Kitobni o'qish: «Истории из параллельной вселенной»
Сказка про охотников
«Примут на работу сову и жаворонка. Рассмотрят как вариант голубя».
Это объявление попалось на глаза мне случайно: утром за чашкой кофе в нашей местной газете. Вообще не читаю газет.
– Алло, я по объявлению.
– Здравствуйте, – пауза, – одну минуту… Эммм, здравствуйте, извините за ожидание. Так я Вас слушаю.
– Я по объявлению. Вам требуются совы?
– Да. А что, Вы сова?
– Да, я отъявленная сова.
– Что ж, Вы нам подходите. Когда сможете приступить?
– Хотелось бы узнать, в чем заключается работа. Для начала.
– Нууу, эээээ, работа как работа, – хихикнул голос в трубке.
– То есть?
– На месте разберетесь.
– А место-то это где?
– В парке.
– А график? График работы какой?
– Каждый вечер и до поздней ночи, разумеется. Вы же сова – должны понимать.
– А зарплата там какая? Гарантии?
– Зарплата как зарплата. Гарантии стандартные.
– Во сколько начинать?
– Так приходите после заката. Голубь как раз закончит. Так когда сможете, говорите?
– Сегодня Вас устроит?
– О! Ещё как. Приходите. Мы Вас ждём.
И погладив свой лучший галстук и любимую рубашку, я отправился на закате в парк – искать свое новое место работы.
В парке было людно. Масса отдыхающих после трудового дня с детьми, парами и поодиночке бродила по аллеям. В центральной его части мне внезапно помахала какая-то женщина. Помахала она цветным платком и явно мне. Ничего не оставалось, как подойти. Знакомы мы не были.
– Добрый вечер. Вы по объявлению? – обратилась она ко мне.
– Да. А как Вы меня узнали?
– Рыбак рыбака, знаете ли, – подмигнула она лукаво. Я засомневался.
– Нет-нет, Вы не беспокойтесь, не о чем, совершенно не о чем. Работа пустяковая, а деньги неплохие. Вы справитесь, – добродушно заверила она и вдруг добавила,– если сова, разумеется. Потому что жаворонок не подойдет.
– Сова-сова, – заверил её я и ещё больше засомневался.
Женщина подхватила меня под руку и повела сквозь толпу в сторону зала славы. Его так называли «Зал Славы». Это было небольшое здание современной архитектуры, казалось, все состоящее только из стекла. Оно предназначалось для небольших выставок, коктейлей, пресс-конференций и чего-нибудь в этом роде.
– Ваша работа – быть собой, – улыбнулась мне незнакомка.
– Совой?
– Совой-совой, – закивала она.
Мы вошли в здание.
– Вы слышали, должно быть, про кротовые норы?
– У меня очень общие представления об этом явлении, – поперхнулся я.
– В общем-то, не у Вас одного. У нас они тоже самые скромные, мы не знаем, как же они действуют: как множество вселенных или как перемычки между фатальными событиями, тем не менее ключи у нас есть.
– То есть как?! – не понял я.
– То есть Вам предстоит работать по ночам. Вы охотник, скажу Вам по секрету. И охотиться Вы будете на одну молодую особу. Ключи у нас есть, уверяю Вас. Но охотиться Вы будете сами. Вам надо ее найти. Только одно условие, – дама сделала многозначительную паузу и потупила взор свой.
– Какое же? – полюбопытствовал я.
– Ровно в восемь часов утра Вы должны быть здесь. Здесь, а не где-нибудь в параллельной вселенной. Вы уяснили это? Это очень важно. Ведь смену нужно будет сдать жаворонку. Иначе процесс пойдет коту под хвост! Вы меня понимаете? – доверительным тоном спросила она меня.
– Я понимаю, – доверительным тоном ответил я ей. Ушам я своим не верил. Надеялся поверить глазам. Уж очень меня интриговали эти…ключи. Как они хоть выглядят-то?
Мы поднялись тем временем на верхний этаж и оказались в зале с множеством дверей, зеркал и стеклянных панелей. Одна из дверей внезапно распахнулась, и на пол прямо к нашим ногам упал мужчина. Он поднял на нас изможденный взгляд.
– Голубь, – улыбнулась дама смущенно. И отвела глаза.
– А из голубя-то какой охотник? – ухмыльнулся я.
– Да не то, чтобы… Но Вы знаете, эти голуби днем летают-летают. Вот и всё, – округлила дама на меня глаза, как будто и понимать тут особо нечего.
– А утром значит жаворонок? – уточнил я.
– Да. Жаворонок, – согласилась она.
Голубь тем временем встал, отдышался и смиренно ждал, когда ему позволят вставить слово.
– Как? – обратилась к голубю женщина с весьма серьезным видом.
– Пока разговаривают, ночью что-то произойдет, – ответил голубь, мужчина плотного телосложения, здоровячок, что называется.
– Пусть, – задумчиво произнесла дама, потом указала на меня, – вот нашли сову. Сова и понаблюдает.
– Ключи, – протянул голубь заветную связку, вручил их даме и удалился.
«Ключи как ключи, – подумал я, внимательно изучая связку старёхоньких ключей в руках моей эксцентричной спутницы, – допотопные только какие-то».
– Вот, – связка перекочевала ко мне, – ваша задача куда легче. Мы ее уже нашли. Осталось только не упустить. Следите в оба! Дверь эта, – дама кивнула на ту дверь, из которой минутой раньше вывалился голубь. С этими словами она развернулась на каблуках и направилась к лестнице.
Я застыл, слушая звук удаляющихся шагов её. Затем в нерешительности повернулся к дверям. С трепетом я приблизился к этому входу в…параллельную вселенную, по словам моей новой знакомой. Вставил ключ в замочную скважину, повернул и, приоткрыв, заглянул внутрь.
Прямо за дверью была оживленная улица. Там сновали обычные с виду люди. Я оглянулся назад и, наконец, вошел.
Вечереет. Всё как будто бы так же как у нас, только город, явно, другой. Но за кем же я должен следить? Ни дама, ни голубь мне ровно ничего не сказали.
Но мое внимание привлек автомобиль на противоположной стороне дороги. Стекла его были полностью затонированы, но вдруг одно стекло медленно опустилось, наружу высунулась рука с горящим листком бумаги, на несколько секунд задержалась так, затем бросила горящий клочок и скрылась за поднимающимся стеклом. Клочок упал на землю рядом с автомобилем, ярко вспыхнул в последний раз и погас…
– Я проследил за ними до какой-то лачуги в лесу.
– Хорошо, – задумчиво произнесла дама, – пусть пока там перезимуют. А мы всё подготовим.
– Но что вы хотите с ними сделать? – задал я давно мучивший меня вопрос.
– Мы просто хотим их спасти, – искренне, как мне показалось, удивленная, ответила дама.
– Но от чего? – не понял я.
– Видите ли, если мы ничего не предпримем, то одна замерзнет насмерть в нетопленном доме, а другая заживо сгниет в какой-нибудь российской колонии. Мы просто нашли два худших развития сценария для жизни этой талантливой девочки и решили ее спасти.
– Но почему? Я не понимаю, почему? Зачем вмешиваться в дела…
– Это она открыла вход в параллельные вселенные, научилась путешествовать по ним, – перебила меня дама, – даже если в тех двух вселенных она не станет выдающимся ученым, в любом случае она может принести пользу человечеству. И глупо, знаете ли, губить чистую человеческую душу руками неподходящих людей, случайно оказавшихся рядом.
– Ладно, – согласился я, так как деваться мне было уже особо некуда, ведь я принял участие в этой игре, – и что же Вы хотите предпринять?
– Мы сначала долго думали, куда же их перекинуть. Даже предприняли попытку перекинуть одну во вселенную другой. Но, как и предполагалось, ничего хорошего из этого не получилось. Они просто конфликтовали между собой, и всё оставалось по-прежнему.
– И что Вы придумали? – в нетерпении полюбопытствовал я.
– Мы создали параллельную вселенную.
– Как?!
– Мы создали искусственную, если можно так выразиться, параллельную вселенную и научились соединять две сущности в одну.
– Простите, – сказал я, – вспомнил вдруг, что не спросил Вашего имени. Как Вас зовут?
Моя собеседница улыбнулась и ответила:
– Анна
Сторожевая башня
Сторожевая башня стоит на вершине отвесной скалы. Округа ее полна бродячих собак. Собаки свирепы и подозрительны: ни одна живая душа не ступит без их ведома на здешнюю почву. А если и ступит, будет разорвана в клочья. Случайные прохожие боятся собак.
Над сторожевой башней сгущается ночь, стягиваются тучи, и идет дождь. Собаки вбегают в распахнутые двери, благодарно лижут мне руки, припадают к чашкам с едой и ложатся спать у растопленного камина. Непогода.
Мы никого не ждали. Как вдруг раздался подозрительный шорох за дверью. Никто не стучал, но возился и возился у порога. Я пошла отворить. Сноп света выхватил из темноты фигуру мужчины, который растерянно уставился на меня. Он словно и не ожидал меня здесь увидеть.
– Ах ты паскуда, – сказала я и, схватив бедолагу за шиворот, втащила его внутрь сторожевой башни, – ты незваный гость, – объявила я ему.
– Моя совесть чиста как белые простыни, – залепетал было он, – а от ваших собак житья людям нет.
– Ах, так?! – мои брови взметнулись вверх. – Каким людям? Я никого не звала.
– Несчастные путники гибнут в здешних местах.
– А кто, по-вашему, построил сторожевую башню? Уж не эти ли самые люди? А?! – возмутилась я и отрубила указательный палец на его правой руке. Гость мой заорал. Я бросила палец собакам. – Как проучить тебя, друг мой? – с искренним интересом заглянула я мужчине в заплаканное лицо.
Но лицо его было искажено страданием, он не смог мне ничего ответить.
– Что ты делал там, я утром гляну. Ты до утра не доживешь, – пригрозила я.
– Придут еще люди. И убьют вас с собаками, – сквозь рыдания промямлил мужчина.
– Зачем? – полюбопытствовала я, искоса глядя на гостя.
– Да от ваших собак…
– Послушай, ты повторяешься, – вздохнула я, – Сторожевая башня стояла тут до них, будет стоять и далее. И собаки будут здесь жить, и ничья нога не ступит на здешнюю почву. Так заведено. Не вам это менять.
– Отпусти меня. У меня жена и дети, – попросил неожиданно мой гость.
– Что ж ты не подумал о них, когда шел сюда? – посмотрела я на него.
– О них я и думал. Как мои дети будут ходить по здешним местам, – с достоинством произнес мужчина и утер слезу.
– Как объяснишь, так и будут ходить. А точнее, обходить сторожевую башню стороной. Не в их это компетенции. Как не в твоей. И не в моей, в частности. …С некоторыми вещами просто нужно смириться. И всё, – добавила я после секундной паузы.
– Ты отпустишь меня? – снова подал голос мужчина.
– Нет, – покачала я головой, – не я эти правила придумала.
Он покрылся гусиной кожей и мелко-мелко затрясся. Он вспотел, и его знобило. Ему конец.
– Фундамент этой башни заложил отец, – решила рассказать своему гостю маленькую байку я, – А далее по кирпичику стены строили многие и многие люди. Они не щадили себя на стройке – дневали и ночевали там. Ты разве не знаешь?
– Не помню, – промямлил он.
– Что ж теперь пенять на собак, когда первоначальна башня, – пожала я плечами и подбросила поленьев в топку, – они, эти люди, очень старались – хотели создать что-то внушительное, что-то крепкое и долговечное. Им удалось. Ты как считаешь?
Гость кивнул.
– Я выпущу тебя поутру. И что? Тебя разорвут эти дремлющие животные. Зачем ты пришел сюда? И что ты там делал? Там, в темноте, под дождем?
– Мои дети отомстят за меня, – решил вдруг проявить отвагу этот мужчина.
– Какой глупый народ, – покачала я головой и больше не проронила ни слова.
Скоро рассвело. Я не шевелилась. И мужчина встал. Он сделал шаг, потом второй. Потом он почувствовал свободу и покинул сторожевую башню. Через мгновение раздался взрыв. Собаки повскакивали с мест и кинулись врассыпную. Я вышла следом за ними.
Бедолага подорвался на собственной взрывчатке. Наверное, забыл… Со всеми своими «белыми простынями» и прочее…
Карл и запертая в яму девушка
Карлик по имени Карл сидит на троне, при своих пажах, в короне. Корона ему велика. Велика настолько, что его узкие, хрупкие плечи не могут ее удержать – и корона висит на Карле, как какая-то наградная ленточка – наискосок.
Карл возмущенно разглагольствует, громко попирая честь и достоинство своих пажей, часто повторяется и ходит по кругу. Но пажи сладко спят. На мягких пуховых подушечках, в кружевных велюровых чепчиках, на своих позолоченных стульчиках.
Карл закончит свои упоительно долгие речи, наконец, устанет слушать себя (хотя это бывает крайне редко), занесет свою золотую ложечку и позвенит ею о свой богатый кубок. Тогда пажи раскроют глазки, поднимут головки, сладко потянутся и побредут выполнять свою работу. Обычную работу – ту, что изо дня в день.
Карлика Карла полностью устраивало то обстоятельство, что пажи спят на его собраниях. Ведь меньше всего Карл любил, когда кто-то из пажей высказывал собственную точку зрения. А пока пажи спят, думал Карл, и мнений они не имеют. Они вообще не должны их иметь, потому что я так решил, думал Карл.
Карлику было до изнеможения скучно, он побалтывал своими короткими ножками, сидя на троне, который, к слову, тоже был ему не впору, и суетливо придумывал день напролет новые порядки. Он каждый день вносил новый закон, и пажи должны были его исполнять. А на утро Карл снова вопил исступленно, закатывал глазки в изнеможении и жаловался на судьбу, что его окружают одни только глупцы и воры.
Карл кричал на пажей за неисполнение законов прошлых, нынешних и даже тех, что он не успел еще придумать, а они, неразумные, не смогли в его коронованной головке прочесть. И снова все повторялось по кругу: Карл говорил-говорил, одно и то же по много раз, он с упоением слушал звук своего голоса. Карл в душе был очень счастлив, был очень удовлетворен. А пажи спали, так как менять что-то было не в их компетенции.
Рядом с троном Карла день и ночь сидела древняя старуха. На носу ее ютились очки. Дужка этих очков была сломана, и старуха неустанно жаловалась Карлу на это досадное обстоятельство, и даже говорила: "Хорошо бы, кто-нибудь починил мне очки". На что Карл фыркал, что-то невнятно бубнил и замолкал. И никто не чинил очки старухи, матери карлика Карла.
Карлик Карл был нелюбимым ребенком в семье. Оттого, может быть, он так отчаянно стремился забраться на огромный трон, собрать вокруг себя верных пажей, и, изощренно издеваясь над ними, за их счет казаться себе значительным (значительнее, чем он есть).
Карлик Карл вскарабкался на трон, напялил корону, как ни велика она была, и собрал верных пажей. Он делал, что хотел, ходил на голове, стоял на ушах (на чужих, разумеется), казнил и миловал. И старуха-мать пребывала с ним рядом. Он ненавидел и обожал ее. Хоть она по-прежнему не умела дать ему подлинной материнской любви. Старуха просто не могла и не знала.
Карлик Карл сидит на своем троне, болтает ножками, в своей короне, которая ему велика.
Девушка живет на оборотной стороне мира карлика Карла. В ее мире падает хлопьями снег, настает солнечно-яркое утро, и цветы распускаются на окнах. Вот такой у нее мир. По зеленому, бескрайнему полю девушка идет, собирая в большую корзину раковины, цветы и ягоды. Снег падает на ее белокурые волосы, и волосы сверкают на солнце, словно усыпанные бесчисленными бриллиантами. Касаясь земли, снег тает, и растения вмиг впивают восхитительно прохладную, чистую влагу неба. К вечеру поле обращается в морскую гладь. И волны, одна за другою, вздымают его гигантское тело, и рыбы, высоко выпрыгивая из воды, резвятся в закатных лучах. Всходит луна. Она полна и прекрасна. И море инстинктивно тянет к ней свои белоснежные курчавые гребни. В полночь все замирает, и снова с неба падает хлопьями снег. К рассвету он запорошит округу до самого горизонта. Но на рассвете вновь зацветут цветы. И девушка выйдет из своего чудесного дома, возьмет в руки корзину и пойдет собирать плоды.
Но однажды, прогуливаясь, как всегда, с корзиной по полю, девушка оступилась и упала. Падать ей пришлось довольно долго. Бесконечно долго, казалось ей. Она вдруг провалилась в непроглядную мглу и летела, летела куда-то вниз. Так она и прилетела на обратную сторону мира – туда, где обитал карлик Карл.
Девушка очнулась на поле, но поле было не ее – оно было покрыто пожухлой травой, и солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь висящий в воздухе смог. Из смога выскочили какие-то фигуры, окружили девушку и, схватив ее под руки, препроводили прямиком к карлику Карлу.
Карлик Карл увидел девушку и подумал, вот новый паж в его свите. Но тут девушка раскрыла рот, чтобы что-то сказать. Все пажи в ужасе ахнули и отпрянули в стороны, боясь, очевидно, попасть под звуковую волну, что испустит сейчас в негодовании карлик Карл.
– Я… – молвила было девушка.
Но старуха вдруг яростно запрыгала вокруг трона карлика Карла и в негодовании зафыркала, брызгая во все стороны слюнями. А карлик и сам вскочил на свои короткие ножки и задрыгал ими как мог усиленно, истерично визжа при этом.
Девушка замолчала, в изумлении глядя на карлика Карла. А Карл тем временем уже отдавал распоряжения, чтобы девушку переодели в подобающий наряд и заставили работать на него покорно. И девушку переодели в подобающий наряд. И стала она прислуживать карлику.
Но по утрам на собраниях карлика Карла вместо того, чтобы спать, как подобало пажам, на каждое слово карлика Карла девушка что-нибудь отвечала. Будь то согласие или несогласие, Карла начинало бить мелкой дрожью, он краснел, как вареный рак, и сжимал свои жалкие кулачки. А девушка с искренним интересом смотрела на карлика Карла и замолкала.
Карлик же молчал и вынашивал план изощренной мести. Никто не смеет попирать его, карлика Карла, достоинство.
Девушка же, втайне мечтавшая вернуться в свой удивительный мир, в свой уютный дом, на свое безбрежное поле, ни разу не высказала это пожелание вслух, боясь, что карлик последует за ней и разрушит всё, что дорого её сердцу.
Но вот как-то под вечер, когда на горизонте назревала буря и начинался дождь, девушку схватили под локотки, потащили в чистое поле и бросили в глубокую темную яму, заблаговременно вырытую для нее.
Девушка надеялась, что и в этот раз она провалится и будет долго лететь-лететь, а потом очутится в родных краях. Но почувствовала лишь мокрую землю под собой да глину. Так она дневала и ночевала там под натиском дождей и холода. И никто не принес ей даже корочки хлеба. Девушка была изумлена причудливым миром, в который попала. Она должна совсем отчаяться – она должна быть на волосок от гибели.
Карлик Карл тем временем устроил празднество по случаю исчезновения с его глаз девушки. Все пажи гуляли подле него, и он был чрезвычайно доволен собой. Все теперь встало на свои места: Карл придумывал законы, заходился в приступах самолюбования и обожал своих пажей за то, что те безропотно позволяли плясать на их костях. Пажи всё спали. Карл всё говорил.
Но мы-то с вами помним: карлику Карлу до изнеможения скучно. Ему вдруг стало любопытно, что сталось с девушкой, брошенной по его распоряжению в темную яму. И вот карлик под невинным предлогом пошел прогуляться по полю, где была вырыта та самая яма. Он шел, важно задирая нос, потом вдруг словно нечаянно свернул с тропинки и как будто неожиданно наткнулся на темную яму.
– О! – сказал карлик Карл, – Яма!
Девушка услышала голос карлика и из последних сил вымолвила:
– Спаси меня. Вытащи меня отсюда.
– Ой, – сказал карлик, – там, кажется, кто-то есть.
И карлик наклонился вперед, чтобы посмотреть, во что же превратилась строптивая девушка. Но девушка сидела на дне все такая же свежая и румяная, и ее длинные белокурые волосы, казалось, не тронули ни буря, ни дожди, ни грязь и глина. Карл в недоумении уставился на девушку. Потом нервно подпрыгнул, развернулся и умчался прочь.
