Kitobni o'qish: «Филин Флако. История самой знаменитой птицы в мире»

David Gessner

The Book of Flaco. The World's Most Famous Bird

© Copyright © 2025 by David Gessner

© Н. Мезин, перевод, 2026

© ООО «Издательство „Эксмо“», 2026

Individuum ®

1
Побег

У Человека-филина есть клюв.

А как же иначе.

Ничего дикого, вообще не такой уж заметный и даже красивый. Но, я бы сказал, нос у него несомненно клювообразный. И к слову, то, как его взгляд не меняет направления, когда этот парень двигает головой, тоже выглядит как-то… по-совиному.

Я приехал в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Человеком-филином и – тут вряд ли удивлю – поговорить о филинах. Мы встретились в замке Бельведер, что над Черепашьим прудом в самой середине Центрального парка, а теперь идем через Сад Шекспира, направляясь к западному краю парка. Здесь территория Человека-филина, не моя, поэтому дорогу выбирает он. В следующие три месяца эта окрестность приобретет в моем сознании какое-то мистическое значение – станет сказочным краем, зачарованным лесом, – но сейчас это просто незнакомые места.

Мы выходим из парка в районе 81-й улицы и направляемся на север, минуя знаменитый Бересфорд – дом по адресу Сентрал-Парк-Уэст-авеню, 211, с его тяжеловесными восьмиугольными башнями. Моросит мелкий дождик.

Человека-филина зовут Дэвид Бэррет, и в последний год он исполнял одну из главных ролей в драме Флако, филина, сбежавшего из зоопарка в Центральном парке. Пернатый беглец моментально приобрел множество поклонников среди людей, и скоро сформировалась целая секта свидетелей Флако. И если у этой секты был свой верховный жрец, то этот пост занимал Дэвид, чей аккаунт в твиттере¹, Manhattan Bird Alert (@BirdCentralPark) («Манхэттенская птичья вахта»), помогал многим следить за Флако, как в парке, так и в интернете.

Дэвид проводит для меня экскурсию по местам, где Флако предпочитал бывать в свои последние дни, и одно из них – изысканное здание в стиле ар-деко на улице Сентрал-Парк-Уэст, 241, где, сообщает Дэвид, филин «несколько раз сидел».

Пройдя еще немного на север, мы останавливаемся, и Дэвид указывает на другое здание, коричневато-бежевое, во втором ряду домов. На крыше виден оголовок вентиляционной шахты – на него Флако тоже любил садиться.

– Здесь я видел его в последний раз, – поясняет Дэвид.

В свои последние дни филин много времени проводил в уединенных дворах и переулках Верхнего Вест-Сайда и время от времени вносил разнообразие в крысиную диету, пируя по ночам городскими голубями. И те и другие, как оказалось, медленно убивали его.

С 19 ноября и до его последней минуты здесь у Флако был кормовой участок, и ночами уханье филина катилось эхом по улицам и отдавалось в зазорах между домами.

И вот мы проходим еще немного на запад, и Дэвид указывает на водонапорку, которую Флако особенно любил. Я вглядываюсь в нее сквозь колючие ветви гледичии, что растет из заплатки грунта посреди тротуара 86-й улицы. Водонапорка на макушке двадцатиэтажного здания выглядит как шляпка не по размеру. Белая краска местами облезла, показались желто-оранжевые проплешины. Сбоку приварена лесенка, и Дэвид рассказывает, что Флако любил отдыхать на ее верхушке. Он вообще питал нежность к водонапоркам: наверное, потому что, как и он сам, эти баки сидели на самой высокой точке крыши, или потому что они отражали его крик, усиливая отзвук. С водонапорок он оглашал город своим уханьем.

До сих пор я как-то и не замечал, что в Нью-Йорке есть такие сооружения. А после этой прогулки стану видеть их повсюду. Огромные, старинного вида котлы, трутовики из прошлого века на крышах современных зданий. Идеальный насест для филина.

Дэвид, который сам живет около Центрального парка, в Верхнем Ист-Сайде, впервые услышал о филине вечером его побега, 2 февраля 2023 года, когда Флако прилетел на Пятую авеню: подписчики Дэвида в твиттере сообщили ему об этом «еще в девять или в полдевятого». Сначала один из подписчиков объявил беглеца виргинским филином, но Дэвид быстро соотнес факты: птица не из местных, а замечена всего в трех кварталах от Центрального парка, где расположен зоопарк. Ранним утром Дэвид с биноклем и фотоаппаратом двинулся вдоль южной границы парка к заповеднику Халлетта, и вскоре филин оказался в его поле зрения. К тому часу уже вышли новости, подтвердившие, что птица действительно улетела из зоопарка и ее кличка Флако. Следующие несколько дней Дэвид наблюдал за Флако, опрашивал людей, видевших филина в его первую ночь на воле, и без передышки постил в твиттер.

За пару дней до личной встречи у нас состоялся длинный телефонный разговор, во время которого Дэвид сообщил многие подробности года, прожитого Флако на воле. Я отметил, что у моего собеседника необыкновенно четкая, почти отрывистая речь, и заподозрил, что Дэвид родился не в Соединенных Штатах. Но когда я задал вопрос о его происхождении, он отвечал довольно уклончиво.

– Я уже давно ньюйоркец, – пояснил он. – А этот акцент – от обучения вокалу и сценической речи. Я пробовал петь оперу, как любитель, спел много классических арий и выучил кучу монологов, и это, в общем, до сих пор сказывается.

Дэвид щедро тратит на меня свое время и охотно делится знаниями, и я понимаю, как много Флако значил для него. Но, ведя беседу в своей манере, которая мне кажется вдумчивой и осторожной, Дэвид обходится без прямого проявления эмоций.

– В вольере он даже никогда не подавал голоса, – рассказывает Бэррет на обратном пути к парку. – Видно, у него просто не было причины для этого. Совы любят ухать с какого-нибудь высокого места, где их хорошо видно и слышно. Прожив на воле полгода, Флако принялся ухать с крыш по всему городу. Ньюйоркцы привыкли к его уханью, и когда он умолк, стало грустно.

Слушая Дэвида, я пытаюсь понять, что потерял. Следя за Флако, он выстроил новый режим дня, почти год вел жизнь сумеречного и ночного охотника. По биоритму он всегда был – уж простите – совой, но с появлением в его жизни Флако этот ритм стал особенно четким. При свете совиные обычно неактивны, и их день начинается, в сущности, с вылетом – так называют момент, когда птица после дневного отдыха на ветке пускается на ночные приключения. Однако крупные совиные, а обыкновенный филин² – один из самых крупных в семействе, предпочитают охотиться не только ночью, но и в вечерние и утренние сумерки, поскольку, в отличие от сов помельче, для успешной охоты им не обязательно прятаться в темноте и нападать внезапно. У Дэвида в те двенадцать месяцев тоже был ежевечерний «вылет»: за час-другой до заката он, вооружившись биноклем и фотокамерой, покидал дом и направлялся в Центральный парк.

На свой лад Дэвид Бэррет – человек увлеченный, но вместе с тем, как и подобает математику, изучавшему свой предмет в Гарварде и Массачусетском технологическом институте, он – рациональная личность: планы, списки, задачи. Поджарый и спортивный, он элегантно одевается, сегодня вот на нем ветровка и велосипедные перчатки без пальцев. Его страсть прячется за четкой артикуляцией гласных и чеканкой согласных, но пока он говорит о нашем филине, в его голосе звучит любовь. Другое слово здесь не подойдет.