Kitobni o'qish: «Кудесник в городе богов», sahifa 14

Глава 8. Леля и Святогор

Близился вечер, когда Немил и Веня выехали из усадьбы Додолы. Колесница Дажбога села за Большое Вечернее море, солнечный государь снял сияющий венец и отдал его своим слугам. Свет померк, и землю начали окутывать сумерки. Путники остановились посреди дубравы, тихо шелестящей листвой. Над их головами раскинулось звездное небо. Месяц выкатился и закружил созвездия в хороводе.

– Давай переночуем здесь, – предложил Немил.

– Ты можешь остаться, а мне нужно ввысь, к сестрам, – ответила Звенислава.

Она сбросила шубку и вознеслась к небу. Всего несколько мгновений – и еще одна звезда засверкала посреди бархатного небосвода. Немил снял седло с Рублика, накрыл его кафтаном и устроился поудобнее. Он смотрел на сияющую звезду и вспоминал ее лицо, ее голос и ее улыбку. Крылатый конек отправился пастись, не боясь диких зверей – тут, в Горнем мире, никто из них не представлял опасности. В конце концов человек задремал, и ему снилась звезда, превращающаяся в ласковую, волшебную деву.

6 день чернеца

Проснулся он от того, что жгучие лучи солнца упали на его щеки. Колесница Дажбога уже начала путь на востоке, за ночь проделав путь по подземному морю от одного края земли до другого. Огнегривые кони тянули повозку по небесной дороге, пролегающей над всей подселенной. Яркие звезды гасли одна за другой, хотя сам небосвод оставался темным –его не трогала синева, к которой привык человек.

Звенислава вышла из дубравы, веселая и посвежевшая.

– Вставай, лежебока! Жизнь проспишь, – засмеялась она.

Рублик вернулся сам, довольный и смирный. Они въехали в Золотые ворота, обращенные к восходу. Низкое солнце светило им в спину, отчего тени стелились под ноги и тянулись по прямой улице, прозванной Солнечной стрелой.

На прозрачной Зенице уже теснились летучие сани. Навьи слуги помогали сойти божествам, собирающимся на завтрак в Палате пиров.

– Может, винцом угостят? Оно у богов такое сладенькое, – облизнулся кудесник.

– Жаль, нас на пир не позвали, – посмеялась дева.

– Зато его позвали! – угрюмо ответил Немил, указав на сани, едущие от Южных ворот.

За спиной возницы горделиво восседал Вертопрах, разодетый, как заморский принц. Поверх черного камзола с узорным шитьем гремела золотая цепь из непомерно тяжелых звеньев. Тощую, как у цапли, шею черт обернул платком из тонкого шелка, а на пальцах его сверкали перстни с самоцветами, которым на земле позавидовал бы любой царь.

– Кого он хочет впечатлить этими цацками? – спросила Звенислава. – У нас драгоценные камни валяются под ногами.

– Это он! Вор! – внезапно заголосил черт, заметив Немила на Рублике. – Хватай его, пока сам в руки идет!

Из вежи выскочили близнецы Мирослав со Славомиром и бросились к крылатому коню. Их ожесточенные лица и порывистые движения не сулили ничего доброго.

– Эй, чего это вы? – опешил кудесник. – Опять что-то случилось?

Звенислава не стала раздумывать. Она саданула сапожками по бокам Рублика и пустила его вскачь.

– Убегает, тать! – не унимаясь, вопил черт. – Видать, знает свою вину!

– Опять ты? – рассерженно выкрикнул Велес, только что вылезший из саней. – Что же тебе неймется?

Он ловко поддел человека клюкой и выбил его из седла. Немил плюхнулся на прозрачные камни и жалобно застонал:

– С ума сошли, что ли? Со мной так нельзя. Я уже, чай, не мальчик. Один раз так грохнусь – и все, поминай, как звали.

Но Велес не слушал его причитания. Сердитый бог поднял его за шкирку и поставил на ноги. Веню на Рублике оттерли в сторону, чтобы не мешала.

– Не знаю, что тут у вас за беда, но я в ней не виноват, – на всякий случай принялся оправдываться кудесник.

По ступенькам спустился Род, заглянул ему в душу пронзительным взглядом и строго спросил:

– Где ты был ночью?

– В дубраве, рядом с городом.

– Каким ветром тебя туда занесло?

– Тьма застала в дороге, вот я и остановился.

– А Оружейную палату кто грабил?

– Опять двадцать пять! Почему я? Почему со всеми обвинениями – сразу ко мне?

– Отвечай, не юли!

– Никого я не грабил! Спал всю ночь, как младенец.

– Подтверждаю! – выкрикнула из-за чужих спин Звенислава. – Я была с ним. Он ни в чем не виновен.

– Ты с ним спелась! – взвизгнул Вертопрах, тыча кривым пальцем. – Уже весь город знает, что ты с этим мешком костей завела шашни!

Окружающие их гриди грохнули со смеху. Велес аж прослезился – до того забавной показалась ему эта мысль.

– Мы послов уважаем, но тут твое превосходительство сильно загнуло, – сказал лесной царь. – Горние души даже коснуться теплокровых не могут – от этого им одна неприятность. Какие тут могут быть шашни?

– Все равно они снюхались! Девице верить нельзя, – не унимался черт.

У Немила подгибались коленки. Навь Владимир протиснулся сквозь толпу, поддержал его и шепнул на ухо:

– Крепись! Кострома скоро будет, она выручит.

– Что случилось? – тем же шепотом спросил человек.

– Ночью кто-то пытался ограбить Оружейную палату. Злодей ломился в хранилище, где держат тот посох, что черт подарил Перуну. Замка тать не сломал – тот заперт такой волшбой, что, пожалуй, и сам Лиходей не одолеет. Но шуму наделал порядочно.

– А причем тут я?

– Черт тебя винит. Видать, переживает за свой дар.

– Чего вы с ним цацкаетесь, государи? Давно пора выдать злодея нам на суд и расправу, – вышел на середину площади воевода Мстивой.

– Зачем тебе нужен был посох? – настойчиво спросил Род, пронизывая человека взглядом.

– Не трогал я его! – с досадой ответил Немил. – На кой ляд он мне? Все равно я его в дело пустить не смогу.

Толпа почтительно расступилась. Облачный Гром вынес на площадь Кострому, ослепительную и блистательную в белом платье, отделанном песцовым мехом. На груди богини ярко сверкал алый мак, оттененный ожерельем из озерного жемчуга. Золотая коса, уложенная вокруг головы, виднелась за кокошником, усыпанным теми же жемчугами.

– Твой холопчик снова набедокурил, – укоризненно молвил ей Род.

– И снова его вина не доказана, – возразила богиня. – У нас нет ничего, кроме пустых обвинений черта, у которого и самого рыльце в пушку.

Толпа гридей и навьев рассмеялась, глядя на то, как задергался влажный пятак на физиономии Вертопраха.

– Я верю своей служанке, – ответила Кострома. – Раз она свидетельствует в пользу человека, значит, он не причем.

– Мы вернем его в темницу до полного прояснения дела, – сказал Род.

– Нет! Он мой слуга. Я за него отвечаю.

– Если тебе так угодно, сестрица, – с крайне недовольным видом Род отступил. – Но тебе самой придется следить за тем, чтобы он снова чего-нибудь не натворил.

– Я с этим справлюсь! – заверила Кострома.

Звенислава, не мешкая, усадила Немила на Рублика. Они проехали сквозь толпу гридей, уставившихся на человека, как стая волков на овечку. У кудесника отлегло от души, только когда Зеница осталась далеко позади, и они въехали на просторный двор Перуновой усадьбы.

– Тебя будут искать, – бросила Кострома. – Гриди не признают меня за хозяйку. Они станут караулить у дворца и поджидать, пока ты высунешь нос.

– Может, спрятать его на конюшне? Там полно пустых денников, – предложил Владимир.

– Верно! И запах такой, что живого никто не учует.

Звенислава с Владимиром проводили его к просторной деревянной постройке, служившей конюшней. Гром и Рублик занимали лишь пару широких стойл, остальные пустовали, но выглядели при этом так чисто и ухоженно, что Немил с удовольствием устроился на куче соломы.

Владимир долго ухаживал за Громом и доводил его шерстку до блеска. Лишь когда облачный скакун стал белоснежным до безупречности, навь ушел во дворец и оставил кудесника с девой наедине.

– Вот и еще одно преступление! – возбужденно вскочил Немил. – Что за тать пытался украсть посох? Зачем вообще эта палка с камнями кому-то понадобилась?

– Посох – орудие для колдовства, – ответила Звенислава. – Ты – кудесник, тебе ли не знать?

– Я-то знаю. Но с такими вещицами нужно ладить. Слова знать особенные, или приемы. А некоторые вообще только хозяина слушаются. Коснется хозяин такой вещи – она и покажет свою силу. А этот посох – ветхий, как сам белый свет. У него если хозяин и был, то, наверное, давно сгинул в веках.

– Сиди здесь, не высовывайся. Я еды тебе принесу.

– Хорошо бы. И винца захвати. Мне положено подлечиться от таких нервных встрясок.

Звенислава и в самом деле притащила ему целый противень с горячим пирогом, а к нему – кувшин с вином. Немил перестал сдерживаться и устроил праздник живота.

– Пирог с курочкой? То, что надо. Жаль, что чуть-чуть подгорел, – говорил он, не стесняясь набитого рта. – Я тут долго не высижу. Мы узнали, кто мог навредить государю Перуну. Посуди сама. Велес давно с нашим князем не ладил. Они были вечными противниками. Медвежий царь даже жилье себе выбрал не на небе, а в Доле, среди леса, чтобы не встречаться с громовержцем. Утром первого чернеца они сильно поссорились. Перун рассердился, метал громы и молнии. Драчунов помирила Кострома – хорошо, что она сохранила ясный ум. Детинец Велеса стоит рядом с Туманной поляной, где легко набрать ягод для зелья. На свадебном пиру он оказался одним из первых, кто держал в руках чару и что-то в нее подливал. Устранить старого соперника – чем не причина? Если мы хотим узнать правду, мимо Велеса не пройти.

– А история с девочкой и надкушенным яблоком? Он с ней может быть связан?

– Может, это кто-то другой? Пока не расспросим его, не поймем.

– Как его расспросить? Он же в Доле. Спуститься туда можно лишь по мосту, а тебе выход с конюшни заказан.

– Вот задачка! – вытер капли с бородки Немил. – Нужно использовать любой случай, чтобы вернуться на землю. Сказать просто, а на деле – попробуй, прошмыгни из одного мира в другой.

Так и вышло: сидеть на конюшне ему пришлось еще три дня. Гриди шныряли вокруг и все что-то вынюхивали, но выказывать открытое недоверие Костроме не решались даже они. Владимир нарочно отпугивал чужаков, выводя на прогулку свору для дикой охоты – стаю волков, таких же призрачных, как и все в Горнем мире. Эти волки служили Перуну для налетов на нежить, угнездившуюся в Доле. Несмотря на невесомость, которой наделил их Горний мир, Перуновы волки отличались свирепым и необузданным нравом, так что сладить с ними могли лишь такие опытные служаки, как верный навь.

Почуяв волков, Рублик волновался, всхрапывал и хлопал крыльями в своем деннике. Немил, как мог, успокаивал скакуна, но сам порывался выбраться на волю. Ему так и не терпелось как следует расспросить Велеса. Вот только как подступиться к владыке лесного зверья? Этот вопрос мучал кудесника и не давал спокойно спать по ночам.

Так продолжалось до девятого чернеца, когда Звенислава передала Немилу, что его пожелала увидеть хозяйка.

9 день чернеца

– Мне нужна помощь, – молвила Кострома.

– Государыня, ради тебя – все, что угодно! – с чувством воскликнул Немил.

– После потери моего супруга сила богов пошла на убыль. Враги этим воспользуются. Они уже на пороге. Нам нужен новый союзник, которого они убоятся. Я знаю только одну силу, о которую сломают копья и боги, и бесы – это Святогор. Но он нам не доверяет. Почти все великаны уже уничтожены, остались лишь считанные единицы. Найти с ним общий язык будет ой как непросто. Нужна хитрость, но владыки вселенной слишком горды, чтобы прибегнуть к ней. Они мнят себя безупречными.

– Как же, знаем, – усмехнулся Немил. – У господ – белые ручки, грязная работа им противна. На этот случай они и создали слуг. Хотя что тут словами играть – богам люди не слуги, а просто холопы. Что ж, если надо, мы сделаем дело, которым хозяева брезгуют.

– Сильно пачкаться не придется, – пообещала Кострома. – Наше посольство вернулось от Святогора и сообщило, что он согласен заключить союз на одном условии. Он хочет жениться на самой уважаемой из богинь – Мокоши. Породнившись с небожителями, он сможет им довериться. Но ни Род, ни Дажбог даже слышать не хотят о том, чтобы расстаться с Мокошью. Они ее не отдадут.

– Что же делать?

– Подменить ее кем-то менее важным. Святогор так огромен, что разницы не заметит. Нужен ловкач, который обстряпает дельце, причем так, чтобы небожителей не в чем было упрекнуть.

– Ты обратилась к кому надо, – заверил Немил. – Я надул столько простаков, что ими можно было бы заселить целую улицу. Но я ловчил ради себя, а теперь дело другое. Ради богов я тряхну стариной.

– Мы отправимся на поляну – там состоятся смотрины. Не подведи. Но если что-то пойдет не так, боги открестятся и скажут, что ничего тебе не поручали.

– Кто б сомневался. Ничего. Раз я взялся за службу, то на половине пути не остановлюсь.

– Я в тебе не сомневалась. Твоя верность не знает границ, – сказала Кострома.

Немил поклонился в пол.

Торжественная процессия небожителей выкатилась за ворота Серебряного града. Навь Владимир взял вожжи и вывел сани Костромы на широкую дорогу. Немил старался лишний раз не высовываться, но все равно оставался на виду. Гриди поглядывали на него волком, но не решались приблизиться, видя, что ему покровительствует госпожа.

Из Радужного дома вышла Додола с платочком в руках. Легкий взмах – и посреди неба раскинулся выгнутый мост, переливающийся семью цветами. Стрибог затрубил в рог Рокотун и первым скатился вниз. Сани остальных божеств понеслись следом, налетая друг на друга, сталкиваясь и оглашая поднебесье серебряным звоном.

У подножия моста своих горних собратьев встретил Велес, распахнул им ворота детинца и проводил до Туманной поляны, на удивление безмолвной, как будто все местные обитатели заранее попрятались или разбежались.

С веселым шумом богини и боги высыпали из саней в снег, которого давно уже не видели у себя в Горнем мире, и принялись забавляться снежками.

– Можешь не опасаться. Пока госпожа рядом, никто тебя не тронет, – подлетела к Немилу Звенислава.

Человек повертел головой, убедился, что никто не собирается учинять над ним расправу, по крайней мере, прямо тут, у всех на глазах, и выбрался на заснеженный простор. Внимание его привлекла гора, вздымающаяся над лесом.

– Откуда она тут взялась? – недоверчиво проговорил он. – Как ни напрягаю память, припомнить ее не могу.

– Это же Туманная поляна! Тут всегда чудеса, – успокоила его Звенислава.

Внезапно гора задрожала, стряхнула с себя тучу снега и вздыбилась. Богиня Мокошь сильно разволновалась и отступила к саням вместе с подругами – Живой и Денницей. Стрибог и Ярило схватились за оружие, приготовившись их защищать. Гора между тем распрямилась и поднялась на ноги, превратившись в чудовищного великана – настолько огромного, что даже исполинский Мироствол казался рядом с ним лишь обыкновенным деревцем. Гром, запряженный в сани хозяйки, заржал и встал на дыбы, навь Владимир повис на уздечке, пытаясь его усмирить.

– Успокойтесь! Это наш друг Святогор. Он пришел, чтобы заключить с нами союз, – зазвенел над поляной голос Костромы, сохранившей невозмутимость.

– Никакой он нам не друг, – пробурчал Стрибог. – С этой махиной не сладить. Он не ведает, что творит.

– Он нам нужен, и мы не уйдем, пока не договоримся, – настаивала Кострома. – Вы видите, какова его сила. Он один способен разогнать целое полчище бесов. Если кто-то и может заменить Перуна, то только он.

Звенислава также не проявляла волнения. Она с любопытством разглядывала восставшую гору, словно это была диковинка на выставке.

– А тебе что, не страшно? – удивился Немил.

– Не особенно, – пожала плечами дева. – Я в любой миг могу вознестись и засиять в небе звездой. А это чудище не поднимется выше гор, в которых оно обитает. Так чего мне бояться?

Немил устыдился: страх играл его чувствами и не давал вздохнуть ровно. «Ни за что не покажу этой деве, как дрожат мои жилки, – решил он. – Буду вести себя молодцом. Пусть верит, будто я храбрец, каких свет не видал».

Святогор приблизился, осторожно перешагивая через заснеженные дебри, и расселся на поляне, отчего вокруг стало тесно. Его грубое рубище из конопляной дерюги напоминало сухую траву, покрывающую горные склоны, а дыры в ткани походили на проплешины, проглядывающие сквозь снега на вершинах. Стрибог, Ярило и Велес вышли навстречу и заговорили с великаном. Тот отвечал трубным голосом, напоминающим завывание бури. С переговоров божества возвратились мрачнее тучи.

– Он хочет в жены Мокушу, – доложил Велес. – Без свадьбы союза не будет. Он нам не доверяет.

Богиня-труженица изменилась в лице.

– А что еще он захочет? Может, луну с солнцем? Передай, что сестрицу мы не отдадим, – решительно заявил Род.

– Если мы откажем, он разъярится и пойдет крушить все вокруг, – заметил Велес.

Кострома наклонилась к уху кудесника и шепнула:

– Действуй!

Немил взял себя в руки, запрятал страх в самый дальний уголок своей души, и выступил вперед.

– Дорогие владыки, не торопитесь рубить с плеча! – с деланной уверенностью пробасил он. – Я все устрою.

– Куда тебе? Не лезь не в свое дело, – оттолкнул его Велес.

– Давайте послушаем, что придумает человечек, – во всеуслышание произнесла Кострома. – Он – ловкач, каких свет не видал, авось, что-нибудь изобретет.

– Перво-наперво, нужно сказать великану, что мы его уважаем и доверяем настолько, что предложим ему самому выбрать любую богиню, какую он пожелает. – Оказавшись в центре внимания, Немил почувствовал себя в родной стихии. Остатки смущения покинули его. – Ради него наши сударыни сплетут по чудеснейшему венку. Какая сплетет самый лучший венок – та и хотела понравиться ему больше всего. А уж он пусть глядит, которая из них покажется ему самой нарядной.

– У тебя ум за разум зашел, – недовольно сказал ему Род. – Какие венки в самом конце зимы? Посмотри вокруг – сплошной снег. Прошлогодние травы пожухли.

– Бросьте, вы же великие божества, – разошелся Немил. – Разве вам трудно вернуть к жизни какой-то цветочек?

Состязание приняло форму игры. Богини разбрелись по поляне, выкапывая из-под снега увядшие растения.

– Победительнице соревнования – честь и хвала, – с важным видом расхаживал среди них Немил.

Вновь послышался смех. Небожительницы забыли о великане и принялись забавляться, показывая свое искусство. Молодое поколение разошлось не на шутку – юные девы взялись за дело всерьез. Их соперничество разгорелось до того, что каждая старалась прибегнуть к особым приемам, ведомым только ей. Леля, юная дочь Лады, так загорелась стремлением доказать свое первенство, что слетала в южные края, набрала там самых свежих, едва распустившихся цветочков, и сплела из них не просто венок, а настоящую цветочную корону, пышную, как королевская шапка.

На это занятие у богинь ушел целый час. Когда он истек, их усадили за ширму, оставив торчать над ней лишь макушки, увенчанные их творениями.

– А теперь пусть жених сам выбирает невесту себе по душе! – провозгласил кудесник.

Великан тяжко вздохнул, лег на поляну и принялся разглядывать ряд венков, обладательницы которых прятались от него за завесой. Боги замерли, Род прикрыл ладонью свои алые губы, чтобы не выдать чувств.

– Не стесняйся, гляди во все глаза, – внушал Немил, прогуливаясь вдоль занавески. – Это ради тебя наши богини так расстарались. Видишь? Они только и мечтают, чтоб за тебя выйти.

Великан не обращал внимания на этот голос, похожий на писк комара. Он с интересом рассматривал венки, большинство из которых оказались просто ворохом прошлогодней соломы. На головной убор Мокоши, сделанный из жухлых дубовых листьев, он даже не взглянул, а вот над цветущим, сочно-зеленым венком Лели его взгляд задержался надолго.

– Хочу эту! – наконец, выдохнул он, указав на нее пальцем.

Боги заволновались, по их рядам пробежал шумок.

– Подумай еще раз! Выбор невесты – дело ответственное. Ошибешься – всю жизнь жалеть будешь, – провозгласил Немил.

– Эту! Других не надо, – прогрохотал великан, распрямляясь.

Лада всплеснула руками и заголосила:

– Нет! Не отдам свою дочь этому чудищу!

Великан сверкнул на нее глазом и рассерженно рыкнул.

– Сестрица, таков был наш уговор, – сказала Кострома, беря в свои руки ладони Лады.

– Ни за что!

– Мы все должны чем-то пожертвовать ради победы.

– Ты это нарочно подстроила! – Лада вырвала свои ладони и оттолкнула Кострому.

Немил поторопился вмешаться, чтобы утихомирить разгорающийся конфликт.

– Государыня, – низко склонился он перед Ладой, – клянусь тебе: я сам все придумал. Это мой трюк, никто его мне не внушал.

– Ты – болван! – рассерженно выкрикнула хозяйка любовных чар.

– Выбор сделан, – сурово вымолвил Род. – Святогор указал на Лелю. Ей придется отправиться в Святые горы, чтобы разделить с великаном его судьбу.

Ширму сбросили, и Святогор увидел перед собой свою избранницу.

– Погодите! – прогремел он. – Это не та, которую я хотел.

– Но ты на нее указал! – возразил Род. – Уговор есть уговор.

– Вы меня провели! – заревел Святогор, вставая на ноги.

В этот миг он казался таким свирепым и несокрушимым, что Немил счел за благо улизнуть и спрятаться под дубовым корнем, вывороченным из-под земли. Леля стояла, как в воду опущенная – она еще не осознала, что происходит. Святогор топнул ногой – земля заходила ходуном, тучи снега взметнулись в воздух и обдали лица божеств.

– Мне что, идти за него замуж? – растерянно пролепетала юная богиня.

– Хочу Мокушу! – взревел великан.

– Ну уж нет! Все будет, как договорились. – Род махнул рукой. Навьи слуги мигом усадили Мокошь в сани, взлетели и унесли ее ввысь по Радужному мосту.

Лада обняла свою дочь и расплакалась. Немил почувствовал угрызения совести: ему вдруг стало ужасно неловко оттого, что он всех обманул. Он поискал глазами Звениславу, надеясь, что подруга утешит его. Но вместо Звениславы к нему подошла Кострома, заглянула в душу своими ясными голубыми глазами и твердо промолвила:

– Ты все сделал правильно. Ты – молодец. Если бесы одержат верх, то все потеряет смысл. Прав окажется тот, кто победит в войне.

– Вот истинная наследница Перуна! – с восхищением сказала Звенислава, глядя ей вслед. – Горний князь знал, кого взять себе в пару. С такой госпожой мы не пропадем.

Великан посадил Лелю на плечо и зашагал с ней к горам, тянущимся к небесам вдали, за бескрайним лесом. Вереница саней с небожителями потянулась обратно к Радужному мосту, но Немил не торопился возвращаться в Горний мир.

– Погоди-ка, – потянул он за рукав Звениславу. – У нас тут как раз дельце. Его и обстряпаем, раз уж выдался случай.

Человек и звездная дева оказались не единственными, кто задержался в Доле. Велес прошел через заснеженную чащу и заперся в бревенчатом детинце, охраняющем подступы к радуге.

– Медвежий царь совсем одичал среди лесного зверья, – поделился опасениями кудесник. – Расколоть его будет непросто, тем более что он давно точит на меня зуб.

Чтобы попасть в Велесов детинец, пришлось пройти через лесную чащу и выбраться на Медовый луг. Ворота крепости могли бы впустить целое войско, но Немил уже попривык к тому, что боги меняют свои размеры, как им заблагорассудится, и больше не чувствовал себя маленькой мошкой.

– Вот и ты! Сам пришел! – обрадовался Велес, впустив кудесника со спутницей. – Опять опоить меня хочешь?

– Как ты мог такое подумать? – Немил сделал честное лицо и показал пустые ладошки.

– Зря ты связалась с ним, девонька, – обратился Медвежий царь к Звениславе. – У этого пустобреха в голове ветер гуляет. Только бед себе наживешь.

– Я выполняю волю моей госпожи, – потупилась дева.

– Выполнять волю богов нужно в раю, там тепло и уютно. А на земле – холод, грязь и морока.

– Что ж ты сам здесь живешь? – уел бога кудесник.

– Я поставлен леса сторожить. Без меня живность в них пропадет. Оскудеет природа. Если б ты, остолоп, это знал, из тебя был бы толк. И зачем ты назвался кудесником? Ты хоть одно чудо сотворить можешь?

– То, что я до сих пор жив – уже чудо, – нашелся Немил. – А еще будет чудо, если ты, милостивый государь, развеешь кое-какие подозрения. Кроме тебя, с Перуном никто больше не враждовал. Никто не выводил его из себя до такой степени, чтоб он сыпал молниями – разумеется, кроме Великого Лиходея. Зато какую-то мутную жижу ты лил в его чару не хуже других. После этого горний князь и окочурился. Признавайся, Медвежий царь – ты прикончил Перуна? Говори, правда наружу все равно выйдет!

И кудесник насел на божество со всей решительностью, на какую был способен. На самом деле внутри у него все тряслось и дрожало. «Главное – не давать ему опомниться, – думал он. – Либо сознается, либо размажет по кочкам. Только бы красотуля не догадалась, как меня лихорадит!»

Уже через миг стало ясно, что вышла промашка. Карие глаза бога выпучились, волосы встали дыбом, он раздулся и превратился в медведя, такого тяжелого, что сладить с ним не смог бы и опытнейший из охотников. С неожиданной ловкостью зверь бросился на человека. Звенислава подскочила, взмыла в воздух и зависла на высоте в три сажени, но кудесник не мог повторить ее трюк. Он пустился вприпрыжку по двору, пытаясь найти щель между амбарами и хлевами.

С утробным ревом медведь ринулся следом. Забыв про выпирающее брюшко и едва шевелящуюся руку, кудесник вскарабкался на прясло и побежал по крепостной стене. Медведь втиснулся в узкий проход под двускатной крышей и понесся за ним.

Немил добежал до башенки и влез в узкий проход, рассчитанный разве что на легкого горнего духа. Медведь ломанулся за ним, просунул в проход голову и застрял между стенок. Яростный рык огласил башню, бревна жалобно заскрипели. Увидев, что зверь не может двинуться ни туда, ни сюда, человек осмелел, подобрал с пола пучок колкой соломы и начал тыкать медведю в морду, приговаривая:

– Что, мохнатый, плохо быть толстым? Придется терпеть. На вот, соломки покушай, как лось, или как лошадка. Лошадки любят соломку, ням-ням.

Медведь взревел от такой неслыханной наглости, но деться ему было некуда.

– Колись, ты отравил Перуна? – Немил подошел так близко к его морде, что почувствовал горячее дыхание. – Запираться нет смысла, правда все равно выплывет. Да-да, подергайся тут у меня, порычи. Силушку тратить некуда, от большого ума. Вот зверюга, совсем одичала в лесу. Чем быстрее сознаешься, тем раньше освободишься!

И кудесник принялся хлестать пучком соломы по морде медведя. Зверь перестал биться и присмирел.

– Что затих? – с подозрением спросил человек. – Готовишь признание?

Бурая шкура начала менять очертания и превратилась в медвежью шубу, вывернутую мехом наружу. Под шубой, перегнувшись через порог, елозил царь Велес. Не успел Немил сообразить, что происходит, как тот вскочил, втиснулся в дверной проем и мощным ударом сбил человека с ног.

– Ой, прости, это я не со зла! – заголосил кудесник.

Не обращая внимания на его причитания, Велес схватил толстую жердь и принялся дубасить его, норовя попасть по голове и хребту.

– Щас я мигом дурь из твоей башки выбью, все равно она у тебя не варит! – приговаривал лесной царь.

Немил спрыгнул с мостка в темный провал, ведущий на нижний уровень, и оказался в глухой клети без окон и без дверей. Велес спустился следом и прижал его к стенке. Шуба из бурого меха закрыла Немилу лицу, он почувствовал, что задыхается.

– Погоди! – давясь и отплевывая ворсинки, прохрипел он. – Я все понял. Давай просто поговорим.

– Что ты понял? – яростно рыкнуло божество.

– Я веду себя не как гость. И не как верный служка богов. Раз уж я решил служить, то не нужно кривить душой. Прости за то, что пытался тебя опоить. И за то, что тыкал соломой в морду. Я не хотел тебя оскорбить. Просто мне нужно доискаться до правды. Она всем нужна – и богам, и холопам.

– Думаешь, я не хочу узнать правду? – сказал Велес, приходя в себя.

– Расскажи все, что знаешь, на том и расстанемся.

– С какой стати я буду перед тобой отчитываться? Это ты у нас под подозрением за связь с Лиходеем. Ты продал душу бесам, ты чертей вызывал из черной книги, ты мечтаешь заслужить привилегии в Лиходеевом царстве. Так кто из нас виноват?

– Что за выдумки? Никому я душу не продавал. Я для рая ее берегу, да только вижу, что при таком раскладе мне его не видать. Моя книга – не черная, а зеленая. Я давно ее потерял, в чем раскаиваюсь. А заклинания в ней срабатывали наперекосяк от того, что я писал их по памяти, как запомнил. Что до связи с царем бесов – то не нужна мне такая связь. Хочешь, я все привилегии пекла тебе подарю? Забирай и пользуйся на здоровье, только не говори, что их от меня получил.

– Нет уж, уволь, – сказал царь, окончательно успокаиваясь.

Он помог человеку выбраться из глухой клети. Звенислава носилась в волнении по двору, выискивая своего приятеля. Увидев Немила, она кинулась ему на грудь. Он почувствовал, как ее невесомое тело колыхнулось под шубкой.

Велес провел гостей в просторные деревянные хоромы, выстроенные посреди двора. В горнице Немил снял сапоги, чтобы не натоптать, и позавидовал Вене, которая вовсе не оставляла следов. Хозяин усадил их за стол и расстелил скатерть, на которой сами собой появились блюда с горячими угощеньями и чаши с пахучими отварами. Зеленые обои с золотыми узорами в виде вьющихся трав и расписные потолки с живописными сценами лесной жизни были не хуже, чем в царском дворце, и Немил разомлел, наконец ощутив тишину и покой.

Вместе с шубой и шлемом Велес сбросил и грозный вид, превратившись в доброго деда, потчующего гостей. Завязалась беседа, слова в которой текли плавно, как воды Шерны.

– Да, я пью вино и готовлю отвары на травах, – говорил Велес, продолжая начатый разговор. – Люблю заварить малиновый лист, добавить ягод и сушеных кореньев. Но мое вино чистое, не отравленное. Хочешь в этом убедиться? Попробуй!

И он налил полную чарку из бочонка, пахнущего так пряно, что Немил облизнулся.

– От доброй чарочки отказываться – грех, – согласился кудесник.

– Не пей! Вдруг он и тебя отравит? – предостерегла Звенислава.

Велес хитренько улыбнулся. Немил недоверчиво понюхал темно-красную жидкость, повертел чарку в руках, разогнав в ней волну.

– Не хочешь – не пей. Я же не заставляю, – вымолвил лесной царь.

– Да ладно вам, это же просто вино. Что в нем плохого? – не удержался кудесник, и одним духом опорожнил чарку. Крякнул от удовольствия, вытер ладонью подбородок, лихо подкрутил ус и заверил:

– Хорошее винцо! Тепло пробирает аж до самых костей. И в голову идет такой легкий туманец. Чуть-чуть кружит, так и тянет пуститься в пляс.

Звенислава придвинулась и тревожно вгляделась в его глаза.

– Как себя чувствуешь? Нигде не болит? – спросила она.

– Превосходно я себя чувствую. Если что и болит – то не в такие минуты, это уж точно.

– Не отравился? – лукаво спросил царь.

– Покуда не разобрал. Еще наливай! – потребовал человек.

– Хватит с тебя. Не то пристрастишься, – отодвинул бочонок Велес.