Kitobni o'qish: «Хрупкий маленький цветок»
Предисловие.
Дорогая Ди, я никогда не писала книги, мысли по этому поводу безусловно были, но не было повода начать. Спасибо, что подарила мне его. Надеюсь, тебе придётся по душе окунуться в этот несуществующий, но такой манящий мир, прожить эту небольшую историю всем сердцем.
В эту книгу я постаралась вложить все эмоции и мысли по поводу твоей личности, а зная твои предпочтения, я попробовала создать мир небольшого криминала с оттенком чего-то мистического и «стеклянного».
Приятного прочтения.
Введение.
Вы когда-нибудь встречали людей особенных? Наверняка, в вашей жизни был или есть человек, не похожий на всех остальных. Он или она будто не подчиняется законам человечества и всей жизни, да и это кажется не обязательным, ведь это будто и не человек, а что-то свыше – из рая – или же ниже – из преисподней. Нет, не ангел и не бог – с таким характером её или его давно бы выгнали с небес, ежели Библия нам не врёт и рай действительно существует. Но и не демон. Для того, чтобы быть демоном, этому существу не хватает жестокости характера. В аду, в том горящем мире, оно бы уже сошло с ума от вечных мук людей, ступивших не на ту тропу (естественно, когда те ещё были живы). Но это, опять-таки, ежели Библия хранит в себе истину.
Если вы не встречали таких созданий – вы не видели всей красочности настоящей жизни и тех поворотов судьбы, что наступают, как это принято, не в то время и не в том месте.
Такие существа – не ангелы, но и не демоны – внедряются в вашу жизнь, гипнотизируют, отравляют ваше сознание, но вы будто не против. Вам нравится. Сравнимо это с зависимостью: сначала острые иглы кажутся вам страшными и колючими, но потом то удовольствие, что растекается по вашим венам, становиться необходимостью для вашего существования.
Вы находитесь под приятным влиянием этого существа и понемногу начинаете привыкать. Не стоит сравнивать данное влияние с манипуляцией, нужно чувствовать грань между этими понятиями. Всё же нет – это не зависимость, которая бывает от алкоголя, сигарет и прочих вредных вещевств, но это вечная потребность в нахождении подобного существа рядом с вам. Эта грань между понятиями «зависимость» и «жизненная необходимость» ещё тоньше. Не всем людям, встречавшим в своих жизнях таких существ, удалось ощутить её.
Юный восемнадцатый год.
Это было в августе восемнадцатого года. На тот момент у меня был один друг, не помнящий о своих обязанностях. Он, а точнее она, относилась ко мне как к игрушке для битья – иначе, в наших дружеских отношениях присутствовали нотки самого жесточайшего абьюза.
Каждая наша встреча с той псевдо-подругой заканчивалась нелепыми шутками, которые она повторяла снова и снова, а после громко и устрашающе смеялась. Характер у этой особы был грубый. Она хамила всем: учителям, прохожим (а я, к слову, терпеть не могу, когда проявляют неуважение к людям, не заслужившим такого отношения), но только не своим родителям – они были за пределами её устрашающего гнева, и только их она ставила в пример своего подражания. Казалось, что при виде предков в голове этой девочки что-то менялось, и вместо страшного зверя появлялся милый ребёнок, который мог заплакать, чтобы запудрить мозги бедным родителям, тем самым доказать свою невиновность в том или ином происшествии.
Но весь этот ад, пугающий душу бедного ребёнка, то есть меня, закончился с появлением этого существа – человека с характером чего-то святого или, наоборот, демонического. Странная по своему характеру, не то принцесса, не то изгнанный с престола наследник, моя Диана. Моя Ди.
Диана, Ди, Диша (так я называла её иногда) полностью поменяла моё мировоззрение, указала на мои ошибки и донесла до меня очень много мудрых мыслей, одна из которых отложилась в подкорке моего головного мозга навсегда: ошибается только тот, кто имеет большое будущее. Она сказала это будучи ещё совсем ребёнком (нам было всего по тринадцать), и, скорее всего, даже не помнит этого, но уже тогда эти слова стали значить для меня многое. Они помогли обрести покой в душе и умиротворение в сердце. Она внесла большой вклад в мою жизнь, за который я очень благодарна. Чтобы вам, читатель, хоть немного понять, о чём я говорю, расскажу свою историю. Как я и сказала, мы познакомились в августе восемнадцатого года.
– Так ты переходишь в наш класс? – с надеждой писала я Диане. Не знаю, чего нужно было ожидать, но знакомство с ней казалось канатом, брошенным в яму, где застряли мои невинные душа и плоть. Всё это, конечно, в метафорическом смысле.
– Да, надеюсь, что скоро будем учиться вместе, – отвечала мне Даня.
От её спокойствия в голове закручивался дым и затмевал сознание – так оставалось всегда, когда она говорила, что всё будет хорошо. И я верила ей и, пока мы находились вместе, я жила в отдельном мире, где нет страха и риска. Нет, правильнее будет сказать, что риск заранее был просчитан для безопасности, просто об этих расчётах не знала я. Вообще всё просчитано до малейших деталей и обдумано до мозга костей. Эта черта характера – продумывать всё в мгновение ока – зацепила меня не сразу. Вернее, её не сразу можно было разглядеть, только спустя годы нашего общения я обнаружила эту вещь в ней. И будто сложился паззл. Но об этом я расскажу позже, а пока вернёмся к истории.
С того момента, как Ди написала, что переходит в наш класс, и началось наше общение, наша дружба и моя бескрайняя любовь к ней. Наши первые встречи были пропитаны трепетом в моем сердце, дрожью в ногах, волнением. Да, трепетом и, можно сказать, страхом, ведь сначала я боялась, что не смогу понравиться ей из-за каких-то её личных принципов, взглядов на жизнь, которые, казалось, отличаются от моих, но Диана любила эту жизнь и всех людей, которые были там; воспринимала её как должное, но всё же любила её до самых краешков души. Это чувство не гасло в ней, казалось, никогда. Она любила жизнь, а я – её желание жить и любить жизнь.
Мы насчитали 8 видов её смеха (Ди часто смеялась над моими глупыми шутками, что было довольно забавно) в первый месяц общения, тогда мы были детьми, и всё, что окружало нас, казалось простым, радостным, красочным и беззаботным. Мир не окутывал своей тяжестью, не пеленал в туманы огорчений и расстройств, но наступила осень, как в сером городе, так и в наших душах, но моменты, проводимые нами на жёлтой, как солнце, качели, давали надежду на светлые времена.
И так тянулась осень, долго, невыносимо долго, а за ней следовала суровая Сибирская зима (в данном случае слова «суровая» и «Сибирская» – синонимы, ведь других зим в стране Сибири и не бывает). Градус на улице переваливал за -30, но сердца ещё юных, цветущих девочек согревали тела и подъезды, где мы переживали эти холодные, омертвляющие зимы. Всё вокруг застывало, замерзало, но не наши души. В том случае они были аккумуляторами – накапливали энергию летом и тратили её на трудные времена, то есть на оставшиеся сезоны.
– Так холодно на улице, – сказала я, – у меня руки онемели, не могу пошевелить.
– Там есть батарея, пойдём к ней.
– Она очень слабо греет, но хоть что-то. Сколько градусов сегодня на улице? Минус сто?
– Да нет, всего минус тридцать два.
– Почему мы вышли гулять?
– Чтобы не сидеть дома, – так легко и беззаботно отвечала Ди на вопросы, действительно волнующие меня в ту холодную пору.
– А почему мы не могли посидеть дома? – продолжала я.
– Дома не так интересно.
– Зато там тепло и уютно.
– Дора, ты совсем не понимаешь. Мы подышали свежим воздухом, очень много ходили. Наши задницы уже приняли форму квадрата из-за того, что мы постоянно сидим. Ты чего ворчишь? Я сейчас начну петь.
– Что? Петь? Нет, только не петь. Как ты будешь петь в подъезде? Все услышат и выйдут, – наперекор моим словам Диана уже что-то доставала из своей сумки, – Да что же ты делаешь?
– Я начинаю свой концерт, – и она вытащила из рюкзака расчёску, взяла её как микрофон и начала петь песни, которые тогда казались нам по-настоящему классными и забавными, но я, если быть честной, уже в те времена не понимала их смысла.
– Снимай! – почти пропела Диана на нотах радости и засмеялась.
Смотреть на это шоу было действительно весело. Ди танцевала нелепые танцы и изображала из себя певицу. «Микрофон» в её руках был дополнением того наигранного образа артиста. Возможно, её вовсе не ждёт Голливуд, но тогда, в подъезде артистизм Дианы можно было сравнить с артистизмом актрис, имеющих огромный опыт в своей карьере. Я смотрела этот «концерт» всего несколько минут, но они тянулись долго. Нет, не потому что я ожидала конца, и это ожидание было скучным и муторным, совсем наоборот. Хотелось часами наблюдать за этим прекрасным созданием, молодым, свежим, уютным. Вовсе не было желания покидать тот уже пропитанный комфортом подъезд, ведь он перестал быть холодным и бетонным. Он превратился в зал для шоу. И это шоу когда-нибудь должно было закончится, и я уже знала, что всё снова станет серым и суровым. Так и было.
Мы с Дианой опять погрузились в наш город, когда представление закончилось, но смех этой девчонки не давал унывать. Он заставлял смеяться и радоваться вместе с ней.
– Ну как тебе мой концерт? – всё так же смеясь, спросила Ди.
– Очень классно! – тогда моего почти пустого и скудного словарного запаса хватило всего на это выражение. В то время я действительно пережила смену миров: со скучного и серого людского мира, пропитанного сыростью, холодом, лицемерием и гневом, на простой, но при этом прекрасный и красочный мир. «Мир Дианы».
25.03.19.
Первый год нашего общения с Ди был годом «дворцовых переворотов» в моей душе. Не знаю, появилось ли что-то новое в жизни Дианы, но что-то мне подсказывает, что у неё тоже произошли перемены, возможно и незначительные, но они всё же были.
Восемнадцатый год сменился на девятнадцатый. Тяжелая и мерзкая зима ушла, а на смену ей явилась весна. Это время года должно вызывать ассоциации с цветением, жизнью, радостью, бегущими ручьями, которые точно спешат на встречу новому дню. Весна – это поющие птицы, тающий снег, веселящиеся дети. Куда не посмотришь – всюду жизнь. Жизнь, жизнь, жизнь… Но, как бы ни кричало всё той весной о жизни, смерти тоже было не избежать.
Так вот, двадцать пятого марта того года мы с Дианой и её братом решили отправится в кино.
Утро того дня можно назвать самым ужасным из тех, которые я только помню. Изначально всё шло не так: мрачное небо за окном, предвещающее явно что-то очень плохое; будильник, который не должен был звенеть, но всё же прозвенел и разбудил меня раньше, чем я планировала проснуться; даже родители подозрительно рано уехали и не отвечали на звонки. Всё это вызывало состояние тревоги, но нельзя было заранее накручивать себя, ведь нужно было уже собираться.
Я надеялась, что сборы пройдут спокойно, но, как это и бывает в такие дни, всё заранее идёт по… Не так, как хотелось бы. То утро не было исключением. Сказать честно, не помню причины, но тогда я почему-то накричала на свою младшую сестру. Вероятнее всего, уже в тот момент разум начал догадываться о произошедшем, но не сообщал мне, поэтому пришлось сорваться на малышку просто так.
Серое небо, облака цвета асфальта, грязные лужи и я. С состоянием, примерно похожим на всю сырость вокруг, я отправилась к дому Дианы, ведь наш путь начинался именно оттуда. Проходя через дворы, я понимала, что сейчас мы встретимся с Ди, и мой настрой полностью поменяется. Уже от этих мыслей становилось лучше и даже теплее, невзирая на то, что на улице было градусов десять (благо со знаком «+»).
– Приве-е-ет! – Диана часто при произношении этого слова протягивала буквы, это было забавно и мило, а ещё очень подчёркивало букву «р», не подчиняемую девушке. Да, это я к тому, что данную букву Диана не выговаривала.
Мы обнялись при встрече. От девушки, как и всегда, приятно пахло её сладкими духами.
Это странный факт, небольшое отступление, но сначала я думала, что у Дианы не изменился вкус на парфюм за четыре года нашего общения, поэтому её запах так привычен и узнаваем. Я к тому, что она пользуется одними духами уже столько лет. Но позже я начала замечать, что флакончики от парфюма разные, следовательно аромат тоже. Вероятнее всего, наш мозг достраивает всю картину сам: близкий нам человек всегда пахнет так, как мы запомнили изначально. Это можно объяснить по-научному, но мне нравится считать, что даже запах этого создания ни что иное как гипноз, иллюзия или что-то в этом роде. Для меня Диана оставалась необычной, поэтому мне так нравится строить подобные загадочные теории.
Мы приехали быстро и уже сели в зал. Фильм был отвратительным, страшным, жестоким: разорванные тела, оторванные конечности, мрак и кровопролитие, одним словом – война. После этого мы с Дианой перестали смотреть боевики. Но самым страшным был не фильм, а то, что было после.
Когда мы вышли из зала, я проверила телефон. Мне сразу показалась странным, что пришло сообщение от дальней родственницы. Это не было поздравление с каким-то праздником или вопрос о том, когда мы с семьёй приедем в гости. Там были слова соболезнования. Что бы то не значило, я решила сразу позвонить маме.
Пошли гудки, в горле стоял ком, и тут она взяла трубку:
– Ало, – послышался обычный тон мамы, что давал надежду на лучшее.
– Да, привет, мам. Что-то случилось? – мой голос всё ещё был пропитан дрожью.
– Нет. Всё нормально. Вы ещё в кино?
Мама говорила так, будто и правда всё было хорошо, поэтому дальше диалог был самым житейским.
Телефонный разговор закончился, но почему-то ком в моём горле никуда не пропал – что-то всё же терзало душу. Незаметно подруга подкралась со спины:
– Мы больше не доверяем выбор фильма моему брату, – прошептала мне на ухо Диана.
– Я с тобой полностью согласна, – ответила я и ухмыльнулась, насколько позволило мне состояние опустошения.
В голове были страшные момента из фильма: трупы, военные действия. И, если честно, это не самое ужасное, что происходило тогда внутри. Сообщение о соболезновании не давало мне покоя, но накручивать себя зря тоже не стоило.
– Мама за нами приедет, потом ей нужно будет заехать по делам, а после этого мы отправимся домой. Дора, всё хорошо? – Диана тоже поняла, что произошло неладное. Здесь моя теория ломается, ведь будь она существом свыше, всё узнала бы быстрее меня и как-нибудь аккуратно сообщила эту новость, но она действительно не знала. Или же она просто обладала способностью считывать эмоции и чувства, но не мысли людей.
– Вроде бы всё хорошо. – сказала я, – Когда, говоришь, приедет мама?
– Кажется, это её машина, – негромким голосом произнес старший брат Ди, – да, пойдём уже, а то холодно.
– Между прочим, это он предложил сегодня ехать, а сейчас ворчит, – и мы посмеялись вместе с подругой, а её брат лишь искоса посмотрел на нас.
Мы доехали до того самого места, куда нужно было заглянуть по работе маме Ди. Всё было как в тумане: все, кроме меня вошли внутрь здания, а я, по какой причине сама не знаю, осталась на улице и решила позвонить маме снова.
Как ни странно, она удивилась моему повторному вопросу, но на этот раз сказала мне слова, которые я забыть не смогу уже никогда: «бабушки больше нет». В голове возникли лишь какие-то строчки:
Канаты в моём сердце были сброшены,
А бабочки в желудке впали в кому.
Часы пробили полдень, но не в прошлом,
Мечт больше нет, теперь всё по-другому.
И разбежавшись, прыгнуть под колёса.
Или повыше стоило забраться.
Внутри мертва, лишь тело остаётся.
Придётся смерти плоти дожидаться.
Как вы, дорогой читатель, можешь догадаться, это не самая приятная вещь, которую хочет услышать ребенок в свои почти четырнадцать лет. Но суровая реальность такова, к сожалению. Как бы мы ни старались, её не изменить.
Вот все вышли, моя тишина была нарушена, но лишь внешне. Они были будто в немом кино, да ещё и в замедленном действии. Меня звали, трогали, спрашивали, а я стояла и, будто под действием морфия или метамфетамина, отвечала им, а что – сама не понимала.
Сели в машину. Дорога домой была длиннее, чем рейс Москва-Владивосток.
– Дора, – после того, как кто-то произнёс моё имя, к горлу подступил ком, и я точно знала, что не смогу заговорить сейчас, – Дора, вас куда везти? – спросила мама Ди. Дело в том, что иногда близкие Дианы называли её так.
– Думаю, Дору домой, да? – на вопрос подруги я лишь кивнула, так как на большее, увы, была не способна.
Ещё в машине мне пришло сообщение от Диши: «Всё в порядке?», на что я ответила: «Нет, сейчас я не могу собраться с мыслями и всё тебе рассказать, но, когда буду дома, постараюсь прийти в себя и сообщу тебе, что случилось».
Наш короткий диалог был закончен, но вот путь домой длился ещё, казалось, часов восемь. Всё, что помогало отвлечься от мыслей – природа и математика. Я считала облака, деревья, даже камни и полосы на дороге. Если бы не сбивалась, получилось бы миллиона два камней, что я смогла разглядеть. Позже считала дома, их было не так интересно считать, ведь они довольно большие, приходилось замедлять счёт, и тогда мысли о произошедшем проникали в сознание.
Ком был близко к горлу, а мы уже были близко к нашему городу. И на моей остановке я выбежала из машины (вроде бы даже не попрощавшись), поднялась к себе в квартиру и начала горько плакать с самого порога. Сил уже не было ни на что.
Родители сказали что-то из разряда «это жизнь», что только усугубило положение. «Если жизнь приносит так много страданий, то зачем она вообще?».
Вечером в ванной я написала Диане о случившемся, а в ответ получила слова поддержки, что так нужны были мне тогда. В тот тяжёлый день, к слову, только Ди подарила их мне, именно подарила, не требуя ничего в ответ. После я положила лезвие, а на следующий день просто отправилась в школу.
Отчаянная высотка.
После похорон время тянулось долго, муторно и невыносимо. Проходили недели, но казалось, что месяцы. По аналогии – месяцы казались годами. Не было ни лучика солнца на улице, но был один, который светил в чёрную дыру моего сердца. Как вы, мой дорогой читатель, могли догадаться, этим лучиком была она – Диана.
Начался период, в котором мы с ней преодолевали страхи: она – страх высоты, а я – страх провалиться в глубокую пучину, называемой депрессией. Нет, это не тот страх перед «депрессией», что бывает у девочек, таких красивых и совсем юных, семиклассниц, напомаженных и клёво одетых, плачущих из-за одиннадцатиклассников, которые почему-то (интересно почему) не смотрят в их сторону. Всё намного проще и одновременно сложнее – страх перед той депрессией, что проживаешь после потери человека, остававшегося рядом с тобой на протяжении тринадцати лет, девяти месяцев, трёх дней и двенадцати часов. Этот фрагмент своей жизни (потери) я бы хотела бросить в ту бездонную яму своего сердца, но, как ни старайся, чёрная дыра на то и есть дыра: она искажает пространство, время, меняет законы физики, все вещи в мире, но всё равно наперекор всем словам учёных выбрасывает факты из своей беззубой, но смертельно жуткой пасти. Вернёмся, пожалуй, к страху высоты.
– Я не пойду туда.
– Нет, Диан. Ты не пойдёшь. Пойдём мы.
– Шестнадцать этажей! Я только вниз посмотрю, у меня голова закружится и вместе со мной упадёт вниз!
Оказалось, существа божественно-адские тоже чего-то бояться, к моему удивлению. Как я ни пыталась убедить Ди выйти со мной на балкон дома высотой в каких-то шесть плюс десять этажей, у меня ничего не получалось. У неё, у девушки, имеющей сознание нечеловеческое, которое способно менять людей и в целом мир, тряслись коленки. Коленки, руки, даже глаза бегали в разные стороны от вида сверху. И чего она боялась – высоты! Не страшных тварей, что рисует нам сознание во тьме ночи или чего ужаснее этого, а простой высоты. Из этого исходит, что её существо всё-таки не райского происхождения, то есть не небесного или как его ещё называют по Библии. Или же, когда раздавали тела могучим и бесстрашным душам, этой душе досталось самое трусливое.
– Пойдём уже. Видишь, я могу тут даже прыгать, – и я невысоко подпрыгнула, чтобы доказать ей безопасность данного места, – ты всё ещё боишься?
– Да! Не делай так больше.
– Не делать чего? Не прыгать? – и я снова прыгнула, но в этот раз с большим энтузиазмом.
– Не надо, пожалуйста!
– Смотри, я могу и вниз, – на тот момент я и правда могла вниз, думаю, причина достаточна понятна, если вы, конечно, не начали читать книгу с этого момента.
– Какие-то глупые у тебя шутки, – Диане и правда никогда не нравились подобные шутки про. После таких моих высказываний она делала брови перевёрнутым «домиком» и сердито надувала губы. Выглядело это по-детски, но всё же было устрашающе, – ладно, мы же просто так не уйдём отсюда?
– Не-а, – протянула я.
Диана закрыла один глаз, а другой оставила немного приоткрытым (видимо любопытство было на одном уровне со страхом). Девушка нащупала ногой опору в виде бетонного пола, взялась за перила и ступила на балкон. Ещё несколько секунд она оставляла закрытым один глаз, а затем открыла его, осмотрелась взглядом потерянного щеночка и крепче вцепилась в перила.
– Я сейчас точно упаду, – голос её начал дрожать.
– Если падать, то только туда, – прошептала я себе под нос, глядя на землю, что находилась в шестнадцати этажах от нас. Но Диана всё-таки услышала мои слова и снова посмотрела обозлённым взглядом. Я лишь в ответ улыбнулась и пожала плечами.
Несколько минут спустя Ди ослабла хватку, а её колени практически перестали дрожать, тогда она предложила нам присесть, что мы и сделали.
– Закат красивый, – произнесла девушка уже спокойным голосом.
Я лишь буквально вкинула в наш диалог что-то подобное соглашению, когда внутри всё кипело, выло, было много мыслей по разному поводу. Но самой странной из них была та, что мне, возможно, впервые не страшно рядом с человеком, который боится.
Вы же знаете то чувство, когда сам готов идти на испытание, переполнен адреналина и юношеского максимализма, а у другого человека возникают сомнения? Он начинает говорить что-то против, и вы, подстраиваясь под него, тоже начинаете сомневаться. Это чувство подобно передаче тепла, когда более тёплый предмет, например, чай, отдаёт своё тепло более холодному – льду, брошенному в кружку с этим чаем, и оба предмета принимают одинаковую температуру, но не забывайте, что существуют дальнейшие процессы. Чай вскоре совсем остынет, ведь будет передавать тепло воздуху вокруг него. А после и совсем станет безвкусным, если оставить кружку с ним на длительный срок на кухне.
Если вы не поняли с точки зрения физики, объясню с более понятной стороны – со стороны любви. Так бывает, к сожалению, что из двух людей любит только один, допустим, вы, читатель (на личном опыте, надеюсь, не придётся проверять). Говорят, мол «моей любви хватит нам на двоих». Полный же бред. Чувства будут остывать, как и чай, а эта любовь скоро уйдёт совсем к чужому человеку. Но здесь уже два пути. Если найдёте такой же чай, каким являетесь сам, то тот первый твой любимый человек и дальше будет жить холодным, как лёд в то время, как вы будете оставаться горячими напитками с вашей новой любовью. Во втором же случае в вашей паре появится человек со стороны любимого, а любовь, то есть тепло будет уходить буквально в воздух. Вы, читатель, станете безвкусным чаем без любви. Так же и со страхом, вот только система замкнута: вы (человек, который боится) и ситуация того страха.
Да уж, видимо, язык любви ещё сложнее, чем язык физики. Пожалуй, оставим эти примеры…
Но в тот день было совсем не так. Видимо Диана всё же имеет трусливое тело, вот только само существо внутри настолько храброе, что способно на всё, только ему нужно выйти наружу.
Просидев перед заходящим солнцем ещё несколько мгновений-вечностей, мы зашли обратно в помещение.
– Очень увлекательное путешествие к небесам, – сказала Ди, – причём серьёзно, я на секунду подумала, что действительно умерла.
Она затронула тему смерти, и в моей душе опять заработал процессор чёрной дыры. Мысли, мысли, о как же их было много! Снова слёзы подступали. Нужно было срочно направить разговор в другое русло, поэтому я спросила:
– Зато ты перестала бояться?
– О нет, сейчас я боюсь ещё больше, только страх теперь не без причины.
Это заставило меня улыбнуться.
– А сейчас мы куда? На качель?
– На качель! – на выдохе ответила Диана.
Мы спустились поближе к земле, и ноги девушки окончательно перестали дрожать, руки её успокоились, а глаза смотрели прямо на цель, к которой мы шли – на качель.
На этом, мой дорогой читатель, всё. Нет, это не конец книги, вы же видите страницы дальше (и они даже не пустые). На этом кончилось наше детство. В период с тринадцати до пятнадцати лет не происходило ровным счётом ничего интересного. Мы лишь встречали людей, которые вскоре уходили из нашей жизни. Нет, не умирали, просто по какой-то причине мы переставали общаться (это бывало к лучшему, я бы даже сказала, в основном, к лучшему). Мы долгое время дружили втроём, точнее сказать, вдвоём с половиной, но об этом позже. Там же и появилась моя школа-интернат в соседнем городе, поэтому наши встречи с Ди случались реже, но становились не менее значимыми. Поэтому мы с таким нетерпением ждали выходных, чтобы увидеться и обговорить всё, что случалось с нами во время трудных «рабочих» будней школьниц.
В те годы мы лучше узнавали друг друга, я слушала про прошлое Ди, она – про моё. Мы росли. Мы менялись. Наши взгляды на жизнь менялись. Но лучше сказать, что Диана меняла меня. Она будто ниточка судьбы, которая должна была перестроить меня на нужный путь. Все эти годы она занималась этим и. А я, осознав зачем нужна была наша встреча, только послушно шла за ней. В данном случае уместно даже назвать ниткой меня, а Диану, скорее, иголкой.
На этом моменте, пожалуй, я и закончу данную главу, хотя вы и сам это понимаете, читатель, ведь видите на следующей странице название новой главы, и оно кажется вам странным. Я скажу так, лишь прочитав её, вы сможете понять смысл и постигнуть дзен моих метафор.
