Kitobni o'qish: «Папины письма»

Здравствуй, Даша. Это твой сорокалетний папка – прошедшим летом, прибывший велосипедом в маленький университетский городок Heidelberg (Хайдельберг) – ироничный и насмешливый, но не всегда – и это не главное во мне, это скорее всего защитное качество, это нападение – как лучшее средство защиты. Что меня всю жизнь сопровождает, так это стыдливость. Я стыдился есть мясо (Стыдился и перед животными и перед людьми), стыдился на глазах у кого-то зайти в туалет, стыжусь носить галстуки, стыжусь быть мужчиной – (немножко неловко быть папой), стыжусь, когда женщины работают тяжело и обслуживают мужчин, стыжусь нажать кнопку перехода, вынуждая останавливаться грузовики на красном свете – им так тяжело потом трогаться – мне стыдно и поэтому я не ем мясо, не ношу галстуки, перебегаю дорогу на красный, стираю себе носки, первым хватаюсь за посуду, стыжусь кем-либо командовать, стыжусь того что мы с тобой врозь. 12.04.2001 Bonn

Самым важным в моей жизни было твое отсутствие. Это был знак, это была печать, это была печаль, это была судьба… Встань и иди … Этот город, эта дорога внутри твоего ребенка; этот дождь где-то внутри, эта девочка где-то внутри дождя, мокну внутри тебя под дождем…10.08.2002

Здравствуй, моя девочка. Я люблю тебя и в письмах совершил ту духовную работу, которая переводит боль в покой. Спасительным другом был для меня и велосипед – это удивительная комбинация перехода друг в друга ритмов механических в ментальные – велосипед – это зеркальное отражение человека на четвереньках.

По дороге всегдашней, среди грустного, моя девочка, за которой оставшийся я, без попытки добавить шаг ровный, где усталость забытая во внутрь, хранится как неназванное в пути одиноком как молчаливый попутчик оберегает от проговаривания прошлого.

В твой рождения, чтобы быть близко к тебе, я где-нибудь заночую на Рейне – неуловимые мысли мои о моей девочке, зависающие в плотности тумана от реки, вдоль которой я двигаюсь, как по извилистой линии памяти.

Так голос мой хрупкий, как изгиб реки, жаждал выждать твое имя, как берег сохранял русло – так губы мои сухие хранили дорогу и след, который не мог вернуться и не мог крикнуть.

Моя особенность в гардеробе, это спущенная на горло налобная повязка, она как шарфик – на этом и все мои особенности. Во всем остальном я человек одинокий, что позволяет мне очень долго ехать на велосипеде без остановки и думать о тебе.

Пишу тебе – будто настраиваю механизм жизни, будто переставляю часы, беру ритм хода, чтобы потом выдержать долгое расстояние и отсутствие, собственное молчание, чтобы копилась усталость движения и тишины, – в покое начала и в покое, когда храню мою девочку.

Время не там и не тут, всё сменялось всегда отсутствием, мы никогда навсегда не встретились, мы навсегда расстанемся – и отсутствие времени будет покоем – привычно вслушиваюсь в отсутствие, как в тишину – звуки случайные не задевают меня – отсутствие время меняет плотность и колебания пространства – звук немой, как твое имя следует за… мной – я утаил навсегда слово «постой»

Больше ничего не случится кроме ожидания – и строчки мои есть не что иное, как ожидание, молчаливое ожидание неназванного – шаги мои осторожные, хранящие прощание, ночлег мой одинокий у изгиба реки, который спускается дальше, где имя твое я умолчал.

Выжду паузу в дороге и дальше – сухая одежда, как чувства дома, – но, если я получу дом, то я пройду мимо – я ушел далеко, чтобы уже вернуться, я привык не искать дверь, я хожу без ключа и ружья, и ветер ко мне как родитель.

Я как будто ни с чем, что-то близкое дереву, не умею идти ни за кем, отстаю от шагающих вместе. Но где-то опять сапоги, отстаю, повторяю, грохочут… Тянется тонкая паутина, рвётся.14.09.14

Спешу писать я не о чем и пустынях, о мелочах – вокруг меня вещей так много, которые переживут мой срок короткий, которые любил, которым удивление дарил – умру в гнезде из лоскутков, я свитым.23.1.15

Еще раз Rhein und immer wieder – на берегу стою покорный – пустые руки опущу на воду – мне помнить хватит времени еще – спешить не хочется, когда я всё ношу с собой.22.2.15

Ну вот, сидя в мешке спальном говорю тебе, что так оно и должно быть, что я не сколько не жалуюсь, что я тихо и молча благодарю жизнь, благодарю моих девочек и прошу за них, еще несколько шагов… куплю мешок я скоро новый.05.05.14

Моя открытка, моя белая скатерть, мое застолье, мое одиночество, моя растерянность, мое молчание, мой шёпот, случайное сочетание слов, непредсказуемость, неожиданное, как-то так само – собой, как окно, как тишина, как пространство буквы, внутри неизвестного.23.2.14

А у нас Никита трогатель ветра – и это похоже на то, как будто бы я трогаю твой волос и твоё отсутствие. Ветер, ветер – он не исчезает, он прячется в детской руке.11.07.14

Мой слог всегда тяжелый – но в оправдание скажу – я прыгаю легко, туда-сюда с велосипеда – я знаю, ты меня простишь – и прыгну снова я легко и напишу тебе.2.6.14

Я всё еще по капле выдавливаю из себя «Ура» – я родился за Уралом, но мне этого мало – потому что во мне больше растерянности и случайности, и дорога всегда дарила мне ночлег, и я часто спотыкался на слове.28.3.14

А у нас Никита может на выстрел ружья усмотреть птицу – отсюда понимаю, что память похожа на законченную дуэль – это та немота потом и не моя птица, и не знаю, сколько было шагов, и рука упадет, или опустится Твой папка 27.09.14

Прежде, чем я усну рядом со своим усталым велосипедом, прежде чем я напишу тебе, прежде, как вечер подступит ко мне одиночество, как прежде – одиночество среди новых мест, одиночество поверх усталого тела, поверх этой панорамы, одиночество как прежде, как вбитый гвоздь – точка обзора – точка панорамы – как прежде… 21.6.01

Рейн ты видела чуть-чуть, как я тебя, пять раз и коротко, с тех пор я не люблю ничего громоздкого, люблю пустую комнату, наблюдаю отсутствие, всегда преобладающее над существованием, если не включать в него отсутствие. 28.09 2006г.

Хочется быть настойчивым – хочется быть равным расстоянию до тебя – слов не хочется, потому что одни в пути – и пить – лучше потерпеть – тогда можешь снимать с картонных губ снимать слова как крошки хлеба… 5.02.2019г.

Моя способность выжить на улице – как жажда помнить – далеко-далеко мои девочки – пишу одной, но как будто обеим, пишу – будто еду по долгой дороге, будто никогда не доеду, никогда не увижу. Пишу с попыткой вставить в конце веселое легкое слово «папка» – твой – наш – ваш папка. 02.11.2010.

Да, наверное, так и есть – боль жизни утихает, как страх перед смертью – ты растворяешься в небе, ты сливаешься с дорогой, ты звук в тишине, ты ваза, в которой букет шумов повседневности – больше всего хочется научиться не торопиться, … не произносить… 06.04.2010г.

Свободное качение на двух колесах по городку пустому, но раб я сумерек и боли, как будто двигаюсь по линии отсутствия, по кромки прощания, по кругу невозврата, по хрупкости осенних листьев…26.10.2014г.

Культивируемая бездомность – как отсутствие моей девочки – пассивное не быть, аскетическое Я, как возможность переживать ребенка пренебрегая пространством и притупляя чувство времени – кругом разлито долгое прощание… не торопись. 10.03.2008

Твой короткий приезд многое изменил в моей жизни – стало свободней – теперь можно говорить о тебе – кто-то (или Анна или т. Таня) вставил твою фотографию (В Трире у фонтана с Анной, где ты болтаешь ногами) в дверку кухонного буфета, т.е. на самое видное место в нашей квартире, – за чаем ты выглядываешь через мои плечи – я сижу всегда спиной к буфету, но в твой приезд я сидел к окну, где обычно пусто, хотя нет: там кошки, – кто-нибудь из них – вместе они не любят. Я запомнился тебе, пожалуй, болтливым – но это приступы – чаще я же обычно бываю молчалив и наблюдателен как ты, и на лице притаившаяся недоговоренность – на этой платформе ты стояла…6.08.2001г.

Здравствуй, Даша, – это мой ночлег у одной из речушек впадающих в Рейн – бывает страшно, но я путешествую один – я одиночка, я человек одинокий – т.е. человек хорошо помнящий то, что он потерял на этом белом свете и стремящийся туда, где нельзя встретиться, где только дорога, и я не хочу, чтобы моя грусть о тебе сменилась чем-нибудь другим – мне не хватает тебя, как тебе теперь не хватает балета, который стал твоим инструментом миропонимания, твоим языком – ты всегда будешь вдруг обнаруживать тянущийся носочек, и вот смотри даже башенный кран, разве он покатившись, словно погнанный ветром, не перебирает быстро-быстро своими короткими ножками в пуантах туго затянутыми широким атласным бантом. Я пишу тебе грустно, надеясь, что ты мне всё прощаешь – и я теперь легче, чем в институте, где мы познакомились с мамой – легкий как в балете и через яму пустого живота я радуюсь радостью твоих тянущихся мышц.

Идешь давно и не готов к случайному, – как будто бы вода, как будто опускаешь руку – как будто узнаешь, не называешь – как будто ждешь – изгиб реки всегда как ухо, как будто бы немой я – и слово как луна, как половинка, как всегда.01.04.2013

Покой уже не возвращения, уже я знаю навсегда, среди миров смирение. Уже я не спешу, – ночлег случится, глаза закроются, и слов я буду не хотеть, – прощание немое – моим, что, было? 11.03.2015

Мое ноябрьское одиночество – потом уже навсегда, и моя выдержка, и мои два колеса, и случайные ночлеги, возвращаюсь недоговоренностью в ноябрь, и по прежнему осторожно ступаю, – я весь. 01.11.2014

У меня новый спальный мешок Deuter – как твой рюкзак – мне без мешка никак и мне тепло в нем, и я говорю, что мне это подходит – спать в мешке это не выбор, – это было дано мне, – давно и навсегда – и на память моим девочкам. 26.12.2014

Долго держу голову как ты, – когда уже в зеленых носках – ноги …….. я поцелую – но сбросив открытку этот прошедший день весь еще впереди – сбросив открытку вертеть головой по сторонам – т.е. утро – Даша каши краше. 05.11.2001

Год заканчивается – декабрь был полон для меня неприятностей – и даже ударов – ударов под «дых» – но я думал о тебе и жил дальше – счастья тебе, моя милая девочка – я решил в дальнейшем одновременно писать тебе на открытке и высылать конверт с чистыми открытками – тебе будет тогда видно как часто теряются поздравительные конверты.

Я на границе со Швейцарией – здесь живет твой д. Витя, он попал нах Auto в аварию – но кризис уже прошел – все должно кончиться хорошо. Я буду неделю ходить в больницу ухаживать за ним, читать и писать тебе. Сегодня проснулся в квартире племянника – спустил ноги с кровати, сел и сново почувствовал – сижу как ты – но теперь я это легко узнаю – первый раз было трудно понять, что это ты во мне. 7.01 2002