Kitobni o'qish: «Зонтик помощи»
Зонтик помощи
Танечка стояла в коридоре около раздевалки и смотрела в окно, пока одноклассники и одноклассницы, радостно смеясь, выбегали из школы, на ходу натягивая куртки с капюшонами и раскрывая яркие зонты.
Девочка надела старенькое, чёрное, бесформенное пальто, что ей досталось с плеча маминой подруги, и принялась застёгивать постоянно заедающую молнию, которую в этот раз удалось закрыть только до середины. Голодные металлические зубчики хищно зажевали подкладочную ткань. Тянуть вверх не получалось, вниз – тоже.
Стараясь освободить подкладку из плена, Таня то ли настолько задумалась, то ли дёрнула слишком сильно, но молния разошлась окончательно, а «собачка» отломилась и упала. Девочка присела на корточки, высматривая пропажу. Она водила руками по полу в надежде, что просто её не заметила, но так ничего и не нашла.
Закусив губу от отчаяния, Танечка встала, надела смешную шапку с огромным помпоном, поплотнее запахнула ненавистное пальто и вышла на улицу, которая встретила её проливным дождем.
Девочка давно привыкла к дождю. Он был частью её жизни, частью её самой. Вечный дождь…
Она шла по улице, пытаясь обходить глубокие лужи и кутаясь в полы пальто. Девочке казалось, что даже само небо плюёт на неё сверху.
«Побирушка! Оборванка! Голодранка! Лохушка! Нищая! Убогая!» – слышала она в свой адрес от одноклассников. Очередное едкое словечко с каждой каплей дождя ядовитой стрелой вонзалось в израненную душу.
А что она могла сделать? Мама растила Таню одна. Будучи на инвалидности, старалась работать, где придётся, чтобы прокормить себя и дочь. За мытьё полов много не платили, так что едва удавалось сводить концы с концами.
Одежду девочке не покупали уже много лет. Таня даже не знала, какой у неё размер (обуви это тоже касалось). Носить приходилось то, что отдавали другие люди. Чаще всего в руках девочки оказывались такие заношенные вещи, что было стыдно их надевать. Но выбирать не приходилось.
Танечка шла, опустив голову и пряча глаза от взора редких прохожих. От одиночества она ощущала себя потухшим фонарным столбом на краю дороги в лютую зиму. Она стыдилась себя, стыдилась своего внешнего вида.
А какой девочке не хочется быть красивой? Особенно в мире, где разноцветная, блестящая обёртка гораздо ценнее внутреннего содержания!
В её школе было именно так. Если девочка модно одета, она – красивая. Если родители купили ей новую сумочку или туфельки, она сразу становилась интересной собеседницей для подруг, начитавшихся про тренды предстоящего сезона. Если у кого появился очередной навороченный телефон, толпы поклонников и желающих обсудить это чудо техники окружали счастливицу.
А что делать той, кто вечерами зашивает единственный свитерок, который расползается по ниточкам после огромного количества стирок? Что делать той, кто в школу ходит со старой маминой сумкой и лишь мечтает о новом рюкзачке? Что делать той, у кого хлюпает и булькает в сапожках вода из-за пробитой подошвы, прохудившейся в нескольких местах? Что делать?
До дома оставалось совсем недалеко, когда девочка встретила маму, идущую с сумками.
– Привет, дочь! Поможешь? – устало спросила она, протягивая тяжёлый пакет с замороженными куриными головами, суповым набором и хребтами. – А ты чего расстегнутая идёшь? Холодно же на улице!
– Молния сломалась. Она давно заедала, а тут даже «собачка» отлетела, – девочка испуганно смотрела на маму, опасаясь, что та начнёт ругаться из-за испорченного пальто.
– Ох, дочь! Что же нам делать-то?
– Мамочка, ну весна же! Холода скоро закончатся! Я прогноз слышала, что к выходным потеплеет.
Мама с дочкой молча дошли до калитки дома и уже закрывали её за собой, как вдруг их окликнула соседка.
– День добрый! Ну-ка зайдите на минуточку. У меня тут кое-что для вас есть! Вы только сумки положите, а то тащить тяжело будет.
Таня с мамой переглянулись…
– Вот смотрите, – начала соседка, показывая на пакеты, которыми была уставлена почти вся терраса. – Дочка моя для Тани кое-что собрала. Тут, конечно, не густо, но хоть что-то. Забирайте всё. Я помогу донести.
– Не густо, да? – Танина мама обвела глазами содержимое комнаты, и женщины засмеялись.
Сумок с одеждой было так много, что втроём за один раз унести не смогли. Пока Таня расставляла первую партию у себя дома, мама с соседкой отправились за следующей. Девочка окинула взором баулы с вещами и расплакалась, пока этого никто не видел.
– Дочь, это тоже тебе! – на пороге стояла раскрасневшаяся мама и, широко улыбаясь, протягивала девочке коробку шоколадных конфет. – Соседка передала. Ой, а ты чего плачешь? Что-то еще случилось?
– Мамочка, снова обноски! – всхлипывала девочка. – Снова чьи-то заношенные вещи. Я так не могу больше, понимаешь? Я – изгой! Меня в школе называют нищей и убогой!
Танечка рыдала, закрывая лицо руками. Сердце мамы защемило и сжалось. Оно обливалось кровью, разрывалось на части, на миллионы мельчайших осколков от беспомощности и бессилия.
– Дочь, я не могу покупать новое, – выдавила из себя мама. – Понимаешь? Просто не могу! Моей зарплаты, сама видишь, хватает только на еду и на то, чтобы заплатить за дом. Может, в будущем что-то изменится, но сейчас… Тань, мир не без добрых людей. Давай хотя бы посмотрим, что в сумках? Если тебе не подойдёт и совсем не понравится, я обещаю, мы отнесём на помойку. Договорились?
– Вместе с теми вещами, которым давно там место? – еще с содроганием в голосе спросила девочка.
– Да, если хочешь, то вместе с ними. Ну что? Смотрим?
– Давай, – Таня развела руками, потому как разбирать одежду рано и поздно всё равно бы понадобилось.
Мама с дочкой долго думали, с чего начать, и начали со старых Таниных вещей. Приговор вынесли единогласно – выкинуть абсолютно всё!
Девочка настолько воодушевилась тем, что сможет избавиться от ненавистных ею вещей, что сердце забилось сильнее в томительном предвкушении, когда мама открыла первый пакет с новой «подачкой», который был одновременно и самым лёгким, и самым объёмным.
Таня изменилась в лице. Лёгкое чувство неприязни, настороженность и подозрительный взгляд в миг сменились неподдельным и радостным удивлением. Она смотрела на зимнюю куртку и не верила тому, что её вообще когда-то кто-то носил. Глубокий и благородный синий цвет казался радужным по сравнению с черными и темно-серыми оттенками, такими привычными для девочки.
– Мерить будешь? –спросила мама, тщательно пытаясь скрыть эмоции счастья, что наконец-то держала в руках красивую вещь для дочери.
– Конечно буду! Еще спрашиваешь!
Куртка оказалась очень тёплой и удобной. Капюшон у нее отстёгивался, молния идеально закрывалась под самое горло, стильные кнопки у горловины и милые кисточки на бегунках «собачек» добавляли кокетливость зимнему предмету гардероба. Предмет этот, правда, оказался слегка великоват, но эту проблему решала внутренняя кулиска в районе талии.
– Мамочка! Мне так нравится! Я её смогу носить уже сейчас, ведь пока на улице холодно! – девочка запрыгала от радости и даже захлопала в ладоши. – Давай посмотрим, что там ещё есть?
А ещё там было много всего! Танечка с интересом и неподдельным любопытством залезала в каждый пакет и, вытаскивая очередную вещь, с удовольствием примеряла на себя.
«Мамочка, смотри! Ещё одна куртка, только уже на весну! И еще одна! У меня никогда не было столько верхней одежды!»
«Мамочка! Я не верю своим глазам! Косуха! Настоящая! Кожаная! С кучей клепок! И она мне как раз!»
«Мамочка, смотри! Джинсы! Да и не одни! Сколько их тут? Трое! И все разных цветов!»
«Мамочка, а ты футболки видела? А кофты? А блузки?»
«Мамочка! Тут даже платья есть! И они такие классные и модные! А вот это? На него на прошлой неделе в школе девочки заглядывались, когда в Интернете увидели. А теперь оно есть у меня!»
Мама с дочкой не могли поверить своему счастью. До самого вечера они сортировали вещи на те, которые можно носить уже сейчас, на те, которые оставить на лето, на те, которые слегка на вырост. Неохваченными оказались несколько сумок коробками. В них была обувь: ботинки, туфли, босоножки…
Уставшая и счастливая, Танечка заснула, даже забыв про ужин. Она хотела как можно скорее проснуться, чтобы настал следующий день, когда в школу отправится уже не в потёртых обносках, а в красивой одежде, пусть и с чужого плеча.
Ей снился сон, как она идёт по улице, уже не пряча глаза от прохожих. Она идёт и улыбается, высоко подняв голову. Над всеми вокруг моросит противный дождь, а над ней ярко светит солнце, потому что в её жизни появился невидимый зонтик, зонтик уверенности в том, что она ничем не хуже других, в том, что мир не без добрых людей, в том, что помощь приходит всегда, когда она нужна, и к тем, кто в ней действительно нуждается.
Маршрут по расписанию
Бывают дни, когда гораздо проще найти место в жизни, чем в утреннем автобусе. Но только не в этот день, только не в этом автобусе…
Полина стояла на остановке и изучала расписание. Оставшись без личного транспорта, ей приходилось пользоваться общественным либо услугами такси. И если не позаботиться о вызове машины заранее, только первый вариант помогал добраться до пункта назначения.
По расписанию автобус приходил в половине восьмого утра, а следующий – только через сорок минут. Девушка посмотрела на часы.
07:24.
Выдохнув с облегчением, Полина погрузилась в томительное ожидание.
Она всегда чего-то ждала. Ждала фильмов, книг, событий, встреч. Осенью ждала зимы, зимой – весны, весной – лета, летом – осени и далее по кругу. Она ждала окончания школы, ждала результатов вступительных экзаменов в университет, ждала вручения диплома, ждала повышения по должности, ждала, когда встретит мужчину и выйдет замуж. Ждала, что её жизнь изменится к лучшему. Не переставала надеяться и ждать, забывая при этом просто жить.
Нет! Конечно же она жила! Но жила так, как было удобно другим, как требовал социум негласными правилами существования в обществе, и не так, как просило её сердце.
Разъедающее чувство одиночества и бессмысленности пребывания в этом мире сопровождало Полину всюду и нарастало с каждым днём, пока она приносила из школы пятёрки, пока получала образование, пока добивалась успехов в профессии.
Программы жизни, надиктованные извне, не находили отклика внутри, а только разжигали пламя сомнений, для чего вообще жить. Какой смысл в этой жизни, когда не делаешь ничего важного? Какой смысл, если жить словно жадный паразит, богатство которого пахнет кровью чужого величия, заполняющего собственную пустоту?
Онкология стала ответом на все вопросы, а борьба за жизнь – временным смыслом, который девушка так искала. В этот раз она выбрала именно борьбу, а не уныние в слепом следовании правилам.
И снова бесконечный период ожидания: точного диагноза, результатов анализов и обследований, документов и разрешения на операцию, консилиумов, подбора лечения, терапии, реабилитации… А теперь и автобуса, который медленно подъехал к остановке и распахнул перед Полиной двери.
Это был странный автобус: без номера маршрута, без внешней рекламы, без утренней давки в салоне. А самое странное – в него никто не заходил, несмотря на то что на остановке толпилось много людей.
Девушка посмотрела по сторонам, пожала плечами, поправила выбившуюся из-под платка прядь волос и шагнула на первую ступеньку.
Когда она поднялась, подошла женщина, которая мило улыбалась при виде нового пассажира. Приветливый кондуктор – ещё одна странность этого удивительного автобуса.
– Доброе утро! Присаживайтесь на свободное место, и мы поедем. Выбирайте любое. Сегодня на нашем маршруте немноголюдно.
– Здравствуйте, – смущаясь, ответила Полина. – А, кстати, какой маршрут у автобуса? Я не увидела номера.
– Это Ваш маршрут, не сомневайтесь. На нём Вы точно доберётесь, куда нужно.
– А сколько с меня за проезд?
– Не переживайте. За Вас уплачено. Возьмите билет, – сказала женщина-кондуктор, протягивая карточку, больше похожую на абонемент в фитнес-центр. – О! Поздравляю! Вам выпал «счастливый»! Приятного пути!
Полина, как истинный романтик, выбрала место у окна с той стороны, где на шёлковом небе под вуалью молочной мглы едва брезжил рассвет.
Автобус тронулся, а девушка, устроившись поудобнее, стала изучать «счастливый» билетик с надписью: «Если тебе хочется такси, а судьба предлагает автобус – выбирай автобус, ибо он следует по расписанию».
На оборотной стороне она обнаружила защитный слой. Полина открыла сумку, достала кошелёк, вынула из него монетку и принялась за работу. Стирая золотистое покрытие, девушка с любопытством улавливала очертания символов, которые сложились в слово: «Вспомни». Но о чём вспомнить не было указано.
Полина убрала странный билетик в карман и посмотрела в окно. Солнечные лучи нежно пригревали сквозь стекло и ласковыми объятиями окутывали парк, мимо которого следовал автобус. Деревья мелькали перед глазами, сливаясь в единую картину, картину из людей, которых девушка встречала на своём жизненном пути в последние несколько лет. Может, кого-то из них нужно было вспомнить?
Но вспоминались совсем не люди…
Вспоминалось реанимационное отделение, где она лежала после операции, укрытая одной простынкой. Вспоминались дренажи, вшитые в бока и вызывающие чувство отвращения одним видом. Вспоминалось ощущение потери связи с реальностью под воздействием сильных обезболивающих препаратов.
Вспоминались долгие, болезненные, изматывающие и выкачивающие все силы курсы химиотерапии, приведшие к облысению, анорексии, постоянной тошноте и рвоте. Вспоминалась сильнейшая боль костей, зубов, глаз, всех внутренних органов. Боль повсюду, будто тело соткано только из неё.
Вспоминались исколотые в поисках вен руки, ожоги от химии и аллергические реакции на препараты, когда организм попросту стал их отвергать, а отменить лечение означало только одно – подписать себе смертный приговор.
Но самым сложным было не это. Самым сложным оказалось продолжать жить и чувствовать себя живой.
А потом стало вспоминаться другое…
Любовь…
Любовь родных и близких, любовь к ним, любовь к каждому мгновению в жизни, каким бы оно ни было. Рак, словно целитель в обличье убийцы, стал не приговором, а практикой любви. Любви к жизни, любви к людям, любви к себе. К себе в новом образе, в новом осознании, в каждом взгляде, в каждом слове, в каждом действии.
Болезнь будто снова познакомила Полину с семьёй, с друзьями, даже с собой. Будто явилась ключом, открывающим дверь к самой себе. Дверь в тот мир, где нет времени лгать. В мир, где время есть только для честности. В мир, где можно лишь оглянуться назад и понять, что имеет истинное значение. В мир освобождения от обид и страхов. В мир, где за каждым приступом боли открывались новые глубины, таящие в себе ответы на многие вопросы…
Воспоминания девушки прервались от ощущения на плече легкого прикосновения руки. Полина подняла глаза. Перед ней стояла женщина-кондуктор:
– Конечная. Для Вас автобус дальше не идёт. Просим покинуть салон.
– Для меня? Почему только для меня? – изумилась Полина.
– Потому что Вы уже приехали. Оплачено до этой остановки, – женщина-кондуктор только развела руками.
Девушка посмотрела в окно и, убедившись, что приехала туда, куда было нужно, спросила:
– Какой всё-таки это маршрут?
– А разве это имеет значение? Свой путь Вы проделали. Теперь этот маршрут для других. Не для Вас, – ответила женщина-кондуктор. Улыбнувшись на прощание, она нажала кнопку, и двери открылись.
Полина вышла из странного автобуса напротив главного входа в клинику, куда держала путь. Она с удивлением обнаружила, что в этом месте никогда не останавливался общественный транспорт.
Девушка обернулась, чтобы рассмотреть номер маршрута, но автобус, видимо, уже скрылся в потоке машин. Она достала из кармана «счастливый» билетик, на котором вместо слова «Вспомни» красовалось другое – «Освобождение».
Полина поняла, почему конечная остановка была именно для неё. Её автобус, где неприятности вежливо уступали место друг другу, где она, изъедаемая страхами, питала темноту внутри самой себя, действительно дальше не идёт. И его номер совершенно не важен, ведь она сменила привычный маршрут.
Она стояла и смотрела на дверь, в которую должна была войти. Именно сегодня доктор скажет о результатах анализов и обрисует дальнейшие перспективы.
Она знала, что освобождение обязательно произойдёт.
Новогодняя история
Новый год… Сколько в этом слове надежд и предвкушения! Об этом думала Томка в ожидании поезда. Лёгкий морозец пощипывал щеки, уличные фонари и разноцветные гирлянды придавали сказочную красоту обычному железнодорожному вокзалу.
И как получилось, что именно в такую прекрасную пору, в такой замечательный день лучшая подруга приезжала с плохими новостями?
Наслаждаясь белоснежным великолепием, Томка даже не заметила, как поезд подъехал к станции. Откуда ни возьмись хлынула толпа людей. Все куда-то спешили. Пассажиры разбегались в разные стороны: кто-то с шумом и громким смехом, кто-то – шурша подарочными пакетами, кто-то – пытаясь не опалить остальных искрами от бенгальских огней.
Томка всматривалась в толпу, водила глазами из стороны в сторону, как вдруг взгляд ее застыл – она заметила Саньку, которая шла неспеша, спотыкаясь о наметенные сугробы, еле волоча ноги и низко опустив голову, не обращая внимания на нескончаемый поток людей и шума, веселья и новогодней суеты.
Было очень непривычно видеть её такой. Модница с горящими глазами превратилась в нелепое существо. На ней была шапочка с огромным помпоном, какая-то бесформенная зеленая куртка, рваные джинсы и кроссовки не по погоде. Очевидно, её мало заботил внешний вид.
– Санька! – окликнула Сашу Томка, когда та прошла мимо и даже не заметила подругу. – Привет, моя любимая ёлочка!
– Ёлочка? – Саша подняла глаза, сверкающие от ещё не высохших слёз.
– Куртка-то зелёная, а на голове помпон – как звезда! Сопли бахромой сойдут за гирлянды. Так что ёлочка в чистом виде!
Томка пыталась развеселить подругу.. Саша едва заметно улыбнулась, и девчонки обнялись крепко-крепко, будто не виделись долгие годы.
– А ты – моя любимая Снегурочка! – ещё немного всхлипывая, почти прошептала Санька.
Тома и правда была на неё похожа. Как-то так получилось, что она в тот день оделась во всё белое: пальто, берет, шарф, сапоги, перчатки… Даже брюки были молочного цвета. Никто бы и не подумал, что этому пальто семь лет, сапогам – около пяти, брюкам – примерно столько же. Томка умела носить вещи и аккуратно с ними обращалась, поэтому они смотрелись как новенькие. Настоящая Снегурочка!
– Не Снегурочка, а Снежная баба! – звонко вскрикнула Томка и, быстро слепив снежок, запустила в Сашу, попав прямо в помпон.
– Ах ты так, да? – Санька стряхнула с шапки снег и, целясь уже своим снежком в Томку, с криком «С Новым годом, баба снежная!» феерично промазала, попав прямо в лоб проходящему мимо парню в красном новогоднем колпаке.
– И вам не хворать! – рассмеялся молодой человек, потирая ладонью лоб. – Трёхочковый, девушка!
Паренёк подмигнул смущенной Саньке и побежал к толпе ребят с дудками, трещотками и другой атрибутикой для создания праздничной атмосферы.
Захлёбываясь от смеха, Томка взяла Саньку за руку и куда-то целенаправленно повела.
– Мы куда? – Саша недоумевала. Несмотря на то, что настроение улучшилось, ей меньше всего хотелось куда-то идти.
– На повестке дня у нас шопотерапия! Возражения не принимаются! Мы идём в мой любимый магазин, – Тома настойчиво тянула подругу к торговому центру, не совсем понимая, зачем, но она будто знала, что так нужно.
Это был самый обычный магазин, каких в торговых центрах море. Это был не бутик с эксклюзивом, в нём не продавались супер-брендовые вещи по баснословным ценам, но в нём каждая женщина могла найти что-то для души.
Саша даже не заметила, как оказалась внутри. Она немного помялась у входа, окинула взглядом одежду на манекенах и начала, было, лениво изучать какие-то шарфики, как к ней подлетела запыхавшаяся Томка, увешенная яркими вещами, и затолкала её в примерочную.
– Ты это мне набрала? Куда столько? – спросила Санька.
– Еще чего? Это я для себя! Праздник же! Нужно себя порадовать! А ты снимай свою куртку и вперёд!
Томка пыталась изображать позитивный настрой и бодрость духа. Но когда она вешала выбранные наряды на крючки в примерочной, ком подкатил к горлу. Она не могла себе позволить даже одной вещи, не говоря уже о том, чтобы приобрести всё, что себе выбрала. Обещанную к новому году премию не перечислили, а той маленькой зарплаты, которую получают молодые учителя в школах, едва хватило бы, чтобы протянуть на эти деньги все длинные новогодние праздники. Она даже немного завидовала Саньке, которая имела материальную возможность скупить при желании хоть весь магазин. Тома собрала свои силы в кулак, снова натянула дежурную улыбку, которая для неосведомленных казалась очень даже искренней, и отодвинула шторку в соседней кабинке.
– Ой, мамочки! Судя по тому, что я вижу, мы пришли по адресу! Нам нужно срочно обновить твой гардероб!
Томка не смогла сдержать эмоций. Она смотрела на Саньку и теперь уже понимала, почему внешний вид красавицы-подруги казался ей таким странным. Саша всегда была стройной, но теперь она превратилась в тростинку, а её одежда, которая ещё не так давно была в пору, смотрелась мешковатой и неказистой.
Саша неспеша стала ходить по рядам с одеждой, делая вид, что что-то себе выбирает. Она действительно хотела подобрать наряд по размеру, но вот цвет… Всё, что Санька находила, было либо черным, либо серым, либо просто скучным даже по фасону. В очередной раз она достала темно-коричневое платье и вопросительно посмотрела на подругу.
– Как грузинка на поминках! – Томка даже поморщилась.
Платье было несомненно очень красивым и сшито превосходно, только Тома знала, что именно для поднятия настроения нужно что-то другое. Тут она вспомнила про те вещи, которые выбрала самой себе, и её осенило: «Сашка, смотри!»
Саня перемерила все наряды, которые выбрала Тома. Сначала делала это нехотя, но на третьем костюме вошла во вкус и, казалось, её было уже не остановить. Через час девчонки стояли с полными сумками одежды у выхода из магазина и весело прощались с довольными продавцами, которые за один вечер выполнили недельный план продаж.
– Слушай, Том, мне-то мы всё взяли… А как же ты? – спросила Саша, распределяя сумки в руках, чтобы не было слишком тяжело.
– Нам бы с тобой еще вот это донести, – Тома подняла руки с Сашиными пакетами и заставила себя рассмеяться. – К тому же, я тут живу – смогу зайти в любое время и купить всё, что мне понравится, правда? Сегодня я – твой личный стилист, а о себе подумаю завтра.
– Давай возьмём такси? Куда мы с такими баулами?
***
Девчонки с шумом ввалились в Томкину квартиру и плюхнулись на пакеты с вещами, которые заняли почти весь коридор.
– Я рада, что к тебе приехала, – тихо сказала Саша, стягивая с себя шапку. – И как я всё это домой повезу… – она окинула взглядом купленные наряды и улыбнулась.
– Об этом мы тоже подумаем завтра, а сейчас… Праздничный ужин! Кстати, ты сегодня что-нибудь ела?
– Не помню… Наверное…
Пока Саша разбиралась со своими обновками, Тома суетилась на кухне. «Праздничный ужин… Ага! Как же! Очень смешно!» – думала она, шинкуя капусту. Из всего многообразия продуктов, которые принято иметь для новогоднего стола, у девушки был только кочан капусты, что она отложила себе на щи, пару маленьких морковок, одна луковица и огурчик. Разделавшись с кочаном капусты, Томка перешла к моркови, нужно было распределить ее на два блюда, впрочем, как и лук. «Гречка… Гречка… Где же ты? О! Нашла! Надеюсь, на ужин хватит,» – проговаривала про себя Тома, но думала совсем о другом… Как ей помочь Саше? Как поговорить? Что сказать? Как не ранить ещё больше своими словами? Столько было вопросов, и ни одного ответа…
– Ой! Ты меня напугала. Я даже не слышала, как ты на кухню пришла, – сказала Томка, не ожидая увидеть сидящую за столом Сашу и чистившую откуда-то взявшийся мандарин.
– Я тут давно уже сижу, на тебя смотрю… Мне у тебя так хорошо… Так спокойно… – говорила Саша, и в её глазах впервые за этот вечер Тома увидела умиротворение.
– Так и должно быть. Ты у меня в гостях, в другом городе… Вся твоя жизнь осталась где-то там в столице… А тут… Тут все по-другому: и жизнь течёт медленнее, и суеты такой нет, и… Посмотри в окно! – Тома отодвинула шторы. – Там сказка! Новогодняя сказка… Ну, чего засмотрелась-то? Быстренько давай расставляй тарелочки, раскладывай вилочки! Бокалы принеси! У нас с тобой праздник!
Пока Саша ходила за посудой, Тома вытащила из холодильника бутылку шампанского: «Всё-таки хорошо, что на работе перед каникулами подарили, а то и этого бы не было». Она попыталась открыть бутылку, та не поддавалась. Не имея сноровки, Томка немного её потрясла, и пробка выстрелила в дверной проем, где уже с посудой стояла Санька. От испуга руки её опустились, и тарелки с бокалами очутились на полу, разбившись вдребезги.
– На счастье! – сказала Томка и помчалась за веником с такой скоростью, чтобы подруга не заметила, как на её глазах проступили слезы. Новую посуду она купить была не в состоянии, а этот праздничный сервиз, который доставала по особым случаям, подарила ей на день рождения бабушка прямо перед своей кончиной. Она любила эти тарелочки. Казалось, что в них даже еда вкуснее. «Господи! Спасибо, что взял посудой! Господи! Пусть это будет на счастье!» – проносилось в голове у Томы, пока она выметала с ковровой дорожки осколки…
***
–Таааак… а тепеееерь…. Вуаля – праздничный ужин! – Томка поставила на стол тарелки, только что принесенные из секретера. – У нас с тобой, Санька, причудливые яства! Салатик из капустки с морковкой, лучком и огурчиком. А еще гречка по-купечески! Правда, она без мяса, но купцы из нас с тобой знатные! – она засмеялась. – Мы полмагазина скупили! Пусть она сегодня будет называться гречкой по-царски! Нет! По-королевски! У меня же такая королевишна в гостях! Бери бокал! Давай за Новый Год! За новые радости, мечты и чудеса! Они случаются, Санька! Поверь мне!
– Ты и правда так думаешь? – с удивлением спросила подругу Саша.
– Я в этом просто уверена! Ты пей-пей! До дна! За чудеса только до дна! – Тома поддержала Санькин бокал за дно, чтобы подруга даже не попыталась его опустить, но из своего только пригубила.
– А я не уверена, Том, – тихо сказала Саша и её глаза снова наполнились слезами. А потом её будто прорвало, – Что делать, а? Вот так живёшь-живёшь с человеком, а он предаёт в тот момент, когда ты совершенно этого не ожидаешь! Когда меньше всего к этому готова! Я же всё для него, Томка! Ты сама знаешь! Я жизнь свою к его ногам положила! У меня и друзей-то не осталось… Одна ты! Другие ему не нравились, поэтому я прекратила с ними общаться и видеться. Мы всегда и везде вместе: в магазин – вместе, к родителям – вместе, гулять – вместе, даже стричься он сам без меня не ходил – всегда вместе! И я для него только самое лучшее выбирала! Одежда и обувь – самая качественная и модная, гаджеты – последних моделей, путёвки на отдых – в самые лучшие отели, еда – самая вкусная…
– Угу… И пылинки с него сдувала, и сопли вытирала… Тебе это ничего не напоминает? – Томка хотела вроде поддержать подругу, но понимала, что чем больше она будет её жалеть, тем больше Сашка начнёт жалеть саму себя, и ничего хорошего из этого точно не получится.
– А что-то должно напомнить? Я люблю его, Томка…
– Ты в этом уверена?
– Да… А разве… – Саша не успела договорить.
– То есть ты хочешь мне сказать, ты уверена, что любишь своего мужа? – Томка провоцировала подругу подумать, посмотреть на их семейные отношения так, как Саша никогда до этого не смотрела. – Что любишь своего мужа именно так, как женщина любит мужчину?
– А разве может быть как-то иначе? – недоумевая спросила Санька.
– Ты действительно хочешь узнать, что я думаю по этому поводу? – Тома решила задать Саше этот вопрос, потому что скорее всего ей придётся говорить вещи, которые не очень понравятся подруге, но говорить всегда то, что хотят услышать, – это было не в правилах девушки.
– Да, я очень хочу узнать! Иначе меня бы тут не было…
– Санька, послушай меня, пожалуйста. Без обид! Я скажу лишь то, что сама думаю. Жить тебе, решать тоже тебе. Я не могу залезть в твою голову, чтобы понять, что там происходит. Да ты и сама сейчас вряд ли сможешь это сделать. А так… Мне кажется, что не любишь ты его… Не перебивай, Саш, я не договорила. Не любишь так, как жена любит своего мужа. То, что я так много лет наблюдаю, могу назвать лишь материнской любовью. Ты с ним носишься как с маленьким ребенком. Но он – не твой ребенок, он – твой муж! Он – мужчина, которому нужна любящая жена, а не ещё одна мама, у него она уже есть. Мужа мало просто любить, нужно гордиться им и его достижениями, нужно вдохновлять на новые подвиги… А когда он в последний раз для тебя «убивал дракона»? По-моему, в последний раз – никогда. Ты сама всех драконов поубивала, дорожку расчистила, лифт в замке соорудила, чтобы он, бедненький, не утруждал себя подъёмом по тысячам ступенек лестницы, и еще стрелочек разложила, чтобы он беспрепятственно мог найти к тебе дорогу и ненароком не заблудиться…
А гордость? Ты им гордишься, Саш? Вот им! Только им! Только тем, какой он! Только тем, что он сам сделал? Сам! Без твоей помощи! Молчишь?
Ты понимаешь, что в вашей семье мужик – это ты? Что смотришь? Удивлена? А разве это не так? – Томка отчетливо понимала, что её немного заносит и она перестала выбирать выражения, но тот факт, что слёзы из глаз Саньки перестали течь, а сама она пристально смотрела на подругу, ловя каждое слово, придал ей немного мужества продолжить. – Ты же все проблемы решаешь! Абсолютно все! Хочешь пример? Пожалуйста! Кто главный добытчик денег в семье? Ты! Кто всегда занимался ремонтом? Ты! Кто решал вопросы с покупкой и оформлением машины? Ты! Кто квартирный вопрос решал? Тоже ты! Ты даже кредит ипотечный на себя оформила!..
Да, ты – несомненно сильная самодостаточная женщина! И как тебе в этом образе живется? Счастлива, наверное? Снова молчишь?
Санька… Да, нас так воспитывали, что мы должны из себя что-то представлять, всё уметь, только на себя рассчитывать. Нас учили быть сильными. Но сила женщины в её слабости, как это ни парадоксально. По крайней мере мне так кажется. Вот и в вашей семье сильной оказалась ты, а твоему мужу пришлось становиться слабым. Но он же мужчина! А ты задавила в нем всё мужское своей властностью, своей самостоятельностью… Ты никогда не задумывалась о том, что твой муж испытывает, будучи в браке с тобой? Вполне вероятно, он чувствует свою ненужность как минимум. А ведь правда! Зачем тебе мужчина, если ты сама всё можешь, сама всё умеешь, а самое главное – сама всё и делаешь! Наверное, это очень бьёт по мужскому самолюбию. Я никогда не была мужчиной, поэтому точно сказать не могу… – Томка замолчала… Она передавала подруге свои мысли, но у неё складывалось впечатление, что она будто ведёт диалог с собой, а не с Сашей. Она ведь тоже об этом не думала никогда. Теперь и ей про себя многое стало понятно… – Санька, ты меня прости… Может, я грубо высказалась. Зато правду, не кривя душой… Что хоть ты сама планируешь делать?
