Kitobni o'qish: «Городская орхидея»
Любые совпадения с реальностью являются именно совпадениями.
Пролог
Кира вошла в вагон метро на «Пушкинской». Вагон был новым и чистым, но в самом конце пассажирские сиденья отсутствовали полностью. Кира устало прислонилась к стенке.
Напротив Киры стоял парень, тоже прислонившийся к стене. Он был довольно высоким. Высоким даже относительно Киры. Взглянув прямо, Кира не увидела его глаз.
Нет, виной тому были вовсе не темные очки. Просто поручень находился прямо перед глазами парня.
Кира засмеялась про себя. На губах это проскользнуло лишь легкой улыбкой. Наверное, скучно этому красавцу всю дорогу лицезреть металлический поручень. Впрочем, он может смотреть вверх или вбок, изучая вагонную рекламу. Или он смотрит себе под ноги? На мгновение Кира пожалела, что не может составить себе полного представления о его облике. Лицо было интересным, подбородок – классическим и спокойным, лоб – ровным и высоким… да и рот отличался гармоничностью: четко очерченный, не сжатый… Хорошая, хотя и чересчур короткая, на вкус Киры, стрижка. Забавно: Кира могла изучать все, что угодно, не касаясь лишь глаз: длинные брюки со стрелками, обыкновенные ботинки, чуть легче, чем по сезону, кожаная куртка… Ровный, здоровый цвет лица. Тонкие, но не худые пальцы.
Вагон качнулся. Кира инстинктивно облокотилась о стену. Парень даже не шелохнулся, держа равновесие.
Больше изучать было нечего. Кира извлекла из кармана джинсов свой тонкий мобильный телефон и принялась стирать старые смс-сообщения. Накопилось их за последнюю неделю порядочно. Входящие, исходящие… Кира беглым взглядом оценивала их полезность или актуальность, а потом двумя нажатиями кнопок стирала ненужные.
На площади Восстания народ вымело из вагона, освободилась куча мест. Кира, не глядя, примостилась на обтянутое гладкой кожей сиденье. Мобильник продолжал попискивать в ее руках.
Она даже не заметила, а, скорее, почувствовала, что вместе с ней архивы смайликов, шуток, уточнений и прочей информации читает кто-то еще. Нагло, не смущаясь, через плечо. Кира холодно глянула через это самое плечо…
Теперь она могла вдоволь изучать глаза «спокойного и четкого» мужчины в обыкновенных ботинках. Он смутился, однако глаза не отвел.
– Извините.
– Что? – на всякий случай переспросила Кира, которая терпеть не могла разговаривать в метро, когда шум поезда съедает добрую половину слов и звуков.
Парень жестом указал на телефон, который Кира держала в руках. Улыбнулся:
– Иногда взгляд сам зацепляется за строчки, начинаешь читать словно бы инстинктивно, а потом понимаешь, что это невежливо, но оторваться уже не можешь.
– Тоже инстинктивно? – Кира невольно улыбнулась.
– Когда как. Иногда попадается интересная книга. Бывает, достаточно абзаца или двух-трех предложений, чтобы зацепило. В таких случаях стараюсь заглянуть на обложку, чтобы увидеть название и автора и больше уже не таращиться назойливо в чужую книжку.
Кира засмеялась.
– Книжек мне не жалко. Иногда могу даже раскрыть ее шире или пододвинуть чуть ближе к соседу. Правда, люди смущаются, перестают читать. Иные принимаются делать вид, будто и вовсе смотрели в стену.
– Или на рекламу…
– Именно, – кивнула Кира, – но сообщения в телефоне – это все-таки довольно личное.
– Поэтому я и сказал «простите».
– Ничего страшного.
– Я действительно не могу без чтения. Привык с детства… и книжки попадались все больше хорошие, стоящие. А по работе приходится перелопачивать тонны специальной литературы. Знаете, маркетинг, всякие экономические пособия, сто законов рекламы… Давно уже не держал в руках книжки просто для удовольствия. Поэтому в транспорте, когда вчитываюсь в чей-то текст, и он оказывается интересным, не могу оторваться. – Он широко улыбнулся.
«Надо же. Романтично, конечно, звучит… И что с того?»
Не зная, что делать или говорить дальше, Кира повертела в руках телефон, экран которого успел потухнуть.
– А вот эти стихи, – вдруг спросил парень, – которые были в сообщении… Это чьи? Вам кто-то такое пишет?
Кира рассмеялась, процитировала:
– Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью, не приносили утешенья мне.
– Да. Что это?
Кира кашлянула:
– Это Бродский. Подружка таким способом развлекается. Ну, у нее там любовные томления, но, поскольку я уже знаю всю ее драму наизусть, она выбирает у поэтов подходящие к своим состояниям четверостишия и присылает мне. Выбирает моменты, когда я не слишком-то могу разговаривать.
– Интересная у вас подруга…
– Да, – машинально кивнула Кира и вдруг спохватилась: – Моя остановка!..
Не успев ничего толком понять, она уже стояла на платформе. Растерянно обернувшись на полупустой вагон, она увидела, что и парень с тем же растерянным выражением на лице смотрит на нее. Но они не успели бы ничего сделать, если даже захотели: двери плавно съехались. Парень что-то крикнул напоследок, но звук был съеден черной резиной автоматических дверей. Кире показалось, что он спрашивает что-то вроде «Как тебя зовут?»
Еще пару минут постояв на платформе, проводив взглядом хвост поезда, Кира вздохнула, пожала плечами и направилась к эскалатору.
А что еще ей оставалось делать?
Ждать, что, может быть, любитель читать через плечо решит продолжить общение, сядет на поезд, идущий в противоположную сторону, и через пять минут будет здесь? Да, только если при этом он не подумает, что хозяйка телефона, в котором живут стихи Бродского, не поднялась на поверхность сразу же, как только покинула вагон…
Тоже, глупость какая.
Но настроение у Киры было испорчено. Даже расхотелось ехать к приятельнице. То есть поехать, конечно, так или иначе все равно пришлось бы, но Кира решила, что это можно сделать и попозже. Отложить минут на тридцать, на сорок… Или даже на весь час.
«Кофе Хауз» гостеприимно предоставил Кире кресло и место за столиком возле самого окна. Она рассеянно помешивала сахар в чашке с капучино, глядела через оконное стекло на дождь, который только-только начинал набирать свою вечернюю силу…
И в который раз спрашивала себя: неужели действительно было так уж необходимо выбегать из вагона?
Глава 1
– Кира, а, Кира…
Кира выглянула из примерочной, старательно кутаясь в матерчатую занавеску.
– Что?
– Ну, ты скоро, а?
Наташа топталась возле ряда примерочных кабинок, маялась и вздыхала.
– Тебе следовало раньше предупредить меня о том, что мы так сильно торопимся, – раздраженно проворчала Кира.
– И что было бы тогда? – Наташа подмигнула ей. – Ты сменила бы свою униформу?
– Униформу? – с недоумением переспросила Кира.
– Да, – кивнула Наташа, – твои вечные офисные одежки.
– В каком смысле? Что ты имеешь в виду?
Наташа вздохнула:
– Да задерни ты занавеску! И примеряй.
Кира послушно задернула шторку. Тесное платье даже потрескивало предательски, не хотело налезать на девушку через голову. Еще Кира волновалась, как бы на ее руках не оказалось заусенцев – тогда на тонкой ткани неминуемо остались бы зацепки…
Наташа тем временем вещала за матерчатой ширмой:
– Сегодня же пятница! Понимаешь, пят-ни-ца! Любая нормальная девушка к пятнице принарядилась бы.
– Да ну? – Кира прищурилась, хотя Наташа и не могла видеть ее из-за занавески.
– Точно тебе говорю. Пятница, вечер, время всеобщего веселья…
– Всеобщего?
– Всеобщего.
– Ликование офисных работников, так, все понятно.
Наташка довольно отчетливо фыркнула:
– Офисного планктона!
– Тебе льстит считать себя планктоном? – поинтересовалась Кира. Платье определенно было мало ей в бедрах…
– Ну ты там покажешься или нет?
– Лучше попроси продавца принести платье на размер больше.
– Сорок восьмой?
– Сорок шестой!
– Не покажешься?
– Пока нет смысла, – ответила Кира, все еще пытаясь разгладить на платье невидимые складочки.
– Не расстраивайся, – утешила подругу Наташка, – в этом магазине обычно попадаются маломерки. Так вот, насчет планктона: неужели это не лучше, чем стоять за прилавком в гастрономе или считать себя закоренелым пролетариатом?
Кира не удержалась, прыснула со смеху:
– Да, на каких-то заводах пролетариат, возможно, еще сохранился…
– Но лучше бы этих фабрик и заводов было больше, – разумно подвела черту Наташка и вновь вернулась к излюбленной теме: – Неужели в пятницу ты автоматически не настроена на веселье? Ну, там, развеяться, поболтаться где-нибудь?
– Редко, – ответила Кира.
Наташка протянула ей поверх занавески платье на размер больше.
– Одноклассники, однокурсники, просто приятели – кто угодно может позвонить тебе и пригласить тебя выпить. Да хотя бы и просто сходить в кино.
– Могу сказать совершенно точно одно, – заверила ее Кира, наконец-то появляясь из примерочной, – я не помешана, как все вы, на вечере пятницы.
– И в то же время вряд ли ты сможешь убедить меня, что ты помешана на своей работе и безумно любишь ее.
– Не смогу, – покачала головой Кира, – но лучше скажи – что ты думаешь о платье?
– А ты сама что думаешь? – прищурилась Наташка.
Кира рассеянно повернулась к зеркалу.
– Наверное, неплохо, – медленно произнесла она, оглядывая обтянутую темно-синей «мятой» тканью фигуру. Платье имело квадратный вырез, открытые руки, оно также довольно щедро обнажало коленки. Возле талии располагались два кармана.
– Тебе не кажется, что эти карманы все портят?
– А ну-ка сунь в них руки, – велела Наташа.
Кира сунула руки в карманы, и собственный вид в профиль напомнил ей кенгуру…
* * *
Она мысленно чертыхнулась, вспоминая, зачем вообще она приперлась в этот магазин.
Сначала Наташка чудом отловила ее по рабочему телефону за несколько минут до окончания рабочего дня.
– Смолкова, совести у тебя нет! – закричала она в трубку так, что Кира едва не оглохла.
– Совести, может, и нет, – согласилась Кира, – а что случилось-то?
– Что случилось? Она еще спрашивает! Что случилось! Ни стыда, ни совести – пропадать так надолго!
– Ах, ты об этом… Ну, все мы – люди занятые, у всех своя жизнь…
– Смолкова, не начинай. Неужели трудно было позвонить? Ты знаешь, что никто из нашей группы в течение месяца не мог до тебя дозвониться?
– Прости, – с раскаянием в голосе отозвалась Кира, – представляешь, у меня накрылся телефон.
– Как это накрылся? – оторопела Наташа.
– Вернее, он у меня утонул, – объяснила Кира. – Невероятно глупо вышло. Просто до ужаса. Понимаешь, я пошла в туалет в офисе, а мобильник лежал в верхнем кармане белой рубашки… Я наклонилась, чтобы поправить колготки. И он выскользнул, даже пикнуть о своем спасении не успел.
– Неужели… прямо в унитаз?!
– О да!
– Бедняжка! И его не удалось спасти?
– Да он и так был старенький, – с грустью ответила Кира. – Там как раз какой-то контакт начал отходить… А ведь он был со мной целых пять лет.
Наташа хихикнула:
– Да, в своих привязанностях ты определенно консерватор. И что… теперь ты живешь без телефона?
– Шутишь? Конечно, нет. Я долго собиралась с духом, потом пошла и выбрала самый красивый.
– И самый дорогой?
– Это совершенно не обязательно.
– Но тогда почему ты до сих пор не отвечаешь по своему мобильному? – возмутилась Наташа.
– Я не стала восстанавливать сим-карту, – объяснила Кира, – решила, раз так вышло – значит, так тому и быть. Начну с чистого листа.
– Даже телефон не одобрял твоего сумбурного образа жизни! Как ты не понимаешь, он решил утопиться с горя!
– С какого горя? – в недоумении уточнила Кира.
– Он, видимо, решил: если по нему тебе не названивает куча красоток и такая же куча отменных парней, то влачить столь жалкое существование более не имеет смысла.
Кира подумала, что у Наташи, должно быть, столь же странное понятие о сумбуре, сколь и о жизни, которой стоит жить.
– В любом случае я ни о чем не жалею, – заверила она. – Между прочим, я разом покончила с кучей старых и ненужных контактов.
– А заодно и растеряла все важные, – со значением произнесла Наташа. – Ты хотя бы вела телефонную книжку?
– Прекратила давным-давно. Зато теперь у меня отличный номер телефона!
– Какое счастье. Предлагаю сделать следующее: мы заново обмениваемся номерами, а вечером нас с тобой ждут на встрече выпускников.
– Но я не могу пойти!
– Еще как можешь. У тебя что, были какие-то планы?
– Нет, но… Я не готова, – в отчаянии уперлась Кира.
Наташа вздохнула:
– Смолкова! Не испытывай мое безграничное терпение! Я не мужчина и не в постель тебя волоку. К чему ты не готова?
– Ну… Для вечеринки у меня точно неподобающий вид.
Так просто сдаваться Наташа даже и не собиралась.
– Значит, вот что я тебе скажу. Через полчаса буду ждать на Сенной площади. Успеем выпить кофейку, а заодно я посмотрю на тебя – действительно ли приличной девушке нельзя появляться на вечеринке в таком виде.
У Киры больше не нашлось аргументов против…
Через двадцать семь минут они нос к носу столкнулись на тесном пятачке Сенной площади перед входом в метро. Наташа покачала головой – мол, Кира в очередной раз демонстрирует свои способности худеть к каждой встрече с подругами – и потащила ее в кофейню.
Девушки устроились на самом дальнем диванчике кофейни – подальше от сборища курильщиков и заодно от окон с любопытными прохожими. То и дело отвлекаясь на латте в высоком стакане, Наташа произвела беглый осмотр внешнего вида подруги. Кажется, выводы, к которым она в итоге пришла, оказались неутешительными:
– Ну, мать, ты даешь.
– В чем дело? – отозвалась Кира, с сожалением отрываясь от капучино с корицей. Капучино восхитительно пах.
– Ты бы хоть аксессуары использовала, что ли… Ремень с пряжечкой или бусы крупные какие. Вечером побрызгалась духами, подкрасила губы, повязала платок на шею – и уже не скучный офисный прикид «белый верх – черный низ».
– А мой прикид, значит, не годится.
– Да от него за версту канцелярщиной несет. Не спасут и бусики с туфельками.
– Тогда я домой? – вопросительно произнесла Кира.
Не тут-то было…
Наташка вся подобралась, выпятила грудь, возвестила:
– Ты абсолютно уверена, что в ближайшее время не собиралась покупать себе никаких тряпок?
– Да можно было бы, – осторожно сказала Кира, – а что такое?
– Ну вот и отлично, – обрадовалась Наташа, – вот и ладненько. Тут два этажа бутиками забиты. Давай-ка быстренько подберем тебе платье. Глядишь, и на вечеринку не сильно опоздаем…
* * *
…Поэтому теперь Кира стояла перед зеркалом в Mango и соображала, очень ли пристойно будет появляться на вечеринке с участием толпы бывших одногруппников в этом платье, напоминающем о кенгуру.
– А других вариантов нет? – в десятый раз уточнила она.
Наташа принялась старательно, совсем по-детски, загибать пальцы:
– Желтое – слишком яркое… Черное – пошлое, потому что почти прозрачное. Зеленое – это не платье, а, скорее, летний сарафан. Чем тебя эта шмотка не устраивает, вдобавок – за такие деньги? И не придется считать копейки до аванса…
– Может, и в самом деле неплохо, – медленно произнесла Кира, в очередной раз поворачиваясь перед зеркалом. Осталось купить колготки, и можно было отправляться на вечеринку. Кира попыталась поддернуть платье книзу, но попытка успехом не увенчалась.
– Что ты дергаешь платье? – сердито спросила Наташа. – Хватит глупостями заниматься. Цвет тебе к лицу и фасон…
– Стройнит?
– Тебя куда стройнить? Скажи спасибо, что не худит… И переодевайся. Метеором. А я пока пойду маечки на будущее присмотрю…
Кира усмехнулась и вновь скрылась в примерочной, плотно задернув занавеску.
Глава 2
Квартира, где устраивалась вечеринка, находилась в конце Невского проспекта. Кира даже припомнила, что когда-то она была здесь в гостях. Наверное, на втором или даже на первом курсе университета.
Квартира принадлежала Маше, вернее, Машиным родителям. Если Маша устраивала такую масштабную вечеринку, значит, либо родители отправились куда-то на отдых, либо съехали с квартиры окончательно, предоставив великовозрастной дочери самостоятельно налаживать свою дальнейшую жизнь. Маша встречала гостей в дверях в фиолетовом платье с безумным люрексом – верх платья был расшит оранжевыми, зелеными и золотыми пайетками.
– Ой! – Маша всплеснула руками. Кажется, Киру она точно не ожидала увидеть. – Наташка! Кирюша!
– Привет!
– Привет. А вы рано! Проходите, раздевайтесь, разувайтесь… Впрочем, можете и не разуваться, – Маша махнула рукой.
– Что, еще никого нет? – спросила Наташа.
– Наоборот. Уже полно народу. Есть даже парни из параллельной группы. Все заявились рановато, пожалуй, но это и хорошо. А то вечно приходится всех ждать. Вы мне поможете, правда?
– Поможем, – кивнула Кира, – а что надо делать?
Маша повлекла их за собой на кухню, по дороге объясняя:
– Нужно подложить чипсов во все миски. И вынуть лед из формочек. Я ничего особо не готовила, у нас теперь в основном все встречи в формате фуршета. Кому нужны эти пироги? Так что у нас есть конфеты, фрукты, соки, ну, и шампусик, само собой. Да, и чипсы.
Кира пожалела, что в кофейне она не съела что-нибудь основательное – салат или киш, к примеру… Они с Наташей принялись одну за другой вскрывать упаковки с остро пахнущими чипсами, высыпать их в большие деревянные миски. Наконец миски были наполнены, и их нужно было относить в гостиную, где, по всей видимости, происходило главное веселье.
Веселье действительно шло полным ходом. Маша, как хозяйка, видимо, не считала своим долгом хотя бы вполглаза следить за происходящим. Да и под вечеринкой она, по всей видимости, понимала следующее: собрать в одном месте как можно больше народу, дать им несколько бутылок со спиртным, а дальше уж как фишка ляжет…
Фишка ложилась коряво.
На балконе, куда вела распахнутая настежь дверь, целовалась какая-то парочка, освещаемая огнями Невского проспекта. Что происходило в гостиной, оставалось для Киры скорее плодом собственных догадок и домыслов – свет был выключен, и освещение было «естественным» (то есть опять же уличным). Горело несколько массивных и толстых свечей, расставленных повыше (чтобы гости не удосужились смахнуть свечку рукавом). Везде – на журнальном столике, на подоконниках, даже на подлокотниках диванов – были расставлены миски с остатками чипсов. На рояле громоздились полупустые бокалы и пустые бутылки. Гремело какое-то старое техно… Кира почти не могла разглядеть лица, соответственно, никого не узнавала. Не могли же ее однокурсники так сильно измениться за такой короткий срок? Прошло больше года… разве же это срок?
Под руку Кире подвернулась Наташа, появившаяся из коридорных потемок. Кира вздохнула с облегчением, поймала приятельницу за короткий рукав:
– Наташ, слушай, я, может, чего-то не понимаю?
– Ты о чем?
В руках Наташка уже держала высокий стеклянный стакан (из самых дешевых на вид), наполненный наполовину не то коньяком, не то виски. Кира мысленно пришла в ужас, но нужно было не забыть свой вопрос:
– Ты ведь вроде говорила, что у нас сбор группы?
– Ну да, а что? – переспросила Наташа.
– Так вот я что-то не вижу здесь нашей группы…
– А тебе не все равно?
– Вообще-то нет.
– Ну, мать, это не ко мне, это к Машке. Я тоже думала, что у нас намечается встреча группы. Может быть, кто-то не смог?
– Кто-то – ладно, но ведь не все?!
– И потом, ты ж сама знаешь – Маша у нас девушка общительная. Кинула клич, все сбежались… куда дешевле отрываться на свободной жилплощади, чем зависать в ночном клубе.
– Да, пожалуй, – Кира передернула плечами, так как услышанное не сильно ее обрадовало.
Если бы она знала…
Хотя откуда ей было знать?
В конце концов, можно было позвонить старосте. Но в обновленном телефоне Киры не осталось практически никаких университетских контактов…
Кира вздохнула. В этот момент мимо нее промчалась Маша, по дороге одарив Киру граненым стаканом с резко пахнущей жидкостью. Она прокричала что-то невразумительное, устремилась на балкон, потом резко сменила траекторию и застыла возле музыкального центра, подбирая мелодию, больше соответствующую ее настроению.
Кира осторожно пригубила болтающуюся в стакане жидкость. На языке тотчас стало мерзко. Кира запустила руку в ближайшую миску с чипсами, захватила пригоршню картофельных обломков, попыталась заглушить неприятный вкус во рту.
Не хотелось уходить так сразу – обижать Машу, расстраивать Наташку. Кира не хотела признаваться себе в том, что, кажется, было ошибкой соглашаться на неожиданное приглашение. В женских журналах столько пишут о том, что в жизни всегда должно быть место экспромту, приключению, в конце концов…
Вот только, по мнению Киры, нужно было уточнить, что хороший экспромт должен быть тщательно спланирован. А приключения лучше выбирать для себя самой.
Впрочем, еще можно попытаться сделать лимонад из некстати подвернувшегося лимона… Например, познакомиться с кем-нибудь интересным. Или просто потанцевать. Кира понятия не имела, когда она в следующий раз окажется где-нибудь в месте, напоминающем дискотеку. Больше, на ее взгляд, на Машином сабантуе заниматься было нечем – напиваться Кира не любила со времен чисто студенческих тусовок…
И потом, зря, что ли, она покупала это платье в «Манго»? И колготки под него! Теперь денег до зарплаты должно было хватить только на проезд, обеды и, может быть, пару билетов в кино.
На утренние сеансы. По выходным. В центре города.
Музыка навязчиво била по ушам.
Кира осматривалась вокруг.
Картина в целом не менялась, пожалуй, разве что усугублялась. На рояле стало еще больше пустых и грязных бокалов. Кира порадовалась, что пока никто не умудрился разбить одну из бутылок, сваленных в изобилии возле дивана и под подоконником. Чтобы вычистить все осколки с этого косматого ковра, понадобилась бы целая вечность. А Кира все-таки сняла в прихожей туфли, оставшись в колготках. Теперь она задавалась вопросом – зачем нужно было проявлять это человеколюбие, точнее, хозяйколюбие?..
Диван был битком набит целующимися парочками. Дверь в спальню была закрыта. Кира надеялась, что спальню закрыла Маша от посягательств на хозяйскую приватную жизнь. Но проверять не хотелось… Вдруг, вопреки предположениям Киры, за стенкой в спальне кипела совсем иная приватная жизнь?
Посреди комнаты, стоя босиком на ковре, вяло подергивался худой парень в черной майке, сползающей с плеч, в драных джинсах, а с его шеи свисало, наверное, полкило цепочек разной толщины и фактуры. Парень двигался явно не в такт музыке. Кире резко расхотелось танцевать.
Она аккуратно поставила стакан на злополучный рояль. Нужно было найти Машу, вежливо распрощаться, поблагодарить за гостеприимство… и сваливать из этой сомнительной квартиры. Кира уже не удивилась бы, если бы оказалось, что иногда апартаменты Маши используются и как наркопритон. Ну, может быть, не совсем притон… Но без наркотиков здесь у некоторых явно не обходится.
В поисках Маши Кира вышла на кухню. Хаос здесь успел усилиться. Но Маши не было. Кира ощутила на своих руках что-то липкое, принюхалась. Кажется, это был коньяк. Видимо, им был как следует заляпан стакан. Кира включила воду, подставила под нее руки, щедро намылила их «Приллом».
– Эй, а ты кто? – услышала она и вздрогнула.
Видимо, из-за шума воды она не услышала почти беззвучных шагов по паркету.
На нее смотрел, усмехаясь, низкорослый, но довольно крепкий парень в полурасстегнутой розовой рубашке и брюках почти что офисного вида. Кира подумала, что, пожалуй, она ошиблась со своей слишком поспешной характеристикой контингента вечеринки.
– Привет, – улыбнулась она, – видимо, гость, как и ты.
– Как скажешь. Я Саша.
– Очень приятно – а я Кира.
– Что-то башка гудит, – пожаловался Саша, – не могу долго выносить такую музыку.
– Кто ж заставляет? – Кира пожала плечами.
– И впрямь никто, – он улыбнулся.
Возникла пауза, не сказать, чтобы совсем уж неловкая, но…
Кира подвинулась к выходу из кухни.
– Ты куда? – оживился Саша.
– Думаю, что мне пора.
– Как это – пора? Да ведь веселье только начинается. Слушай, а, может, сделаешь чайку?
– Чай? – Кира непонимающе взглянула на нового знакомого.
– Да. Почему-то дико хочется пить.
«Сушняк», – подумала Кира, но на мгновение ей стало жаль Сашу.
Да и сама бы она сейчас не отказалась от кружки крепкого чая. Во рту до сих пор стоял привкус коньяка, и соль от чипсов тревожила горло.
– Пожалуй, можно выпить чая, – согласилась она.
Саша ухмыльнулся и придвинул табуретку, чтобы плюхнуться на нее, фактически перегородив Кире выход.
Кира сняла с сушилки две чистые кружки, сунула в них по чайному пакетику. Чайник не замедлил закипеть.
– Интересно, где у нее здесь сахар… – задумчиво проговорила Кира.
* * *
Прихлебывая медленно остывающий (и к тому же несладкий) чай, Кира и Саша как-то незаметно увлеклись разговором. Они успели обсудить все шедшие за последний месяц фильмы в местных кинотеатрах. Кира, не найдя альтернативы, не нашла ничего лучше, как присесть прямо на кухонный стол. Саша вскоре переместился на стол с табуретки…
В беседе, которая становилась все более оживленной, прошло, наверное, минут сорок.
Кира даже успела подзабыть о своем желании скорейшего ухода.
Но на самом интересном месте обсуждения в дверях кухни выросла какая-то девица с волосами соломенного цвета и лицом, на котором было написано одновременно скучающее и негодующее выражение:
– Ничего себе! Коротков, ты совсем офигел?
– В чем дело? – поднял голову Саша.
– Я думала, ты уже умер или в туалете застрял. Ищу тебя, а тебя нигде нет.
– Почему же? Я здесь.
– Я и говорю, что ты охренел! – девица повысила голос.
– Катя, не шуми, а?
– А что вас так расстроило? – спросила Кира, которая и в самом деле ничего не поняла.
– Ты бы вообще помолчала! Ты сюда зачем заявилась – чужих женихов отбивать?
– Разве вечеринки не для того, чтобы общаться с теми, с кем захочется? – вежливо спросила Кира.
– Ах ты!.. – девица чуть не взвилась под потолок. Саша решительно двинулся к ней, сгреб ее в охапку:
– Ну-ка пойдем, разберемся в другом месте…
На возмущенные вопли из гостиной появилась Маша – и как только она что-то расслышала за грохотом музыки?
– Что случилось? – спросила она у Киры.
– Да фигня какая-то, Маш… Меня приревновали ни с того, ни с сего. Вернее, этого вашего Сашу приревновали. Я вообще-то уже уходить собиралась. Извини, мы тут у тебя чуток заварки позаимствовали.
– Странно, – протянула Маша, – Саня вообще-то от Катьки весь вечер не отходил. Неудивительно, что она принялась возмущаться.
– Маш! За кого ты меня принимаешь? Слушай, мне в любом случае пора. Правда. Рада была повидаться. И Катя ваша… пусть не нервничает. Я уже ухожу.
Кира нашаривала туфли в прихожей, где Маша и не подумала включить свет.
– Ну-ну, – протянула она с недоверчивым видом. – Ладно. Забыли.
– Да нечего забывать! – взорвалась Кира. – Я же тебе говорю – он сам напросился на чай, и мы просто поболтали! А этой вашей Кате надо меньше пить. С пьяных глаз чего только не привидится. И вообще… бывай.
Маша пожала плечами и закрыла за Кирой входную дверь.
* * *
– Ты знаешь, странно, – проговорила подошедшая сзади Наташа. – Я имею в виду… Ну что в ней такого?
Маша повернулась к ней:
– В ком? В Кирюше?
– Ага, – кивнула Наташка, – вроде толком и посмотреть не на что, а Саня к ней прилепился – не отодрать.
– Они же вроде просто вместе пили чай, – не поняла Маша. – Сашке наверняка было лень заваривать себе чай самому, а Кира подвернулась под руку.
– И поэтому он проторчал рядом с ней больше получаса? Верится с трудом.
– Да почему?
– Да потому, – со значением произнесла Наташа. – Вернее, с учетом того, что на этой вечеринке у Сашки есть своя собственная, личная барышня. С которой можно не просто попить чайку и потрепаться о всякой ерунде, а поваляться за закрытыми дверями спальни… не отходя от кассы. А также потанцевать или просто потискать за мягкие места – в темноте все равно никому не видно.
Маша пожала плечами.
– По-моему, все это не стоит выеденного яйца, – подвела итог она. – К тому же… Сашка редко отказывается от выпивки, почему бы ему и не пристать к незнакомой девочке после бутылки?
– В том-то и дело, – со значением повторила Наташа, – я заметила – Саша был абсолютно трезв.
* * *
Девчонки не заметили, что у их диалога есть молчаливый свидетель.
Стройная, но невысокая девушка, вся в крутых кудряшках, нашаривала свои туфли среди груды чужой обуви.
Обувшись, она распрямилась и окликнула хозяйку:
– Маша, закрой за мной, мне тоже пора…
– Как?! – поразилась Мария. – И ты уже уходишь?
– Спасибо за гостеприимство. Пока!..
* * *
«Мне двадцать три года, – повторяла Кира, сбегая с крутой лестницы с ободранными перилами. – Пора перестать ходить на подобные вечеринки… и в подобные дома».
– Кира! Смолкова! Подожди!
От неожиданности Кира остановилась так резко, что чуть не впечаталась носом в лестничную площадку.
– Погоди, – отдышавшись, девушка в кудряшках встала рядом с ней. – Ты не возражаешь, если мы пойдем вместе?
– М-м-м… не возражаю, – согласилась Кира. – А куда пойдем-то?
– Ну, скажем, до метро, – девушка широко улыбнулась. – Но лично я, например, никуда не тороплюсь. Могли бы где-нибудь посидеть, хоть в «Макдональдсе», хоть в «Шоколаднице», я без предрассудков. Я думала, тебе будет интересно посидеть, поболтать…
– Поболтать о чем? – Кира все еще ничего не понимала.
– Ну, ты даешь, – девушка покачала головой, – неужели ты совсем меня не помнишь?
– Кажется, нет, – медленно произнесла Кира, – извини.
– Здравствуйте, приехали! – девушка прыснула со смеху. Кажется, она совсем не обижалась на поведение Киры. – Впрочем, я ведь ушла из универа с четвертого курса… Времени, конечно, прошло немало.
Кира в ожидании смотрела на нее:
– Я – Инна, – напомнила девушка, – Инна Лисичанская.
