Kitobni o'qish: «Сиреневое проклятье»

Дарья Беляева

Shrift:

Беляева, Дарья

Сиреневое проклятье / Дарья Беляева. – Москва: МИФ, 2025.

ISBN 978-5-00250-293-6

Книга не пропагандирует употребление алкоголя и табака. Употребление алкоголя и табака вредит вашему здоровью.

* * *

Глава 1. Начало

В большой комнате на четвертом этаже с двумя окнами и балконом, выходящими на набережную Фонтанки, за круглым столом сидели двое. Первый – темноволосый мужчина средних лет с резкими чертами лица и серыми глазами. Одет он был во все черное: черная рубашка, манжеты держали серебряные запонки с блестящими черными камнями, и черные брюки. Вторая – женщина весьма преклонных лет в длинном платье глубокого зеленого оттенка. Седые волосы собраны черным гребнем с ярко-алыми камнями. Ее глаза уже порядком выцвели, но в них читался живой ум. Звеня браслетами, женщина тасовала карты Таро.

На столе стоял чайник и только одна чайная пара. Из кружки уютно поднимался пар. С почти девичьим изяществом женщина приподняла хрупкую чашечку, сделала глоток и посмотрела на мужчину, сидящего напротив. Серые глаза встретились с прозрачными голубо-зелеными.

– Вот уж не думала, Константин, что ты пожалуешь ко мне с таким запросом.

Мужчина пожал плечами.

– Твои силы я чувствую. Европейские же ведьмы давно прошли этап расцвета и находятся в затяжном упадке. Они разучились читать знаки и предсказывать. Ослабели. Пожалуй, из ныне живущих я знаю только двух, кто все еще способен творить настоящую магию. Ты, Мария, одна из них.

– Европейские ведьмы сделали ставку на жертвенность и высших существ. Мышцы атрофируются, если ими не пользоваться. Так и магия в их крови слабела. Зачем напрягаться, когда за тебя творят высшие сущности… – Женщина замолчала, словно задумавшись о чем-то, и снова принялась тасовать карты. – Так зачем ты ко мне пришел? Попытайся обозначить конкретнее желаемое.

– Я… – Голос у Константина дрогнул, и он отвернулся. Его взгляд был направлен в сторону окна, но чутье подсказывало старой ведьме, что он там ничего не видит. Молчание затянулось на несколько минут. – Я не знаю, зачем живу. Я просто существую. С тем же результатом могу проспать пару столетий или… умереть. Перед тем как сделать что-то радикальное, я хотел бы понять…

Мария отложила колоду. И взяла небольшой мешочек из зеленого бархата. Звон браслетов смешался со звоном камешков в мешочке. Она задумчиво достала три лунных камня. На каждом были нарисованы золотистые символы, и ни на одном они не повторялись.

– Твое время еще не пришло. Но я вижу огромную радость. А еще множество проблем.

Константин недоверчиво изогнул правую бровь. Мария встретила его взгляд и вытащила еще один камешек. Лунные камни тускло переливались в свете электрической лампы над столом.

Мария задумчиво посмотрела на комбинацию, сложила камешки обратно в мешочек. Затем взяла колоду и протянула Константину, чтобы тот снял карты. Выложила узор из карт, тихо ахнула и собрала их. Снова проделала те же операции и застыла.

Константин терпеливо ждал. Послышалось, как скрипнула входная дверь и раздались чьи-то легкие шаги. Уже через минуту дверь в комнату открылась и звонкий голос произнес:

– Бабуль, это я. – Голос принадлежал молодой девушке, одетой в зеленое платье ниже колен. Ее темные волосы были собраны в косу вокруг головы. Глаза были такого же голубо-зеленого оттенка, как у бабушки, но гораздо ярче. – Представляешь, на танцах… – Увидев незнакомого мужчину, девушка осеклась. Мария встретилась с ней взглядом, тепло улыбнулась и ответила:

– Арья, у меня сейчас гость. Иди к себе в комнату. Я освобожусь, и ты мне все расскажешь. – Девушка кивнула и нырнула обратно, мягко затворив дверь.

Мария покачала головой и сказала:

– Не думала я, что так окажутся связаны наши судьбы, Константин.

Мужчина неопределенно пожал плечами. Мария избегала встречаться с ним взглядом и смотрела лишь на зеленую скатерть, на которой был выложен узор из карт.

– Я вижу, что ты встретишь женщину, ради которой будешь готов пожертвовать своей жизнью и жизнью своих родных.

Константин рассмеялся. Его бархатный смех эхом раскатился по комнате:

– Мария, я прожил столько жизней, что уже устал считать. Я любил, ревновал, использовал в своих целях самых разных женщин. Но ни разу я не был готов поставить жизнь семьи ниже жизни женщины. Ни разу мне не хотелось остаться с этими женщинами навсегда.

Мария грустно улыбнулась:

– Ты пришел ко мне за ответами. Я вижу, что скоро твоя жизнь круто изменится. Я хочу попросить тебя… – Мария сделала паузу и пристально посмотрела на собеседника. – Береги ту женщину. За ней будут охотиться многие существа как из нашего мира, так и за завесой. И ради нее ты нарушишь запрет чистоты брака.

Константин встал и отошел к окну:

– Не могу в это поверить, – немного помолчав, сказал он.

– Я тоже, Константин. Ведь эта женщина – моя внучка. – И Мария смешала карты.

Константин повернулся, поймал ее взгляд, долго всматривался и, будто что-то прочитав, мгновенно исчез из комнаты. Двигался он гораздо быстрее обычного человека, и Мария, не успев ничего заметить, услышала только треск комнатной двери, которая не выдержала яростного удара и вылетела из петель.

– Бабуль, все в порядке? – донеслось из глубины квартиры.

Мария громко ответила:

– Да, не волнуйся! – И продолжила сидеть за столом. Сидела долго. Смотрела в окно, нервно постукивая пальцами по столу. Затем покачала головой, словно отвечая своим мыслям, схватила мешочек с рунами и вытащила одну.

Она так вцепилась глазами в камешек, будто желала изменить изображенный символ. Но все осталось неизменным. Часы тихо пробили десять вечера.

– Ну, нет так нет, – пробормотала женщина себе под нос. Оставила карты и руны как есть и пошла за сломанную дверь, к внучке.

На следующий день утром она провожала внучку на работу:

– Дорогая, отдай этот конверт на стойке регистрации отеля «Англетер». Скажи, что для постояльца номера восемьдесят восемь от Марии.

Внучка впрыгнула в туфли, накинула пальто на плечи – стоял конец апреля – и забрала конверт из рук бабушки.

– А кто вчера был? – спросила она, снимая с крючка ключи и резко дергая молнию на сумке. – Не похож на обычных твоих гостей. Да и гадать для всех ты давно перестала.

Мария смотрела на внучку: из-под полы пальто выглядывало все то же платье насыщенного зеленого цвета. Щеки разрумянились от сборов и утреннего чая, прядь выбилась из косы. Они стояли в типичном длинном коридоре четырехкомнатной коммуналки, которую Мария чудом (а им ли) сохранила в своей собственности после революции.

– Это был старый знакомый. Мы давно не виделись, и он попросил меня погадать… – Мария вздохнула, протянула руку и распахнула дверь перед Арьей. – Беги, а то опоздаешь. Ильинична опять мне позвонит, жаловаться будет.

Арья звонко чмокнула ее в щеку и побежала по лестнице. Мария долго не закрывала дверь, слушала, как стучат по плитке парадной каблучки. После громкого хлопка входной двери она, будто очнувшись от задумчивости, закрыла дверь в квартиру.

Тяжело ступая, она медленно вернулась в свою комнату. Ярко светило солнце, и на фоне прямоугольного окна черным пятном виднелся мужчина.

Мария без удивления взглянула на гостя и проворчала:

– Двери, конечно, не для твоего величества сделаны. Ты лучше по стенке запрыгнешь средь бела дня.

Мужчина улыбнулся: его резкие черты лица смягчились, серые глаза на мгновение перестали быть жесткими и холодными.

– Я просто хотел увидеть тебя без лишних свидетелей. – Мужчина, казалось, пытался поймать взгляд Марии, но она притворилась, что ей необходимо смотреть под ноги, когда она идет к своему любимому креслу.

– Времена, когда эти слова заставили бы меня покраснеть, давно прошли. – Мария со вздохом опустилась в кресло.

– Не думаю, что моя двусмысленность заставила бы тебя покраснеть и в молодости. – Константин развернулся и, казалось, одним движением преодолел расстояние от окна до второго кресла. – Я починил дверь, – кивнул он, располагая свое кресло подальше от солнечных лучей.

Мария ничего не ответила, а лишь задумчиво посмотрела на его работу: дверь из темного дерева с ветвистыми узорами выглядела вполне себе целой.

Мужчина застыл в кресле напротив нее. Ему удивительно шло находиться в ее старенькой квартире времен императорской России. Он был одет в те же вещи, что и вчера, но рядом с ножкой кресла Мария увидела черный кожаный саквояж.

– Ты разве не должен быть в больнице? – спросила она гостя, оттягивая серьезный разговор.

Константин пожал плечами и снова попытался встретиться с ней взглядом. Через минуту, смирившись, он произнес:

– Сказал, что простудился.

Мария каркающе рассмеялась, раскинув руки. Эхом ее смеха откликнулись браслеты на руках. Дальше тянуть не было смысла. Она вздохнула и начала говорить, по-прежнему избегая его взгляда.

Константин застыл в кресле. Его интерес выдавал только судорожный блеск в серых глазах.

Мария говорила долго, медленно подбирая слова, подкрепляя их звоном серебряных браслетов. Перебирала бахрому алой скатерти, ища формулировки. И закончила так:

– Я умру до начала мая. Моя магия исчезнет. Все, что укрывало нас от пристального внимания, уйдет вместе со мной. Но напоследок я сделаю необратимое заклинание: сотру все упоминания о ней из документов, памяти людей. Она станет никем. Только в твоей памяти останется. – Ведьма грустно посмотрела на черно-белую фотографию в рамке на старинном комоде: там были изображены три женщины. В одной из них угадывалась Мария, но гораздо моложе, другая была совсем молоденькой, а третья была маленькой девочкой лет четырех. Где-то в глубине квартиры гулким звоном старинных часов пробило половину девятого.

Мария собрала оставленные вчера руны и карты, положила их в центр стола, на скатерти. Константин молчал. Она не ждала ответа. Мария знала Константина в молодости. С тех пор он не изменился: те же морщины около рта – свидетельство частого скептического настроения, седых прядей на его голове осталось столько же, хотя прошла вся ее жизнь, превратившая когда-то молодое тело в тело старухи.

Она расправила плечи, собираясь пойти на кухню, чтобы сделать себе чай. Константин знаком ее остановил и мгновенно скрылся из комнаты. Через пять минут перед Марией стояла дымящаяся чашка любимого смородинового отвара. Чай издавал густой терпкий запах, и она довольно зажмурилась.

Вампир снова сидел напротив, залитый ярким солнцем, лучи которого тонули в темной глубине его облика. «Весна в этом году чу́дная», – внезапно с нежностью подумала Мария.

Она не хотела первой нарушать это тягучее, как сироп шиповника, молчание. Настраивалась на Константина, переводила на свой язык его невербальные жесты, чтобы потом воспроизвести их для своих целей. Она не будет стирать воспоминания навечно. Так, прикроет внучку от всеобщего внимания. Но ему это знать необязательно…

Наконец, Константин, видимо, устал от попыток поймать ее взгляд и нетерпеливо выдохнул:

– Твое виде́ние – это, безусловно, прекрасно. Но я не представляю, что должно случиться в моей голове, чтобы я хотя бы, – тут его губы иронически дрогнули, – заинтересовался твоей внучкой. Не пойми меня неправильно. Я уже несколько сотен лет не интересуюсь женщинами не своего рода.

Мария отхлебнула отвара и молча посмотрела в серые насмешливые глаза. «Я бы очень хотела ошибиться, Константин. Любить вампира, будучи ведьмой! Да сам факт заставит Совет убить нарушительницу. А если соединить с историей моей семьи, то с таким существованием тюремное заключение покажется отдыхом». Она отвела взгляд. Вслух же она сказала:

– Тайны человеческой души велики, а любовь – самая недоступная из этих тайн.

Вампир хмыкнул и ответил:

– Любовь сильно переоценена человечеством. – Он поднялся с кресла и поставил его на место – солнечный пятачок наискосок от окна. – Мне пора. Спасибо тебе. Давно мне не было настолько интересно. Моя работа здесь подойдет к концу в середине мая. Я зайду попрощаться.

– Если мы еще встретимся, это будет большой радостью для меня, – откликнулась Мария. – Обещай мне, если я окажусь права, ты ее защитишь.

Вампир молчал. Мария продолжила:

– Твоей семье придется несладко, если она попадет в руки…

– Шантаж – не твоя сильная сторона. Попытка была бы неплохой, будь здесь мой сын. – Он помедлил. – Когда ты умрешь, я помогу твоей внучке. Как благодарность за твою помощь с Генрихом. После моего отъезда за вами будет приглядывать мой поверенный.

Мария наклонила голову в знак благодарности. Константин в ответ сделал полупоклон и вышел. Входная дверь хлопнула и защелкнулась.

Женщина снова осталась одна. Она прошла в соседнюю комнату – это была ее спальня. Ярко-алый текстиль, розы в вазе у прикроватной тумбы, распахнутый шкаф. Губы тронула улыбка: ее любимая комната. Ее неприступная крепость. Она подошла к шкафу, легко провела ладонью по висящим на вешалке платьям.

Пришло время надеть белое.

Глава 2. Букет сирени

Ей было двадцать три. Она не была замужем, вела свободный образ жизни. Оба этих факта заставляли женщин старше тридцати цокать языком и качать головой, но Арья лишь радовалась. Бабушка не склоняла ее ни к замужеству, ни к рождению детей.

Иногда после работы она спешила домой, к бабушке, иногда на очередное свидание. В ее семье мужчины не задерживались надолго.

К магии Арья относилась нейтрально: сложно было не верить в совпадения, которые окружали ее семью. Но сама она не чувствовала в себе порывов рассказать о будущем или проклясть соседку, а уж тем более обсудить с демоном или призраком варианты сотрудничества. Да и Мария не стремилась учить внучку, из чего Арья сделала вывод о своей магической никчемности. Она не носила обязательных для ведьмы перчаток и не боялась трогать дверные ручки и чужие столовые приборы.

Она не интересовалась бабушкиными книгами, предпочитая Жюля Верна и Тургенева, и не прикасалась к ее Таро, рунам и алтарю.

Работала Арья в огромной библиотеке. Бабушка дала ей обширное гуманитарное образование, включающее в себя историю искусства, этикет и английский. В школе она учила немецкий и бурно протестовала против лишних уроков, но Мария была непреклонна. «Английский нужно знать для собственного спокойствия, – так говорила она Арье. – Этикет – чтобы было не стыдно в гостях. А искусство – чтобы находить в жизни смысл».

Маму Арья помнила смутно: ей было пять, когда мама просто исчезла. Бабушка говорила, что мама однажды не вернулась с работы, а милиция не смогла ее найти. Почему бабушка сама не отыскала дочь, Арья поняла уже гораздо позднее. Как и то, что те, кому мама была нужна, знали, что ее будут искать магией.

Утро выдалось странным: бабушка выглядела задумчивой, погруженной в себя, хотя обычно ее энергия била ключом. В животе будто свернулась огромная змея и медленно то растягивалась, то сжималась…

На работе она погрузилась в обычную рутину. Ее библиотека занимала роскошный когда-то особняк. Парадная лестница, паркет, высокие библиотечные полки из темного дерева – все, что осталось от предыдущих венценосных хозяев. Излюбленная советская практика – использовать старинные здания под свои нужды. Обедала она в столовой библиотеки. Столовая размещалась в подвальном помещении. Обычно брала второе и десерт, отказываясь от традиционного супа. Старалась обедать в одиночестве, с книгой.

После обеда пошли посетители. Она любила проверять интуицию: угадает или нет запрос?

К вечеру непонятное нервное состояние сменилось невероятной усталостью.

Рабочий день, наконец, закончился. Арья накинула на плечи пальто, взяла сумочку и пошла через большой холл к стойке охраны. Сегодня дежурил охранник, с которым она могла пошутить и перекинуться парой фраз. Но в этот вечер он, видимо, не был настроен на разговор и оставил ее «Как дела?» без ответа, наградив недоуменным взглядом.

Арья пожала плечами, оставила ключи на стойке и наклонилась к журналу учета, чтобы расписаться. Охранник рассмотрел наклеенную на ключи бирку с наименованием секции и сказал:

– За эти ключи уже расписались. Вам нужно только их оставить.

Арья нахмурилась, но спорить не стала. Молча развернулась на тонких каблучках и вышла из здания библиотеки. Стоял тихий апрельский вечер. Солнце весь день прогревало мощеные улицы, и девушка скинула пальто на руку. Подставила лицо солнечным лучам и, улыбнувшись, направилась домой. Дорога до дома занимала минут двадцать неспешным шагом и проходила преимущественно через набережные. Сам их с бабушкой дом располагался в глубине квартала, в отдалении от воды, но по дороге Арья вдоволь могла налюбоваться игрой серебристо-серых волн. Арья не была писаной красавицей, но с детства верила в собственную неотразимость. Эта уверенность заставляла мужчин без памяти в нее влюбляться. Вот и сейчас Арья раздумывала, как бы помягче отвергнуть очередного ухажера, с которым и поговорить-то было не о чем.

На мосту она решила, что скажет ему правду при первой же возможности, и, довольная принятым решением, купила небольшой букетик сирени у старушки на углу.

Преодолев последний лестничный марш, она сунула ключ в дверной замок.

«Странно, – подумалось ей, – бабуля никогда не закрывается на два оборота, когда дома. Она никуда не собиралась…»

В животе донимавшая ее все утро змея приподняла голову, и по телу Арьи покатились мурашки.

– Бабуль? – крикнула она в сумрачный коридор квартиры и аккуратно закрыла за собой дверь. Оглушительно щелкнул замок.

Арья быстро разулась и, как была с пальто и букетом в руках, бросилась в кабинет Марии.

Там она и увидела бабушку сидящей в кресле. Одна рука безжизненно свесилась с подлокотника, вторая покоилась на раскинутых на столе рунах. Мария белым пятном выделялась в сумраке комнаты.

– Бабуля… – прошептала Арья и медленно осела на пол. Белая сирень упала рядом с ней, источая сильный аромат…

В себя ее привел оглушительный стук в дверь. Пошатываясь в темноте, она преодолела темный коридор и перед тем, как открыть дверь, по инерции включила свет. На пороге стояла та самая Ильинична – заведующая библиотекой, бабушкина давняя приятельница.

– Так-так, – зацокала Татьяна Ильинична, неодобрительно пробежав взглядом по Арье. – Ты кто такая и почему Мария не отвечает?

Арья опешила на минуту. Бодрая приятельница тем временем подтолкнула ее острым плечом и втиснулась в узкую прихожую.

– Так кто ты такая? – подозрительно озираясь, повторила Ильинична.

– Татьяна Ильинична, это же… – растерянно забормотала Арья.

– Это моя дочь, Татьяна Ильинична, – вдруг раздался из парадной бархатный низкий голос. Через секунду показался и его обладатель.

Мужчина зашел в коридор квартиры. Женщины по инерции попятились, но он дверь за собой не закрыл – наоборот, придерживал ее в жесте ненавязчивого выпроваживания.

– Ва-а-аша, – протянула Татьяна Ильинична, будто это что-то ей объясняло. Арья удивленно перевела на нее взгляд и глубоко выдохнула, собираясь спросить, какого, собственно, черта, но мужчина ее опередил:

– Да, я был неподалеку. У Марии случился сердечный приступ. Сейчас сюда приедет милиция, не могли бы вы… – И мужчина повел рукой в сторону выхода.

Ильинична часто заморгала:

– Как? Что вы говорите? Она же…

– Прошу вас, – с легким нажимом произнес неизвестный. – Если не хотите остаток ночи провести в разговорах с милицией.

– Нет-нет, конечно. – Ильинична, сгорбившись, засеменила к выходу. Мужчина тут же закрыл за ней дверь на защелку.

Арья, наблюдавшая до сих пор со стороны, немного встрепенулась:

– Что вы себе позволяете? Это квартира моей…

Мужчина впился в нее глазами. От холодного серого взгляда Арья задохнулась и замолчала. Мужчина ничего не ответил и быстро прошел в кабинет. Через несколько секунд он скрылся в темноте комнаты. Арья поспешила за ним. Незнакомец медленно обошел единственное светлое пятно. И вышел в коридор.

Арья громадным усилием воли отодвинула от себя мысль о том, кто остался в темной комнате, и попыталась сосредоточиться на другом: она в бабулиной квартире, а ее не узнают соседи. И кто этот незнакомец?!

Мужчина был очень высок, и Арье пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Почему вы назвали меня своей дочерью? – резко спросила она. Ей хотелось по-детски топнуть ногой и вызвать ощущение ярости, чтобы не расплакаться при незнакомце.

– Я отвечу на все твои вопросы. Позднее. – Мужчина нетерпеливо повернул голову в сторону выхода.

Она протестующе остановилась: мужчина, пока говорил, подталкивал ее в сторону входной двери и уже накинул ей на плечи пальто.

«Когда он успел его взять?» – мелькнуло в голове у Арьи. Внутри начала тлеть долгожданная ярость.

– Я никуда не пойду! Это мой дом, моя жизнь! Бабушка никогда бы…

– Не захотела твоей смерти. В сложившейся ситуации я бы очень рекомендовал меня послушаться.

Арья окинула взглядом темную прихожую:

– Что может мне здесь грозить? Опаснее идти с незнакомым непонятно куда!

Мужчина шумно втянул воздух.

– Меня зовут Константин Смирнов. Я врач и известный в СССР доктор медицины. Провел несколько показательных операций и лекций на базе ваших клиник. Я достаточно узнаваем и еще в своем уме, чтобы не наделать глупостей. Поэтому, пожалуйста, пойдем за мной, здесь опасно.

Арья смотрела на Константина. В голове бешено роились мысли – от «кто он и что делать» до «бабули… нет». Свет фонаря во дворе смутно позволял разглядеть его глаза.

– Мария доверяла мне, – раздался его голос, – и связала клятвой. Я не причиню тебе вреда.

Арья кивнула в темноте. Мужчина нетерпеливо распахнул входную дверь и вышел в парадную. Она сунула ноги в туфли и, не застегивая, поспешила следом. Они спустились во двор. На улице совсем стемнело, и Арья плотнее запахнула пальто. Они прошли по диагонали заполненный тенями двор и вышли на набережную.

У тротуара стояло несколько машин. У одной из них горели фары, и Константин направился к ней. Это была темная «Волга». Редкость по нынешним временам! Машиной такого класса мог похвастаться далеко не каждый.

Константин распахнул заднюю дверцу и жестом показал, чтобы Арья села. Она медлила, но поймала нетерпеливый взгляд нового знакомого и села. Константин закрыл за ней дверцу машины и наклонился к открытому окну спереди.

– Алексей, отвезите девушку, пожалуйста, до гостиницы и проводите в мой номер. Желательно, чтобы девушка ни с кем не разговаривала.

Мужчина за рулем кивнул, и машина поехала. Промелькнул узкий проезд в родной двор, сменившись фасадами домов. Арья разглядывала водителя. Светло-русые волосы, серо-голубые глаза, пухловатые губы и розовый румянец на щеках.

– А вы давно знаете этого человека?

Молчание.

В зеркале отразился равнодушный взгляд. Арья пожала плечами и откинулась на сиденье. Город жил: по набережной прогуливались редкие прохожие, горели фонари. Арья открыла окно и выставила ладонь: ее касался легкий ветер. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула весенний, такой особенный запах этого города. Душа облачилась в пустоту, а где-то глубоко внутри, под покрывалом этой пустоты, затаился страх. Этого зверя Арья боялась больше всего. Страх не давал думать.

Доехали очень быстро. Водитель остановился около здания, куда еще утром Арья заходила, чтобы оставить бабулин конверт… Она внутреннее сжалась, но, выбираясь из машины, расправила плечи.

Алексей шел чуть впереди, ненавязчиво показывая дорогу. На стойке регистрации ему без вопросов выдали ключи от номера восемьдесят восемь, и они зашли в лифт. Номер располагался в углу коридора – в самом дальнем от лифта. Алексей открыл дверь, повесил ключ на крючок с внутренней стороны и что-то покрутил в замке. После этого раскрыл дверь, чтобы Арья смогла войти. Она послушно прошла вперед, и дверь за ней защелкнулась.

Как на автопилоте она включила свет, сняла туфли и прошла вглубь. Она была в очень светлой гостиной. В центре круглый расписной стол со стульями, чуть поодаль кремовый диванчик с кофейным столиком в тон. На диванчике полулежал черный кожаный портфель. Больше вещей не было.

Она прошла по диагонали к темнеющему дверному проему. Это оказалась спальня. Осмотревшись, рядом с окном Арья обнаружила глубокое пухлое кресло. Она стащила с кровати покрывало и забралась в кресло с ногами.

Арья смотрела на площадь, на людей, а перед глазами стояла Мария, в красном платье, с убранными волосами. Она улыбалась внучке, как обычно… Только ее уже не было. Из глаз потоком хлынули слезы. Так Арья не плакала, наверное, никогда в жизни. Маму она потеряла еще в юном возрасте, и от этого остался лишь шлейф тоски, которая то накатывала, то отпускала. Потеря же бабушки – которая и была вся ее семья – ощущалась как зияющая рана от отрубленной конечности.

Арья очнулась, когда за окнами спальни начало светать. Она лежала на кровати, укутанная все в тот же плед. Секунду-другую помедлила, затем повернулась лицом к окну. В голове была пустота, а во всем теле – какая-то тяжесть. Она вздохнула и перевела взгляд на дверь, которая была рядом с окнами. В этот самый момент дверь медленно открылась и на пороге показался Константин.

– Как насчет завтрака?

Арья села на кровати. Во рту было сухо, поэтому она некоторое время помолчала, пытаясь разъединить сухие губы:

– Да, было бы неплохо. И побольше чая, если можно.

Мужчина кивнул и не двинулся с места.

Арья меж тем решилась задать вопрос:

– Можно я воспользуюсь ванной и туалетными принадлежностями?

Мужчина снова кивнул:

– Да, новая зубная щетка лежит на раковине. Шампунь и мыло, если понадобятся, на полочке рядом с душем. Полотенца тоже там, лежат в стопке. Теми, что висят на крючках, пользуюсь я.

Арья почему-то покраснела. Этот мужчина, годившийся ей в отцы, смущал ее. Смущал тем, что находился рядом с кроватью, обсуждением бытовых тем, а еще своим спокойствием. Собственное Арья нащупать не могла.

Она встала, пошатнувшись, и почти побежала к двери ванной, которая оказалась в самом дальнем конце комнаты. Захлопнув ее за собой, она некоторое время дышала, пытаясь справиться с волнением.

«Глупости какие-то… – мелькнуло у нее в голове. – Почему я так боюсь этого человека?»

Привычные утренние действия помогли ей успокоиться.

Когда она вышла из ванной, в спальне никого не было, поэтому она прошла в гостиную. На высоком круглом столе уже стоял чайник и чайные пары. Рядом обнаружилось несколько порций разных утренних блюд.

– Я не знаю, что ты предпочитаешь на завтрак, поэтому выбрал несколько вариантов.

Константин стоял у окна: видимо, любовался видами.

Арья села за стол и разлила чай по двум чашкам. Осмотрев тарелки, подвинула к себе сладкие блинчики и подняла взгляд на мужчину. Тот, все так же стоя у окна, видимо, наблюдал за ней все время, как она вошла в комнату, и, будто поняв ее мысленный вопрос, ответил:

– Я не буду завтракать, это все для тебя.

Она поставила локти на стол (ох, как бабуля ругалась на нее за эту привычку!) и задумчиво посмотрела в глаза собеседнику:

– Но, может, вы присядете и выпьете со мной чаю?

Вместо ответа тот отодвинул стул и сел напротив.

– Как давно вы знакомы с моей… бабушкой? – Арья пододвинула к нему дымящуюся чашку чая, пытаясь не заплакать.

Мужчина принял чашку и задумчиво повертел ее в руках.

– Мы встречались, когда твоей бабушке было лет двадцать. Затем еще раз увиделись во время вашей революции. И… я пытался помочь с поисками ее дочери в пятидесятых.

Арья удивленно посмотрела на собеседника: на вид ему не больше сорока, и то из-за горьких складок и седых прядей в волосах. Он же не мигая смотрел на нее. «Как статуя», – мелькнуло у Арьи, таким необычно неподвижным для живого человека казался новый знакомый.

Она пыталась заставить себя поесть, задумчиво пошевелила вилкой в тарелке с блинчиками. В голове роились мысли, что делать дальше. Сбоку в поле ее зрения попал знакомый конверт.

– По-моему, этот конверт я принесла на стойку регистрации вчера утром…

– Да, твоя бабушка любила оставлять последнее слово за собой, – спокойно ответил Константин. – Здесь два письма. Одно адресовано мне, его я прочел, второе для тебя.

Арья взяла конверт, рука мелко подрагивала. Хрустнула рвущаяся бумага, и перед ней возник летящий бабушкин почерк с изящными, немного старомодными хвостиками.

«Дорогая, если ты сейчас не одна, выйди, пожалуйста. Очень важно, чтобы ты прочла это в одиночестве…»

Арья подняла глаза:

– Я хочу побыть немного одна…

– Ты можешь воспользоваться спальней. Я улажу кое-какие дела и вернусь через два часа. Не уходи и не впускай сюда никого. Пожалуйста.

Она кивнула и вернулась в спальню.

«…ты прочла это в одиночестве…»

Строчки заплясали перед глазами. Арья моргнула и продолжила читать.

«Прости, что не попрощалась и не рассказала лично. Прости, что не занялась твоим обучением после того, как твою мать похитили. Тогда мне показалась хорошей идея не заниматься твоим магическим воспитанием, чтобы ты не притягивала всякую нечисть. Но, в конце концов, с судьбой не поспоришь.

Письмо должно попасть к тебе полностью запечатанным. Пожалуйста, после прочтения сожги его и никогда не думай о его содержимом в присутствии Константина. Он умеет читать мысли, когда смотрит прямо в глаза. А то, что я хочу тебе рассказать, ему знать не следует. Но начну с начала, дорогая, чтобы не совсем тебя запутать.

В мире существует четыре касты: оборотни, вампиры, маги и люди. Часть свойств передается по рождению – это оборотни, маги и люди. Вампиры превращают людей в себе подобных, как и некоторые оборотни. Взаимоотношения между всеми регулирует особый Верховный совет. Этот Совет, как бы сказали сейчас, интернациональный и находится над границами всех стран. Основное кредо Совета – не допустить смешения каст и раскрытия их секрета людьми.

В каждой касте есть кланы – кто-то удачливей и сильней, кто-то слабее. Наша семья не смогла создать клан, потому что на протяжении веков на нас охотились и выслеживали.

Наша кровь обладает особыми, до конца не изученными свойствами, и очень важно (подчеркиваю, важно, для тебя жизненно необходимо!) сохранить наши свойства в секрете. Большинство знающих о нашей семье считают, что наша кровь в отрыве от носителей сможет решить все их проблемы. Кто-то хочет найти в ней лекарство от одержимости демонами, от оборотней и вампиров, кто-то хочет вызывать конкретных демонов себе в услужение, кто-то думает, что наша кровь поможет остановить вымирание вампиров и оборотней – да мало ли еще слухов гуляет! Но об истинных свойствах крови знают только ее носители. Так вот, твоя кровь может избавить вампиров и оборотней от того безумия, которым их заражает кровь, оскверненная демонами. Но только если дана она с твоего разрешения. Наша кровь позволяет иметь над демонами сильную власть, но я заклинаю тебя, ни в коем случае не иди в эту сторону нашего ремесла!