Kitobni o'qish: «Зубная ведьма»

Дэвид Уолльямс

Shrift:

David Walliams

DEMON DENTIST

David Walliams and Tony Ross assert the moral right to be identified as the author and illustrator of this work.

* * *

Моему еще не распустившемуся бутончику…

БЕРЕГИСЬ!
ЭТО ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ
С МНОЖЕСТВОМ ВЫДУМАННЫХ СЛОВ

Пролог

На город опускалась тьма. И в ночи творились странные дела. Дети клали под подушку выпавший зуб, радостно надеясь, что зубная фея принесет им монетку. А проснувшись поутру, находили там какую-нибудь неописуемую мерзость. Мертвого слизняка. Живого паука. Или сотни кишащих под подушкой уховерток. Или что-нибудь еще похуже… гораздо хуже…

Кто-то прокрадывался под покровом ночи в спальни детей, уносил зуб, а вместо него оставлял визитную карточку, от которой кровь в жилах стыла.

Зло творило свои черные дела.

Но кто или что стояло за всем этим?

И как неведомым злодеям удавалось проскользнуть в детские спальни совсем не замеченными?

И зачем им все эти зубы?..

Познакомьтесь с героями этой истории

Альфи – мальчик с плохими зубами

Папа – папа Альфи

Мисс Корень – дантист

Клыкандра – ее кошка

Габз – маленькая девочка

Мисс Кроль – учительница природоведения

Уинни – социальный работник

Радж – продавец газет и всего остального

Постовой Планк

Мистер Серс – директор школы

Мальчик-онлайн – мальчик, который никогда не перестает набирать сообщения

Мистер Снуд – преподаватель театрального мастерства

Миссис Моррисси – пожилая дама

Глава 1
Банальная зубная боль

Альфи терпеть не мог ходить к зубному. И в результате зубы у него стали желтыми-прежелтыми. Почти все. А какие не желтыми, те коричневыми, в пятнах от разнообразных вкусностей, которые дети обожают, а вот дантисты ненавидят лютой ненавистью. Конфеты, шипучка, шоколад. А зубы, что не пожелтели и не покоричневели, просто-напросто отсутствовали. Выпали. Один завяз в ириске, да так там и остался. Другие прикончила фруктовая жвачка. Вот как юный Альфи выглядел, когда улыбался…

А все потому, что двенадцатилетний мальчик не посещал зубного врача с раннего детства. Последний раз он ходил к нему лет в шесть. Банальная зубная боль – но закончился этот поход катастрофой. Дантистом тогда был мистер Допотопс, совсем уже дряхлый старичок. И, несмотря на все его добрые намерения, на пенсию ему стоило выйти много лет назад. С виду он напоминал черепаху – причем тоже старую. Он носил очки с такими толстыми стеклами, что глаза под ними казались размером с теннисные мячи. Мистер Допотопс сказал Альфи, что больной зуб совсем прогнил, пломбу ставить поздно и остается только один вариант – вырывать.

Старенький дантист тянул, и тянул, и тянул зуб огромными стальными клещами. Но зуб не поддавался. Мистер Допотопс даже уперся ногой в кресло сбоку от головы Альфи, чтобы наконец выдернуть этот разнесчастный зуб. Но все безрезультатно.

Тогда престарелый дантист призвал на помощь еще более престарелую медсестру, мисс Сухарь, и велел ей ухватиться хорошенько за зуб мальчика и тянуть изо всех сил. Но зуб не поддавался.

Вскоре дошла очередь и до могучей секретарши, мисс Пуд. Весила она больше, чем мистер Допотопс и мисс Сухарь, вместе взятые. Но зуб не поддавался.

Тогда врачу пришла в голову новая идея. Он попросил мисс Сухарь принести самую толстую зубную нить, тщательно обмотал ею клещи, а другой конец завязал на необъятной талии мисс Пуд. А потом велел дородной секретарше на счет «три» выпрыгнуть в окно. Но даже после того, как за зуб рванули всем нешуточным весом мисс Пуд, он так и не поддался.

Оставив бедненького маленького Альфи дрожать от ужаса в стоматологическом кресле, мистер Допотопс вышел в приемную за подкреплением и позвал всю разросшуюся очередь ждущих приема пациентов. Молодые и старые, тощие и толстые – пожилой дантист не отказывался ни от чьей помощи.

Однако, даже когда длиннющая цепочка вытягивальщиков¹ принялась тянуть изо всех сил, зуб упорно не желал выдергиваться. К тому времени бедняжке Альфи стало совсем скверно. От попыток выдрать зуб было в сто раз хуже, чем от зубной боли. Однако мистер Допотопс твердо решил, что доведет начатое до конца. Обливаясь потом, дантист отхлебнул средства для полоскания рта и со всей силы навалился на щипцы.

Казалось, так прошли дни, недели, месяцы мучений – и вот наконец Альфи услышал оглушительное ХХХХХХХХХХХХРРРРРРРРРРРРРРРРУУУУУУУУУУУУУУСССССССССССССССТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Дантист с такой силой стиснул щипцы, что раздавил зуб. И тот разлетелся во рту Альфи на тысячи крошечных осколков.

Когда тяжкое испытание наконец закончилось, мистер Допотопс и все его помощники валялись на полу кабинета беспорядочной грудой.

– Все молодцы! – провозгласил дантист, когда медсестра мисс Сухарь помогла ему подняться на ноги. – Упорный попался зубик!

И тут Альфи вдруг осознал, что зуб-то у него как болел, так и болит.

Ему вырвали не тот зуб!

Глава 2
Поверь

Альфи убежал так быстро, как только могли передвигаться его маленькие ножки. В тот злополучный день он поклялся больше никогда не переступать порог стоматологического кабинета. И с тех пор – вплоть до сегодняшнего дня – так и не переступал. Ему много раз назначали прием – но Альфи ни разу не пошел. За эти годы у него накопился целый мешок писем с напоминаниями от дантиста, но мальчик прятал их от отца.

В семье их было всего двое: Альфи и папа. Маму мальчик совершенно не знал – она умерла при родах. Иногда он грустил и очень скучал по ней, но потом напоминал себе: разве можно скучать по человеку, которого никогда не видел?

Чтобы спрятать письма от зубного, мальчик тихонько волок за собой табуретку в угол кухни. Для своего возраста он был довольно низеньким – собственно говоря, во всей школе был только один человек ниже его. Поэтому, чтобы дотянуться до верха буфета, где он прятал письма, ему приходилось вставать на цыпочки и тянуться со всех сил. На буфете накопилось уже, наверное, несколько сотен конвертов. Мальчик знал, что папа их там никогда не найдет – ведь он уже много лет болел, а последнее время был и вовсе прикован к инвалидному креслу.

До того как болезнь заставила папу бросить работу, он был шахтером на угольной шахте. Огромный, точно медведь, он с удовольствием трудился там, обеспечивая любимого сынишку. Но долгие годы, проведенные под землей, очень плохо сказались на его легких. Папа был гордым и далеко не сразу сдался болезни. Он работал все усерднее и усерднее, добывал все больше и больше угля, даже выходил на внеурочные смены, чтобы свести концы с концами. Но дышать ему становилось все труднее и труднее, и вот однажды он рухнул прямо на кучу угля. Когда папу наконец привезли в больницу, доктора строго-настрого запретили ему спускаться в шахту. Даже один вдох угольной пыли мог окончательно его добить.

Со временем здоровье у папы еще ухудшилось. Он не мог найти другую работу, и даже повседневные мелочи, например завязывание шнурков, стали ему не под силу. И скоро он уже передвигался только в инвалидной коляске.

У Альфи не было ни мамы, ни братьев, ни сестер, так что за папой ему приходилось ухаживать в одиночку. Мальчик не только ходил в школу и делал уроки – на нем оказались все домашние дела: походы по магазинам, готовка, уборка и стирка. Впрочем, Альфи никогда не жаловался. Он горячо любил отца.

И пускай телом папа был слаб, зато духом не сломлен. Он обладал настоящим талантом рассказывать всякие истории.

– Послушай, щеночек… – обычно начинал он.

Папа часто называл сына «щеночком» – и Альфи это ужасно нравилось. Он представлял себе большого косматого пса, рядом с которым резвится маленький щенок, – и на душе у него всегда становилось теплее.

– Послушай, щеночек, – говорил папа. – Только закрой глаза и поверь – больше ничего и не надо…

Папа уводил сынишку из их крохотного домика в мир всевозможных упоительных приключений. Они уносились в небеса на ковре-самолете, ныряли в морские глубины и даже забивали колья в сердце вампирам.

Они путешествовали по красочному, многоцветному миру выдумки, за миллион миль от их черно-белой повседневности.

– Пап, возьми меня снова в тот дом с привидениями! – просил мальчик.

– Не знаю, щеночек, стоит ли нам сегодня отправляться в старый замок с привидениями? – дразнил его папа.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – упрашивал Альфи.

Отец с сыном закрывали глаза и встречались в грезах наяву. Вместе они:

• ездили на рыбалку в Шотландии и поймали Лохнесское чудовище;

• поднялись на Гималаи и столкнулись нос к носу с ужасным снежным человеком;

• победили огромного огнедышащего дракона;

• прятались на борту пиратского корабля, но, будучи взятыми в плен, были вынуждены пройти по доске и спрыгнуть в море, где их спасли прекрасные русалки;

• потерли волшебную лампу и познакомились с джинном, который исполнил по три желания каждого, хотя папа свои желания уступил Альфи;

• прокатились на Пегасе, крылатом скакуне из греческих мифов;

• вскарабкались по бобовому стеблю в страну великанов и встретились там с очень голодными циклопами, которые считали, что нет перекуса лучше, чем тощий двенадцатилетний мальчишка, так что папе пришлось спасать сына;

• стали первой в мире семейной командой, которой удалось успешно осуществить высадку на Луне в самодельной ракете;

• убегали по туманным болотам от свирепого волка-оборотня.

В царстве воображения папы и Альфи было возможно что угодно. Ничто не могло их остановить. Ничто.

Но с годами Альфи становилось труднее видеть все это. Пока папа рассказывал истории, мальчик открывал глаза, отвлекался и начинал думать, что по вечерам гораздо лучше играть в компьютерные игры, как все остальные ребята в его новой школе.

– Щеночек, закрой глаза и представь… – начинал папа.

Но Альфи казалось, что теперь, когда ему двенадцать, даже почти тринадцать, он слишком большой, чтобы верить в магию, мифы и фантастических существ.

Однако вскоре ему предстояло узнать, как же сильно он ошибается.

Глава 3
Белее белого

Всех школьников собрали в большом зале. Несколько сотен учеников расселись на выстроенных рядами стульях, ожидая приглашенного гостя. В школу Альфи никогда не приезжал никто интересный. Например, на день вручения наград почетным гостем стал производитель картонных коробок для кукурузных хлопьев. Речь он произнес нудную до полного одурения – и ее не скрасило даже то, что в процессе он сам уснул.

Сегодня в программе было выступление нового городского дантиста. Предполагалась лекция о том, как важно правильно ухаживать за зубами. Не слишком увлекательная тема, думал Альфи, но все лучше уроков. Поскольку дантистов он не любил, то и уселся в самом последнем ряду. Форма у него вся истрепалась. Некогда белоснежная рубашка стала серой-пресерой. В джемпере было полно дырок, пиджак в нескольких местах порвался, брюки стали слишком коротки. И все-таки папа научил Альфи носить форму с гордостью: разлохматившийся галстук мальчика всегда был завязан идеальным узлом.

Соседнее место оказалось занято единственным человеком в школе, кто был еще ниже Альфи. Девчушкой по имени Габз. Хотя она училась здесь уже целых полгода, но была так застенчива, что никто, кажется, еще не слышал ее голоса. Она вечно пряталась за косичками-дредами и никому не смотрела в глаза.

Когда дети наконец прекратили беситься и расселись, на сцену поднялся директор. Устрой кто соревнование на самую неподходящую кандидатуру директора, мистер Серс наверняка выиграл бы первый приз. Он боялся детей, боялся учителей, боялся даже своего собственного отражения в зеркале. Но пусть работа мистеру Серсу и не подходила, зато фамилия подходила на все сто. Ботинки, носки, брюки, пояс, рубашка, галстук, пиджак, волосы, даже глаза – все у него было того или иного оттенка серого.

У него был целый спектр серого:

– Н-н-ну же, п-п-потише, п-пожалуйста…

Нервничая, мистер Серс начинал заикаться. А больше всего он нервничал, когда приходилось выступать перед целой школой. Существовала легенда, что однажды инспекция обнаружила его под столом, где он прятался, притворяясь скамеечкой для ног.

– П-п-повторяю, п-п-потише…

Гомон в зале только усилился. И тут вдруг Габз вскочила на стул и заорала во весь голос:

– А НУ ТИХО ВСЕ! ДАЙТЕ СТАРОМУ ОСЛУ СКАЗАТЬ!!!

Ну да, слова, пожалуй, были не самые лестные, но директор позволил себе слабо улыбнуться, потому что школьники наконец притихли. Все уставились на Габз, которая тут же поспешно плюхнулась на место. После этой внезапной вспышки ее окутало облако славы.

– Вот хорошо, – продолжил мистер Серс серым монотонным голосом. – Спасибо, Габриэлла, но я не такой уж и старый. А теперь специально для вас наш новый дантист расскажет, как правильно ухаживать за зубами. П-пожалуйста, горячие аплодисменты прелестной мисс К-к-корень…

Директор засеменил прочь под короткий всплеск аплодисментов. Но они скоро потонули в доносящемся из глубины зала нестройном скрипе. Ребята один за другим обернулись назад. Какая-то женщина толкала по проходу сверкающий металлический столик на колесах, одно из которых скребло по полу. Скрип получался такой невыносимый и тонкий, что некоторые, не выдержав, зажимали уши. Как будто кто-то царапал гвоздем по стеклу.

Первое, что все замечали в мисс Корень, – это ее зубы. Улыбка у нее была ослепительно белоснежная. Белее белого. Как флуоресцентный свет. И безупречные зубы. До того безупречные, что казались ненастоящими. А потом все замечали, какая же мисс Корень высокая. Ноги у нее были до того длинные и тонкие, что казалось, она вышагивает на ходулях. Она была в белом лабораторном халате вроде тех, что надевают учителя во время какого-нибудь научного эксперимента. Под халатом виднелась белая блузка и белая же длинная струящаяся юбка. Когда мисс Корень проходила мимо Альфи, он посмотрел вниз и заметил на носу сверкающе-белой туфельки на высоком каблуке большое красное пятно.

«Кровь?» – подумал мальчик.

Волосы мисс Корень, светлые чуть ли не до белизны, были уложены в аккуратный залакированный пучок – такие обычно видишь на головах королев или премьер-министров. Формой пучок напоминал конус мягкого мороженого, только, конечно, без всяких присыпок.

При определенном освещении мисс Корень казалась ужасно старой. Лицо узкое, заостренное, а кожа белая как снег. Однако на ней было столько косметики, что определить точный возраст стало совершенно невозможно.

Пятьдесят?

Девяносто?

Девятьсот?

Наконец, мисс Корень дошла до начала зрительских рядов, а потом развернулась и улыбнулась. Низкое зимнее солнце светило в зал через высокие окна и отражалось от зубов мисс Корень. Сидящим в первых рядах пришлось прикрывать глаза, чтобы не слепило.

– Доброе утро, детишки! – бойко начала мисс Корень певучим голоском, словно читала детский стишок. Школьники дружно застонали – кому ж понравится, когда с ним разговаривают как с несмышленышем!

– Я сказала: «Доброе утро, детишки», – повторила дантистка, обводя зал выразительным взглядом. До того выразительным, что вокруг сразу воцарилось молчание. А потом школьники хором поздоровались:

– Доброе утро!

– Позвольте представиться. Я ваш новый зубной врач. Меня зовут мисс Корень, но я прошу маленьких пациентов называть меня Мумичкой.

Альфи и Габз удивленно переглянулись.

– А ну-ка, скажите: «Привет, Мумичка». На счет «три». Раз, два, три…

– Привет, Мумичка, – неохотно пробормотали школьники.

– Великолепно! Итак, я приехала в этот город после того, как с мистером Допотопсом произошел крайне прискорбный, можно даже сказать, роковой случай. Бедняга упал на свой же собственный врачебный инструмент. О, какая ирония судьбы! Разумеется, нет нужды вдаваться в кровавые подробности, но достаточно сказать, что мистер Допотопс был найден на полу своего кабинета в луже крови. В сердце у него торчал зубной зонд…

В зале воцарилась мертвая тишина. Альфи сглотнул. Ужасная картина! Конечно, мистер Допотопс был уже совсем старым и неуклюжим, но неужели он и в самом деле мог случайно сам проткнуть себе сердце?

– Мумичка хотела бы, чтобы вы почтили память мистера Допотопса минутой молчания. Откройте рот и закройте глаза, детишки. И не подглядывайте!

Альфи не настолько доверял мисс Корень, чтобы и в самом деле закрыть глаза. Габз тоже. Оба сморщились и зажмурились. Сквозь узкие-преузкие щелочки меж веками Альфи увидел кое-что очень странное. Вместо того чтобы и самой стоять перед учениками, закрыв глаза, мисс Корень на цыпочках двинулась по залу, осматривая зубы учеников. Когда она наконец добралась до самого последнего ряда, где сидел Альфи, мальчик зажмурился покрепче, чтобы ему не влетело. Должно быть, мисс Корень задержалась, разглядывая его гнилые зубы, – он несколько мгновений чувствовал на своем лице ее холодное дыхание, пока она так же на цыпочках не вернулась в начало зала.

– Итак, минута прошла! – объявила она. – Спасибо, детишки, можете открывать глаза и закрывать рты.

Альфи и Габз снова переглянулись. Кроме них, никто не заметил странного поведения мисс Корень…

Глава 4
Чернее черного

– Разумеется, нам всем будет очень недоставать мистера Допотопса, – промолвила мисс Корень. – Но я как ваш новый зубной врач спросила директора школы, нельзя ли мне прийти сегодня познакомиться с вами поближе, чтобы лично пригласить каждого из вас к себе в кабинет. И наш сегодняшний разговор я начну с одного щекотливого вопроса. Детишки, кто из вас терпеть не может ходить к зубному?

Все ученики, кроме одного, подняли руки. Никто не любил ходить к зубному. А тот единственный, кто не поднял руки, просто был очень занят: набирал сообщение по телефону.

Альфи тянул руку выше всех.

– Ох ты! Сколько рук! Ха-ха-ха, – рассмеялась мисс Корень, хотя видно было, что ей совсем не смешно. – А сколько из вас и в самом деле ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ не любят ходить к зубному? – спросила она еще раз своим певучим голоском.

Почти все руки остались в воздухе, а Альфи даже привстал, чтобы поднять руку еще выше. Он ведь и в самом деле очень-очень-очень не любил ходить к зубному. После того как у него случайно выдернули не тот зуб, во всей Вселенной не найдется человека, который бы сильнее Альфи ненавидел походы к дантисту.

– Хо-хо-хо, – промолвила мисс Корень.

– Что еще за «хо-хо-хо»? – шепнул Альфи Габз.

– Жуть какая-то, – кивнула девочка.

– Что ж, Мумичка специально пришла сегодня к вам показать, что бояться совершенно нечего…

Слова будто танцевали вокруг нее в воздухе. И если она надеялась, что всех приободрит, то ничего не вышло. Результат получился ровно противоположный. Ничуть не ободряющий.

– А теперь мне нужен доброволец… Ну-ка, поднимите руки.

Все маленькие ручонки, которые только что тянулись вверх, мгновенно исчезли. Альфи на всякий случай опустил руки к ногам. Еще чуть-чуть ниже – и он бы мог дотронуться до пола. Ему не хотелось оставлять даже нулевой вероятности, что выберут именно его.

– Никто-никто? – удивленно спросила мисс Корень.

Даже отличники и выпендрежники хранили мертвое молчание.

– Да что вы, детки, я же не кусаюсь! – Мисс Корень улыбнулась, сверкнув ослепительно-белыми зубами. – Ну а кто из вас уже очень-очень давно не бывал у зубного? – промурлыкала она.

Ученики начали перешептываться и оглядываться. Скоро на Альфи было обращено несколько сотен пар глаз. Все в школе уже успели заметить, какие у него плохие зубы. Настолько плохие, что могли бы служить городской достопримечательностью. С собственным кафе и сувенирной лавкой.

Мисс Корень проследила за взглядами учеников и остановила взор на Альфи.

– О да, так я и думала, что ты… – Ее длинный, тонкий и кривой палец указал прямо на него. – Ты, мальчик. Подойди-ка ко мне…

Когда дрожащие ноги наконец вынесли Альфи вперед, он впервые посмотрел в глаза новому городскому зубному врачу. Глаза у мисс Корень были черные. Чернее нефти. Чернее угля. Чернее самого черного-черного.

Короче, они были суперчерными.

Она долго и пристально смотрела на мальчика, а потом произнесла:

– Не бойся, детка.

Ничто так не пугает людей, как когда им велят не пугаться.

– Дай-ка Мумичке взглянуть на твои зубки…

Альфи крепко сжал челюсти.

– Открой ротик, будь хорошим мальчиком…

Внезапно Альфи почувствовал, что не может не слушаться. Он открыл рот, и мисс Корень, заглянув туда, даже застонала от удовольствия:

– О-о-о-о-о, какие ужасные, ужасные зубки…

Вся школа дружно расхохоталась.

ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА!!!

Не смеялись только двое: Габз, которую рассердила такая жестокость, и мальчик, который по-прежнему набирал сообщения и все пропустил.

– Как тебя зовут, детка? – наконец спросила мисс Корень.

– Альфи, мисс… – пробормотал мальчик.

– Зови меня Мумичкой…

Еще чего!

– Альфи… А фамилия? – продолжала мисс Корень.

– Альфи Гриффит.

– Что ж, юный Альфи Гриффит, ты просто обязан поскорее прийти ко мне на прием…

Альфи содрогнулся при одной только мысли об этом. Он же поклялся больше к дантистам и близко не подходить.

– Детка, ты любишь подарки?

Какой же ребенок не любит подарков!

– Д-д-да… – пролепетал он.

– Тогда у Мумички есть для тебя маленький подарочек. За то, что ты был таким славным мальчиком, вот тебе тюбик моей особой зубной пасты… – Мисс Корень взяла с тележки толстый белый тюбик, на котором большими красными буквами было написано «Мумичкина паста». А ниже мелкими черными буковками приписан девиз: «Мумичка любит ваши зубки». – И моя особая зубная щетка. Ты какие предпочитаешь, пожестче или помягче?

Мальчик всю жизнь пользовался одной и той же зубной щеткой. Он понятия не имел, жесткая у нее щетина или мягкая. На ней вообще осталась единственная одинокая щетинка. Да и та была практически обесщетиненной².

– Да мне все равно…

– Тогда я дам тебе мягкую, – заявила мисс Корень.

И достала со столика на колесах ослепительно-белую зубную щетку с надписью «Мумичкина щетка». Щетинки на ней были острыми-преострыми и пружинистыми. Альфи провел по ним пальцем и поморщился. Все равно что погладить дикобраза.

Держа в руках щетку и пасту, Альфи сейчас выглядел точь-в-точь как какой-нибудь рыдающий ребенок в зоопарке, которого решили отучить бояться пауков, дав подержать огромного, волосатого и, скорее всего, ядовитого тарантула.