Kitobni o'qish: «Преступление по нотам»
Глава 1
На всех четырех этажах районного детского эстетического центра царила страшная суета. Шутка ли! Завтра к ним в гости должен был пожаловать сам губернатор с визитом. По этому случаю в коридорах и служебных помещениях шла генеральная уборка, а на сценах и в классах маленькие артисты – певцы, танцоры и музыканты – репетировали свои партии, что называется, до посинения.
В перерывах педагоги бегали друг к дружке, но разговор всюду был один и тот же.
Захлебываясь от привалившего счастья, все наперебой твердили:
– Такая честь! Такое уважение! Такой почет!
При этом вслух, словно боясь сглазить, не говорили о главном. Все были в таком приятном предвкушении от этого визита, что поговаривали, если все пройдет хорошо, им прибавят финансирование, дадут разнообразные льготы, сделают другие приятные подарки. А кто не любит подарки? Только круглые дураки, но таких тут не водилось.
Поэтому сегодня целый день в кабинет старшего преподавателя по классу фортепиано Валентины Петровны было настоящее паломничество. К ней заглядывали взволнованные члены педагогического коллектива. Всем было хорошо известно, что заведующей учебной частью музыкального отделения является ее родная племянница Аннушка. И если к самой Аннушке, или официально – Анне Даниловне, зайти за выяснением подробностей коллеги стеснялись, то доброта Валентины Петровны была всем хорошо известна. Она точно не станет хмурить брови и упрекать, что ее отрывают от дел. Поэтому покоя Валентине Петровне не было.
– Голубушка, вы же все у нас всегда знаете, скажите, неужто и впрямь сам губернатор к нам завтра приедет?
И всем Валентина Петровна отвечала важно и обстоятельно:
– Если сам и не выберется, то уж его заместитель – это без всякого сомнения.
– Заместитель ведь ничем не хуже, верно? – тут же взволнованно вопрошали снова коллеги. – Губернатор же ему все равно все свои полномочия передаст.
– Совершенно верно. Но все будет зависеть, как мы его встретим. Понравится ему концерт, понравится, как у нас тут все организовано, – будут ответные подарки. Так что идите и готовьтесь. А то ведь рука – владыка, может не только дарить, но и наказывать.
И преподавательницы с некоторым душевным трепетом расходились по своим ученикам. Сегодня они занимались с лучшими из лучших. С теми, кому завтра предстояло выступить на сцене перед высокими гостями. Концерт готовили не один месяц. Программа предполагалась самая разнообразная – песни, танцы, музыкальные номера. Для придания всему концерту колорита было приглашено несколько человек со стороны. Детский рожковый оркестр обещал прислать своих музыкантов. Также ожидалось пять юных гусляров. Насчет этих у всех были сомнения. Все-таки никто этих детей раньше не видел и их способностей толком не знал.
– Пришлют кота в мешке, а?
– Вроде бы не должны, приличные люди. Мы всегда шли им навстречу, во всем помогали. А долг платежом красен.
– Все-таки неизвестные совсем ребята. Сыграют ли?
– В крайней случае, можно им прослушивание перед концертом устроить. Приедут, мы спокойно их послушаем и там без спешки решим, как с ними быть.
Бедная наивная Валентина Петровна! Когда она на другой день подходила к своему центру, то сперва решила, что заблудилась и пришла не туда. Их центр было не узнать. Всюду вокруг стояли полицейские машины. Само здание было оцеплено в два кордона. Первый внешний пропускал посетителей, ориентируясь исключительно по внешнему виду, зато второй обыскивал их, уже не стесняясь.
Для обычных посетителей центр был сегодня закрыт, о чем на его дверях уже три дня висело соответствующее объявление. Но даже тех артистов, которые явились для подготовки к выступлению, обыскивали чуть ли не в четыре руки и все равно не поспевали пропускать внутрь всех желающих. Очередь уже стояла на ступеньках и с каждой минутой все увеличивалась.
Когда подошел черед Валентины Петровны досматриваться, охранник бдительно потребовал от нее открыть сумку, а потом окинул ее фигуру таким взглядом, что женщина на мгновение оцепенела от страха.
А ну как примутся за личный досмотр?
Но нет, обошлось. Валентина Петровна была женщиной сухонькой и невысокого росточка. Скрыть что-то вроде взрывчатки или оружия под легким костюмом ей вряд ли удалось бы.
– Идите!
Но это были еще не все испытания. Внутри ее заставили пройти через арку металлодетектора, которой у них сроду не наблюдалось, а тут вдруг откуда-то возникла. Что-то зазвенело.
Обычно охрана на такую ерунду внимания не обращает, но тут обратили. Заставили Валентину Петровну пройти еще несколько раз, потом потребовали от нее выложить из карманов всю мелочь и снять с себя украшения. Так что к себе женщина попала в центр уже в изрядно взвинченном состоянии.
– Хорошо, что до зубных протезов дело не дошло, могли заставить и их изо рта вынуть, – сердито сказала она и тут же попыталась себя утешить. – Это для нашего же блага.
Немного уняв дрожь в руках, она привела себя в порядок и побежала в кафе, чтобы выпить там чашечку кофе.
Ха-ха! Фигушки! Путь в кафе был перекрыт новой порцией охраны.
– Кафе закрыто на спецобслуживание!
Валентина Петровна прямо оторопела от такого поворота событий.
В душе невольно поднялся ропот. Как это ей и не выпить кофе перед концертом? Ее законную чашечку кофе, без которой ей не жить! И почему детям нельзя съесть булочку и подкрепиться? Им же еще выступать. А волнение съедает столько калорий, что обмороков будет не избежать. И ничего кафе не закрыто, не надо врать. Вон дверь приоткрыта, и видно, как за накрытыми столами сидят тучные дяденьки с гладкими холеными лицами и что-то с аппетитом поедают.
Учительница успела даже рассмотреть, что столы в кафе нынче покрыты скатертями, на которых стоят крохотные вазочки, а в вазочках – живые цветочки! И ассортимент, судя по доносящимся ароматам, был куда разнообразней и изысканней, чем в обычный день работы их кафе.
Валентине Петровне очень захотелось пирожное с двумя вишенками, которое как раз в этот момент запихивал себе в рот не в меру упитанный господин с тремя толстенькими подбородками, уютно устроившимися на его галстуке. Ему это пирожное явно было лишнее, а вот ей пришлось бы кстати.
Но спорить с двумя рослыми ребятами, буквально перекрывшими своими мощными накачанными телами путь, она не стала. Поняла, что сегодня в их кафе барствуют лишь господа из числа приглашенных гостей.
Ну и ладно!
В конце концов, кофе она может выпить и растворимый. Сходит сейчас к Ольге Ульриховне – их завхозу, и они славненько выпьют у нее кофейку с конфетками. У Валентины Петровны есть большая и непочатая еще коробка шоколада. Пожалуй, там хватит и для ребят, если кто вдруг во время выступления совсем ослабеет.
И Валентина Петровна вновь пришла в хорошее настроение. Впереди был прекрасный день. Вокруг любимые ученики и друзья-педагоги. Скоро к ним приедет долгожданный дорогой гость, которого они будут радовать своим мастерством. Все замечательно! Да и растворимый кофе Ольги Ульриховны оказался ничуть не хуже того, что варили у них в кафе. И, прихватив, как и намеревалась, коробку с шоколадом, Валентина Петровна двинулась на концерт.
Но и тут ей было суждено наткнуться на очередных охранников. К самой Валентине Петровне вопросов у них не возникло, на сцену она пройти могла, поскольку значилась в списках. А вот коробка у нее в руках вызвала вопросы.
– Зачем это вам?
Тон был таким, словно бы она, по меньшей мере, пыталась пронести в зал тараканов или козьи какашки, а возможно, что и гранаты.
– Это конфеты для артистов. Буду их угощать.
– Зачем?
– Они же дети. Они любят сладкое.
– Откройте!
Валентина Петровна открыла коробку. Она была большая, держать ее на весу было неудобно. Да еще мимо все время сновали дети, того и гляди толкнут под руку, все конфеты тогда разлетятся. А охранники, как назло, все разглядывали и разглядывали конфеты. Первый раз они их видят, что ли? Но, видимо, дело было в другом, на этот случай у охраны не было четких инструкций, и сейчас они не знали, как им поступить.
Потом Валентина Петровна увидела, как один из охранников отошел в сторону и стал звонить кому-то по рации. Видимо, хотел получить инструкции. Второй продолжал сверлить женщину подозрительным взглядом.
Вернувшись, первый кивнул:
– Проходите, все в порядке.
Валентина Петровна прошла. Но пережитое волнение сказывалось, и руки у нее снова стали подрагивать.
– Да откуда же их столько пригнали? – в отчаянии прошептала женщина. – И зачем? Кому тут нападать на нашего губернатора? Детям? Или нам – педагогам?
Ведь зрители на концерте обещали быть все только свои. Ни одного постороннего человека не могло оказаться сегодня в здании эстетического центра. Все артисты и педагоги пропускались по спискам, которые прошли несколько этапов согласования. Зачем же столько охраны в самом центре? И снаружи? Но Валентина Петровна заставила сердце уняться. Постояла, подышала, и вроде бы стало получше.
Пора было идти к детям, наверное, их тоже перепугало такое обилие важных гостей. К ее удивлению, дети держались куда лучше. И даже от конфет почти все отказались, объяснили, что слишком волнуются.
Валентина Петровна преподавала игру на фортепиано. И сегодня она начала повторять с некоторыми, кто казался ей не особенно надежным в плане исполнения, самые сложные моменты. Но все ребята сегодня сыграли удивительно чисто. И настроение у Валентины Петровны поднялось еще больше. Она съела одну конфетку и пошла узнать, как дела у Ниночки, которой доверили поработать с гуслярами.
– Все прекрасно! Ребятки приехали со своими костюмами. Сыграли все чисто. Сейчас они уже переодеваются.
Валентина Петровна похвалила Ниночку и пошла немножко прогуляться.
Ей было любопытно посмотреть, как изменился их центр изнутри. Всюду царила та особая кутерьма, которая предвещает либо большой успех, либо грандиозный провал постановки.
Конечно, Валентина Петровна надеялась на успех. И вертела головой по сторонам, пытаясь найти знаки, которые бы ей это подтвердили.
Вот пробежала стайка девочек в одинаковых черных трико и красных юбочках. А вот поспешили трое взрослых юношей, буквально обвешанные баянами – своими и своих младших товарищей, которым тяжеловато еще таскать на себе такие музыкальные инструменты. А вот спешат народники с балалайками, жалейками, домрами и бубнами. Подтянутые девушки-певуньи что-то горячо обсуждают между собой.
Только бы не вздумали на ходу изменить репертуар. Но вряд ли, они – разумные девочки.
Внезапно Валентина Петровна заметила, что ко входу здания их центра со всех сторон бегут упитанные господа в костюмах. Тот самый, из кафе, уминавший пирожные, на которые положила глаз Валентина Петровна, бежал впереди остальных, размахивая всеми своими тремя подбородками. Вспомнив про пирожные, Валентина Петровна подавила неприятное сосущее чувство, которое возникло у нее под ложечкой.
Зря все-таки она съела на завтрак лишь миску жидкой каши. Надо было подзаправиться более существенно. Но учительница надеялась перекусить у них в кафе, где готовили вкусно и недорого.
– Едет! Губернатор едет!
Валентина Петровна вытянула шею, чтобы увидеть кортеж губернатора.
Но проходящая мимо племянница улучила минутку и печально шепнула:
– Не жди, не приедет.
– Как?
– Занят сильно. Зама своего прислал.
– Виктора Алексеевича?
– Вспомнила! Виктор Алексеевич исчез вместе с прежним губернатором. Нынче какой-то Евстигней Емельянович к нам катит. Побегу. А то Ричард Александрович куда-то запропастился.
Это был их директор. Первое лицо центра. Собственно говоря, ему и предстояло встречать важных гостей, а вовсе не Анне Даниловне, которая являлась всего лишь завучем.
– Не могу понять, с чего ему вздумалось именно сейчас шутить со мной такие шутки?
И Анна Даниловна, покрутив в последний раз головой по сторонам, убедилась, что директора нигде не видно, и поспешила ко входу, навесив на лицо самую приветливую из всех доступных ей улыбок.
Невзирая на предупреждение племянницы, что губернатора не будет, Валентина Петровна еще сильней вытянула шею. Ей очень хотелось взглянуть на нового зама по культуре.
Может, хоть этот даст денег на ремонт фасада? И фонд музыкальных инструментов не мешало бы обновить. В прокате имеется всего две скрипки-половинки, а желающих учиться на них – в разы больше. Родителям приходится покупать инструменты, но не всегда это оправданно. Дети растут быстро.
Сегодня малыш играет на восьмушке, через год – на четвертинке, еще через год – на половинке, а потом ему уже три четверти подавай. Покупать каждый раз новый инструмент, чтобы подходил юному музыканту по размеру, – забегаешься.
Внезапно Валентина Петровна почувствовала, как задыхается. Ей стало душно и жарко, захотелось срочно подышать свежим воздухом. Пользуясь тем, что служебный вход стоял без присмотра – всего-то один-единственный охранник, который даже не стал особо допытываться, кто она такая, Валентина Петровна вышла на улицу. Тут было ее любимое место. В тенечке стояла скамейка. С нее открывался прекрасный вид на парк и озеро. Валентина Петровна немножко отдышалась, а когда повернулась, чтобы идти назад, буквально окаменела.
Прямо перед ее глазами по стене их центра, где-то на уровне третьего этажа, по пожарной лестнице карабкался какой-то человек. Он был в ярко-оранжевом комбинезоне, какие носят работники дорожных служб и всякие технические работники, занятые грязной работой.
Но этот был настоящим верхолазом. Высота его не смущала, он ловко перебирал руками и взбирался все выше и выше. И вскоре оказался на самом верху здания.
Валентина Петровна невольно заинтересовалась этим персонажем.
– Что этому типу может там понадобиться?
Вроде бы совсем недавно рабочие меняли кровлю дома, возились целую неделю, все сделали и ушли. Может, это один из них?
– Зачем же он вернулся? Забыл там что-то?
Валентина Петровна открыла рот, чтобы подать знак молодому мужчине, что она его видит, но окаменела во второй раз. Теперь потому, что у мужчины на крыше в руках появился большой футляр от музыкального инструмента.
– Вроде бы похож на футляр от контрабаса?
Валентина Петровна протерла очки, надеясь, что это поможет ей получше разглядеть, что же за предмет оказался у рабочего.
Неужели и впрямь музыкальный инструмент на крыше? Ну да, так и есть. Контрабас или виолончель. С такого расстояния трудно было определить размер инструмента. Но кто же держит музыкальный инструмент на крыше? Там он безвозвратно погибнет. Дождь его намочит, дерево разбухнет, а при высыхании обязательно покоробится. И звук будет безвозвратно испорчен. Никакой футляр не спасет дерево от лишней влаги.
– Безобразие!
Как всякий музыкальный работник, Валентина Петровна очень чутко относилась к инструментам. В каждом из них ей чудилась своя собственная маленькая музыкальная душа. Инструменты для нее были живыми существами, хоть и не в той мере, как человек, но они тоже обладали интеллектом и отличались характерами. Некоторые были капризны, другие туго соображали, третьи просто любили повредничать. Счастье, если музыканту доставался инструмент, способный к четкой и слаженной с человеком работе.
Валентина Петровна разволновалась еще сильней:
– И где он мог взять инструмент? Уж не у нас ли в центре он его украл? Ну да! Конечно! Украл и спрятал на крыше! А теперь вернулся за украденным. Ворюга! Надо его задержать!
Но рабочий на крыше, сделав несколько шагов, уже скрылся из поля ее зрения.
Валентина Петровна попыталась обежать здание, но там ей путь преградила охрана. Напрасно она пыталась объяснить, что на крыше ходит какой-то человек в костюме рабочего и с украденным у кого-то из их учащихся контрабасом.
Охранникам было сейчас не до нее.
– Внимание! – ожила рация у одного из охранников. – Готовность номер один. Он приближается.
Охранники засуетились.
А Валентина Петровна, поняв, что приближается главный гость, вернулась мыслями к своим проблемам. Да, фонд инструментов надо бы обновить. Впрочем, если всякие посторонние граждане будут так лихо его разворовывать, то никаких инструментов не напасешься.
Во всем этом Валентину Петровну лишь немного смущало то обстоятельство, что она ровным счетом ничего не слышала о такой краже. Если бы у кого-то украли дорогой инструмент, об этом гудел бы уже весь центр! Может, инструмент был совсем старый и списан за негодностью? А она навела тень на плетень на хорошего человека?
Надо будет уточнить у Ольги Ульриховны, которая отвечает у них за школьные музыкальные инструменты и прочий инвентарь. Кажется, у нее контрабасов в хозяйстве и не было вот уже лет десять.
Валентина Петровна в задумчивости вернулась в центр.
Там суета царила по-прежнему. Всеобщее волнение достигло апогея. Главный гость праздника должен был вот-вот ступить на их землю. И Валентина Петровна снова начала думать о том, сколько всего им нужно попросить у него.
И это она еще забыла о фондах их музыкальной библиотеки.
Вот ее обновить надо в первую очередь. Просто кровь из носу!
Дети до сих пор учатся по учебникам тридцатилетней давности. Нет, к самим учебникам претензий нет: прекрасные пьески, удачно подобранные. Но за столько лет учебники пришли в полную негодность. Клеенные скотчем и пергаментной бумагой, пожелтевшие и буквально рассыпающиеся на части, они выглядели, на взгляд Валентины Петровны, просто неприлично и никак не сочетались с их центром эстетического воспитания.
Какое может быть эстетическое воспитание, если учебники все растрепаны, а страницы желто-коричневые и в пятнах? Обязательно нужны новые!
В таких корыстных мыслях Валентина Петровна едва не пропустила появление зама. Он ее разочаровал. Невысокого росточка. Взгляд острый. Усики жесткие.
Нет, у такого и снега зимой не допросишься, если не запланирована и не согласована его выдача за три года вперед. Придется, видно, их библиотекарше, милой девушке Нине, еще немножко поработать переплетчиком. А что? Она очень даже ловко за эти годы научилась собирать из двух-трех вусмерть убитых и подлежащих списанию учебников один, вполне себе приличный.
Новый зам губернатора с чудным именем направился прямиком в зал.
Напрасно окружающие пытались пригласить его перекусить. Тот категорически отказался. И даже часы показал. Мол, некогда мне по кафе сидеть. В отличие от вас – бездельников, я человек занятой. И первым прошел в зал, в который до сих пор еще никого не пускали.
Какое-то время Валентина Петровна стояла на месте, потом спохватилась и побежала к своим ученикам. Надо было успеть дать детям последние наставления. И, пожалуй, самой съесть пару конфеток. А то Валентина Петровна что-то совсем разволновалась, а от волнения проголодалась.
У нее даже мелькнула мысль сбегать в кафе, попросить продать ей бутерброд. Но она представила, как это будет выглядеть: старшая преподавательница оставила своих детей ради хлеба насущного, – и передумала.
Валентина Петровна всегда утверждала, что дух – превыше материи. И она даже поссорилась на днях с их буфетчицей Людочкой, которая стояла на прямо противоположной точке зрения и твердила, что именно окружение и его материальная составляющая формируют личность человека.
И как же будет смотреть на нее Людочка, когда Валентине Петровне придется признаться в том, что ее собственный голод оказался выше духовности?
Концерт прошел с большим успехом. Дети расстарались на славу. Музыканты играли, плясуны водили хороводы и скакали вприсядку. Женские сарафаны полыхали алым, а хор грянул танцевальную так, что многие захлопали.
Даже Евстигней Емельянович повеселел, и усы у него вроде бы топорщились совсем не так сердито, как в начале.
Валентина Петровна была рада это видеть. Она немножечко больше остальных гордилась успехом, потому что в том была немалая ее заслуга. Сейчас на сцене одновременно выступают по два, а то и по три коллектива. И это была ее идея.
Это она посоветовала племяннице:
– Может, это и труднее в организационном плане, но ты уж постарайся, соедини малочисленные коллективы. Ведь когда несколько человек на сцене, зрелище получается куда эффектней. Одно дело, когда две пичужки что-то там попискивают тоненькими и еще не сформировавшимися голосками. Трогательно, конечно, но быстро надоедает зрителям. Несколько таких пигалиц – и зритель начинает зевать. И совсем другое дело, когда у тех же маленьких певуний имеется аккомпанемент в виде трио народников с дудками.
И вот сейчас Валентина Петровна увидела, как ее племянница Аннушка смотрит на нее и трясет поднятым вверх большим пальцем.
– Это успех!
Особенно понравился публике ансамбль гусляров в русских народных костюмах. Ребята играли хорошо, заслушаешься. Вот только Ниночки, которой поручили ими руководить, на сцене что-то не видно. Гусляры одни приняли овации.
– Но уж такая она, наша Ниночка, стеснительная и скромная. Дело делает, а как до похвалы, так она в сторонку отойдет и спрячется.
Ну, а уж когда в финале все юные артисты вышли на поклон, зал буквально разразился аплодисментами. Не было видно только их дорогого директора. Что-то вынудило его отсутствовать на концерте.
И Валентина Петровна видела, что место рядом с замом заняла ее Аннушка.
Ну и хорошо! Пусть сегодняшний успех запомнится заместителю губернатора вместе с ее племянницей. Это может помочь ей в жизни в дальнейшем.
– Им понравилось! Им действительно понравилось!
Евстигней Емельянович встал первым. Хлопая в ладоши, он немного постоял, а затем двинулся к выходу. Постепенно и другие гости стали продвигаться в том же направлении.
В дверях зала возникла небольшая пробка. Многие преподаватели и члены коллектива поспешили проводить важных гостей. Но счастливая Валентина Петровна оставалась на месте, он могла думать лишь о том, что сейчас все дорогие гости удалятся, охрана будет снята, и она сможет на своих законных правах пойти в кафе и перекусить там немножко.
Быть может, ей даже повезет и она успеет насладиться скатертями и свежими цветами на столах.
После того как первое лицо праздника покинуло их центр, все как-то раскрепостились. Чиновники не спешили разъезжаться.
Многие вернулись в центр. Одни пошли в кафе, другие бродили по фойе, о чем-то беседуя, разглядывая украшения, сделанные руками детей художественного отделения их центра.
Валентина Петровна не возражала против их присутствия. Она все же сумела получить свой бутерброд. После некоторого раздумья Валентина Петровна остановилась на том, что с красной рыбой последний и выглядел, и пах вполне прилично.
Перекусив, женщина почувствовала, как противное головокружение постепенно прекращается. Настроение у нее еще больше улучшилось, потому что ей удалось заполучить то самое пирожное с вишенками. И сделала она это под самым носом у того господина с тремя подбородками. Он уже уезжал и заскочил в кафе, чтобы захватить в дорогу полюбившиеся пирожные.
А Валентина Петровна увела последнее прямо у него из-под носа. Звонко высыпала на прилавок полагающееся за пирожное количество монеток, а буфетчица Зиночка ловко смела деньги.
– А больше нет?
– Все! Кончились!
Торжествуя, Валентина Петровна вышла со своим трофеем в фойе и через него направилась к себе. То есть собиралась это сделать. Но внезапно со стороны улицы раздался громкий хлопок, за ним, чуть погодя, еще один.
Валентина Петровна не придала бы этому никакого значения, но следом за хлопками раздался истошный женский визг:
– А-а-а-а! Убили-и-и-и!
На мгновение все замерли. Затем поднялась страшная суматоха. Кто-то бежал к лестнице, кто-то назад в кафе, кто-то рвался наружу. Несколько человек упали на пол, закрыв головы руками.
Валентина Петровна падать на пол не собиралась. Во-первых, негигиенично. Во-вторых, затопчут. И в-третьих, как быть тогда с пирожным? Расставаться с ним она не собиралась.
Как-то так получилось, что Валентина Петровна оказалась втянутой в тот людской поток, который стремился наружу.
Худенькой пожилой женщине было невмоготу сопротивляться мощному движению нескольких десятков крепких мужчин. Не прошло и нескольких минут, как она уже стояла перед зданием их эстетического центра, слегка ошеломленная произошедшим, но все еще крепко сжимающая в руках то самое пирожное с двумя алыми вишенками.
