Kitobni o'qish: «Приданое лохматой обезьяны»
Глава 1
Если любимый неожиданно отключил мобильный и не отвечает на ваши настойчивые звонки, не волнуйтесь. Не допытывайтесь, где и с кем он провел целый день, не реагируя на звонки, потому что, если в конце концов вы все узнаете, можете разволноваться еще больше.
Я посмотрела на часы. Так, уже вечер, а от Юры ничего. Похоже, он не только забыл, что мы собирались пойти в кино, но и начисто выбросил из головы Виолу Тараканову, ни разу не звякнул ей.
Вот только, пожалуйста, не надо считать меня истеричной особой с замашками домашнего тирана! Я не принадлежу к категории женщин, которые встречают припозднившегося мужа на пороге со скалкой в руке и с нежным вопросом на устах: «Где шлялся, скотина?!» Я никогда не роюсь по карманам Юры, не читаю смс-сообщения в его сотовом, не лезу в электронную почту. Кое-кому я могу показаться равнодушной: почему бы не выяснить, где и с кем провел время муж?
Ну, для начала, мы с Юрой Шумаковым не женаты, а просто живем вместе в моей новой квартире.
Многие женщины, гордо вскинув голову, говорят: «Штамп в паспорте ничего не меняет! У нас гражданский брак, я не хочу оформлять отношения, это пустая формальность». Уж простите, но я не верю подобным заявлениям. Их делают те, чей партнер, несмотря на долгую совместную жизнь, так и не произнес заветных слов: «Дорогая, выходи за меня замуж». Если мужчина любит женщину, он по-настоящему живо поведет свою избранницу под венец.
Можете смеяться сколько угодно, но процедура росписи здорово дисциплинирует большинство парней, они сразу понимают, что вот теперь они настоящие мужья, и становятся главой семьи. Если ваш любовник после пары лет самого тесного общения так и не подарил вам обручальное кольцо, то сомневаюсь, что это украшение вообще появится на вашей руке. А уж если вы родили ему ребенка и все равно остались безмужней, то вам следует оставить все надежды на брак. Я не хочу сказать, что брак по залету хорошая вещь, но когда вам поют песню: «Ну какая тебе разница? Зачем нам штамп? Я признаю малыша и без оформления отношений», – это означает лишь одно: ваш Ромео боится брать на себя ответственность, ему гораздо комфортнее ощущать себя свободной птицей.
Многие представительницы слабого пола отчего-то стесняются своего желания иметь законного мужа. Они теряются, услышав от милого друга заявление о неминуемой гибели любви под печатью загса, и смущенно говорят: «Ну конечно, я абсолютно счастлива, мне не нужна встреча с теткой, которая торжественно произнесет: «Объявляю вас мужем и женой!» Ваш друг шумно выдохнет и возрадуется: его свободе ничто не угрожает, он не связан по рукам и ногам и в любой момент может уйти. Но на самом-то деле каждой из нас хочется признаний в любви, цветов и, конечно, белого платья, праздника, подарков. Просто одни честно озвучивают желание стать законной супругой, а другие изображают равнодушие. Вот только чем чаще они повторяют: «Счастье не зависит от штампа в паспорте!» – тем меньше я им верю.
Мне Юрий Шумаков пока не сделал предложения, поэтому я не считаю себя его женой. Я любовница, или герлфренд. Вот уж несуразное слово, которое в переводе обозначает: женщина-друг. Тут же вспоминается поговорка: «Собака – лучший друг человека», – и напрашиваются соответствующие ассоциации.
Ладно, вернусь к карманам Шумакова и его мобильнику. Я не проявляю любопытства не потому, что мы не расписаны. Если в понедельник в моем паспорте появится отметка из загса, я не стану во вторник, среду и последующие дни недели обнюхивать мужа и осматривать его пиджак в поисках чужих волос. Мне такое поведение кажется смешным и глупым. Ну, найду я в телефоне сообщение вроде: «Дорогой, вспоминаю нашу встречу и дрожу от счастья. Твоя Маша». И что? Что делать с этой информацией? Сунуть трубку под нос изменнику и грозно спросить: «Ты ходишь налево?» А вдруг я услышу: «Да. Прости, дорогая, я запутался, никак не пойму, кого больше люблю, тебя или Машу»? И опять же – дальше что? Куда деваться, узнав неприглядную правду?
Я вздохнула и встала с дивана. Пойду выпью кофе. На улице дождит сентябрь, вот на меня и напала хандра. Вместо того чтобы философствовать на пустом месте, лучше заняться работой. Срок сдачи рукописи в издательство давно прошел, редактор Олеся оборвала все телефоны Арины Виоловой (под этим псевдонимом я, Виола Тараканова, известна как писательница), но мне не пишется, концы с концами не сходятся, отсюда и плохое настроение. Я вполне довольна нашими отношениями с Юрой, и то, что он пока не сделал предложение, меня вполне устраивает. Один раз я уже побывала замужем и не хочу повторения печального опыта.
Я включила кофемашину и уставилась на тоненькую струйку коричневой жидкости, льющуюся в чашку.
Шумаков сотрудник МВД, занимается нелегкой, подчас опасной работой, его могут в любое время суток вызвать на службу, и Юра не всегда имеет возможность позвонить домой. Но он в курсе моих личностных особенностей. Я самозаводящаяся система, мне в голову частенько лезут глупые мысли. Все начинается со взгляда на часы и вздоха: уже вечер, а Юры нет. Бедняжка, он так много работает, наверное, у него сегодня трудный день. Шумакова вызвали «на труп», он осматривает место преступления, а там возможны неожиданности: в шкафу спрятался бандит, он достает пистолет и… Когда около полуночи живой и невредимый Шумаков вваливается в квартиру и начинает наглаживать котопса1, ко мне уже можно вызывать бригаду реанимации.
Сначала Юра посмеивался надо мной, потом стал сердиться и сказал:
– Давай договоримся. Если ты в течение дня получаешь от меня пустые смс-сообщения, то это значит, что я жив, здоров и невредим, просто у меня нет времени на досужие разговоры.
И теперь, взглянув на мобильный, я слегка успокаиваюсь.
Но сегодня ни одного сообщения с одиннадцати утра не было. Сотовый Юры молчит, к рабочему телефону он не подходит, подкрадывается ночь, и котопес давно дежурит у двери.
Странное животное, похожее одновременно на кота и собаку, я привезла из Греции. Котопес существо апатичное, его любимое занятие сон. Еще он обожает поесть и совершенно мне не мешает – не пристает, не лезет с ласками, не требует, чтобы я бросала ему мячик или трясла перед его мордой метелкой из птичьих перьев, безропотно пользуется туалетом, не капризничает и выглядит здоровым. Идеальное домашнее животное, больше смахивающее на ожившего плюшевого зайку. Но вот странность: меня, хозяйку, которая его кормит, котопес воспринимает индифферентно. Сижу я дома – хорошо, ушла – еще лучше. А Юру он несется встречать со всех четырех лап. Более того, ближе к вечеру котопес принимается слоняться в прихожей и не покидает ее до тех пор, пока Шумаков не войдет в дверь. Нелегальный эмигрант из Греции явно любит Шумакова, а ко мне, похоже, не испытывает даже намека на нежность.
Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть. Я схватила телефон и, не взглянув на дисплей, воскликнула:
– Юрасик!
Но из трубки ответил звонкий женский голос:
– Вас беспокоят из шоу Андрея Балахова. Можно Арину Виолову? Говорит редактор по гостям.
Я уже несколько раз бывала участницей популярной передачи и сразу вспомнила милую рыжеволосую девушку с пирсингом в носу, кучей колечек в ушах и гроздьями браслетов на руках. Редактора по гостям зовут Полей, она очень приятная. Однажды у нас с ней приключилась смешная история – мы одновременно сломали каблуки у туфель.
– Полиночка! – обрадовалась я. – Как дела?
– Извините, – откликнулась звонившая, – но Полина уволилась. Года два назад или меньше, не помню.
– Жаль, – расстроилась я.
Договорившись с редактором о съемке, я отложила телефон и решила еще разочек выпить кофе. И тут опять раздалась мелодичная трель. На сей раз кто-то звонил в дверь.
Я поспешила в прихожую и по дороге столкнулась с котопсом, который почему-то не стал встречать Юру, а шмыгнул в гостиную.
Как всегда, не посмотрев на экран домофона, я крикнула:
– Опять ключи забыл? Ну, кто из нас Маша-растеряша? – И распахнула дверь.
На пороге стояла симпатичная молодая женщина – шатенка с карими глазами и стройной фигурой. Вероятно, незнакомке было лет тридцать, от нее пахло духами, на плечах кожаная косуха, на ногах джинсы и изящные ботильоны.
За моей спиной раздалось странное шипение, я обернулась. Котопес высовывался из-за угла и, недвусмысленно подняв верхнюю губу, скалил мелкие неровные зубы и фыркал. Не знаю, что меня больше удивило – появление женщины или впервые продемонстрированная агрессия котопса.
– Ты Виола Тараканова? – забыв поздороваться, спросила незнакомка. – Привет!
Она протянула мне коробочку шоколадного «Ассорти» и добавила:
– Это к чаю.
– Добрый вечер, – осторожно ответила я, пытаясь сообразить, кто она такая, эта неизвестная мне визитерша.
Я не горю желанием заводить близкие отношения со всеми соседями, успела познакомиться лишь с немногими, да и то случайно. Может, дама в джинсах живет на третьем-пятом этаже и хочет одолжить соль? Хотя нет, ради такого случая не наденут кожаную куртку. Или это фанатка писательницы Арины Виоловой? Тоже маловероятно: я не эстрадная певица, у меня нет сумасшедших поклонников, способных без приглашения ввалиться в мой дом.
– Не узнала? – открыто улыбнулась незнакомка. – Я Оля Коврова. Ну, впустишь меня или начнешь ногтями щеки от ревности царапать?
– Кому? – заморгала я. – Тебе или себе? И кого мне ревновать?
– Юрку, – отрубила Ольга.
Я постаралась сохранить нейтрально-вежливое выражение лица.
– Шумакова?
– Его самого, – кивнула Коврова. – Не бойся! Все прошло и быльем поросло.
Котопес зафыркал еще громче. Я была безгранично благодарна зверушке, которая пыталась напугать нахалку, и решила притвориться дурой:
– Что поросло быльем?
– Да ладно тебе! – махнула изящной ручкой нежданная гостья. – Небось давно мою фотку нашла и глаза мне выколола. Не ревнуй. Наши отношения с Шумаковым остались в прошлом. Я от него ушла, потому что жить с ментом невозможно. Мне нужен настоящий муж, а не виртуальный. Юра долго дергался, звонил мне, потом перестал. Я окольными путями выяснила: мой бывший бойфренд живет сейчас с Виолой Таракановой, она же писательница Арина Виолова, и обрадовалась, что у него все хорошо.
– Ага, – растерянно кивнула я. – А зачем ты приехала на ночь глядя? Хотела убедиться в семейном счастье прежнего любовника?
– Он на тебе женился? – поразилась Оля. – Вы расписались в загсе?
Ну, а теперь признайтесь, кто из вас, очутившись в подобной идиотской ситуации, ответит «нет»? Я даже не успела продумать, что сказать, как мой рот сам открылся и я ляпнула:
– Да, конечно, мы сыграли свадьбу. А ты как думала?
– Ну надо же! – восхитилась Ольга. – Помнится, как-то я подслушала Юркин разговор с его теткой Варварой… ну, ты ее знаешь, раз вы свадьбу устраивали.
– М-м-м, – промычала я, не имевшая понятия, что у Шумакова есть тетя по имени Варвара.
– Так вот он ей сказал: «Варя, бабы, с которой я захочу жить до старости, никогда не будет». Я тогда поняла, что Юрка – дохлый вариант. И слиняла. А ты молодец! Че, забеременела, да? Когда прибавления ждете?
Я спокойно выслушала ее и ответила:
– Извини, я очень занята. Была рада познакомиться. Как-нибудь в другой раз поболтаем.
Коврова вцепилась в косяк:
– Вечно я глупости говорю и с людьми отношения порчу… Не сердись!
Я пожала плечами:
– Мне и в голову не придет злиться на постороннего человека.
– Мы же с тобой почти родственницы, – возразила Оля. – Спали с одним мужиком!
Я не нашлась, что ответить, а Коврова тарахтела:
– Пойми, у меня никого нет, ни мамы, ни сестры, а подруги – стервы. Остались только Юрка и ты. Беда у меня, я от милиции сбежала! Небось менты уже ищут! Домой не могу пойти. Впусти, пожалуйста, мне больше негде спрятаться. Юрка единственный близкий и родной человек. Ой, как все плохо!
Гостья закрыла лицо руками и неожиданно горько заплакала. Я посторонилась.
– Входи, снимай туфли. Ванная справа, полотенце для гостей розовое, голубые не бери, они наши. Умывайся и проходи на кухню.
Через четверть часа, когда Оля со спокойным видом приняла из моих рук чашку, я спросила:
– Что ты сделала? Украла в магазине шмотку?
– Начальника своего отравила, – поежилась Коврова. – Насмерть! И еще бухгалтера. В общем два покойника.
Из моих рук выпала вазочка, курабье разлетелось по полу. Ольга вскочила и бросилась подбирать печенье, одновременно она частила:
– Ты не так все поняла. Ой, я дура, нормально объяснить ситуацию не могу. Никого я не травила! Это менты так решить должны! Они непременно меня заподозрят!
Я плюхнулась на стул и приказала:
– Немедленно внятно и членораздельно изложи события.
Коврова высыпала останки печенья в помойное ведро и ввела меня в курс дела.
Оля работает секретарем у директора фабрики игрушек Николая Ефимовича Ускова. Когда она два года назад пришла наниматься на службу, производство представляло собой мастерскую, где несколько женщин шили уродцев из ткани. Почему Усков решил производить плюшевых мишек, собачек и зайчиков, Ольга понятия не имела. Не знала она и того, чем занимался Николай Ефимович раньше. Сама она пыталась пробиться в фэшн-бизнес, хотела стать манекенщицей, но не прошла ни по росту, ни по внешности. Поняв, что звезды подиума из нее не получится, Коврова решила стать модельером, однако у нее снова ничего не вышло, хотя девушка окончила училище, получив диплом швеи. Несколько лет Ольга переходила из одного ателье в другое, нигде подолгу не задерживаясь. Мало иметь желание конструировать одежду, очевидно, еще необходим и талант, а добрый ангел явно не поцеловал Олечку при рождении. В конце концов Коврова сдалась. Работать на чужого дядю, сидеть за машинкой и строчить за маленький оклад бесчисленные блузки ей не хотелось, и Ольга задумала кардинально изменить свою судьбу. Она выбрала карьеру секретаря, но не желала молча приносить на подносе чай-кофе и исчезать, аки тень. Нет, Ольге хотелось стать правой рукой босса, незаменимым человеком, этаким серым кардиналом. Ну и, конечно, мысли о фэшн-бизнесе не покидали темноволосую голову красавицы. Оля начала обивать пороги гламурных изданий. И о чудо! Фортуна наконец-то улыбнулась Ковровой: ее взяли секретарем в одно из самых значимых на российском рынке изданий, пишущих о моде. Девушка потерла руки и начала активно о себе заявлять.
Когда она первый раз без приглашения вмешалась в совещание журналистов и высказала свое мнение: «А по-моему, для съемки на обложку модель лучше одеть не в серое платье, а в джемпер», – присутствующие сделали вид, что не услышали ее замечания. Но на второе выступление Ольги главный редактор отреагировала жестко: уволила ее, благо секретарша еще находилась на испытательном сроке.
Любой другой человек учел бы свою ошибку и постарался не повторить ее, но Коврова, пристроившись в следующий «глянец», рангом пониже, снова принялась высказывать свое мнение, когда его никто не спрашивал. В результате трудовая книжка девушки пестрела фразой «уволена по собственному желанию», и больше ее ни в один журнал на собеседование не приглашали. Потенциальных работодателей пугал тот факт, что Коврова больше двух месяцев нигде не задерживалась.
Год Оля просидела без работы. В конце концов, чтобы не умереть с голода, она, забыв все свои амбиции, порылась на сайтах и нашла объявление: «Требуется швея с опытом. Пошив игрушек».
Поплакав от унижения, Ольга напудрила нос и отправилась по указанному адресу. Ей позарез нужны были деньги, и она соглашалась бы мастерить даже плюшевых крокодилов.
Глава 2
Предприятие размещалось в двух комнатушках в большом офисном здании. Не успела Оля расстроиться, что фабрика «Лохматая обезьяна» похожа на контору «Рога и копыта», как получила новый повод для печали.
– Все ставки уже заняты, – смущенно заявил директор, лысый толстяк, сильно смахивающий на медвежонка Винни-Пуха, – уж извините.
– Но я к вам ехала через весь город! – возмутилась Оля. – Увидела объявление в Интернете. Почему вы не удалили с сайта запись о вакансии?
Директор выпалила:
– Это моя вина! Замотался и не успел. Вы в другой раз предварительно созванивайтесь.
Коврова возмутилась.
– Я договаривалась о встрече!
– С кем? – удивился владелец конторы.
– С вашей секретаршей, – гордо подняв голову, произнесла Оля. – Та велела мне явиться в понедельник к полудню. Сказала: «Николай Ефимович будет на месте, с ним и поговорите».
– У меня нет помощницы, бюджет не позволяет ее нанять, – признался Усков. – Наверное, вы ошиблись номером. Над вами пошутили.
Ольге стало себя жаль. Вот до чего ее жизнь довела – даже в артель по пошиву плюшевых уродцев и то не берут! Она попыталась справиться с накатившим отчаянием. А Николай Ефимович участливо произнес:
– Не переживайте, вам еще повезет. Все будет хорошо.
Теплые слова неожиданно подействовали хуже ругани, Оля всхлипнула и зарыдала.
Усков переполошился, предложил посетительнице воду из графина, вытащил из недр стола побелевшие от старости конфеты и окаменевшее печенье, включил чайник. Но Ольга никак не могла успокоиться. В конце концов директор, вспотевший и красный, вдруг сказал:
– Все-таки, пожалуй, я могу взять секретаршу. Оклад будет невелик, но я оплачиваю бюллетень, отпуск и даю премию по итогам года. Коллектив у нас душевный, мы тут как одна семья.
Ольге внезапно стало смешно.
– Предлагаете мне место секретаря?
– Да, – храбро ответил Николай Ефимович. – Можете приниматься за работу. Только сначала нужно съездить в магазин и купить вам стул и стол. Моментик…
Усков порылся в карманах, достал портмоне, отсчитал купюры и протянул их Ковровой со словами:
– Прямо сейчас отправляйтесь. И поторопитесь, попросите, чтобы мебель доставили к вечеру.
– Дайте лист бумаги, – потребовала Оля.
– Зачем? – удивился Усков.
– Напишу расписку на выданную сумму, – пояснила она.
Николай Ефимович замахал руками:
– Ангел мой, я вам верю! Промокните глаза и действуйте.
Самое смешное было в том, что в шарашкиной конторе, где шили косорылых кошечек и прочих зверушек, Ковровой удалось целиком и полностью удовлетворить свои амбиции. Через месяц Николай Ефимович и шагу не мог ступить без новой помощницы.
Оле сразу стало ясно: Усков только внешне похож на Винни-Пуха, у него нет ни грамма хитрости, присущих этому персонажу. Усков по характеру скорее поросенок Пятачок, наивный и по-детски восторженный. Сказать кому-нибудь «нет» Николай Ефимович был неспособен, поэтому сотрудницы вертели им, как хотели, а магазины, куда глава фирмы сдавал продукцию, забирали кроликов-ежиков-обезьян по демпинговым ценам.
Сначала Оля приуныла, решив, что скоро контора лопнет и ей придется искать другую работу. Потом ей неожиданно стало жаль шефа. Николай Ефимович очень расстраивался из-за бизнеса, постоянно глотал валидол и спрашивал:
– Ну почему у меня так плохо идут дела?
Коврова, давшая себе слово молчать и ни во что не вмешиваться, держала язык за зубами, повторяя про себя, словно мантру: «Мое дело получать жалкие копейки и искать хорошее место работы. Фабрика для меня лишь временный аэродром».
Через месяц запас буддистского оптимизма иссяк, и она спросила Ускова:
– Неужели вы не видите, что вас обворовывают и в грош не ставят?
– Кто? – опешил Николай Ефимович.
– Все! – жестко заявила Оля. – Тетки-швеи, жабы в торговом центре и распрекрасный бухгалтер Виктор.
– Это невозможно! – замахал руками Усков. – С Витюшей мы с детства соседи по даче. Разве он станет близкому человеку вредить? Мотористок я сам нанимал, с каждой побеседовал. Хорошие женщины, семейные, с детьми. Ни пьяниц, ни, упаси боже, наркоманок среди них нет. Что касаемо закупщиков, то я с ними не первый год работаю, как-то неудобно заявить старым знакомым: «Теперь берите партию лохматых обезьян на десять процентов дороже». Согласись, это не по-товарищески.
Коврова с жалостью посмотрела на Николая Ефимовича. За время скитаний по модным журналам она усвоила простую истину: дружба дружбой, а прибыль врозь. Трудно отыскать человека, менее подходящего на роль хозяина фабрики, пусть даже такой крохотной, как мастерская по пошиву зверей, чем Николай Ефимович. Странно, что, пережив перестройку, лихие девяностые и разбойничьи нулевые годы, Усков сохранил веру в людей и доброту.
– Что-то вы плохо выглядите… – пробормотала Оля, растерявшись от такой наивности, – весь бледный, прямо синий.
– Язва шалит, – пояснил Николай Ефимович. И вдруг потерял сознание.
Коврова отвезла директора в больницу, пообещала ему приглядеть за производством и развила бурную деятельность.
Через две недели Николай Ефимович вернулся на предприятие и был сконфужен переменами. Во-первых, Оля уволила его дачного соседа Виктора. Вместо него теперь работала Антонина Михайловна Кириллова.
– Боже мой, – залепетал Усков, оттягивая узел галстука, – но как же… Витя… он… Как я ему в глаза посмотрю?
– Это ему вам на глаза нельзя показываться! – отрезала Антонина Михайловна, шлепая перед Усковым на стол гору папок. – Сейчас объясню механику мошенничества вашего приятеля…
Не успел Николай Ефимович осознать, что милый соседушка нагло запускал руку в его карман и имел от этого неплохой барыш, как позвонила еще одна его знакомая, хозяйка детского магазина «Зайка», и заворковала:
– Коля, я согласна. Теперь берем ассортимент за номером сто пятьдесят по триста рублей. Надеюсь, ты на нас зла не держишь. О’кей?
– О’кей, – в полуобморочном состоянии прошептал Усков, который до сих пор получал от «Зайки» по восемьдесят целковых за набор «Семья мишек», проходивший под номером «150».
Проглотив сообщение директрисы, Усков удивленно посмотрел на Олю. А та зявила:
– Сволочь она, эта «зайкина» владелица. Я не поленилась к ней в торговый зал наведаться. «Семью мишек» отпускают покупателям по 700 рублей. Это как?
– Уф… – выдохнул Николай Ефимович. – Не может быть! Ты не ошиблась? Катенька постоянно твердила: «Мишутки плохо идут, приходится их удешевлять, сейчас выставила набор за девяносто рубликов. Моего навара мизер».
Бухгалтер Кириллова подняла на лоб очки:
– Последнее дело верить людям на слово. Все лгут! Пересмотрите свои жизненные позиции.
Николай Ефимович растерялся, сказать на это ему было нечего. И следующую новость о том, что все швеи уволены, а на их место взяли студенток, желающих подработать, перенес стоически.
Когда Антонина Михайловна, новый бухгалтер, удалилась, Николай Ефимович сказал Оле:
– Наверное, она права, мне следует измениться. Но, боюсь, у меня это не получится!
– Ничего, – утешила шефа Оля, – я не дам вас в обиду.
Прошло два года. Фабрика Ускова стала прибыльным предприятием и из дешевого офисного здания переехала в более приличное место. Количество швей увеличилось, но они теперь получали не фиксированный оклад, а работали на сдельной оплате.
Оля вертелась, как белка в колесе. Договорилась с производителем из города Шалово о поставке дешевой ткани. Фурнитуру для игрушек клепали инвалиды, которым лишняя копейка была в радость. Набивочный материал Оля разыскала в Псковской области, там синтепон отдавали по бросовой цене. Расходы на производство игрушек упали, а поставлять в магазин их стали дороже.
Дальше – больше. Оля договорилась с кинотеатрами. Она заранее узнавала, когда на экраны выйдет новый мультфильм, и в спешном порядке на фабрике изготавливалась партия игрушек в виде главных героев фильма и сдавалась администрации кинозалов. Расчет Ковровой был гениально прост. Любой ребенок, уходя домой, захочет получить игрушку, повторяющую персонажа только что просмотренной сказки. В плюсе оказывались все. Родители отстегивали не очень обременительную сумму, Ускову плыла прибыль, владельцы кинотеатров получали свой навар.
Год назад Николай Ефимович сделал Коврову совладелицей фабрики, и Олечка стала трудиться с утроенной энергией.
Это, так сказать, присказка. А вот и сказка.
Сегодня с утра день начался необычно. Едва Ольга пришла на работу, как в кабинет к Ускову, не поздоровавшись с секретарем, пробежала потная, растрепанная, в мятом платье бухгалтер Антонина Михайловна. Коврова удивилась.
У Кирилловой есть сын Никита, настоящее материнское горе. Юноша безобразничает, пару раз его задерживала милиция. Никита курит, пьет, не желает учиться в медицинском колледже и хамит матери. Кириллова отличный специалист, такого возьмут в любое место, но Антонина Михайловна устроилась к Ускову. Почему она выбрала скромное предприятие, имея возможность возглавить отдел в крупной фирме? Ответ прост: за большой оклад потребуют двадцать пять часов в сутки сидеть на службе – у владельцев финансово успешных предприятий свой отсчет времени. А еще руководители таковых полагают, что за пятницей следует понедельник, понедельник и снова понедельник. Суббота с воскресеньем в графике не предусмотрены.
До перехода на фабрику «Лохматая обезьяна» Кириллова работала как раз в таком месте. За сыном ей не удавалось приглядывать, и в конце концов Антонина сообразила: она потеряет парня, тот станет алкоголиком, не ровен час потянется к наркотикам, свяжется с дурной компанией. Бухгалтер перешла на фабрику игрушек и ровно в шесть, что бы ни случилось, убегает со службы. Живет Антонина в двух шагах от офиса, за Никитой она теперь глядит во все глаза. И надо признать: он стал потихоньку исправляться – учится и даже делает домашние задания. Но Кириллова не теряет бдительности.
Атонина тщательно следит за собой, до сегодняшнего дня Оля всегда видела ее аккуратно причесанной, в отглаженной одежде. А сейчас у дамы был такой вид, словно она спала в офисе. Кириллова просидела в кабинете шефа полчаса, потом выскочила и крикнула: «Ровно час, только час! Вернусь через час, и будь что будет!»
Оля еще больше удивилась. Что произошло со всегда тихой, спокойной Кирилловой? Может, ошибка в финансовых документах? Но долго размышлять ей на эту тему не пришлось, из кабинета выглянул Усков.
– Меня не беспокоить ни по каким вопросам! – приказал он. – У нас есть лимон?
– Нет, – ответила Оля.
– Сбегай купи, – велел начальник, – я жду посетителя. Надо будет чай заварить. Очень крепкий. Очень-очень! Принесешь лимон, ко мне не лезь. Сиди в приемной, а клиента, мужчину, впусти.
Ольге просьба про крепкий чай не показалась странной. Усков всегда пил с клиентами почти чифир, напиток, по цвету напоминающий нефть. А в одиночестве хлебал жиденькую заварку. Почему он так поступал, Оля не знала, да ее это и не особенно волновало. Некоторые любят селедку с вареньем, другие закусывают молоко соленым огурчиком. У Ускова имелась и другая причуда: на работу он всегда приезжал со спортивной сумкой, то есть носил здоровенную торбу, а не портфель. Что он там хранил, помощница не интересовалась.
Оля сгоняла за лимоном и через пару минут после возвращения увидела посетителя – усатого, бородатого, с буйными кудрями мужчину в очках с затемненными стеклами. Ковровой стало смешно – дядька походил на пуделя. Он противным писклявым голосом произнес:
– Я к Ускову.
Затем распахнул первую дверь в кабинет директора, громко постучал по второй, пропищал:
– Здравствуйте… – и, судя по скрипу, открыл вторую створку.
– Заходите! – крикнул Усков, и стало тихо.
Еще через минуту Николай Ефимович вышел в приемную, взял у Ольги поднос с «чифирем» и исчез в кабинете. Спустя мгновение появилась Кириллова, которая так и не удосужилась причесаться. Антонина Михайловна молча юркнула к Ускову. В ту же секунду начальник позвонил секретарше с приказом: «Сбегай, краса ненаглядная, купи нам пиццу и сразу подавай в кабинет. Мы хотим перекусить».
Оля поспешила исполнить поручение. Ресторанчик, где обедали сотрудники, находится близко. Секретарша взяла «Маргариту», вернулась и, как было велено, вошла в кабинет.
Перед глазами предстало ужасное зрелище.
Антонина Михайловна лежала на полу, свернувшись клубочком. Ее глаза остекленели, из приоткрытого рта вытекла пена. Николай Ефимович полулежал в своем кресле, запрокинув голову, лицо исказила судорога. Даже абсолютно далекому от медицины человеку стало бы понятно: Усков и бухгалтер скончались. А посетитель, чье имя Ольге осталось неизвестным – тот самый усатый, бородатый, кудрявый «пудель», – исчез.
Коврова попятилась к двери. В первый момент ей захотелось заорать и убежать прочь. Но потом она сообразила: на столе одна полная и одна пустая чашка. Присутствующие отравились чаем. Почему Ольга заподозрила именно отравление? Внезапная кончина может иметь множество причин, обыватель скорей уж подумает про инфаркт с инсультом. Вот только какова вероятность, что сердечный или мозговой удар произойдет одновременно у двоих людей, выпивших чай?
Оля пришла в ужас. Кто заваривал чай? Кто отдал поднос в руки Ускова? Кто, в конце концов, гонял за лимоном? На все вопросы был один ответ: Коврова. И как поступят менты, увидев натюрморт с чайником? У Оли не возникло сомнений: ее арестуют, а затем посадят.
Одурев от страха, секретарша решила действовать. На трясущихся ногах она забегала по кабинету, собрала посуду, тщательно протерла столик, отнесла чашки на кухню, вымыла их и спрятала в шкаф. Потом взяла полотенце и тщательно протерла в кабинете Ускова все поверхности: столешницу, ручку двери, телефон, стену у входа…
– Зачем? – не выдержала я, прервав ее рассказ.
Оля захлопала длинными ресницами:
– Ты же пишешь детективы! Про отпечатки пальцев слышала? Я решила представить дело так: меня сегодня в офисе вообще не было!
Я попыталась вразумить Коврову:
– Очень глупый поступок. Криминалистов всегда настораживает отсутствие отпечатков.
Ольга искренне удивилась:
– Почему?
Я встала и включила кофемашину.
– Да потому что ты служишь на фирме, часто заходишь к начальнику, в его кабинете просто обязаны остаться твои «пальчики». Если следов нет, значит, их специально уничтожили. И кто, а?
– Убийца, – тихо сказала Оля. – Вошел, напоил всех отравой и скрылся. Я абсолютно ни при чем.
– А кто вымыл посуду? – напомнила я. – Следователь сразу поймет: дело нечисто.
– Уж не дура! – приосанилась Оля. – Я коньяк с бокалами оставила. Всем будет ясно – их убил алкоголь. Пусть так подумают! Вот.
Я не сдержала эмоций:
– Нет, ты точно дура. Вдруг они на самом деле умерли от коньяка? Почему ты решила, что яд в чае?
Коврова стукнула ладонью по подлокотнику кресла.
– Усков любит народ алкоголем угощать, и никогда проблем не было. И гостям наливал, и сотрудникам предлагал по чуть-чуть, граммов по сорок. Скажу ментам, что меня вообще сегодня на работе не было. Заболела и осталась дома!
– У фабрики свое здание? – спросила я.
Она вздохнула.
– Нет, столько денег мы еще не заработали, арендуем офисное помещение в большом бизнес-центре.
