Kitobni o'qish: «Фигура легкого эпатажа»
Глава 1
Если вы хотите узнать, какое кресло в доме самое удобное, внимательно посмотрите на своего пса – он лег подремать именно в нем. А еще я подозреваю, что неизвестная личность, некогда воскликнувшая: «Не будите спящую собаку!», на самом деле никогда не проводила ночь около безмятежно сопящего мопса или пуделя, потому что тогда бы автор крылатой фразы произнес в негодовании совсем иные слова, а именно:
– Немедленно выкиньте из моей постели это существо! Ни повернуться, ни пошевелиться, ни вытянуть ноги!
Вот ведь загадка: почему даже крохотный йоркширтерьер, отбыв в страну собачьего Морфея, превращается в бетонную плиту? Столкнуть животное практически невозможно! Все, кто спит вместе со своими питомцами, сейчас меня поймут. Кстати, уж простите, если ненароком раскрываю чужие тайны, но большинство хозяев действительно делят постель со своим псом. Потому что подавляющее число четвероногих, невзирая на слабое возмущение хозяев, упорно укладываются отдыхать именно на их кровати. Не верьте людям, которые сурово говорят: «Моя чихуахуа четко знает свое место, она проводит ночь на коврике у двери».
Ой, неправда! Наверняка эта самая «чхуня» мирно дремлет в двуспальной постельке, закутавшись в пуховое одеяло, или, окончательно обнаглев, устраивается на подушке «грозного» хозяина. Просто некоторые люди отчего-то стесняются признаться, что в их доме собака или кошка – главное существо. И уж совсем невмоготу отдельным личностям сказать: хозяином в квартире является попугай или – вот ужас-то! – хомяк.
Но я лишена комплексов, поэтому честно сообщаю: вынуждена делить ложе со стадом мопсов – Муля, Феня, Капа и Ада вольготно раскидываются на кровати, заставляя меня, несчастную, принимать самые невероятные позы. Один раз Кирюшка показал мне сделанный им ночью снимок и хихикнул:
– А прикольно, Лампа, да? Может, в газету «Смеемся все» послать? Там такое любят печатать.
Сегодня, ровно в семь, услышав нудный звук будильника, я попыталась сразу сесть и откинуть одеяло. Куда там! Пуховая перинка оказалась придавлена Капой и Феней, а Муля с Адой, нагло спящие на моем животе, лишили меня возможности совершать даже самые элементарные движения. Я, поняв, что скинуть две более чем десятикилограммовые тушки не удастся, решила попросту выползти из-под мопсих, чем вызвала бурю негодования со стороны последних. Муля подняла круглую голову и сердито сказала:
– Гав!!!
Ада лишь укоризненно вздохнула, но с такой миной, что я невесть почему принялась оправдываться:
– Девочки, мне на работу…
– Гав, – раздраженно отозвалась Мульяна.
– Уффф, – вырвалось из Ады.
Феня и Капа, не открывая глаз, издали протяжный стон:
– О-о-о…
Рамик и Рейчел, кемарившие на ковре, в центре комнаты, никак не отреагировали на бубнеж мопсих. Только не следует думать, что двортерьер и стаффордшириха – это милые, интеллигентные собачки, понимающие, что их хозяйке, госпоже Евлампии Романовой, для нормального функционирования днем необходимо хорошо выспаться ночью. Просто Рамик и Рейчел не умещаются в кровати, а укладываются они в моей спальне на ночь лишь по одной причине: здесь имеется мягкий палас, остальные члены нашей семьи предпочитают голый паркет. Так что двортерьер и стаффиха на самом деле пылают горячими чувствами не к Лампе, а к куску полового покрытия из натуральных, чистошерстяных ниток.
– Хватит злиться! – зевнула я. – Увы, должна отправляться на службу. Да, да, в воскресенье, в январе, когда за окном темень, снег, пурга, метель, наводнение и затмение. – Я прекратила перечисление природных бедствий, сообразив, что с наводнением и затмением я, пожалуй, переборщила, однако для того, чтобы ощутить себя совершенно несчастной, мне хватает снегопада и отсутствия солнца. – В общем, подъем, девушки!
Пытаясь взбодриться, я поползла в ванную. Отчего мне следует топать в офис, когда все нормальные люди отдыхают от трудов праведных? Ну, тут уж надо сказать «спасибо» Вовке Костину – именно он пристроил подругу сотрудником в частное детективное агентство, которым руководит его давний знакомый Юрий Лисица. Правда, сначала я впала от этого в неописуемый восторг. Мне почудилось, что сбылась моя основная мечта – наконец-то я стала настоящим сыщиком и сумею заниматься тем делом, для которого рождена на свет.
В ночь перед первым выходом на работу я не спала, воображение рисовало огромное здание, напичканное лабораториями, и множество сотрудников, снующих по этажам. Не скрою, одновременно с радостью испытывала и страх. Придется ведь строить отношения с незнакомыми людьми, и еще не факт, что я придусь ко двору. Очень хорошо помню, какая грызня шла в симфоническом оркестре, где я, абсолютно никому не мешая, нащипывала в тоске свою арфу. Казалось бы, музыканты – талантливые люди сплошь с консерваторским образованием – просто обязаны быть интеллигентными. Ан нет! Такого мата, как за кулисами, я более нигде не слышала. А уж какие среди оркестрантов ходили сплетни, сколько желчи выливали коллеги при виде новой шубки одной из скрипачек, что за предположения высказывали «симфонические» дамы на предмет того, каким местом девица заработала себе на незатейливую нутрию! Когда-нибудь я наберусь смелости и расскажу вам о драматических событиях, предшествовавших поездкам на гастроли во Францию или Англию. Да что там капиталистические страны! Отправка в затрапезную Болгарию, которую все давно считали шестнадцатой республикой СССР, вызывала бурю эмоций в нашем коллективе. Поэтому я, наученная горьким опытом, мечтая о работе сыщика, паниковала при мысли о неизбежности встречи с новыми коллегами. По идее, они должны были сразу меня невзлюбить, потому что на последний мой день рождения Сережка и Юлечка подарили мне симпатичную шубку, а Катя и Вовка преподнесли царский подарок: абсолютно новую машину – крохотную, юркую малолитражку, которую я полюбила с первого взгляда за пучеглазость и нежно-зеленый цвет кузова.
Представьте теперь мое удивление, когда, явившись на службу, я увидела: шикарного здания у агентства нет, а есть только крохотная комнатка в многоэтажном строении, которую Лисица снимает за очень небольшие деньги. Обнаружилось, что и к коллегам по работе ключи подбирать не надо, потому что я у Юрки являюсь единственной сотрудницей. Через два дня до меня дошла еще одна истина: мой начальник – неисправимый бабник. Вернее, не так – Юрасик перманентно находится в стадии подготовки к свадьбе и даже относит с невестой заявление в ЗАГС, но потом влюбляется в другую девушку. Впрочем, о личностных особенностях Юрика я уже рассказывала1.
Вот так мы теперь и работаем: я просиживаю дни напролет в конторе, ожидая заказчиков, а Юрасик пытается создать семью. Сначала было уныло, но потом мне удалось ловко распутать несколько детективных узлов, и сейчас положение изменилось. У нас даже иногда появляется пара клиентов сразу, и тогда Юрику приходится-таки, наступив на горло собственной песне, впрягаться в лямку, потому что я при всем желании не способна раздвоиться.
Один из положительных моментов в моей новой работе – я получила удостоверение. Шикарное, с гербом! Очень помогает в сыщицкой деятельности. Пару дней назад, правда, я потеряла «ксиву» и очень расстроилась. Но вскоре нашла свои «корочки». И не где-нибудь, а у себя же в сумке, в кармашке, застегнутом на «молнию».
Сейчас мой начальник улетел с очередной кандидаткой на звание «мадам Лисица» в Эмираты, греет косточки на теплом песке. Мне он тоже предложил отдохнуть, но у меня есть мечта: очень хочу перебраться жить за город. Нашей большой семье и стае собак не помешает свежий воздух. А для осуществления мечты нужны деньги, и чем их больше, тем лучше будет коттедж и просторнее участок.
Вот по какой причине я сейчас, проклиная гололед и снег, порулю в контору. В девять утра должна прийти выгодная заказчица. Вчера, уточняя время встречи, девушка нервно воскликнула:
– Заплачу вам любую сумму! Главное, помогите!
С тех пор как я стала работать у Юрасика, наш офис преобразился. Мне пришло в голову, что поговорка «По одежке встречают…» и так далее относится и к служебным помещениям. Поэтому я купила недорогие книжные стеллажи и набила их томами «Судебная медицина», «Криминалистика», «Пистолеты мира» и прочей специальной литературой. И еще: теперь у нас офис делится на зоны – в правом углу находятся два кресла, торшер и маленький столик, а в левом стоит письменный стол с компьютером и два стула. Я, честно говоря, весьма неумелый пользователь, но системный блок и монитор внушают посетителям почтение. На столешнице разложены всякие бумаги и стоят четыре телефонных аппарата. Три из них – чистая бутафория, но обилие офисной техники прибавляет фирме солидности. Кроме того, я договорилась с соседками, продавщицами из секс-шопа, находящегося рядом с нашей конторой, и если требуется произвести на потенциального клиента сногсшибательное впечатление, беру трубку, набираю их номер и нежно говорю:
– Леночка, подайте кофе.
Спустя пять минут появляется какая-нибудь из продавщиц и начинает изображать из себя мою секретаршу. Естественно, чай, кофе, печенье и конфеты я покупаю сама, а с девчонками из секс-шопа у нас договор о бартере. Скажем, если они вознамерились продать нечто дорогое, а покупатель колеблется, меня незаметно зовут в лавку, и я начинаю изображать либо девицу, страшно довольную приобретенным в этом магазинчике эротическим бельем, либо тетку, которая теперь носит на руках мужа за найденный им здесь некий прибамбас для интимных утех. В общем, все довольны – и я, и продавщицы. Взаимовыручка – великая вещь!
Войдя сегодня в свой офис, я повесила куртку в шкаф и тут же услышала звонок телефона. Не мобильного, а единственного действующего из четырех аппаратов, стоящих на письменном столе. Поднесла трубку к уху и услышала:
– Алло, это Лаура. Я договаривалась сегодня о встрече с вами…
Меня охватило горькое разочарование. Ну вот! Встала ни свет ни заря, приперлась на работу, несмотря на гололед, а клиентка сейчас сообщит: «Извините, свидание откладывается».
Впрочем, эта Лаура еще воспитанный человек, нашла время, чтобы предупредить детектива об отмене встречи. А то ведь встречались на моем сыщицком пути иные личности, которые просто не являлись к назначенному часу. Вот так придешь в контору, сидишь, ждешь клиента, а потом понимаешь, что он не придет, и становится очень неприятно. Ну неужели трудно было человеку позвонить и сказать: «Простите, планы изменились»?
Но следующие слова Лауры подняли мне настроение.
– Опоздаю примерно на час, – виноватым голосом продолжила она. – Право, мне неловко, я всегда пунктуальна, но сегодня случился форс-мажор – колесо проколола. Вас не затруднит подождать? Очень прошу, не уходите.
– Не волнуйтесь, – скрывая радость, ответила я, – никогда не назначаю встречу двум клиентам встык. Спокойно ставьте запаску, посижу, приведу в порядок бумаги. Давно намеревалась это сделать, только времени не имелось.
– Очень мило с вашей стороны! – воскликнула Лаура. – Надеюсь, мастер вот-вот прибудет!
Я повесила трубку, зевнула, а потом пошла в секс-шоп. Никаких бумаг, требующих систематизации, у меня, конечно, нет. И других заказчиков, кроме Лауры, тоже. Но служба в агентстве научила нескольким простым вещам, примитивным уловкам. Одна из них состоит в том, чтобы дать понять потенциальному клиенту: у сотрудников конторы работы невпроворот, масса людей просто мечтает воспользоваться их услугами.
Услышав мои шаги, сидевшая за прилавком Рита отложила книгу и удивленно воскликнула:
– Чего пришла? Мы тебя не звали.
– Очень мило… – улыбнулась я. – Ладно, ухожу. Вообще-то надеялась, что ты меня чайком угостишь, замерзла до дрожи…
– Ой, прости! – вскочила Рита. – Я имела в виду, что у меня клиентов нет и ты в качестве рекламы не нужна! Наш хозяин идиот! За каким чертом я тут торчу? Ну кому могут понадобиться утром в воскресенье секс-игрушки… Тебе с лимоном?
– Ага, – кивнула я. – А конфетки нет? Сладкого хочется.
– Это от недосыпа, – вздохнула Рита, – меня саму всегда по утрам ломает. Эх, выйти бы замуж за олигарха, уж я бы знала, чем заняться! Спала б целый день! А то ведь с четырнадцати лет пашу…
Продолжая тарахтеть, Рита вытащила из шкафчика две кружки, пакетики с чаем, банку, набитую рафинадом, разлила по чашкам кипяток и вдруг хихикнула:
– Слышь, Лампа, а тебе трусики не нужны? Вчера вечером привезли – красные, кружевные. Во, гляди!
Я уставилась на небольшую тряпочку, которую Рита вытащила из упаковки, и пожала плечами:
– Нет, спасибо, такие не ношу.
– Ты их пощупай, – предложила продавщица.
Мои пальцы помяли кусочек материи с завязочками.
– Странные какие, – удивилась я, – вроде резиновые.
– Это съедобные стринги, – весело объяснила Рита, – с клубничным вкусом.
– Не поняла…
Рита закатила глаза.
– Лампа, ты темень! Надеваешь трусики и устраиваешь кавалеру стриптиз, а потом белье съесть можно. Прикольно? Думаю, такой прибамбас на ура пойдет.
Я закашлялась.
– Ну… да… может, и так…
– Хочешь, подарю упаковку?
– Нет, нет, спасибо, – быстро ответила я, потом не удержалась и спросила: – А что, вкусно? Из чего они?
Рита пожала плечами:
– Хрен их знает. Думаю, мармелад жевательный. Его очень тонко раскатали, а потом сшили.
– Так растает ведь на теле! Как-никак тридцать шесть и шесть.
– Но их же не носят постоянно, всего на пару минут надевают.
– Зачем? – удивленно спросила я.
Рита заморгала:
– Боюсь, тебе не понять.
Я развела руками:
– Отстала от прогресса.
– Слушай, а давай попробуем стринги, – оживилась Рита, – вместо конфетки к чаю?
– Не хочу.
– Ну, плиз!
– Ешь сама.
– Да ты чего? Сейчас нарежу на кусочки, и будут у нас мармеладки. Они ж новые, прямо из коробочки.
– Спасибо, что не предложила откушать уже ношенное бельишко, – отбивалась я.
– Совсем ты старая стала, – вздохнула Рита.
– Кто? – возмутилась я.
– Ты!
– Я?
– Ясное дело, ты! – распахнула огромные темно-карие глаза Рита. – Мне вот все любопытно, охота новое узнать. А ты стухла, в старушку превратилась. Трухлявым перечницам новшества по фигу, сидят у телика в войлочных тапках и дудят: «В наше время разврата не было, мы работали на благо государства…» Интересно знать, своих детей они тоже на службе сделали, в обеденный перерыв? Или все же отрывались от трудовых обязанностей? Вот моя мать все уши нам с сетрой прожужжала: «Девочки, учитесь, не думайте о кавалерах, получите сначала диплом, я в ваши годы…» Ду-ду-ду, зу-зу-зу… Прям смешно! В особенности если вспомнить, что меня она, не думая ни о чем, кроме уроков, родила в шестнадцать лет!
– Это кто тухлая старушка, трухлявая перечница? – разозлилась я.
– Ты.
– Я?
– Ты, ты! Молодой все интересно. Ну, например, какие они, эти стринги, на вкус.
– Режь трусы! – приказала я. – Сейчас увидишь, что не имею никакого отношения к бабушкам.
Рита попыталась расчленить бельишко, но потерпела неудачу.
– Так кусай, – велела она.
– А ты не будешь?
– После тебя, – кивнула Рита.
Я попробовала отгрызть кусок стрингов и тоже потерпела неудачу. Материал оказался упругий и совершенно не «кусабельный».
– Запихивай в рот целиком, – приказала Рита.
Невесть по какой причине я послушалась и в ту же секунду подумала: «Так ведь и подавиться легко…» Но трусики неожиданно быстро начали таять во рту и спустя мгновение растворились без следа.
– Ну как, – с любопытством поинтересовалась Рита, – классно?
– На жвачку похоже.
– Значит, не особо?
– Ничего суперудивительного, – констатировала я, – сто раз подобное ела, леденцы, бабл-гам, мармелад…
– За что только деньги дерут! – возмутилась Рита.
– За прикол, – улыбнулась я… и вдруг начала кашлять.
– Чайку хлебни, – заботливо предложила Ритуля, – у меня после сладкого тоже всегда в горле першит.
Я схватила кружку и попыталась справиться с приступом.
– Давай-ка я форточку открою, – предложила Рита, – а то ты вся красная-красная, в пятнах…
– Да? – еле-еле выдавила из себя я.
Рита вытащила из сумки пудреницу и сунула мне под нос:
– Вот, посмотри.
Я глянула в круглое зеркальце и просипела:
– Это аллергия! Ритуська, беги скорей к нам в офис, вытащи из моей сумки таблетки – такая голубенькая коробочка. Принеси их сюда.
– Лечу! – взвизгнула продавщица. – Ой, Лампа, какая ты жуткая! Если сейчас покупатель зайдет, живо убегай, не пугай народ.
Глава 2
Через пятнадцать минут я вновь обрела способность говорить, правда, лишь хриплым басом. Кашель прошел, зато лицо и руки выглядели просто отвратительно – кожа покрылась ярко-красными пятнами. Хорошо хоть отметины не чесались…
– И что теперь делать? – в полном отчаянии воскликнула я.
– Скоро пройдет, – легкомысленно отмахнулась Рита.
– Тебе легко говорить, а ко мне минут через тридцать клиентка явится, – вздохнула я.
– Ерунда.
– Ты бы захотела иметь дело с детективом, похожим на больного чесоткой?
– Нет, – мигом ответила Рита, потом, спохватившись, добавила: – Объясни ей нормально, мол, у тебя аллергия. Кстати, на что?
– На трусы твои идиотские! Небось в них одни химикаты.
– Ой, что ты! – залебезила Ритуля. – Совершенно невозможно! Вот, глянь, на коробочке есть: «Не-аллергенно».
– Ты веришь всем надписям на упаковках и заборах? – стала сердиться я. – Лучше думай, как выйти из положения!
– Вау! – подпрыгнула Рита. – Знаю. Сиди тихо!
С быстротой молнии девушка шмыгнула под прилавок, потом вытащила флакончик и радостно сообщила:
– Сейчас все о`кей будет.
– Это что? – с подозрением поинтересовалась я.
– Тональный крем, – охотно пояснила Ритуля, – цвет «спелый абрикос». Да не дергайся, хуже не будет. Мажем?
– Давай, – тоскливо согласилась я.
– Станешь просто красоткой, – пообещала Рита. – Так, так… сюда побольше, теперь на лоб… Ну? Как?
Я снова уставилась в зеркало. В принципе, неплохо. Правда, слишком темный для моей кожи тон превратил меня в смуглянку, зато абсолютно скрыл все ярко-красные пятна. Одна беда – на фоне «цыганского» лица волосы блондинки, да еще коротко стриженные, смотрелись крайне нелепо, я походила на раскрашенную куклу.
– Наверное, лучше мне не встречаться с заказчицей, – в отчаянии вырвалось у меня. – Сейчас эта Лаура приедет, а ты выйди к ней и скажи: «Простите, пожалуйста, госпожа Романова срочно уехала по неотложному делу».
– Прекрати! – топнула Ритуля. – Отчаиваться еще рано. Айн момент!
Радостно улыбаясь, Рита повернулась к витрине, где были выставлены парики, вынула один, блестяще-черный, и сказала:
– Только не смотри в зеркало, пока не разрешу, дуракам полработы не показывают.
Я закрыла глаза. А что мне еще оставалось делать? В конце концов, Ритка права, хуже уже вряд ли станет.
– Готово! – возвестила девушка. – Ну прикол! А что, тебе идет…
С некоторым страхом я разомкнула веки и увидела перед собой незнакомую брюнетку. Хотела машинально сказать «здравствуйте», но тут же сообразила, что смотрюсь в большое зеркало, которое продавщица поставила на прилавок.
– Ой! – вырвалось из груди.
– Ну? Круто? – обрадовалась Рита.
– Ага, – пробормотала я, внимательно рассматривая себя.
Следовало признать, что результат превзошел все ожидания. Перед зеркалом сидела симпатичная брюнеточка. Волосы цвета антрацита красиво блестели в свете электрической лампы, довольно длинные пряди падали на плечи. Губы мне Рита намазала кроваво-красной помадой. Вообще-то моими цветами всегда были мягкие, пастельные, но смуглянке, в которую я превратилась из-за тонального крема, больше подходил яркий макияж. На носу темнели очки с дымчатыми стеклами, руки тоже были покрыты темным тональным кремом.
– Я все продумала! – радостно зачирикала Рита. – Пятен не видно, волосы под стать цвету кожи, глаза у тебя слезятся, поэтому и очки. Шею и руки я тоже затонировала. Вышло – супер!
– Ага, – протянула я, – но…
– Что опять не слава богу? Тебе угодить невозможно! – рявкнула Ритуля.
– Перед глазами туман какой-то.
– Да просто очки с небольшими диоптриями. Ерунда, уйдет клиентка – снимешь. А тебе зачем ее в деталях рассматривать?
– Так ведь мне не один раз с ней встречаться. Что ж, мне всякий раз для Лауры гримироваться?
– Зачем?
– Глупо получится: в воскресенье я брюнетка, а в середине недели блондинка.
Рита повертела указательным пальцем около виска.
– Ну и что? Ты ж сыщик! Ясное дело, для конспирации имидж меняешь. Хорош бухтеть, ступай в свою контору. Выглядишь суперски!
Я вздохнула и поплелась к себе. На мой вкус на «брюнетке» слишком много макияжа, но, в конце концов, избыток косметики не является преступлением.
Лаура появилась около одиннадцати.
– Простите, пожалуйста… – с порога завела она.
– Ерунда, – улыбнулась я, поражаясь своему неожиданному сходству с клиенткой.
Лаура была черноволоса, смугла, с яркой помадой на губах. Вот только очки у нее не дымчатые, а с прозрачными стеклами, зато оправа, очевидно, очень дорогая, огненно-красная и немного вызывающая, но красивая. Хороша была и куртка, подчеркивавшая стройность фигуры: красная, с капюшоном, отороченным розовым мехом.
Клиентка села в кресло по другую сторону письменного стола и решительно заявила:
– У меня деликатная проблема.
– С другими сюда не приходят, – попыталась я изобразить из себя Эркюля Пуаро.
– Совершенно экстраординарная ситуация!
– Рассказывайте, разберемся, – хриплым меццо велела я. Надеюсь, Лауру не испугал бас женщины-детектива. Это у меня после Риткиного «лакомства» сел голос. Впрочем, низкие ноты более характерны для брюнеток, а блондинки чаще звенят колокольчиком. Наверное, существует какая-то связь между цветом волос и тембром.
Женщина поставила на пол сумочку, сложила руки на коленях и завела рассказ.
Лаура оказалась настоящей цыганкой. Не надо думать, что все ромалы кочуют табором по городам и весям, воруя лошадей и гадая на базарах. Маша, мать Лауры, родилась в Москве, окончила обычную школу, поступила в музыкальное училище и стала певицей. Вот ее мама, Шурочка, детство и юность провела в таборе, умела отлично гадать, петь, плясать. В семнадцать лет Шура приехала с другими женщинами в Москву, чтобы заработать. На столичных улицах девушка познакомилась с красивым парнем по имени Иван и убежала с ним.
Ваня женился на Шуре, на свет появилась девочка Маша, совершенно непохожая на блондина-отца. Наверное, цыганские гены оказались доминантными, потому что и дочь Маши, Лаура, тоже внешне пошла в таборную родню и получила все цыганские таланты.
То, что она цыганка, Лаура не знала вплоть до поступления в училище, тоже музыкальное. Девочка вообще не интересовалась своим происхождением. Не волновала ее и личность отца. Мама ее очень спокойно объяснила дочери еще в раннем детстве:
– Замуж у меня выйти не получилось, вот и решила тебя на радость себе родить. Нам ведь хорошо вдвоем?
Лаура кивнула. Они с мамой, несмотря на полное отсутствие родственников, жили и правда хорошо. И в финансовом смысле тоже – Маша, мотаясь с концерта на концерт, имела достойный заработок.
Так вот, на вступительных экзаменах в училище один из педагогов сказал Лауре:
– Вас, безусловно, возьмут, но, на мой взгляд, голос вы имеете слабый. И у вас мало эмоций. А цыганки обычно вкладывают в пение душу.
– Цыганки? – удивилась Лаура. – Вы о ком?
Преподаватель вздохнул:
– Понимаю, кое-кто стесняется своих корней. Вы, любезная, легко сумеете обмануть окружающих, назвавшись, к примеру, испанкой, но советую тогда не петь в присутствии посторонних. В особенности при таких специалистах, как я. Господь вас не слишком, повторяю, одарил голосом, но в нем тем не менее звучит цыганский надрыв, который подделать невозможно. Впрочем, при определенном старании вы сумеете развить свои данные и станете хорошей певицей.
Лаура пришла домой и сказала маме:
– Может, мне пойти учиться на медсестру? В музыкальном училище психи работают! Один препод мне сказал, что я… цыганка. В моем голосе ему какой-то надрыв послышался!
Вот тут-то мама и сообщила дочери о бабушке Шуре.
– Но почему ты раньше ничего о своих родителях не рассказывала? – только и сумела выдавить из себя пораженная Лаура.
Маша мягко попыталась объяснить разгневанной Лауре суть.
– Я не стыжусь ни отца, ни матери, но люди злы и примитивны. Подавляющее большинство окружающих считают, что все цыгане – воры и обманщики. Только скажешь кому: «Я цыганка», мигом через левое плечо плюют и кошелек к себе изо всех сил прижимают. Мой тебе совет, лучше сообщай всем, что бабушка у тебя грузинка, армянка, скажем, молдаванка, кто угодно, но про цыган молчи.
– Глупости, – отрезала Лаура, – я не собираюсь никого обманывать!
Мама только укоризненно покачала головой:
– Осторожней, доченька!
– Может, во времена твоего детства и следовало трястись по поводу национальности, но сейчас все иначе, – упрямо заявила Лаура.
Очень скоро выяснилось, что Маша была права. Лаура, придя в первый день на занятия, гордо объявила однокурсникам:
– Я цыганка.
Ребята начали шушукаться, а на большой перемене одна из девушек подошла к Лауре и попросила:
– Погадай мне.
– Не умею, – ответила та.
– Ой, не ври! Вы, цыгане, рождаетесь с картами в руках! – безапелляционно воскликнула однокурсница.
Слова «вы, цыгане» Лаура с тех пор слышала очень часто. Например, от педагогов, упрекавших ее в лени.
– Вы, цыгане, с пеленок поете, а ты не желаешь разрабатывать голос…
– Вы, цыгане, танцуете еще в животе у матери, а ты не хочешь работать у балетного станка…
– Вы, цыгане, способны одновременно на трех гитарах играть, а ты два аккорда никак не освоишь…
К третьему курсу Лаура наконец-то распелась, и тогда характер замечаний изменился.
– Вы, цыгане, вечно опаздываете…
– Вы, цыгане, слишком шумные…
– Вы, цыгане, чересчур активные…
Куда ни кинь, всюду клин. Пока Лаура делала ошибки на занятиях по танцам и давала «петуха» в хоре, ее упрекали в несоответствии цыганским талантам, а едва она стала походить на бабушку и маму – начали обвинять в «цыганщине».
Потом случилась неприятность: у одной из преподавательниц исчез кошелек, в училище приехали люди в форме и начали с пристрастием допрашивать… Лауру. Девушка очень удивилась.
– Отчего ко мне столь пристальное внимание? – спросила она у дознавателя. – В день, когда украли деньги, я на занятия не приходила, болела, вот справка.
– Вы, цыгане, известные хитрецы, – ляпнул мент, – алиби заранее заготовила.
Лаура встала и вышла. В училище она вернулась лишь после того, как выяснилось: кошелек найден – преподавательница просто забыла его дома, оставила в другой сумке. Лауре очень не хотелось видеть однокурсников, на занятия девушка пришла лишь по одной причине: до получения диплома оставался месяц.
Обретя нужную бумагу, Лаура устроилась в… риелторское агентство и стала продавать квартиры.
– Отстань, мама, – отмахивалась она от Маши, – сцена не для меня. Есть бумажка об образовании, и ладно.
Теперь Лаура не рассказывала никому о своих корнях. А как бы вы поступили, узнав, что женщина, которой следует для совершения сделки вручить деньги и документы, цыганка? Только не говорите, что с радостью доверитесь подобной особе. Поэтому Лаура сделала гладкую прическу, прекратила носить любимые ею яркие вещи, облачалась в строгие офисные костюмы. И если в ее присутствии заходила речь о родителях, не моргнув глазом она сообщала:
– Когда-то давно, в тридцатые годы двадцатого века, в СССР из Испании привезли много детей коммунистов, чтобы спасти их от режима Франко. Я потомок одного из них, в моих жилах течет кровь идальго.
Лишь один раз Лаура нарушила данный себе запрет и рассказала правду о маме-цыганке. Сделала она это во время обеда, на который была приглашена своим женихом Яковом. Поскольку дело явно катило к свадьбе, то Лаура решила сообщить будущей свекрови правду о своем происхождении.
Уже за чаем Сара Абрамовна неожиданно спросила:
– У вас редкое имя. Отчего родители так назвали дочь?
– Мама захотела, – улыбнулась девушка. – Она в момент беременности читала книгу, и там была главная героиня Лаура, которой очень везло. Мама надеялась, что имя принесет мне удачу.
– Ну, в одном она права, – кивнула Сара Абрамовна, – вы встретили Яшеньку, следовательно, можете считаться редкостной счастливицей. Скажите, дорогая, хм, вы ведь не еврейка… Внешность на первый взгляд семитская, но только на первый взгляд… Не сочтите мой вопрос за бестактность, мы скоро станем родственниками.
– Я цыганка, – коротко ответила Лаура.
Сара Абрамовна уронила вилку, а Яков от неожиданности ляпнул:
– Ты мне этого раньше не говорила.
– Ты меня раньше об этом не спрашивал, – пожала плечами невеста.
– Попробуйте пирожки, – слишком приветливо заулыбалась Сара Абрамовна. – Изумительно получились!
Званый ужин был в субботу. В воскресенье и в понедельник Яков не звонил, а во вторник объявился и сказал:
– Мама приболела, на этой неделе нам не встретиться.
Через четырнадцать дней Лаура решила сама побеспокоить Яшу. К телефону подошла Сара Абрамовна и сухо сказала:
– Яков уехал в длительную командировку. Вы, деточка, должны понять, мой сын еще слишком молод для стабильных отношений, ему следует думать о карьере.
Это было последним ударом. С тех пор Лаура крепко зарубила себе на носу: никаких откровений о цыганских корнях. Маша оказалась права, от правды – одни неприятности.
В прошлом году Маша умерла, и Лаура с тех пор живет одна. Замуж не торопится: она очень хорошо зарабатывает, и материальной необходимости в браке нет, великая же любовь в ее жизни пока не случилась. Но от отсутствия кавалеров риелторша не страдает. В общем, Лаура вела замечательную, вполне ее устраивающую благополучную жизнь.
Но неделю назад плавное течение дней было нарушено визитом некоего господина Панкина. Лаура слегка удивилась, увидев на пороге собственной квартиры незнакомого, хорошо одетого мужчину, и воскликнула:
– Вы к кому?
– Иванова Лаура Михайловна тут проживает? – ласково осведомился дядька.
– Это я, – кивнула девушка.
– Очень рад, – еще шире заулыбался незваный гость и протянул Лауре визитку.
– «Панкин Николай Олегович, адвокат», – прочитала вслух девушка. – Простите, пока ничего не понимаю.
– Разрешите войти и объяснить суть? – спросил Панкин.
Лаура посторонилась, пропуская его.
– Пожалуйста, только в квартире не прибрано, я не ждала гостей.
– Право, ерунда, – быстро ответил юрист, вешая на крючок вызывающе дорогое пальто, подбитое натуральным мехом. – Буду краток: ваш отец, Антонов Михаил Петрович, в курсе, что Мария умерла.
– Кто? – попятилась Лаура.
– Ваш папенька.
– Как его зовут?
– Антонов Михаил Петрович, – слегка удивленно отозвался законник. – Вы не знали имени отца?
– Н-нет, – ответила девушка.
– Как же так? – изумился Панкин. – А отчество? Оно ведь у вас по отцу – Михайловна!
