Kitobni o'qish: «Эфемерида звёздного света»
2122 год. Земля
Последний месяц для Ромы выдался сложным. Непонятная тревожность нарастала с каждым днём, но, если бы подростка кто-нибудь прямо спросил, в чём дело, едва ли он сумел бы ответить. Скорее всего, пожал бы плечами и бросил равнодушное «ничего». А сам бы подумал, что навалилось как-то всё и сразу.
Больше всего угнетала неопределённость, отчего Рома становился нервным и раздражительным, плохо спал ночами и всё сильнее замыкался в себе.
И зачем только отец задумал этот переезд? Съемная квартира вызывала смешанные чувства. С одной стороны, она казалась уютной, удобной, но с другой – Роме постоянно чудилось, будто бы он в гостях, причём засиделся изрядно, пора бы уже домой… да только нет теперь никакого дома.
С месяц назад, в мае, отец Ромы, Фёдор Никитин, внезапно продал их квартиру в жилом комплексе «Арктический», ничего толком не объяснив. Так они оказались в съемном жилище на Инженерной улице, в котором Рома места себе не находил, несмотря на наличие отдельной комнаты. У него возникало ощущение, будто он вторгся на чужую территорию и без спроса пользуется вещами посторонних людей. А самое главное, он никак не мог найти ответа на вопрос: «Зачем?»
Конечно, он пытался расспрашивать отца, поскольку никакого логического обоснования столь его странному решению не находил. Но тот лишь отмахивался уклончиво, мол, потом всё. И это никак не добавляло Роману спокойствия, наоборот, в голове крутились пугающие мысли о том, что отец мог с кем-то крупно поссориться и теперь вынужден скрываться. Несмотря на то, что в реальности ни странных визитёров, ни пугающих посланий, ни, тем более, покушений на чью-то жизнь не случалось, в голове Ромы всевозможные тревожные события обрастали подробностями. У парня с детства воображение работало отлично, порой даже чересчур.
Лишь однажды отец намекнул, что на съёмной квартире они ненадолго и нечего привыкать к временному приюту. Впрочем, Рома и не ждал, что отец поделится всеми подробностями. Фёдор вполне мог бы стать разведчиком – лишней информации из него не вытянешь. А будешь лезть с расспросами раньше времени, нарвёшься на резкий ответ. Но загадочные слова «скоро мы обретём новый дом» не только не внесли ясность, но и породили новые вопросы.
В этот день и у отца, и у сына выдался выходной. Рома сидел в своей комнате и пытался отвлечься от мрачных мыслей, пролистывая висевшую в воздухе ленту виртуальных журналов. Раньше ему это помогало, но теперь отчего-то никак не удавалось сосредоточиться ни на визуальных новеллах, ни, тем более, на учебных материалах.
Дверной звонок, резкий, такой неприятный, словно будильник, звуковым сигналом прошёлся по нервам. Сознание Ромы нарисовало двух громил с битами, что пришли выбивать из его отца секретную информацию. И липкий страх прополз холодком под футболку, несмотря на то, что мысленные образы больше походили на персонажей комиксов, а не на реальных злодеев.
Чем был занят в этот момент отец, Рома не знал, но точно был уверен, что гостей тот не ждёт. Да и не приходили к ним никакие гости в последний месяц уж точно.
К двери Фёдор отчего-то не торопился, шаги не доносились из коридора, отчего парню становилось ещё страшнее. Успокаивало одно – дверь тоже не скрипела. Значит, бандиты ещё не успели пробраться в квартиру.
Свернув проекцию журнала, Рома решительно встал и глубоко вдохнул. Это помогло ему если не унять, то хотя бы задавить разгулявшуюся тревожность. В конце концов, он ведь собирался в военную академию поступать, а, значит, должен уметь за себя постоять. И за других – тоже.
Парень сжал кулаки и решительным шагом направился к входной двери.
В этой квартире почему-то не имелось видеофона, вместо него был старинный дверной глазок, нелепо искажавший лица тех, кто стоял за дверью. Рома приник глазом к линзе, но на лестничной клетке никого не увидел. И с облегчением выдохнул. Рослых головорезов нет – уже хорошо. Парень вдруг вспомнил, что через это примитивное устройство можно увидеть далеко не всю площадку, но, поздно. Пальцы уже провернули замок. Отступать было некуда.
Рома с опаской потянул дверь на себя. Внутри у него сжалась тугая пружина, он будто превратился в пантеру, готовящуюся к прыжку…
Но рослые головорезы не спешили врываться в квартиру. Парень чуть опустил взгляд и увидел переминающегося с ноги на ногу подростка лет пятнадцати. Невысокого роста, с живым энергичным лицом, несмотря на юный возраст, держался он представительно.
– А взрослые дома есть? – звонко спросил паренёк, и его сканирующие глаза зыркнули вправо-влево от порога квартиры.
Рома невольно усмехнулся, припомнив свои ожидания. Мальчишка явно не представлял угрозы. И теперь стало ясно, почему в глазок никого не было видно. Гостю роста недоставало. И стоял он слишком близко к двери, так, что в обзор едва попадала его макушка.
– Для тебя и я сойду за взрослого! – сказал резче, чем собирался, Рома.
Фёдор, тем временем, появился в коридоре, на ходу снимая наушники.
– Спокойно, – произнёс он, ещё не разобравшись, в чём проблема, и мягко, но решительно переместил Рому назад, заслонив собой.
– Фёдор Никитин? – спросил гость.
– Да, – доброжелательно отозвался отец.
– Вам письмо, – важно сообщил почтальон и достал из кожаной сумки конверт, обвязанный бечёвкой, со свинцово-серой сургучной печатью.
Рома выглянул из-за плеча отца, его глаза округлились, а лицо вытянулось от удивления. Хотелось рассмотреть рельеф на печати, но не вышло. Давненько ему не доводилось видеть подобных конвертов.
– Нужна ваша подпись, – объявил паренёк.
Вместо терминала для цифровой авторизации почтальон протянул Фёдору ручку. Рома с любопытством наблюдал, как отец рисует на бумаге какую-то закорючку.
Отец улыбнулся и чуть обернулся к Роме:
– Некоторые вещи требуют консервативного подхода.
Какие такие вещи Фёдор не пояснил, и Роман перевёл взгляд на гостя. Чувствовалось, что малый (даже нет, малыш – да, Рома назвал его про себя «малышом») – серьёзный человек, подходит к своей миссии со всей ответственностью. Даже сверх меры.
Странно, подумал Рома, в XXII веке бумажная почта вышла из употребления. Единственным исключением, которое он знал, была его собственная работа. И при том относительно недавно. Он работал почтальоном примерно год назад, доставлял бумажную корреспонденцию. Платили неплохо, а потому Рома не задавал лишних вопросов. Воспоминания отозвались жгучей болью где-то внутри. Нет, дело было не в бумажных письмах. Перед глазами застыл образ девушки, которую больше он не увидит…
Получив подписанную квитанцию, мальчишка-почтальон вежливо попрощался и был таков.
Отец, бережно держа в руках конверт, запер дверь и направился в комнату, так ничего и не пояснив. Рому разбирало любопытство, что за таинственное послание? Немного постояв в коридоре, он всё же последовал за Фёдором. Тот выглядел задумчивым и даже хмурым, отстранённым. И Роме совсем не хотелось задавать вопросов, но любопытство всё равно брало верх.
Фёдор расположился в кресле и внимательно читал послание. Конверт лежал на журнальном столике, и Рома уставился на него.
Рельеф печати был чётким – можно различить окружность Земли, но что это означает, парень всё равно не знал.
Не выдержав, Рома всё-таки спросил:
– Что это за письмо? От кого оно?
Фёдор посмотрел на сына странным долгим взглядом. Рома нечасто видел отца настолько задумчивым, словно тот сейчас рассуждал, стоит ли делиться с сыном информацией или вновь отмолчаться.
Наконец, Фёдор вздохнул и прервал напряжённое молчание:
– Наверное, стоит начать с самого начала.
– Было бы неплохо, – Роман старался не выдать внутреннего волнения, но на самом деле очень обрадовался, что наконец-то отец развеет все его тревоги, всё объяснит, и под ногами вновь появится опора. Он слишком устал от неизвестности и неопределённости.
Парень опустился в соседнее кресло и встретился с отцом взглядом. Тот смотрел на сына слишком пристально, и Рома засомневался, а, действительно ли, знания дадут ему опору, а не выбьют из-под ног землю окончательно? И всё же лучше уж определённость, чем неведение, которое на самом деле никакое не блаженное, как говорят, а тревожное и даже временами жутковатое.
– Как ты думаешь, если Вселенная бесконечна, какова вероятность, что там есть обитаемые планеты? Обитаемые разумными существами?
Рома нахмурился – отец начал слишком уж издалека. Связи между бесконечностью вселенной и письмом он не улавливал.
– А я тебе скажу, – Фёдор не дождался ответа от сына. Вероятность такова, что во вселенной точно имеются обитаемые планеты с разумными существами.
– Причём тут это? – всё равно не понимал Рома.
– Мир Эстерау находится в звёздной системе Лаврентийский Перст, – произнёс отец. – В галактике Млечный Путь есть и другие цивилизации. Я не могу произнести их названия, они слишком сложны для моего речевого аппарата. Некогда это были мирные планеты, но Эстерайская империя уже захватила и поработила их.
– Нет-нет-нет, – Рома замахал руками, а его лицо исказила нервная улыбка. – Это шутка какая-то? Лаврентийский Перст? Эсте… как там? Это новая космоопера?
Парень с надеждой посмотрел на отца, ожидая увидеть, как тот смеётся, но Фёдор оставался абсолютно серьёзным. На его лице не было и тени улыбки, да и не в его характере были подобные шутки.
Рома и сам перестал улыбаться.
– Эстерау, – повторил отец. – Можешь не верить, скоро сам всё увидишь. Потому я и не хотел тебе всего этого рассказывать раньше времени.
– Какого времени, пап? – парню никак не удавалось взять себя в руки. Слишком неожиданно и слишком неправдоподобно звучали эти рассказы про космос. Рома успел проиграть в воображении множество сценариев. Но до пришельцев не додумался.
– Может, ты всё-таки меня выслушаешь? – строго произнёс Фёдор.
И Рома всё же постарался успокоиться.
– Как я и сказал, Эстерайская империя поработила другие миры. Я бы мог поведать тебе обо всех планетах, уступивших эстерайцам, но, думаю, тебе для начала следует свыкнуться с мыслью, что земляне не одиноки в космосе. Хотя, лучше бы это было так…
– Это ещё почему? – как бы ни старался Рома, в его глазах наверняка отражалось недоверие. – Среди них есть гигантские слизни? Разумные жуки? Или что с ними не так?
– Нет, – покачал головой Фёдор. – В галактике Млечный Путь нет негуманоидной формы жизни. Все инопланетяне, о которых мне известно, относятся к биологическому виду «человек». Но среди них есть Эстерау. Они по природе своей сверххищники и занимают доминирующее положение в пищевой цепочке. Лишь аспартанские повстанческие группировки продолжают упорно воевать, несмотря на то, что шансы их ничтожны. Родной мир корабля-Спирали в качестве сурового наказания и в назидание другим эстерайцы превратили в тюрьму и кладбище космических кораблей.
– Корабль-Спираль – оригинально звучит, – прокомментировал Рома.
– Мигрирующий спиралевидный корабль, строители которого оказались вытеснены эстерайцами из родного мира, получил название Мир-Спираль, – поправил отец, – На этом гигантском корабле с помощью спирального закручивания создавалась центробежная гравитация.
– А, ну, теперь всё понятно, – в голосе Ромы прозвучала насмешка, и отец это заметил.
– Остальные планеты подчинены контролю захватчиков, – продолжил рассказ Фёдор. – Только у Эстерау есть технология, позволяющая преодолевать расстояние быстрее скорости света.
– А вот это уж точно ерунда какая-то, – снова не выдержал Рома и перебил отца. – Я, вообще-то, в школе учился, и прекрасно знаю, что скорость света нельзя превысить, потому что масса корабля станет бесконечной. И тогда энергии всей Вселенной не хватит, чтобы такую махину с места сдвинуть.
– Ошибаешься, – ответил Фёдор. – Законы физики, конечно, даже Эстерау нарушить не могут, но они научились создавать экзотическую материю, способную сжимать пространство. А корабль их, по сути, вообще не движется. Никто иной подобной технологией не обладает. Вот и выходит, что среди людей нашей галактики Эстерау – единственные звездоплаватели.
– Пап, но раз они такие развитые, то почему до сих пор и нас не захватили? – мысли о пришельцах, как ни странно, понемногу развеяли тревожность Ромы. Думать о двигателях, сжимающих пространство, куда ведь интереснее, чем предаваться печали. И хоть разговор с отцом складывался крайне странный, парень успокоился. Инопланетяне его не пугали, но лишь по той причине, что в их существование не очень-то верилось. Но он рад был пообщаться с отцом по душам, пусть даже на такую необычную тему.
Беседы с сыном Фёдор вёл нечасто. Таким уж он был человеком, немногословным, замкнутым и даже немного скрытным. Он растил сына один и считал, что не словом нужно воспитывать, а делом, то есть собственным примером.
– Хороший вопрос. Из донесений наших разведчиков, задержавших на Земле эстерайских шпионов, и из информации перевербованных агентов следует, что эта непроходимо враждебная цивилизация собирается устроить пандемию в нашем мире. Об этом стало известно ещё полстолетия назад, и земляне раскрыли сроки развязывания войны и природу вируса. У земных людей нет никакой возможности выработать антитела к инопланетному вирусу. Поначалу, возможно и не придадут значение. Болезнь начинается с головной боли, температуры, будто простуда или грипп. Затем даже наступает улучшение, но быстро сменяется новой фазой. Снова поднимается температура, начинается рвота, человек теряет силы, худеет. А далее приходит спутанность сознания и частичная потеря памяти.
– А потом?.. – спросил Рома, хотя и сам уже догадался – полного выздоровления не будет.
– А дальше – кому как повезёт. Психические расстройства неизбежны – вирус поражает мозг. Возможна беспричинная агрессия. Кто-то будет биться в панике, сам не понимая, почему. Галлюцинации. Но чаще всего наступает, как не печально, самый худший вариант – снижение когнитивных функций, мышление деградирует, в итоге развивается тяжёлая умственная отсталость. Даже говорить такие выжившие уже не способны. И обслуживать себя – тоже. Остаются лишь простейшие реакции – удовольствие и недовольство. Таким выжившим не позавидуешь, они превратятся в бледное подобие себя прежнего. Итог один – истощение и смерть. Семьдесят процентов заражённых перенесут болезнь именно так. А остальные хоть и сохранят способность мыслить, но будут бесконечно страдать от тревоги, станут агрессивными, запутаются в собственных галлюцинациях.
Фантазия Ромы вновь разыгралась. Хоть он и не мог поверить во всё то, что рассказывал отец, но явственно представил, как люди превращаются в бессмысленных существ с пустыми глазами. Утратившие даже речь, они будут издавать мычание и слоняться по улицам в поисках пищи. Перед глазами встала апокалиптическая картина мира – брошенные автомобили, разбитые витрины магазинов и обезумевшие люди, которые на людей-то уже не похожи.
– Откуда всё это известно? – выпалил Рома, у которого холодок пробежал по спине. – Неужели они уже применили это оружие?
– Нет. Это пока только планы применения биологического оружия против нас, – заверил папа и поспешил оговориться, – но реализация этих планов не за горами. Возможно, в ближайшие два года.
– Всё равно не могу поверить, – парень помотал головой, будто стараясь вытряхнуть из неё наваждения.
– Скоро ты сам всё увидишь, – произнёс Фёдор.
– Увижу что? Мы дадим бой пришельцам? Станем сражаться с инопланетными захватчиками, как в кино? – Рома нервно усмехнулся. Отцу он всегда доверял, Фёдор не давал повода сомневаться в своих словах, но информация об эстерайских захватчиках звучала слишком неправдоподобно. Есть вещи, поверить в которые просто невозможно.
Отец печально улыбнулся.
– Партия милитаристов поддержала бы твой боевой настрой. Но битвы не будет. У этого вируса очень высокая заражаемость, стопроцентная. И эстерайцы используют все методы. Заразу с пылью разнесёт ветер, животные станут переносчиками и тоже заразят людей, а те расширят радиус поражения экспоненциально быстро воздушно-капельным путём. Водопроводные системы будут отравлены, и в самоизоляции отсидеться не удастся. То есть пострадают все без исключения. Эстерайские космические корабли обезвредить тоже не удастся. Параметры сигнатур их боевых кораблей настолько малы, что объект практически невозможно обнаружить средствами слежения в диапазоне существующих волн. Благодаря особым стелс-системам их корабли невидимы для наших локаторов. Потому было принято решение улетать.
– Что?! – Рома подскочил с кресла. – Нет, это уже слишком.
– И мы летим. Я внёс пожертвование для оборонного комплекса Объединённого Космического Флота Земли и, тем самым, получил право на два билета на корабль «Мурманск».
Окончательно выбитый из колеи, Рома стал ходить по комнате, нарезая круги.
– Сынок, я понимаю, что ошарашил тебя. Но пойми, другого выхода нет. Мы должны улететь, – мягко сказал отец.
Сын остановился и взглянул на Фёдора, но слова никак не выходили наружу. Слишком резко и головокружительно всё сказанное завершало прежнюю жизнь и начинало новую, таящую лишь неизвестность. И оттого хотелось высказать отцу что-нибудь резкое, разум отказывался поверить в происходящее, принять новые обстоятельства. Но Рома и слова вымолвить не мог.
– Там всё будет, как на Земле, – предпринял попытку успокоить сына Фёдор. – Поступишь в военную академию, как и хотел!
Парень сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, застыл напротив отца, пытаясь справиться с эмоциями.
– Так, мне надо пройтись, – Рома видел, что отец поднялся, желая что-то сказать, но парень не стал ждать. Он взял мобильник и покинул квартиру, ощущая лишь взгляд отца в спину.
Слишком много новой информации, слишком странно, слишком нереально. Космические корабли, захватчики-инопланетяне, вирус, способный превратить людей в эстерайских рабов… Неужели, это может быть правдой? Но в то же время, какой смысл отцу так шутить? Это совершенно не вязалось с его характером. И в то же время поверить так просто он не мог.
Парень двинулся по направлению к северной части Североморска. Он спрятал руки в карманы жилетки, заметив, что они у него дрожат. Прохладный воздух будто бы выветрил все мысли из головы, ноги сами несли его куда-то. Хотелось забыться, хотелось, чтобы мир вновь стал простым и понятным, как в детстве, а пришельцы существовали только в научной фантастике.
Рома и сам не понял, как оказался на пристани «Морозная» в Кольском заливе Баренцева моря.
Он сел на скамейку, с которой открывался лучший вид на залив. Стояла пасмурная погода, море слегка штормило, дул ветер и трепал русые волосы Ромы. Он взглянул на рыболовную лодку, раскачивающуюся на волнах, и из памяти возник образ того, как он провожал отца в плавание. Тогда тот работал на рыболовецком судне, а ещё ездил на работу в Мурманск и красил атомный ледокол. А ещё парень вдруг вспомнил, как отец говорил, что по знакомству устроился на добычу никеля, суперсплавы на основе которого использовались в аэрокосмической промышленности.
В голове вдруг прояснилось: «Так вот, значит, откуда папа мог узнать о пришельцах». Раньше Рома и не думал, что его отец как-то связан с космосом. Но теперь паззл в его голове сложился. Вот только это означало, что это не ошибка и не розыгрыш, и земному человечеству осталось жить от силы пару лет.
От этих мыслей стало не по себе. Парень продолжал смотреть на воду, стараясь избавиться от тревоги, но легче не становилось.
Он вспомнил, как они с Дианой гуляли по этой самой пристани и распевали песни. А потом она бухнулась в воду, Рома нырнул за ней, и они тотчас же оба продрогли. Вспомнив тот весёлый вечер, он даже слегка улыбнулся. Но улыбка тут же сошла с лица: нахлынувшие воспоминания пробудили в нём тоску по любимой.
Смерть, подумал он, всегда нелепа. Она редко приходит вовремя. Люди научились лечить смертельные болезни, но их продолжают убивать случайности.
Остроконечная ледяная глыба, сорвавшись с крыши, в одно мгновение оборвала жизнь Дианы, разбив на осколки и прожитые семнадцать лет, и возможное будущее.
Внутри что-то перевернулось, он вдруг захотел улететь, и неважно куда, главное – подальше отсюда.
Гибель всего человечества – это такая же нелепость, как и смерть Дианы, такого попросту не должно происходить. В этом есть что-то неправильное, какая-то ошибка. Словно весь мир сломался. Но только теперь Рома осознал, сломался он не только что, а ещё тогда, когда погибла Диана.
Он бросил последний взгляд на залив, на пристань, на людей, проходящих мимо, на скамейку – и осознал, что всё это когда-то бесследно исчезнет.
Обратно домой он добрался затемно. Перед тем как войти в подъезд, Рома взглянул на ночное небо. Звёзды… Что они сулили человечеству? Спасение или погибель? Когда-то в детстве он узнал термин из астрономии – «эфемерида». Оказалось, что это координаты небесных тел, если делать наблюдения с Земли. И у каждой звезды, каждого созвездия – своя эфемерида. Но люди видят не сами звёзды, а свет, идущий от них. Сами же звёзды уже угасли. «Выходит, координаты – это эфемерида звёздного света», – подумал Рома. Но могут ли у света, эфемерного потока, электромагнитного излучения быть координаты? Могла ли у звёздного света быть эфемерида? Это предстояло выяснить.
