отношения, ведь весь следующий месяц такой возможности не будет, и такая подстава! Но, откровенно говоря, мне было плевать, какой там Нерушимый любовник, главное, член реально нерушимый! Боевой боец мой тверже стали, таким только орехи колоть! Ну, или в хоккей играть! А раз так, осталось только не промахнуться. Ну и соблазнить даму, разумеется…
Ночевал я, кстати, у тети Розы Рубинштейн, старой знакомой Льва Витаутовича. Из рассказов Витаутыча мне представлялось, что тетя Роза – этакий шпион в юбке, Мата Хари и Наташа Романофф в одном флаконе, а на деле оказалось, что это бабуля, которой сто лет в обед. Разве что взгляд ее стальных глаз был таким, с каким, думаю, чекисты кололи предателей Родины.
Тетя Роза выделила мне комнату и пообещала кормить завтраками за сущие копейки – пятьсот рублей за ночь. На наши – пять косарей, нехило так. Я мог бы пойти в отель, мне бы самому там было спокойнее, но бабуля, оттаяв, рассказала много чего интересного и о Льве Витаутовиче, и о современной Москве, а такая информация стоила дороже пятихатки.
Утром старуха накормила меня пролетарским бутербродом и парой яиц вкрутую. К чаю были сухари и сахар вприкуску.
– Надумаете привести даму в гости, юноша, проследите, чтобы не сильно стонала. У меня сон чуткий.
С таким напутствием она отправила меня на первую тренировку в дубле. Стояк, поутихший во время завтрака, при виде симпатичной соседки тети Розы снова проснулся, и к метро я шел, чуть ли не ламбаду танцуя. Правда, боец сразу поник, стоило мне переступить порог врачебного кабинета.
Короче, я твердо решил, что, если все сложится (а я был уверен, что таки сложится), заночую сегодня у Лизы. Ну, или она у меня, и плевать на чуткий сон тети Розы. А что плохой любовник… даже худший в мире. Разве это совместимо с тем, что выдает мой организм? Уж как-нибудь не промахнусь, или сама Лиза поможет, девушка-то прогрессивная, испорченная тлетворным влиянием Запада, такая, небось, и порнографию смотрит, а дальше природа все сама сделает…
Или облажаюсь? Вспомнились пельмени, расползшиеся в склизкую жижу, на даче Ирины Тимуровны… Да уж. А и пофиг, в крайнем случае прикинусь девственником (так и есть же!) и предоставлю все заботливым женским рукам…
– Эй, новенький! Как там тебя? – с приятных планов сбил голос тренера.
Ой, нехорошо, Саня, соберись, чего поплыл-то? И так обосрался в двусторонке, теперь еще и тренера не слушаешь!
– Виноват. Саня я. Александр.
– Маня! – заржал Игнат.
– Будешь так же слушать тренерские установки, надолго не задержишься. – Кирюхин прожег меня взглядом и покачал головой.
Да уж, влетел я, теперь на сборах точно пощады не будет! Но это ладно, а вот если не покажу себя… Фигово, что с первого дня тренер смотрит косо. Оно и понятно, я ж еще себя не проявил, меня ему навязали. На недругов моих, сосланных за какую-то провинность, он тоже косился неприветливо, хотя оба вроде как из основы в дубль угодили. А что остальные бычат – так пройдет. Олег вон с Алексеем тоже бычили, ничего, чуть ли не приятелями стали.
Успокаивая себя так, я слушал тренера и думал, что мне ой как нужна разрядка! Уже психую на ровном месте, на людей кидаюсь. Вот зачем снежок вчера швырнул и с Игнатом потом сцепился? Все-таки у Звягинцева гормональный фон был, гхм, помягче.
– Так что, игроки, жду вас завтра ровно в десять на Курском вокзале, билеты раздам на месте, – завершил Кирюхин. – Не забудьте паспорта. И головы.
– Ноги, главное – ноги! – пошутил простолицый улыбчивый парень.
– Хвост! – продолжил Мика Погосян.
– А вот хвост лучше оставить дома, пусть не мешает, – на полном серьезе заметил Кирюхин. – Бабам своим оставьте, целее будет.
Грянул смех. Футболисты отправились в раздевалку, обмениваясь шутками про хвост, а меня Виктор Иванович подозвал к себе. Очкастый, низкорослый, толстый, с обрюзгшим лицом, он напоминал помесь бульдога с бочонком, причем пивным.
– Александр, – проговорил он, когда все ушли. – Надеюсь, ты понимаешь, что наше сотрудничество не гарантия того, что тебя возьмут в нашу сработанную команду, которая полностью укомплектована.
– Я игрой докажу, что достоин остаться.
– Ценю рвение, но его недостаточно. Как и твоей физической подготовки. Нагрузки будут очень высокими. Очень. Мы будем тренироваться целый рабочий день. Если не уверен в своих силах, лучше сразу отказаться.
Он очень хотел, чтобы я так и поступил. Но нет, товарищ Кирюхин.
– Уверен, что справлюсь, – стоял на своем я.
– Надеюсь, что ты займешь достойное место в команде.
В раздевалке я сразу же глянул в телефон, и губы сами растянулись в улыбке. Лиза Вавилова мне написала! Я даже не открыл сообщение, а боевой боец поднялся, восстал, как Спартак в Древнем Риме, и мне пришлось поворачиваться к распахнутой дверце раздевалки.
«Как дела? Как футбол? Жду тебя в 18:00 в Одессе», – писала она, и я прямо чувствовал, как за этими скупыми строчками стоит ее улыбающееся лицо.
Минутку, а что за Одесса? Она что, улетела в Одессу? Вроде вчера, когда я приехал, была в Москве… Или это какое-то известное место? Я решил подыграть. Улыбнувшись, написал:
«В Одессу к шести не успею, уже смеркается. Четыре вечера!»
Она ничего не ответила, и, мучаясь сомнениями, верно ли ответил девушке, я доехал на клубном автобусе из Новогорска до станции метро «Новые Химки», которая в моей реальности была только в планах, здесь же она завершала фиолетовую ветку.
Ответила Лиза, когда я вышел из автобуса. Вместо слов прислала смайлик и фотографию из Александровского сада, с аллеи Городов-героев: мемориал Одессы и две гвоздики сверху. Теперь ясно, где ее искать.
У меня оставалось два часа. До места, станции «Площадь Ногина», в моей реальности «Китай-город», мне добираться минут сорок, ну, час, благо по прямой фиолетовой ветке. Потом надо будет пройтись минут пятнадцать или десять. Потому перед свиданием я решил чем-нибудь перекусить, например, отбивной – растущий организм требовал топлива. Такое впечатление, что, дай ему волю, он ел бы все время. Как раз и неплохая столовая нашлась прямо возле станции метро – коммерческая, вроде пластикового павильона.
Улыбчивая официантка принесла заказанную отбивную с картофельным пюре и салатом, два стакана компота и, виляя бедрами, удалилась. Стояк пришлось прятать под столом, и только еда немного успокоила.
Орудуя ножом и вилкой, я вспоминал, как писал Лизе все время после Нового года, но она отвечала или небрежно, или спустя долгую паузу. Скорее всего, она из вздорных девиц, которые сразу не пишут из принципа, чтобы показать свое равнодушие и подогреть интерес. Но написала же! Согласилась встретиться! Значит, полпобеды в кармане, уж у меня есть что рассказать, а известно, что девушки любят ушами.
В общем, в метро я спускался сытый и благостный. Своего я добился, меня, можно сказать, взяли в «Динамо», самая красивая девушка в мире согласилась со мной встретиться – а что еще надо для счастья? На входе в метро я затупил: непривычно было перемещаться без досмотра, на который моя сумка просто напрашивалась, и людей в форме.
Они, конечно, тут были, но не отсвечивали, сидели за мониторами и по камерам следили за пассажирами. Стоило появиться подозрительному человеку, как его засекала система распознавания лиц и поступал сигнал дежурным, которые находились в пункте охраны на входе и выходе и сразу же реагировали. Как я уже слышал от Льва Витаутовича, в Москве порядка было больше, чем на периферии: товарищ Горский бдел. Потому, как и в моей реальности, все стремились жить в Москве.
Хотелось, конечно, проехать по столице в автобусе, желательно двухэтажном экспрессе, чтобы сравнить эту Москву с той, которую я знал, но на метро было надежнее. Не последний день в городе. Но и того, что я увидел, хватило, чтобы понять: эту Москву не обезобразили выкидыши лужковской эпохи, будто собранные малышом из разных конструкторов, а то, что строили сейчас, вписывалось в ансамбль. Разрешались к постройке только здания наподобие сталинских высоток. Пластик, хром и металл – только за пределами ТТК. На Киевском вокзале опухоль торгового центра не сожрала площадь. Как рассказала тетя Роза, сохранились рынки: Тишинский, Птичка, Рижка, Горбушка…
Впрочем, было немного печально, что эта реальность потеряла целый исторический пласт, увенчанный несуразным фаллическим зелено-голубым небоскребом, который есть в каждом более-менее крупном городе. В Москве моего мира такой торчал на Павелецкой.
В метро, открыв приложение, я активировал кнопку «Оплата», приложил экран к сенсорной панели и прошел через турникет.
На станции дождался свою электричку, двери вагона закрылись, и побежали буквы на сенсорной строке: «Планерное». Сразу же надпись продублировалась голосом.
Преисполненный светлых чувств, прижавшись к стеклу в конце вагона, я вспоминал нашу с мамой поездку в Москву. Мне было десять лет. Поезд я помнил смутно, а вот Птичку, то есть птичий рынок, – так, словно только вчера там был. О, чего там только не продавалось! В родном Саратове не приходилось видеть таких рыбок, попугаев и тем более змей и черепах. Я тогда мечтал о цихлазомах, но им нужен был большой аквариум, в чем мне категорически отказали. Потому я просто вперился в аквариум, куда их поместили всей толпой, хотя этого делать категорически нельзя! Смотрел на небольшую рыбку, засевшую за корягой, пока остальные гоняли друг друга, и представлял, как посажу ее отдельно, сделаю корягу. О, какую корягу я нашел на берегу реки!
