Kitobni o'qish: «Молекулы распада»

Пролог

П Р О Л О Г

Все события романа являются вымышленными, совпадение с реальными людьми или ситуациями, случайно.

Космонавтам и астронавтам –

Героям – Покорителям Космоса,

посвящается.

Чёрная бездонная пустота космоса никогда не была пустой…

Её наполняли магнитные поля, поля тяготения, энергетические потоки, несущие лучи света и тепла, энергию, мельчайшие пылинки. Позднее появятся атомы газа, пыль, пыль, пыль…

Но т о г д а не было ничего кроме энергии. Перемещение энергетических потоков было быстрым и практически незаметным, ибо вещество, наполняющее первозданное бытие, состоит из энергии и сил которые её движут. Отрицательно заряженные энергетические тела, удаленные от ядра на определенное расстояние, составляли электронную оболочку – электронный уровень (орбиту). Каждую орбиту заполняло нужное для равновесия количество отрицательно заряженных частиц. Эти частицы вращались вокруг своего маленького ядра, сохраняя равновесие положительных зарядов, заложенных внутри ядерной оболочки. Ядра не сталкивались между собой, каждый энергетический поток, направляемый движущей силой, существовал в собственном пространстве, не мешая другим течениям энергии. Сила, создавшая это огненное равновесие, должна быть поистине высшим разумом, имеющим возможность создать и саму Вселенную и с легкостью управлять энергетическими потоками, которые ее наполняли.

Однако эта сила или постепенно утрачивала свои необычайные свойства или появилось другая, более мощная сила. Сопротивление энергетических тел становилось все слабее с каждым последующим миллиардом лет и орбиты течений ядер стали проходить все ближе и ближе друг к другу в опасной близости.

Когда температура вакуума между ядрами достигла критической точки накала сопротивление энергетических потоков практически свелось к нулю. Тогда, в великом бездонном и безразмерном безвоздушном пространстве появилось н е ч т о, без каких-либо усилий всосавшееся в управляемую высшим разумом круговерть потоков энергии и физическое состояние тел стало неуловимо меняться.

Движение энергетических потоков стало происходить в хаотичном порядке, без всякой последовательности и подчинения старым физическим законам. Отрицательно заряженные частицы, подпитывающиеся со своей орбиты зарядами положительных зарядов, содержащихся в ядре, неожиданно получили дополнительную энергию и з в н е. Подпитавшись этой дополнительной энергией, отрицательно заряженные частицы стали срываться с ядерных орбит и уходить на более удаленные орбиты. Ни одна из этих частиц не вернулась в зону притяжения ядра. Ни одна из частиц, в целях восстановления внутриядерного динамического равновесия не выделила ни одной гамма-кванты фотона.

В результате данного явления, противоречащего всем физическим законам Вселенной стало медленно, но верно происходить возбуждение атома внутри ядерной оболочки. Это не могло продолжаться бесконечно и спустя несколько миллионов лет, неимоверный потенциал ядерной энергии огромной плотности, зажатый внутри положительно заряженных ядер – праотцов протонов, нашел выход из своих оболочек, непонятно кем и когда созданных.

Межъядерное сопротивление исчезло без следа, энергетические потоки, вращающиеся в буре вечного хаоса последние пятьдесят миллионов лет, потерявшие способы обмена с пространством, и нарушившие равновесие существования, сблизились до опасной дистанции. Орбиты отрицательных частиц, подпитавшись энергией извне, сместились далеко от своих ядер. Противоположно заряженных частиц, отталкивающихся друг друга, в изменившихся энергетических телах уже не было, и ядра, наполненные положительно заряженными атомами, выплеснули друг на друга мощнейшие электрические заряды, самый малый и короткий из которых равнялся бы триллиону киловат-часов. Слияние ядерного вещества, раскаленного до невероятных температур, привело к взрыву: многомиллионокилометровому пространству, в котором бушевал огонь. Энергия не унималась, вещества перегорали и рождали новые очаги активности, все смешалось в раскаленном хаосе, в который превратилась некогда абсолютно динамично уравновешенная и спокойная Вселенная.

Сколько миллионов лет прогорали ядерные вещества, сбившиеся, погибающее в этом огненном хаосе, никто не знает. Что за сила подпитала электроны дополнительной энергией, заставившей их соскочить из зоны притяжения ядра?

Ядро, являющееся, энергетическим центом Вселенной, погибло.

Постепенно, огненная круговерть стала остывать, и вещества, вышедшие из этой гигантской доменной печи, не имеющие ничего общего с тем, что существовало до большого взрыва, превратились в хаотичные скопления газа и пыли. Они стали вращаться по новым орбитам, постепенно, в течение многих миллиардов лет спрессовываясь в огромные кольца, которые в далеком будущем превратятся в зарождающиеся планеты.

Но в этих туманностях, присутствовало что-то и н о е, имеющее огромный потенциал внутренней энергии, но не рассчитавшей последствия уничтожения атомов. Эти последствия губительно сказались на силе, взявшейся из ниоткуда. Ее насильно втянуло в смерч, возникший в вакууме после образования новых веществ. И выйти из него, остановить его, подчинить своей воле, О Н О уже не могло…

…Молчаще-звенящую напряжением тишину эфира нарушил треск и динамики зашипели, вгрызаясь в леденящую неизвестность того, что происходило сейчас на орбите.

Сотрудники Центра Управления Полётами, находившиеся в главном зале управления № 2, за своими рабочими местами операторов, в том числе и за интегрированными пультами управления ИнПУ-1 и ИнПУ-2, являющиеся последней модификацией системы «Нептун-МЭ», сменный руководитель полёта, командир отряда космонавтов, начальник ЦУПа, медицинская группа – все молчали и напряженно всматривались в центральный экран СОИ, привычно отображающий получаемые от бортовых систем телеметрические данные, в том числе и по траектории полёта «орбитальной космической станции», ожидая вхождение объекта в зону покрытия радиосвязи.

– Связь с космическим кораблем «Союз – МС14» установлена, – ровным механическим голосом было произнесено из динамиков СГС.

– ЦУП Москвы ответьте кораблю «Союз – МС14» в канале УКВ-1! – сквозь треск и шипение эфир разорвал хрипловатый, требовательно звучащий голос. – Приём! Говорит командир корабля Протон-1. Борт – инженеры Протон-2 и Протон-3. Приём!

– Протон-1! Приём! – начальник ЦУПа, не отрывая взгляд от экрана, поспешно обернулся к ближайшему пульту управления, взял свободные наушники и, одев их, опустил микрофон к губам. – На связи ЦУП Москвы. Доложите готовность.

– Докладываю: корабль «Союз – МС14» в 13 часов 47 минут вышел на орбиту фазирования триста двадцать километров по перегею и триста сорок километров по апогею. «КТДУ-35» готов к началу включения. Скорость движения корабля – двадцать семь тысяч километров в час. Корабль готов к физическому отделению от ФГБ «Заря»: переходные люки задраены, механические и электрические соединения отключены. Разгерметизация корабля отсутствует. Бортовые системы корабля пока работают штатно. Система «Курс» запущена. Расчет угла фазы спуска на низкую околоземную орбиту произведен успешно. Время достижения – 19 часов 47 минут… – все присутствующие при радиосвязи ощутимо почувствовали, как поморщился Протон-1.

Известной всему миру орбитальной космической станции как таковой на орбите больше не существовало.

Её последний оставшийся модуль – Функционально – грузовой блок «Заря», и по иронии судьбы первый, запущенный на околоземную орбиту в далеком 1998 году модуль будущей станции, готовились отстыковать от корабля «Союз – МС14» и сбросить в несудоходную часть Тихого океана – ставшего уже по традиции кладбищем всех земных орбитальных станций. В течение двадцати последних суток в авральном режиме, в условиях строжайшей секретности, станция, делая виток за витком на низкой околоземной орбите на высоте сто семьдесят километров по перегею, начала аварийный отстрел и возвращение на Землю с последующим затоплением многочисленных ферм и лабораторных модулей, завершив его сбросом второго по количеству наработанных на орбите часов служебного модуля «Звезда».

Спуск станции с её привычной орбиты на высоте четыреста двадцать километров от поверхности Земли, происходил с очень медленной корректировкой курса по рыскани в обе стороны, используя не только реактивные двигатели служебного модуля «Звезда» и блока «Заря», но и маршевые двигатели безпилотного грузовика «Прогресс» загруженного топливом под завязку, сгоревшего вместе со «Звездой» в плотных слоях атмосферы. Для этих манёвров сожгли не только все десять тонн, загруженных в баки «Прогресса», но и топливо имеющиеся в баках «Звезды» и Зари». Станция, конечно, всё равно снижалась естественным способом, по десять-пятнадцать метров в сутки, под действием земной силы тяжести, но этот процесс мог занять долгие годы. Сейчас же ждать было нельзя. Стремительно ухудшающаяся ситуация, грозящая катастрофой для всей Солнечной системы требовала немедленной эвакуации станции, пока её не постигла участь всех космических спутников, телескопов и иных безпилотных исследовательских летательных аппарататов обломки которых космическим мусором роились на земной орбите и орбитам иных планет и планетарных спутников по направлению к центру системы.

После отстрела служебного модуля на низкой околоземной орбите осталась лишь «старушка» «Заря», к надирному порту которой был пристыкован пилотируемый корабль «Союз – МС14», доставивший на станцию крайнюю экспедицию, за несколько месяцев до момента, когда снимки космических телескопов перед гибелью передали на Землю катастрофическое положение орбиты Меркурия, точка апогея которого стала проходить в очень опасной близости от солнечной атмосферы – выгорающая планета стала находится к короне Солнца ближе на десятки миллионов километров. На борту корабля в данный момент остался лишь экипаж российского сегмента станции, выполняющий манёвры по контролируемому сведению модулей станции с орбиты.

До момента сброса служебного модуля, станция совершала длящийся около двадцати суток аварийный контролируемый сход с орбиты, однако всё более и более с каждым витком смещалась восточнее оцепленной крейсерами акватории Тихого океана, хотя орбита оставшихся модулей и поддерживалась «КТДУ» «Союза» и «Прогресса». Служебный модуль «Звезда» был отделён на грани огромного риска – была опасность физического не разделения ввиду огромного количества времени, в течение которого модули были сцеплены, и еще большего смещения орбиты при отделении. Однако «Звезда» успешно выполнила команду на расцепление крюков и отошла от кормового порта «Зари» в пределах запланированной точки сброса. После отделения ЦУП задействовал бесплатформенную инерционную систему навигации, предназначенную для начальной ориентации и стабилизации модуля после отстыковки, дистанционно совершил манёвры, необходимые для определения угла входа в суборбитальную траекторию на высоте сто сорок километров, произвел гравитационный разворот модульной сцепки в вертикальное положение и запустил тормозные двигатели "Прогресса". В плотных слоях атмосферы сцепка «служебный модуль-МИМ-грузовик» развалились на части, под воздействием силы трения, которая огненным дождем сожгла все, что могло гореть, и в теплые тихоакеанские воды упали покорёженные обломки.

Но удачное отделение «Звезды» и «Поиска» обернулось большой проблемой для отделения самой «Зари» от корабля: при отделении служебного и малого исследовательского модулей с присоединенным грузовиком, «Заря» разбалансировалась, сильно закрутилась и окончательно ушла с низкой околоземной орбиты на промежуточную высоту, близкую к суборбитальной траектории, увлекая за собой пристыкованный корабль. Иными словами, блок "Заря" с пристыкованным кораблем "Союз" стали неконтролируемо падать на Землю. Вместо планового отделения от корабля через два витка, аварийно активировали систему «Курс» для расчета возвращения сцепки на прежнюю высоту, запустили двигатели ориентации и реактивной тяги и первым импульсом подняли сцепку по привычному для космоса эллиптическому маршруту до промежуточной траектории. Второй реактивный импульс двигателя вернул функционально – грузовой блок, ведомый двигателями корабля, на орбиту фазирования, проходящую в трёхстах двадцати километров от тихоокеанской поверхности и необходимую для безопасного торможения. Манёвры по коррекции орбиты заняли шесть часов и израсходовали значительный запас топлива в баках корабля. Теперь кораблю вновь предстояло долгое четырёхвитковое снижение, но, увы, это было единственным верным решением в сложившейся ситуации. Оставалось надеяться, что больше «Союз» с орбиты не уйдет. На новую коррекцию орбиты ни времени, которое работало против космонавтов, ни топлива в корабельных баках просто не было.

Космонавты прекрасно осознавали и понимали все моменты сложившейся внештатной ситуации, но им, прожившим на станции более двухсот суток, было очень тяжело признать, что от их космического дома остались только обломки, которые жаждет похоронить на своем дне Тихий океан.

– ЦУП Москвы, прошу разрешения применить одновитковую схему снижения для ускорения достижения заданных координат.

Начальник ЦУПа, все это время говоривший с космонавтом, глубоко вздохнул и нарушая субординацию, сказал то, что в действующей обстановке он не имел права говорить, но исходя из своего человеческого отношения к тем, кто сейчас находился на орбите, не мог не сказать:

– Анатольевич, я все понимаю, ваше сердце рвется, и вам, и нам хочется быстрее сбросить оставшийся модуль и вернуть вас на Землю, но ты же знаешь, какая обстановка сложилась у вас там, наверху. Мы не можем рисковать топливом, предназначенным для возможной коррекции орбиты и возможно, ручной стабилизации. Его и так почти нет. Неизвестно еще как вас закрутит после отстрела блока. А ты предлагаешь снижаться по экспериментальной топливозатратной схеме, которая абсолютно на сегодняшний день еще не отлажена. Давай возьмем себя в руки и завершим операцию штатно.

Протон-1 почти минуту молчал, потом произнес:

– Викторович, принято.

– Протон -1, доложите давление атмосферы в корабле.

– ЦУП, докладываю показания «СРД»: 100 кПа.

– Протон -1, каковы показатели парциального давления? – включился в разговор начальник инженерной группы.

– 29 кПа. Саша, «СОГС» на данный момент работает штатно. Протон-3 перед связью поверял газоанализатором.

– Принято. – Начальник инженерной группы зафиксировал показания Протона-1. – Доложите показания «СТР» бытового и спускаемого отсеков.

– ЦУП, последние зафиксированные показания «СТР» – пятьдесят два градуса по Цельсию.

– … Принято. – Начальник ЦУПа немного помялся, хотел сказать подбадривающие слова, но промолчал. Слова мужикам не помогут. Работа в пятидесяти градусной жаре и на Земле не сахар, а в закрытой консервной банке, которая нагрелась, так как будто бы находится на гигантской жаровне… Да, Центру подготовки космонавтов придётся экстренно пересматривать свою программу. Если конечно будет кого и куда запускать…

– Протон -1, доложите показания датчика наружного температурного контроля.

– ЦУП, докладываю: ДТВ-1 корабля не работает. Неизвестно насколько долго, я это определил после отстрела «Звезды», когда мы перешли в корабль. Тактильно могу определить, что снаружи корабль нагрелся не меньше ста градусов, а то и намного больше. Я это чувствую даже сквозь внутреннюю обшивку . Как она до сих пор не расплавилась, ума не приложу.

Начальник ЦУПа с силой рубанул воздух ребром ладони: генеральный директор Роскосмоса лично ждал от него доклада по показаниям этого датчика. Что теперь докладывать Президенту… На «Заре», конечно, тоже имелся уличный зонд, но при переходе на корабль переходные люки с функциональным грузовым блоком были задраены, система «Электрон» прекратила своё функционирование с отстрелом служебного модуля, а значит кислорода на ФГБ «Заря» больше нет.

Начальник ЦУПа посмотрел на монитор.

– Анатольевич, вы сейчас войдете в тень Земли. Отдохните немного, мужики.

– Принято.

– Связь с космическим кораблем «Союз – МС14» потеряна, – ровным механическим голосом было произнесено из динамиков СГС.

Начальник ЦУПа сбросил наушники, встал из-за стола, и тяжело шагая, прошел в кабинет руководителя полётом, который он по праву старшинства временно занимал, находясь в главном зале управления № 2. Бегать в свой кабинет, было сейчас абсолютно нерационально. Он открыл шкаф, вытащил бутылку коньяку и, откупорив бутылку, хлебнул прямо из горла. Поставив бутылку обратно, он запихнул в рот пластинку жевательной резинки и опустился в кожаное кресло. Стоило только ему закрыть глаза, как он провалился в сон, как в бездонную яму. Последние двадцать часов рабочего времени выдались очень напряженными. Следующие шесть часов должны быть более спокойными, но лучше вздремнуть пока есть время. Неизвестно, когда и где удастся поспать в следующий раз.

Его разбудил помощник через три часа.

– Геннадий Викторович, проснитесь, пожалуйста.

Начальник ЦУПа вскочил, ошарашено посмотрел сначала на помощника, потом на часы и прорычав: «Почему раньше не разбудил!», бросился в главный зал управления № 2.

– Валера, ну что там? – он опустился в кресло рядом с руководителем полёта.

– Три часа до завершения работы, если смотреть по циклограмме спуска.

– Они на связи?

Руководитель полёта вместо ответа показал рукой на центральный экран СОИ, пытаясь сказать и показать то, что движение станции в данную секунду приближалось ко входу в тень Земли.

– Протон -1, доложите обстановку, – осторожно попросил начальник ЦУПа, одев наушники.

– Викторыч, – прокричал в ответ командир корабля. – Докладываю обстановку! Корпус корабля нагревается все больше и больше с каждым витком! За бортом что-то постоянно меняется, будто кто-то добавляет огонь на гигантской горелке! Особенное повышение температуры ощущаем при движении над полюсами! Электроника начинает понемногу отказывать. Серёжа Каманин проверил газоанализатором, уровень кислорода приближается к критическому минимуму! Люк в бытовой отсек закрыли для экономии кислорода! В скафандрах кислорода процентов на пятьдесят. Очень сильное повышение температуры внутри корабля. Дышать тяжело. Приборы под руками очень горячие! Ложементы нагреты! Было кратковременное воспламенение проводки, Протон-3 успел потушить! В июллиминаторах все очень ярко освещено! Физический обзор планеты затруднен!

– Держитесь, мужики!.. – крикнул начальник ЦУПа, прежде чем эфир погрузился в зловещую тишину.

– Связь с космическим кораблем «Союз – МС14» потеряна, – ровным механическим голосом было произнесено из динамиков СГС.

– Они вошли в радиотень, – сказал руководитель полётом.

Начальник ЦУПа сорвал наушники, со стуком швырнул их на компьютерную клавиатуру, встал и, приказав на ходу:

– Начальник инженерной группы и руководитель полёта, за мной! – зашел в кабинет руководителя полётом.

Зайдя в кабинет, начальник ЦУПа подошел к большой настенной карте, изображающей околоземное космическое пространство, и с силой ткнул пальцем в эллипсы, опоясывающие земной шар.

– Они где-то вот здесь! – возбужденно сказал он. – На третьем витке! Саша! – он отвернулся от карты и требовательно посмотрел на начальника инженерной группы. – Когда они начнут замедляться?

– Они уже начали, – устало сказал начальник инженерной группы. – Сейчас объект движется со скоростью двадцать тысяч километров в час. Для безопасной отстыковки блока этой скорости хватит. До достижения высоты ста семидесяти километров по перегею остаётся около трёх часов. И после отделения блока, корабль будет набирать скорость до первой космической и рассчитывать угол вхождения на суборбитальную траекторию, хотя я не уверен, учитывая новые условия, надо ли ее набирать, а не наоборот уменьшать, – неуверено добавил он.