Kitobni o'qish: «Рунное наследие. Вдыхающая жизнь»

Глава 1. Заклятые подруги

Издалека заприметив Лису с подругами, Дана решила затеряться на рынке. Ну почему отец, будучи верен своим традициям, наотрез отказывался обучать её хотя бы элементарным приёмам самозащиты? Сейчас бы они ей ой как пригодились! Поставить бы на место эту зазнайку Лиссу, не взирая на то, что она Вдыхающая жизнь в Тотемном клане! Но оставалось только унизительно отступать.

Дана перебежала на полусогнутых ногах от одного прилавка к другому, не обращая внимания на косые взгляды прохожих, шатающихся по базару в поисках интересующего товара. Возле корзин с фруктами девушка остановилась, избрав их в качестве временного укрытия. Один только вид яблок, груш и персиков вызывал желание наесться ими до отвала. Но она, как и большинство тех, кто входил в обычные кланы – кланы без Вдыхающей жизнь – не имела возможности потратить даже медяк на вкусную и сочную сладость.

Зато Дана могла ночью забраться на чужой забор и набрать столько плодов, сколько поместиться ей за пазуху – она знала несколько таких дворов, где раскинулись увесистые ветви фруктовых деревьев.

– Вы двое – туда, а я с Булой пойду в эту сторону, – услышала Дана приказ Лиссы, а затем разглядела между корзинами и её саму в сопровождении рослой подруги.

Понимая, что её сейчас увидят, Дана пригнулась ещё ниже. В этот момент подошёл отлучившийся хозяин-продавец и заорал, размахивая руками:

– А ну прочь, попрошайка! Пшла отсюда!

Лисса с Булой повернулись на звук, тут же заметив причину недовольных криков. Дана выпрямилась, поймала взгляд девушек и метнулась прочь. Преследователи не отставали.

Дана выбежала на ряд с овощами, затем на рыбный, а когда свернула к боковому выходу из рынка, которым редко кто пользовался, встретила тех самых подружек Лиссы. Попыталась было проскочить мимо, но одна из них ловко поставила подножку и Дана распласталась на дорожке. Вскоре вся четвёрка окружила упавшую жертву своих частых насмешек.

– Так, так, так. Кто это у нас тут? – заговорила молодая Вдыхающая жизнь. – Ой, Дана. Не ушиблась? Надо ведь аккуратнее быть, – она протянула Дане руку, помогая встать, и перевела тему: – А что это ты после уроков с моим папочкой не зашла ко мне? Я хотела поделиться с тобой радостной новостью, – это звучало так, словно Дана и правда была её лучшей подружкой, а не объектом издевательств.

– Хм, – не отрываясь, Дана смотрела на лису, изображённую на предплечье Лиссы, полностью забыв о страхе, вытесненном любопытством. Каждый штрих, волос, даже цвет и звериный взгляд – всё выглядело до такой степени натуральным, будто живая, но миниатюрная лиса пригнулась и вот-вот собирается кинуться на свою жертву.

– Как тебе? – Лисса поняла, что добилась желанного эффекта.

Дана нехотя вгляделась в черты лица своей недоброжелательницы, выискивая изменения, так как знала, что тотемный рисунок сильно влияет на своего носителя. А в том, что лиса точно являлась тотемным животным, не было даже сомнений. Другой вопрос: как Лиссе удалось уговорить Старшую, то есть свою бабушку, сделать ей тотемный рисунок?

Ведь во-первых, женщина с тотемным рисунком – это большая редкость.

А во-вторых, Лисса – сама Вдыхающая жизнь. Насколько Дана помнила, Вдыхающие жизнь не могут применять свои умения на себе же. По крайней мере, она не слышала о таком. Это то же самое, как если бы Вдыхающая жизнь из Рунного клана рисовала на себе руны, или Вдыхающая жизнь из Амулетного клана сделала для себя… Но они делают. Это плохой пример. А вот вспомнить про Танцующий клан – там же…

Не давая больше возможности Дане витать в своих мыслях, Лисса вернула её на землю:

– Как думаешь, что мне дал тотем лисы?

Внешне Лисса и правда изменилась. И выглядела уже не на свои семнадцать, а даже старше Даны, пусть разница у них была всего год.

Некогда такие же каштановые, как у Даны, волосы Лиссы теперь посветлели и сделались ярче – прямо как шерсть лисы. Но у Даны всё равно волосы были куда пышнее за счёт завитушек, и длиннее. Намного.

Черты лица Лиссы стали более выраженными, подчёркивая лукавство и хитрость, при этом добавляя ту же красоту всякой роковой женщины, о которой в народе говорили: «По лисьи прекрасна и опасна». Кроме того, около носа проявились веснушки.

А глаза… У Лиссы разрез глаз стал заметно длиннее и появился прищур, из-за чего казалось, что она задумывает что-то неладное. Впрочем, Дана не сомневалась, что эта «лиса» постоянно замышляет против неё какую-нибудь пакость. А вот по её, Даны, глазам никто и никогда не смог бы прочитать, о чём она думает. Потому что таких глаз больше ни у кого нет. По крайней мере, Дана ни разу не видела человека с глазами разного цвета. Если не считать собственного отражения в зеркале, конечно.

Что-то ещё неуловимое выделялось во внешности Вдыхающей жизнь, но что именно, Дана поняла не сразу. Уши! Из-за того, что волосы Лиссы всегда их скрывали, не сразу стало понятно, что они отсутствуют. Точнее, у неё не было человеческих, но на том месте, где у лисы находятся уши, у Лиссы на голове торчали два оранжевых шерстяных комочка.

Дана хихикнула, не сдержавшись. И тогда Лисса показала ей то, от чего веселье пропало в одночасье.

– Видишь эти ногти? – Вдыхающая жизнь показала ладонь с разных сторон и одним пальцем прикоснулась к плечу Даны. – Представляешь, как я удивилась, когда не смогла их срезать – такие крепкие оказались, что ими можно резать не хуже, чем ножом, – и она слегка провела ногтем сверху вниз, отчего ясно слышалось, как рвётся ткань.

– Ай! – Дана вскрикнула, и на её плече в том самом разрезе ткань потемнела от крови.

– Прости, – улыбнулась Лисса, но убрала руку. – Немного не рассчитала. Я такая неловкая. Надеюсь, это останется между нами. И ни твой, – пауза, – ни мой отец, – пауза, – ничего не узнают.

– Я похожа на ябеду? – Дана перестала обращать внимание на царапину и пристально посмотрела в глаза обидчицы. – Или того, кто кричит направо и налево: «Меня, обычную девушку из Вольного клана, порезала Вдыхающая жизнь из Тотемного!»? А толку? Люди, услышав такое заявление, скорее спрячутся в дома или провалятся под землю, чем вступятся или помогут хоть как-нибудь, – и она сымитировала плевок на землю.

– Ты, конечно, права, никто за тебя не заступится. Но может пострадать наша репутация.

– О чём речь? Какая репутация? Ваш клан – единственный, в котором есть Вдыхающая жизнь на расстоянии десяти дней пешего пути в любую сторону от нашего города.

– Моего города. Не твоего, – поправила Лисса. – Ты со своими родителями – чужаки, которые пришли, позорно сбежав из своей убогой деревушки. Слышала я недавно, что твой отец предал свой клан из-за твоей матери…

Дана и сама не поняла, как влепила пощёчину Вдыхающей жизнь. Затем разъярённо выпалила:

– Ему Старший клана разрешил уехать, а значит он – не предатель. А вот ты своей клеветой ещё как позоришь Тотемный клан. Я удивлена, как у такого доброго учителя, как твой отец, такая паршивая дочь!

Подруги Лиссы затаили дыхание, боясь даже пошевелиться, она же сверкнула глазами и приблизила свои ногти – казалось, они выросли на сантиметр, а может, и правда выросли – к лицу Даны.

Сказать, что Лиссу задели слова – ничего не сказать. Она презирала и ненавидела Дану с момента её появления в доме Тотемного клана. Отец Даны договорился с отцом Лиссы, что тот будет обучать его дочь рисованию раз в неделю. Именно тогда Лисса и услышала впервые, притаившись за перегородкой, разделявшей её комнату и прихожую, как отец нахваливает чужачку. А ей, Лиссе, отец ни разу не сказал: «Молодец». С тех пор, казалось, он отдавал всё душевное тепло, всю доброту, все улыбки радости Дане, оставляя родной-то дочери лишь презренные ухмылки и яд в словах, отравлявших её нутро.

– Я прямо сейчас могу сделать так, – сквозь зубы прошипела Лисса, – что ты станешь позором своего клана. Все вокруг только и будут шептаться, увидев твоё обезображенное лицо, что ты – та самая уродка из Вольного клана, не умеющая держать язык за зубами. Вот и поплатилась, поделом ей.

– А как ты думаешь, кому поверит твой отец: своей дочери или мне? – Дана недолго решалась на эти слова и, уже переступив грань напускной вежливости, решила идти до конца.

– Думаешь, мне есть до этого дело? Или ты забыла, кто в нашем клане главный? Точнее, главная! Это у вас, в обычных кланах, – голос Лиссы переполняло презрение, – полностью зависящих от нас, может, и правят мужчины. Но настоящая сила и безграничная власть в руках Вдыхающих жизнь, – Лисса сжала руку в кулак. – У женщин! Ведь только мы умеем вдыхать жизнь. Не мужчины. И не такие отпрыски, как ты.

– И как твои подруги? – съязвила Дана, надеясь, что сможет перекинуть очаг неприязни с себя хотя бы частично на других.

– Они лишь подтверждают мои слова, – уклончиво парировала Лисса.

– Но ведь тебе важно мнение отца. Не так ли?

Лисса опустила руку. Если подумать, она и так за сегодня вдоволь наигралась с этой паршивкой. Но и та тоже умудрилась потрепать ей нервы. Желая сделать финальную пакость любимой ученице своего отца, Лисса обратилась к самой крупной из своих подруг:

– Була, – на лице Лиссы расплылась хитроватая лисья улыбка, – мы с тобой недавно обходили кучу навоза. Кажись, я уронила туда медяк, а Дана лично соизволила поискать его. Вы ведь слышали, девочки?

Другие две подруги закивали головами.

– Вот и отлично. Дана, ты сама пойдёшь с нами, или тебе помочь? Була как раз сегодня ещё не тренировалась.

Дана хотела было сбежать, но Була успела схватить её за шею и закинуть себе на плечо.

Когда вся компания подошла к тому месту, Лисса достала из кармана потёртую медную монету и бросила прямо в центр зловонной кучи, разогнав круживших над ней жирных мух.

– Пусть моя спасительница поближе разглядит, где я потеряла денежку.

Була уронила Дану, заломала ей руки и приблизила её лицо к навозу на расстояние в один фаланг.

– Подожди, Була, – остановила её Лисса, осенённая только что пришедшей идеей, и обратилась к Дане: – Знаешь, моя спасительница, ты можешь не искать медяк. При одном условии. Если согласишься поговорить с моим папочкой обо мне и выведать, что он обо мне думает и почему ведёт себя так со мной. Плюс, скажешь ему, какая я хорошая подруга. Я ведь хорошая подруга, девочки?

Те снова закивали головами.

– Так что? – Лисса перестала улыбаться и холодно спросила: – Что ты выбираешь: искать монету в навозе или разговор с моим отцом?

Дана же предложила третий вариант. Вариант, унизительный для Лиссы. Вариант, над которым она серьёзно задумалась.

Глава 2. Сын Вольного клана

– А может, ты, – Дана выделила последнее слово, – вытащишь зубами монету? И я обещаю, что поговорю с твоим отцом. Без обмана, но начистоту.

Троица девушек уставилась на Лиссу, ожидая от неё очередной эмоциональный взрыв, но та молчала.

Була не выдержала первой и, сжимая шею Дане, выпалила:

– Да как ты смеешь! – и с воодушевлением обратилась к Вдыхающей жизнь: – Лисса, только скажи, я её раскатаю по этому навозу, и не только лицо, она вся будет в…

– Не горячись, Була, – голос юной наследницы из Тотемного клана оказался мягким. – Она ещё успеет ответить за свои слова, – и обратилась уже к Дане: – Ты ведь говорила всерьёз, что можешь пообщаться с моим отцом насчёт меня. Я чувствую ложь – ещё одна особенность, которая передалась мне от тотемного зверя – и ты не лгала.

– Ты же не собираешься… – неуверенно подала голос дылда.

– Молчать! – разъярённо выкрикнула Лисса. – Ещё раз без моего разрешения скажешь хоть слово, я заставлю тебя съесть эту кучу. Ясно?!

Почувствовав ослабление хвата, Дана выпрямила затёкшую спину и села на землю, потирая шею. На Булу было больно смотреть. Здоровая, мужеподобная девушка, в несколько раз больше Лиссы и на две головы выше, потупилась, опустив взгляд. Дана не понимала, почему эта громила терпит выскочку из Тотемного клана. В конце концов, никто же не заставляет Булу прислуживать Лиссе. Она, Дана, ни перед кем ведь не расстилается ковровой дорожкой, чтобы об неё вытирали ноги. Наверное, поэтому у неё, Даны, и нет друзей. Но и Лисса с Булой такие подруги, как доярка с коровой. Нет, обычная доярка куда лучше Лиссы.

– Так вот, – Вдыхающая жизнь снова заговорила спокойным голосом после небольшой паузы, сделанной, чтобы дать понять всем собравшимся «кто есть кто», – если ты обещаешь поговорить с отцом обо мне, так уж быть, твоя нежная кожа на лице останется чистой. В противном случае, тебя ждут навозные ванны. И можешь даже не стараться мне лгать, повторю: я это чувствую.

Дана не видела ничего плохого в том, чтобы начистоту поговорить со своим учителем о его отношении к дочери. Но оставался ряд вопросов: скажет ли он правду, и скажет ли вообще что-то по этому поводу, ведь Дана для него – чужой человек. Понравится ли Лиссе то, что она узнает. А главное – что случится с ней, с Даной, если правда окажется не столь радостной, как хотелось бы. Об этом она прямо и спросила.

Лисса вновь выдержала паузу, но в этот раз – задумавшись над вопросами.

– Обещаю, – заключила она, – с тобой ничего не будет.

Дана не особо верила «закадычной подруге», но решилась ещё немного поторговаться:

– Хорошо. Договорились: я узнаю у твоего отца о тебе, а ты – больше никогда меня не трогаешь, – немного поразмыслив, вдогонку добавила: – И твои прихвостни тоже. Никто по твоей прихоти меня не тронет.

Лисса, окинув взглядом своих подруг, нехотя согласилась.

Когда они расходились в разные стороны – четвёрка во главе с Лиссой куда-то по своим делам, а Дана к себе домой – она поймала взгляд Булы, и показалось, словно та извинялась. Но Дане было не до этого. Дома её ждали нелюбимые дела, и всю дорогу она только и делала, что думала о том, как отец снова заставит её часами сидеть над камнем, им лично отполированным до ровной глади, и рисовать. Рисовать то, что она уже тысячи раз рисовала. Рисовать то, что ей и вовсе не нужно. Но слово отца – закон. Ей вспомнились слова Лиссы о простых кланах и кланах, где есть Вдыхающие жизнь. Да, однозначно, она, Дана, хотела бы принадлежать к тому клану, которым управляют женщины.

Когда она подходила к своему дому, увидела, как возле короткого забора, толком ничего не скрывавшего, собирались дети от восьми до двенадцати лет и заглядывали во внутренний двор. Её двор.

Дана обрадовалась. Раз пришли зрители, значит, отец снова пытается кого-то тренировать. А также это значит, что она может отдохнуть и ничего не рисовать. Хорошо, что мама не такая строгая и прекрасно понимает её.

В хорошем настроении, Дана зашла домой. Схватив ещё горячий рогалик и ответив: «Хорошо, мам» на услышанные слова о скором обеде, она отправилась в свою комнату. Поставила табурет возле окна и, откусывая от ароматного мягкого лакомства, стала наблюдать за уже разыгравшимся представлением, которое совершенно бесплатно давал её отец.

Хмурый Брол твёрдым поставленным голосом поправлял непутёвого юношу. За этим было комично наблюдать: пусть отец Даны в свои почти пятьдесят и выглядел коренастым, грузным, но при этом ловким воином, однако на фоне рослого увальня он казался коротышом, отчитывающим великана.

– Нет, – Брол отбил тростью учебный меч. – Плохо.

Тогда юноша, высоко подняв меч над головой, со всего размаху обрушил тупое оружие прямо на своего учителя. Но тот успел не только отойти с линии атаки в сторону, но и ударить ученика по впередистоящей ноге.

– Медленно. Ещё раз.

Молодой человек отбросил меч и зарычал. Он сорвал с себя рубаху, и публика охнула одновременно с Даной. На правой груди у юноши засветилась оранжевым нарисованная морда оскалившегося волка. Прямо на глазах человек стал расти, увеличиваясь в объеме, и покрываться густой шерстью. И без того немаленькие руки превратились в огромные лапы с опасными когтями.

– Хочешь ещё раз? Давай! – гулким басом отозвалось то, во что превратился юноша, а на его изменившемся лице получеловека-полуволка показался такой же оскал, что и на тотемном изображении.

– Щенок, – Брол так прожигал взглядом своего ученика, что даже Дану пробрало. – Ты не готов. И опасен. Для самого себя.

Полузверь больше не стал слушать тирады вечно недовольного учителя и бросился на него. Рассекающие воздух когти представителя клана Волка то и дело пытались задеть опытного воина. Но этот «щенок» не знал, что человек, стоящий перед ним – сын Старшего из Вольного клана. Каждая атака проходила мимо него, причём сам Брол не нанёс ни одного удара.

Об этом клане мало что было известно тем, кто всю жизнь прожил в Тотемном городе. Как издревле повелось – город называли либо в честь клана с Вдыхающей жизнь, проживающей в этом самом городе, либо – если таких не имелось – в честь самого сильного клана. Так вышло, что все кланы, пристроившиеся бок о бок к Тотемному, имели названия, связанные с тотемами-животными. Вольный же клан сосуществовал рядом с Рунным. И почему Вольный так назывался – никто не знал. Да и вообще, о том, что представлял из себя этот клан, местные могли лишь строить догадки. Как и о том, почему семья из трёх человек отделилась от родного круга. Ведь клан – это, прежде всего, поддержка и общее дело людей, связанных одной кровью.

Даже оказывая постоянно помощь городу, Брол так и оставался чужаком среди местного населения. Мало кто сблизился с ним до приятельских отношений – и эти немногие знали, насколько действительно опасен сын Старшего из Вольного клана.

– Вернись в человеческий облик, – Брол стал в стойку: ноги слегка согнул, выставив правую вперёд, левую руку полностью расслабил и опустил, другую же – поднял перед собой, согнув в локте, ребро ладони смотрело на ученика. – Предупреждений больше не будет.

Его ученик лишь зарычал в ответ и вновь бросился в атаку.

– Я предупреждал, – спокойно сказал Брол, и когда полузверь в очередной раз хотел его ударить, он шагнул ему навстречу, нырнул под машущей лапой и шлёпнул тыльной стороной ладони по носу «щенка».

Тот только сильнее разозлился и с рёвом набросился на опытного воина, чтобы «обнять» его. Когда озверевший юноша развёл лапы в стороны, Брол ударил его снизу вверх указательным и средним пальцами прямо в подмышечную ямку, а левой рукой вцепился в горло напавшего, одновременно подсечкой сбивая его с ног.

Ученик рухнул на землю в один миг, а вдавливающее движение учителя, зажавшего ему горло, придало ещё больше инерции.

– В человеческий облик. Быстро, – холодно скомандовал Брол, не повышая тон.

Даже если бы «щенок» оказался его врагом на поле битвы, наверное, и в этом случае озверевший юноша выполнил бы приказ.

Наблюдавшие за происходящим мальчишки настолько ощутили ту внутреннюю силу, намерение, настрой Брола, пропитавшие его слова, что сами захотели измениться и стать невидимыми, лишь бы не попасть под горячую руку воина.

Но, как каждый представитель Вольного клана – или просто Вольный, как они называли себя – Брол всегда контролировал свои чувства и эмоции. И мог не только сдерживать их, но и разжигать. Только испугавшиеся дети об этом не знали, поэтому половина из них разбежалась, а самые смелые пригнулись так, что только глаза и лоб выглядывали из-за забора.

А Дана? Дана с восторгом смотрела на отца, разинув рот. Она в очередной раз поймала себя на мысли, что хочет стать такой же смелой, отважной, а главное – умелой в драке, как он.

Юноша, постепенно возвращаясь в нормальный вид, пытался выкрутиться из стальной хватки и извивался на земле, поднимая пыль. Когда же он полностью снова стал человеком, Брол разжал пальцы, оставляя синяки на его шее.

Подобрав свою трость, учитель сложил на ней руки и с интонацией, выносящей приговор, зачитал свои наблюдения за время занятий с нерадивым учеником:

– Нарушил дисциплину. Не тренировался. Ослушался меня. Не предупредил о тотемной инициации. Стал угрозой самому себе.

В это время юноша откашливался, упёршись руками в землю, но это не мешало ему выслушать замечания и сделать вывод, что на ближайшие недели, а может и месяцы, за такую провинность отец лишит его денег на гулянья и развлечения. Понимая, что другого выхода нет, ученик стал на колени и принялся умолять:

– Только не говорите моему отцу…

– Он вкладывает деньги. Я показываю результат. Ты не оправдываешь надежды.

– Так вы ему не скажете? – юноша умоляюще смотрел на учителя.

– Занятие окончено. Научишься контролю – приходи. – Брол развернулся и зашагал к двери.

– Но вы не ответили, – ученик растерялся. От неизвестности его трясло ещё сильнее. Ответ волновал больше, чем произошедшее на тренировочном дворе, чем мнение Брола о нём, чем его позор, который могли наблюдать через забор прохожие.

И Брол всё это понял. Уже давно. Ещё с первой встречи с этим юношей, когда того привёл отец, желая увидеть в своём сыне настоящего воина. Но в нём не оказалось того стержня, благодаря которому человек достигает высот – в нём не было сплава самодисциплины, характера и силы воли.

– Ты усвоишь урок, – бросил Брол через плечо и, распознав недобрые намерения юноши даже не глядя на него – интуиция и понимание людей не раз помогала опытному воину – добавил: – Я дважды не дарю жизнь.

Юноша продолжал смотреть ему в спину, но мельтешение в окне его отвлекло. Он посмотрел туда и на миг встретился взглядом с Даной. Та тут же скрылась. Но её отец заметил это, прежде чем зашёл в дом.

Стоило Бролу переступить порог, как послышались быстро приближающиеся шаги дочери. Дана, уже по традиции – когда отец выгонял очередного ученика – завела любимую тему:

– Пап, возьми меня в ученицы.

К удивлению мамы и самой дочери, Брол не стал отнекиваться, как это делал обычно, а лишь спокойно ответил:

– Выйдем, – и, схватив дверную ручку, добавил: – Меч возьми.

Дана взяла оружие, стоявшее в углу комнаты, всем своим существом ощущая, что не к добру это быстрое согласие отца. И сомнения были не только из-за того, что Брол всегда запрещал дочери даже трогать меч. Раньше отец часами мог выносить надоедливое жужжание Даны, а тут с первого раза сдался. А сдался ли?

Вскоре догадки дочери подтвердились.

Отец выставил за калитку бывшего ученика, встал напротив Даны и произнёс:

– Коснёшься меня мечом – буду учить. Нет – никогда не буду.

Пока она несла меч во двор, Дана уже успела устать. А память о недавней стычке отца с полузверем вовсе не добавляла уверенности. Поэтому она предложила свой вариант:

– Только с мечом будешь ты. И победа будет считаться за мной, если я коснусь тебя рукой. Идёт?

Брол даже не задумался над ответом, лишь улыбнулся и сказал:

– Идёт.