Kitobni o'qish: «Дьявол носит лапти»

Глава 1

Если тратить деньги с умом, в итоге у вас не останется ни ума, ни денег.

Я сделала вид, что до крайности заинтересована ценой на конфеты, и принялась сосредоточенно разглядывать витрину. А сама тем временем слушала чужую беседу.

– Девонька, – бубнил тщедушный старичок, одетый, несмотря на август, в теплую куртку, – очень у вас пельмени гадкие!

Продавщица, ярко накрашенная пергидрольная блондинка, разинула рот, и я невольно втянула голову в плечи. Ну, сейчас дедушке достанется по полной программе. Надеюсь, чуткий микрофон, спрятанный под футболкой, не заклинит от силы звука. Ах, дедуля, зачем ты полез укорять тетку! Неужели по ее виду не понял, с кем имеешь дело?

Но события совершенно неожиданно стали развиваться совсем не так, как я ожидала.

– Пельмешки не понравились? – прогудела торговка. – Они у нас всегда свежие, сама их беру.

– Глупость получилась, детонька, – пожаловался старичок. – На пенсию мало что себе позволить можно, надо рассчитывать покупки до копеечки. А тут я пельменей захотел, ну и махнул рукой на экономию, схватил у вас вчера аж целый килограмм. И чего? Бросил в воду, помешал ложкой, пошел к холодильнику, горчицу достал, телик включил, приготовился полакомиться в свое удовольствие, как раз футбол начинался. Вернулся к кастрюльке, стал в ней шумовкой шуровать и… чего?

– Что, дедуля? – участливо спросила продавщица. – Развалились? Тесто отдельно от мяса?

– Кабы так, то не страшно, – закряхтел божий одуванчик. – Можно выловить и по отдельности съесть. Нет. Они исчезли!

Я оторвалась от изучения цен и уставилась на деда. Похоже, у него не все дома. Продавщица оперлась руками о прилавок.

– Вас как зовут?

– Андрей Палыч, – ответил пенсионер.

– А я Нина, – нараспев представилась блондинка. – Может, вы, Андрей Павлович, не заметили, как пельмешки-то ко дну прилипли?

– Нет, Ниночка, – с достоинством ответил дедуля. – Воду слил, пусто!

Я без приглашения влезла в их беседу.

– Крэкс, фэкс, пэкс, чудесная пропажа.

– Дорогой фокус, – вздохнул дедок. – И непонятно, что случилось! Вот, пришел разузнать: если продукт мной не съеден, мне деньги вернут?

Нина горестно вздохнула.

– Чек остался?

– А как же, – обрадовался Андрей Павлович, – я всегда сохраняю кассовый документ. Вот, полюбуйтесь, деточка.

Нина взяла протянутый клочок бумаги и вздернула брови.

– Дедуля, покажите, пельмешки-то какие из себя были?

Искалеченный артритом палец указал на стеклянную вазочку в центре витрины. Она была наполнена белыми шариками, сверху торчала бумажка, на которой большими буквами чернела надпись «Зима», чуть пониже шел совсем мелкий текст. Мне пришлось прищуриться, чтобы прочитать: «Печенье помадно-сдобное».

– Ничего, что вразвес, – деловито сказал дедуля. – Без упаковки дешевле. Зачем мне коробка? Съесть ее нельзя, деньги выброшены на ветер. Так как, деточка? Есть у меня шанс расход вернуть? Поклясться могу, не ел пельмени, растворились они в кипятке.

– Я вам верю, – вздохнула Нина. Она сделала пару шагов в сторону, взяла пакет, положила в него несколько пачек с надписью «Сибирские», полбатона докторской колбасы, кусок сыра, кулек конфет, белый хлеб, пачку чая и протянула притихшему старичку. – Держите, Андрей Павлович, извините нас за досадную оплошность. Вы в другой раз всегда у продавца поинтересуйтесь: «Как эти пельмени, вкусные?» Не показывайте просто пальцем на товар: «Взвесьте этого килограмм».

– Столько продуктов! – пришел в восторг дедушка. – Давно колбаску с сыром не пробовал, не по карману они мне. Дай тебе, детонька, бог жениха хорошего.

– Спасибо на добром слове, Андрей Павлович, – улыбнулась Нина. – Лучше прибавку к зарплате пожелайте, мужиков не надо, от них никакого толка!

– Не горюй, еще попадется добрый, трезвый, работящий, – пообещал пенсионер и, сильно прихрамывая на правую ногу, ушел.

– Вань! – закричала Нина. – Там дедуля с пакетом, пропусти его без чека.

– Ладно, – проорали в ответ.

Нина поправила вытравленные локоны, сложила трубочкой покрытые кроваво-красной помадой губы, смахнула с прилавка крошки и обратилась ко мне:

– Чего хотите?

– Хозяин магазина не погладит вас по головке, если узнает, что вы раздаете продукты бесплатно, – сказала я.

Нина горестно вздохнула.

– Ой, беда! Жало мне стариков до слез. Как начнут копейки на ладони считать, рыдать готова. Неужели у них детей нет? А если есть, почему им колбасы не покупают? Видали беднягу? Перепутал печенье с пельменями! Засыпал помадно-сдобное в кипяток, оно и растворилось. Не убудет с хозяина, ему целая сеть маркетов принадлежит, много чего списывают: где упаковка плохая, где срок годности прошел. На помойку свозят, лучше б старикам бесплатно отдали!

– Не дай бог, отравится кто-нибудь из пенсионеров, – вздохнула я.

– А так они с голоду перемрут, – возразила Нина. – А вы что хотите?

– Небольшой тортик, – попросила я, – вон тот, с ягодами. Он свежий?

– Да уж, – сказал Нина. – В обед привезли, берите, не сомневайтесь. Бисквит шоколадный, хорошо пропитан, российские изделия без импортных консервантов. Видите, написано: «хранить не более трех суток». А вот там, на полках, итальянские кексы, они год не портятся. Понимаете?

– Спасибо за совет, – улыбнулась я.

– Ешьте на здоровье, приходите еще, – ласково прожурчала Нина.

– Говорите, торт у вас вкусный? – еще раз спросила я. – А вон то пирожное «Картошка», оно какое? Раньше я очень их любила, но сейчас они заметно ухудшились.

– Хотите тот, советский вариант? – улыбнулась Нина. – Я сама его обожала. Тогда возьмите «Трюфельное».

– Вы уверены? – усомнилась я. – Оно какое-то треугольное.

– Главное не форма, а содержание, – справедливо заметила Нина. – Не разочаруетесь.

– Давайте, – решилась я.

Нина аккуратно запаковала «Трюфельное» в небольшую коробочку, подала мне покупку и обратилась к стоящей у прилавка девочке:

– А тебе чего?

– Шоколадку, – бойко ответила та, – в красной бумажке!

– Мама знает, что ты сладкое покупаешь? – поинтересовалась Нина. – Ох, думаю, она тебе денег на обед в школе дала, на первое да второе!

Я пошла к кассе. Внешность обманчива. На первый взгляд продавщица кажется грубиянкой, впрочем, и на второй тоже. Отлично помню советские времена, когда за прилавками сплошь стояли такие «красавицы», вот только они разговаривали с робкими покупателями совсем иначе. Может, Нине сменить цвет волос и макияж?

Мой взгляд упал на зеркало, перед которым стояли плетеные корзиночки со жвачкой, леденцами и фруктовыми пастилками. Я невольно вздрогнула. Да уж, измени прическу, воспользуйся тональным кремом цвета загара, и тебя не узнает родная мама. Сейчас на меня смотрит незнакомая дама – шатенка с короткой стрижкой и смуглой кожей. Вот только глаза принадлежат Виоле Таракановой, их голубизну лишь слегка удалось притушить серыми тенями и накладными ресницами. Странно, но «боевой раскрас» прибавил мне возраста. Может, темно-бордовая помада меня старит? Раньше я всегда пользовалась прозрачным розовым или коралловым блеском, правда, и волосы у меня были светлые.

– Оплата наличными? – устало спросила кассирша. – Или по карте?

Я открыла кошелек и в ту же секунду заметила на стойке газету «Желтуха» с броской шапкой «Названо имя убийцы трагически погибшего адвоката Николая Литягина. Это писательница Арина Виолова».

– Еще ежедневник посчитайте, – попросила я и схватила издание.

Девушка за кассой закатила глаза.

– Охота вам деньги зря выбрасывать? Журналисты все врут! Или пиар-кампании устраивают, берут от звезд деньги и пишут, что те велят.

Я никак не отреагировала на слова девицы, быстро сунула «Желтуху» под мышку, покинула магазинчик, дошла до метро, спустилась вниз, села на скамеечку и погрузилась в чтение.

«Не так давно на улице Шепихина был обнаружен труп адвоката Николая Литягина. По версии следствия, озвученной для прессы, Николай Семенович был сбит иномаркой. Элементарное ДТП. Но мы в это не поверили и начали свое независимое расследование. Николай Семенович являлся несгибаемым борцом за правду и справедливость, он никогда не брал денег с подзащитного, если видел, что человеку нечем заплатить, и почти всегда выходил в суде победителем. Коллеги звали Литягина Дон Кихот Московский и недолюбливали его за излишнюю принципиальность. Литягин был последней надеждой для тех, кто отчаялся добиться справедливого приговора. Перед смертью он занимался судьбой Ивана Радченко, двадцатипятилетнего парня, которому было предъявлено обвинение в убийстве нескольких женщин. Радченко категорически отрицал свою вину, а Литягин заявил в последнем интервью, данном нашей газете: «Следственные органы поспешили состряпать дело. Очень скоро я смогу назвать имя настоящего маньяка, на счету которого не одна загубленная жизнь. Преступник хитер, он орудует давно, но я понял, где искать убийцу. Радченко отпустят на свободу, мы добьемся для Ивана компенсации за моральный и физический ущерб». На просьбу журналиста сообщить подробности о настоящем серийном убийце Литягин ответил:

«Ранее мне не хватало улик, но сейчас в моих руках имеется вещественное доказательство, которое будет передано следователю, и я сразу оглашу имя преступника. Поверьте, оно произведет впечатление разорвавшейся бомбы. Вы даже представить себе не можете, какой поднимется скандал, потому что маньяк – высокопоставленный человек».

На вопрос нашего корреспондента, не боится ли Николай Семенович делать подобные заявления, не опасается ли он за свою семью, Литягин пояснил:

«Я одинок, ни родителей, ни жены, ни детей. Моя жизнь всецело отдана работе, я обязан спасти невиновного человека».

На следующий день Литягин погиб. Еще через сутки следственные органы полностью лишили прессу информации. И вот сегодня утром репортер «Желтухи» сумел выяснить правду. Адвоката сбила Виола Тараканова, более известная широким читательским массам как писательница Арина Виолова. Она же унесла с места трагедии ноутбук юриста и сумку, в которой находилась та самая улика. На данном этапе Тараканова находится в бегах. Издательство «Элефант» отказывается обсуждать произошедшее. Но наш читатель хочет первым узнать правду. Поэтому мы покопались в этой истории и узнали много интересного. Виолу Тараканову и господина Литягина связывали любовные отношения. Кое-кто из жильцов дома, где обитал адвокат, за пару дней до его кончины видел, как писательница входит в подъезд и поднимается на девятый этаж. Там расположена квартира, куда после рождения Николая Литягина его принесли родители, оба успешные адвокаты советского времени. Литераторша приехала в десять вечера и ушла в восемь утра следующего дня. Мы также нашли свидетеля, который в день гибели юриста слышал в кафе бурную ссору между госпожой Таракановой и Литягиным. Писательница в категоричной форме требовала от любовника предоставить ей все материалы по делу Радченко, но Литягин отказал. Выяснение отношений длилось почти полчаса, и в конце концов Тараканова сказала: «Мерзавец, ты обещал все рассказать мне первой и молчать, пока не выйдет моя новая книга. Значит, обманул меня? Я найду способ получить документы и заткнуть твой рот. Я убью тебя». Как часто обозленные женщины кричат своим любовникам эти слова: «я убью тебя»? Как правило, через секунду после такого заявления красавица заливается слезами, и скандал гаснет. Но у адвоката с детективщицей получилось иначе. Виола убежала из кафе, предварительно залепив любовнику пощечину, а поздно вечером Литягин был сбит насмерть принадлежащей ей иномаркой. Виола Тараканова, прозаик средней руки, пишет под псевдонимом Арина Виолова детективные романы. В интервью прессе она всегда подчеркивает: «Я рассказываю лишь стопроцентно правдивые истории, в которых принимала личное участие, ни малейшей выдумки в моих книгах нет». Удивительное дело, но дамочка не врет, она на самом деле обожает засунуть свой длинный нос в какое-нибудь расследование, а затем со вкусом описать его. Несмотря на достоверность своих произведений, особого успеха Арина Виолова не достигла. Российский читатель, похоже, навсегда отдал свою любовь Миладе Смоляковой. Всех остальных писак народ почитывает неохотно. И в отличие от патологически трудолюбивой Милады Виолова ленива: в прошлом году у нее вышла одна книжка, а в этом, когда календарь похудел более чем наполовину и показывает начало августа, на полках магазинов так и не появилось новой «нетленки» от бойкой дамочки. Похоже, у Виоловой творческий кризис. Наиболее активно Арина работала, будучи в браке с сотрудником милиции Олегом Куприным, который безотказно поставлял ей сюжеты. После развода она стала писать медленно и в конце концов окончательно выдохлась. Суммируя все факты, делаем вывод: Арине Виоловой необходим источник занимательных сюжетов. В надежде получить побольше информации трэш-романистка завязала интрижку с адвокатом Литягиным. Николай Семенович в порыве страсти пообещал ей доступ к своим материалам, но потом опомнился, понял, что будет исключен из адвокатского сообщества за разглашение тайн клиента, и отказался предоставить любовнице столь необходимые ей документы. Взбешенная Арина убила Литягина и завладела его рабочими бумагами. Правильность нашей догадки подтверждает и откровенность одного сотрудника издательства «Элефант», чье имя мы по понятным причинам не называем. Аноним сообщил, что в июле госпожа Виолова рассказала о своей работе над новым произведением. В центре сюжета – Иван Модченко, несправедливо обвиненный в убийстве многих женщин. Но на самом деле серийным маньяком является не он, а некое высокопоставленное лицо. На вопрос главного редактора, когда же издательство получит возможность лицезреть великую книгу, Арина ответила: «Работа в разгаре, я веду расследование, вероятно, роман будет готов в сентябре». «Элефант» выдал Виоловой большой аванс и предупредил ее, что задержка сдачи рукописи чревата крупным штрафом. Похоже, издателю здорово надоела лень и необязательность подзвездка криминального жанра. Мы утверждаем: писательница ждала документов от Литягина, а когда Николай Семенович отказался их предоставить, потеряла голову. Сейчас наши читатели прячут усмешку, думая: что за ерунда, ну не написана книга, кто будет убивать из-за столь незначительного повода? Позвольте объяснить. Арина Виолова получает за каждый роман такую сумму, о которой простые люди и не мечтают. Она уже истратила аванс, а его потребуют вернуть в случае нарушения договора, кроме того, в нем предусмотрены серьезные штрафные санкции для автора, не сдавшего рукопись в определенный срок. Все, как обычно, упирается в вульгарное бабло. Нет текста – нет гонорара, зато есть авансовый вычет и штраф. У Виоловой новая квартира, кредит за нее банку не выплачен. Если Арина не получает материалов от Литягина, она полнейший банкрот, в перспективе бомж, потому что хоромы отберут у нее за долги. Сотрудники МВД уверены на сто процентов: адвокат был сбит джипом Таракановой. Виола Леонидовна схватила сумку, ноутбук любовника и умчалась, оставив его умирать на дороге. Литягин был обнаружен случайным прохожим и скончался в машине «Скорой помощи». Внедорожник Таракановой со следами крови адвоката на бампере и капоте отыскался на одной из улиц спального района Москвы. Сейчас полиция безуспешно ищет Виолу Леонидовну, но убийца словно сквозь землю провалилась. Наша газета включается в розыск. Если кто-то знает, где нынче находится писательница, просим позвонить по приведенным ниже телефонам».

Материал иллюстрировали четкие снимки, сделанные хорошей оптикой, а не камерой мобильного телефона. Вот мы с Литягиным выходим вместе из подъезда, следующий кадр – нежный поцелуй, которым обменивается пара. Потом идут совсем не пасторальные снимки. Мы с Николаем за столиком в кафе, у меня перекошенное от злости лицо. И папарацци ухитрился подсмотреть самый острый момент: я отвешиваю адвокату оплеуху.

Глава 2

Мне стало душно, на станции словно исчез воздух. Спина враз вспотела, легкое шелковое платье прилипло к лопаткам. Я пожалела, что не надела тонкие колготки. Сейчас встану, и юбка будет изжеванной. Но уже через секунду меня заколотило в ознобе. Итак, началось! «Желтуха» разнюхала правду. Отвратительная газетенка пользуется огромной популярностью, ее тираж зашкаливает за несколько миллионов экземпляров. Если сейчас вглядеться в людей на перроне, то у многих в руках можно заметить пасквильное издание. Этот листок выходит каждый день без выходных, восемь раз в неделю снабжает народ очередной порцией сведений, большая часть которых, мягко говоря, шокирующая. Да, да, я не ошиблась, отлично знаю, что в неделе семь дней. Просто по средам «Желтуха» появляется дважды. Утром как ежедневник, а в районе обеда в виде еженедельника. Второй выпуск вместо восьми полос имеет тридцать две и представляет собой собрание сочинений репортеров за прошедшую неделю, снабженное некоей порцией новой информации.

Ступни заледенели, пальцы ног свела судорога. Наплевав на приличия, я скинула правую балетку и принялась разминать больное место, одновременно пытаясь успокоиться. Ну, Вилка, не стоит впадать в панику. Ты же отлично знала, что рано или поздно в прессе появится подобная статья, была готова к такому повороту событий, ждала его, так по какой причине сейчас трясешься, словно заячий хвост? Сделай пару вдохов-выдохов и не дергайся. Газета опубликовала фото? Ну и что? На них запечатлена светлокожая блондинка практически без макияжа. А на скамейке в метро сейчас пытается взять себя в руки смуглая шатенка, злоупотребляющая тенями для век и бордовой помадой. Да будь у меня родная мать, ей никогда бы не узнать дочь, но ее нет – есть лишь папенька, бывший вор с большим количеством отсидок за плечами, а ныне популярный артист. И зовут его Ленинид, «Желтуха», как водится, спутала отчество, я не Леонидовна. Имечко папаши расшифровывается как Ленинские Идеи¹. Я никогда не знала своего деда, но, похоже, тот был большим оригиналом, нарек сыночка вычурно. Интересно, когда «Желтуха» напишет обо мне новую статейку, лейтмотивом которой станет фраза: «Писательница Арина Виолова – генетическая уголовница, поинтересуйтесь биографией ее отца»? Кстати, Ленинид не скрывает свое криминальное прошлое, похоже, он им даже гордится. Во всех интервью папашка самозабвенно поет:

– Почему мне удаются роли криминальных авторитетов? Да потому, что я им в действительности был. Не один срок отмотал Ленинид Тараканов за серьезные дела, был влиятельным паханом.

Не верьте, он врет, вернее, сообщает лишь часть правды. Папенька – мелкий воришка, к уголовной элите никогда не принадлежал, тырил у граждан кошельки в общественном транспорте и регулярно попадал в лапы правосудия. Еще он обожал выпить и подраться, но в рукопашном бою Лениниду не везло, над ним брали верх даже хрупкие женщины. Сейчас ошибки молодости исправлены, папенька – звезда телеэкрана. Он очень не любит вспоминать, что его артистическая карьера началась совершенно случайно, во время съемок моего сериала. Ленинид считает себя куда более крупной знаменитостью, чем дочь, и если корреспонденты спрашивают: «Ой, а правда, что вы отец детективщицы Арины Виоловой?» – он с неподражаемой гримасой отвечает: «Да, начинающая писательница – дочь великого артиста Тараканова».

Ноги перестали трястись, я встала и вошла в вагон подкатившего к перрону поезда. Внутри было почти пусто, я устроилась на диванчике и осмотрела пассажиров. Трое с упоением читали «Желтуху», четверо уткнулись в книги Милады Смоляковой, один сосредоточенно играл на айпаде. Никто не обратил внимания на скромно одетую шатенку с дешевой сумкой в руке, не вскочил, не указал на нее пальцем, не заорал: «Это она! Держите скорей убийцу».

Но мне почему-то было страшно и очень неуютно, словно я сидела голая. Чем дольше ехал поезд, тем больший дискомфорт я ощутила. Народ входил-выходил, по моему лицу скользили равнодушные взгляды, пассажиры читали, играли, дремали, слушали музыку, болтали по мобильному. А я периодически поднимала руку и прижимала ее к небольшому медальону, и отчего-то мне делалось чуть спокойнее. Подвеска старинная, и с ней связана маленькая тайна. Если нажать сбоку на едва видимую пупочку, крышечка, украшенная вензелем «АБ», поднимется, и откроется небольшое углубление. В нем лежит бумажка с шифром. Я не способна запомнить комбинацию букв и цифр, открывающую сейф, где спрятана улика из сумки Литягина. Саквояж давно заброшен в моей квартире на антресоли. Даже если темно-коричневую сумку из прорезиненной ткани и обнаружат, то доказать, что она принадлежала Литягину, невозможно. Подобного барахла полно всюду. Купить его не составит труда, а вот ноутбук и улика – это бомба. Я закрыла глаза. В компьютере Литягина много интересного, там названо имя настоящего убийцы. Николай постарался составить свою версию событий, он знал, что бедного Ивана Радченко подставили, но никак не мог доказать вину настоящего преступника. Обыватель может говорить: «Точно знаю, Ваня не виноват». Но для суда речевые обороты вроде «нюхом чую» или «я твердо уверен» не имеют ни малейшего значения. Положите на стол вещественные доказательства. Последних-то у Литягина и не было. Но адвокат не сдавался, он упорно бил лапками. Кто ищет, тот всегда найдет. Николай таки откопал улику, совершенно убойную, простите за глупый каламбур, стопроцентно связывающую настоящего преступника с жертвами.

Понимаете, что сегодня сотворила «Желтуха»? Преступник теперь готов отдать глаз, чтобы заполучить ноутбук и все остальное, и он знает, где искать компромат: у меня. Дело за малым – нужно обнаружить писательницу и отнять у нее наработки Николая.

Я продолжала изображать из себя спящую, но мысленно видела такую картину. Поздний вечер, на улице Шепихина ни души, я сижу в припаркованном под большим деревом джипе. Мотор не включен, габаритные огни и аварийка не горят, окна тщательно закрыты, из-за тонировки невозможно понять, что кто-то притаился в салоне. Кондиционер не работает, несмотря на поздний час. В Москве стоит жара, мне очень душно, но приходится терпеть неудобства. Кого я жду? Николая. Литягин всегда ходит пешком от метро к дому. Он устает от большого количества людей, которые крутятся в течение дня вокруг него, он принципиально никогда не отключает ни городской, ни мобильный телефоны, постоянно находится в состоянии боевой готовности, чтобы по первому зову кинуться на помощь человеку, обладает ярко развитым чувством справедливости. Уже давно Николай стал бельмом на глазу у прокуроров и следователей. Он постоянно разваливает дела, лишает их премий, помогает тем, кого хотят запрятать за решетку. Ну прямо Перри Мейсон²! Думаю, многие обрадуются, узнав о преждевременной гибели юриста.

Вагон летел сквозь тьму, а меня одолевали воспоминания. Вот я выхожу из своей машины, аккуратно огибаю лужу темной крови, растекающейся из-под спины Литягина, сажусь на корточки, потом, затаив дыхание, засовываю руку в карман пиджака. Вытаскиваю мобильный, подхватываю сумку, открываю молнию, вижу внутри пакет и ноутбук, быстро иду к своему слегка помятому джипу, швыряю найденное в багажник и уношусь прочь. Жалко ли мне Литягина? Нет. В голове бьется лишь одна мысль: Вилка, сейчас ты должна все сделать правильно, не спеши, ни в коем случае не нарушай правил дорожного движения. Если тебя остановит полицейский, дело плохо. Трясущимися от возбуждения руками я цепляюсь за руль и, стараясь не нажимать слишком сильно на педаль газа, доезжаю до скопища железных «ракушек». У стихийно возникшего гаража нет ни охраны, ни забора, а чуть левее простирается пустырь, где местные жители, не сумевшие обзавестись домиками для своих «коней», оставляют их на ночь. Припарковаться во дворах близлежащих домов – огромная проблема, если ты приехал с работы в районе девяти вечера, невозможно приткнуть у подъезда даже самокат. Но жителям Тушина повезло, у них есть этот клочок земли.

Я оставляю джип на краю пустыря, беру сумку и бегу, стараясь не заплакать от страха. Вдруг сейчас как из-под земли возникнет полицейская машина? Если на тебя напал грабитель или насильник, стражей порядка не дозваться, а вот когда не надо, они тут как тут.

Но в тот вечер удача оказалась на моей стороне. Я благополучно доехала до дома, засунула сумку на антресоль, запихнула плоский, почти невесомый ноутбук и небольшой пакет с уликой в свою сумку, ту самую, в которой ношу в «Элефант» рукописи, и упала в кровать.

Мой любимый человек, Юра Шумаков, весьма кстати накануне отправился в командировку на неделю, в большой квартире я нахожусь одна, никто не видел, когда я вернулась домой и что принесла с собой.

Утром я первым делом спрятала улику в надежном месте и положила бумажку с шифром-кодом от замка в медальон. Он всегда при мне, висит на шее, я ни за какие пряники не сниму его даже ночью. Вот ноутбук я пока далеко не убирала. Почему? Есть несколько объяснений, и одно из них: на жестком диске содержится много интересного – размышления Николая Семеновича, рассказ о том, как он искал подлинного убийцу. А это мой новый роман, без ноутбука я не смогу написать книгу, вот и пришлось рискнуть. И потом, основную опасность для серийного маньяка представляет улика, а она очень хорошо спрятана. Оставалось лишь подать заявление об угоне машины, но я не успела этого сделать.

После обеда, едва я поймала такси, чтобы ехать в отделение полиции, где мне предстояло изобразить убитую горем владелицу украденного джипа, затрезвонил мобильный.

– Виола Ленинидовна? – спросил приятный мужской голос. – Вас беспокоит следователь Георгий Львович Коровин. Можете подъехать?

– Зачем? – предусмотрительно поинтересовалась я.

– Надо поговорить, – обтекаемо ответил Коровин.

– По поводу? – не успокаивалась я.

– Ну, Виола Ленинидовна, что вы как маленькая, – укорил меня Георгий Львович, – автор криминальных романов должен понимать, по мобильной связи ничего серьезного не обсуждают.

– Ладно, – смилостивилась я, – в пятницу, в четыре, вас устроит?

– Нет, если можно, сейчас, – потребовал Коровин.

– Вынуждена отказаться, – буркнула я и с ходу соврала: – Я в издательстве, у нас совещание.

– Я вам перезвоню, – быстро пообещал Коровин и через четверть часа снова побеспокоил меня.

– Алло, Виола Ленинидовна? Снова Георгий Львович на проводе. Я соединился с редактором в «Элефанте», просил отпустить вас, а Олеся Константиновна удивилась, мол, Виоловой нет, и сегодня ее не ждут.

– Вы неправильно меня поняли, – начала я выкручиваться, – я только еду в сторону издательства.

– Лучше поменяйте направление движения и приезжайте ко мне, – уже не так вежливо продолжил Коровин. – А то я начинаю думать, что у вас есть причины избегать нашей встречи.

Делать нечего, пришлось подчиниться. Не успела я переступить порог, как Георгий Львович зафонтанировал вопросами. У вас тесные отношения с Николаем Литягиным? Нет? Почему тогда на автоответчике в его квартире есть от вас сообщения?

Услышав про запись, я опешила, но быстро нашлась:

– Верно. Я хотела договориться с адвокатом о встрече, один из моих приятелей попал в беду, но не успела лично познакомиться с Литягиным, общалась с ним исключительно по телефону. Насколько помню, позвонила ему вчера и произнесла нечто вроде: «Это опять Виола, когда мы встретимся?»

Георгий Львович крякнул:

– Госпожа Тараканова, сейчас автоответчики цифровые, а не пленочные. Наши специалисты добыли из памяти аппарата более ранние ваши послания. Хотите послушать?

Не дожидаясь моего ответа, Коровин постучал по клавиатуре, и из компьютера раздался слегка искаженный голос: «Котик, ты где? Почему не отвечаешь? Забыл свою Вилку? Немедленно позвони, но только до семи, Юра придет с работы в четверть восьмого. Чмоки».

Я заерзала на стуле.

– Ладно. Я соврала. У нас с Николаем был небольшой роман.

– Вы не замужем, Литягин не женат, зачем же это скрывать? – совершенно искренне удивился Коровин.

Я опустила глаза.

– В загс я не ходила, но уже довольно долго живу с вашим коллегой, Юрием Шумаковым. Рвать отношения не собираюсь, Литягин – всего лишь мимолетное приключение. Николай тоже не относился ко мне серьезно, нас временно связала постель, просто секс без обязательств. Понимаете?

– Конечно, Виола Ленинидовна, – серьезно ответил следователь. – Я, к сожалению, не читал ваших детективов.

– Дело поправимое, – улыбнулась я, – могу подарить, в машине лежит пачка…

Продолжение фразы застряло в горле, Коровин изучающе смотрел на меня, я выдохнула и выдала:

– Да только джип вчера угнали, времени угона не назову. Приехала домой около семи вечера, запарковалась, а утром не нашла внедорожник.

– Очень жаль, – со странной интонацией произнес хозяин кабинета, – заявление подали?

– Не успела, – огрызнулась я, – вы настояли на визите к вам. Извините, не могу вам сейчас сделать презент в виде собственноручно написанного романа, книги испарились вместе с тачкой.

– Жена расстроится, – неожиданно сказал Коровин, – она ваша поклонница, не пропускает интервью Виоловой, ходит на ваш сайт. Кстати! Вы часто носите смешные сережки, в правом ухе фигурку девочки с книгой, в левом чайник. Небось они дорогие! Жена такие очень хочет. Уж извините, где вы их купили и сколько они стоят?

– Пластмассовые подвески я привезла из Парижа, – ответила я, – мои книги теперь изданы на французском. Сережки стоили десять евро, они копеечные, но оригинальные, таких в Москве ни у кого нет.

– Правда? – неожиданно обрадовался Георгий Львович.

– Фирма, которая производит эти украшения, очень маленькая, – снисходительно пояснила я, – семейная, в ней работают мать и две дочери. Девушки делают украшения, мать ими торгует. Меня в крошечный магазинчик привел французский редактор, туристы понятия не имеют о нем, в Россию этот товар не поступает, он штучный, двух одинаковых пар не бывает, редкий вариант дешевой и эксклюзивной бижутерии.

– Приятно обладать раритетной вещью, – кивнул Коровин и положил передо мной на стол прозрачный пакетик, внутри которого виднелась крошечная фигурка девочки в зеленом платье с книгой в руках. – Сделайте одолжение, объясните, каким образом уникальное, неповторимое изделие попало на труп Николая Семеновича Литягина?