Kitobni o'qish: «Обещать – не значит жениться»
Глава 1
В последнее время Инга вновь зажила той беззаботной жизнью, какой жила когда-то, будучи двадцатилетней девчонкой. Нет, конечно, она всегда точно знала, что в душе ей неизменно восемнадцать. Но одно дело знать это для самой себя, и совсем другое – жить такой жизнью. А уж когда тебе при этом уже за сорок, да что там, почти все сорок пять, то такая жизнь воспринимается как своего рода подарок свыше.
Впрочем, сначала Инга своего счастья не просекла. Она даже всплакнула в аэропорту, отправляя сына к его отцу. Так уж случилось, что с мужем они развелись пять лет назад. И с тех пор каждый считал себя самостоятельным индивидуумом. Ну а сын благополучно курсировал от одного родителя к другому, взад и вперед бороздя воздушный океан. Дома учеба и мать. А у отца в его красивом доме под Лондоном – каникулы.
Первый раз, вернувшись от отца, Юра был в полном восторге.
– Мама, слетала бы ты в следующий раз со мной. У отца там реально классно! Ты только представь, у него прямо во дворе настоящий бассейн! Для Англии это дико круто. Все местные пацаны мне завидовали. И есть чему! В этом бассейне можно плавать хоть до усеру!
– Юра, что за выражения? Где вы там с отцом бывали? Откуда ты набрался таких выражений?
– Да уж не по музеям ходили… – непривычно едко отозвался сын.
Инга напряглась, сразу почувствовав интонации своего бывшего мужа, который всегда издевался над тягой Инги к классическому искусству и музыке. Сын понял, что ляпнул что-то не то, и жалобно заканючил:
– Ну, мама, обещай, что слетаешь со мной к папе?
Инга пообещала, хотя в душе твердо знала, что ни в какую Англию к своему бывшему мужу она не полетит. Нет, не хочет она ни бассейна, ни самого Джимми (так теперь звался ее бывший муж Димка).
Хватит с нее попреков в том, какая она несовременная, как тянется к чему-то высокому и потому непонятному. Хватит скандалов на тему того, что она витает мыслями в чем-то заоблачном, вместо того чтобы хватать то, что попадается под руку, и этим быть довольной. Хватит с нее Димы, хватит их семейной жизни, хватит всего, что связано с этим человеком! Она свой долг, если он и был, сполна искупила за годы смиренной супружеской жизни.
Юра тогда все понял и тоскливо вздохнул. В семнадцать лет не так-то легко примириться с тем, что твои родители теперь живут не только в разных квартирах или городах, но и в разных странах.
Но время шло, отец оставался для Юры отцом, а мать – матерью. И юноша привык к такому раскладу. Ничего не поделаешь, предки развелись. Не они первые, не они последние. Юра изо всех сил старался, чтобы между родителями сохранились хорошие отношения. И они ради сына старались изо всех сил. Впрочем, живя на приличном расстоянии друг от друга, сохранять видимость мира оказалось куда легче, чем находясь в одной квартире бок о бок.
– Если Димка меня теперь слишком раздражает, я всегда могу сослаться на технические проблемы и выйти из скайпа, – поделилась она со своей подругой Славой.
– И частенько ты так делаешь?
– Случается.
– И он тоже?
– Что?
– Тоже выходит из скайпа? Ты часто его раздражаешь?
– Наверное. Хотя теперь он все чаще твердит, что я – ангел. И что лучше женщины не сыскать в целом свете.
– Так может, вы еще и помиритесь?
– Ну нет. В молодости нас частенько примирял секс. А сейчас… Не знаю, что могло бы меня примирить с этим чурбаном малограмотным.
– Не преувеличивай. У твоего Димки есть высшее образование, и покруче твоего. Что ты там закончила? Институт культуры? Вот и сиди, не вякай. А у Димки твоего диплом международного образца.
– Он уже давно не мой, в смысле Димка.
Но как уже говорилось, когда самолет сына скрылся в облаках, в душу Инги закралась непрошеная печаль. Вот и она совсем одна. Ни мужа, ни сына – никого. Но уже возвращаясь домой из аэропорта, Инга неожиданно почувствовала, что тоска ее развеялась. А еще она заметила, как много в вагоне метро симпатичных мужчин. Просто даже удивительно много! Откуда они тут все взялись? И какие все симпатичные! Просто с каждым заведи роман и будь счастлива!
Прежде, будучи замужней дамой или мамой взрослого уже сына, Инга себе таких вольных мыслей не позволяла. Но теперь, когда она осталась совсем одна… одна… одна!
Из метро Инга вышла почти веселой. А добравшись до дома и осознав, что отныне ей вовсе не обязательно готовить огромные кастрюли борща, жарить бесчисленные котлеты и стоять над горами картошки, которые ее мужчины поглощали в невероятном количестве, она неожиданно для самой себя рассмеялась тем счастливым и беззаботным смехом, какого не слышала от себя с момента замужества.
Долой домашнее иго! Долой рабство! Она свободна! Одна! Может делать что хочет и когда хочет. Смело! Безудержно!! Безоглядно!!!
Инга даже запела, поднимаясь к себе на этаж, где ждала ее уютная квартирка, отныне принадлежащая только ей одной. Сын закончил учебу, он улетел на стажировку в фирму отца. Вряд ли он вернется назад. Если и появится, то лишь на время отпуска, чтобы навестить свою мать. То время, когда он нуждался в ней, давно и безвозвратно кануло в Лету. Теперь у Инги начиналась новая жизнь, которую она могла посвятить себе одной.
Именно тогда она и почувствовала, как стало легко ее ногам. Как они взлетели вверх по истертым ступеням старинной лестницы, наплевав на работающий лифт.
После развода Инга предпочла жить в центре, где было рукой подать до всего того, что было ей дорого и любимо. До Летнего сада, пусть и изменившегося, но все равно такого знакомого. До Невского проспекта, где можно было устроиться в маленьком кафе и хоть ночь напролет созерцать кипящую жизнь города. А еще тут под рукой был ее любимый Эрмитаж, который, сколько в него ни ходи, всегда дарил Инге новые сюрпризы.
И конечно, любимым занятием Инги стало посещение вернисажей и выставок. В общем, новая жизнь оказалась ничуть не хуже прежней, юношеской, студенческой. А кое в чем еще даже и лучше. Ведь теперь Инга обзавелась кое-каким житейским опытом и финансами. Да и с жильем было полегче, чем в юности. Все-таки отдельное жилье у нее имелось. Муж Инге оставил квартиру. А еще одну квартиру, доставшуюся ей от бабушки, она сдавала. Тридцать тысяч рублей – не бог весть какие большие деньги, но Инге их вполне хватало.
Двести-триста рублей – вход в музей или на выставку. Еще двести – чашка кофе и легкий салат. Сто на дорогу. Итого оставалось еще пятьсот, которые можно было потратить на что угодно и, опять же, не надо было отчитываться в своих тратах. И к тому же муж, восприняв европейский уклад жизни, регулярно высылал ей небольшие денежные суммы – своего рода алименты. Вещь для нашего общества совершенно невероятная, служившая причиной черной зависти всех знакомых Инги.
– Мой-то Петька как ушел, так и с концами. Еще кое-каких вещей после его ухода недосчиталась.
– Вот и мой тоже. Вроде бы приличный мужик был, а как до развода дошло дело, телик упер. И еще наглость имел заявить, что совместно нажитое в браке имущество делится при разводе поровну. Мне он, дескать, стиральную машину оставил. А то, что и стиралку, и телик мы на деньги моих родителей покупали, об этом он забыл!
– А мой и вовсе серебряные ложки с собой прихватил. И твердил, что ложки – это его мамы. У них дома такой же комплект был. И поди докажи, что ложки эти мне моя мама подарила!
И уже хором подруги заканчивали:
– Счастливая ты, Инга! И за что только тебе такое счастье?
Но самым главным в новой жизни Инги были даже не благоприятные житейские и финансовые условия, в которых она обитала. А возможность тратить все эти блага на себя саму, как угодно, когда угодно и с кем угодно. Вот что было самым важным в этой новой для Инги жизни. Свобода!
Драгоценное чувство, которое ей не довелось испытать в замужестве. Тогда она была крепко и прочно «за мужем». Муж ей попался авторитарный, чужого мнения не приемлющий. То есть все решения в семье принимал он, а с Ингой иной раз даже не советовался. В порядке личной инициативы муж ставил Ингу в известность о принятом им решении. Но это была чистая любезность с его стороны. Мог и не сказать, и не проинформировать. Как уже говорилось, все в семье Инги решали мужчины – муж и сын.
– И меня это порядком достало. Я любила мужа и все ему прощала. И я до сих пор люблю Юрку. Но если бы кто знал, как же мне хорошо без них! Я словно вновь дышу полной грудью.
– Это заметно. Ты так похорошела, просто светишься.
Подруги не скрывали своей зависти. Одна лишь Сонюшка, верная милая Сонюшка, обняла Ингу и прошептала ей на ухо:
– Если бы ты знала, как я рада, что ты совсем не переживаешь ваш с Димкой развод.
– Было время, но теперь все просто замечательно.
– Может, Дима еще к тебе и вернется.
– А вот этого не надо. Я и сама не хочу его возврата.
– Но ведь он твой муж. А теперь у него, возможно, другая женщина.
– Что значит «возможно»? Она у него совершенно точно есть! Но дважды в одну реку не войдешь. Муж остался в прошлом. А я тут… в настоящем.
Сонюшка хотела что-то еще добавить, но ее, милую, тихую и робкую, быстро затиснули другие приятельницы, твердившие стройным хором:
– И все-таки ты, Инга, удивительная. Другие бабы после развода в петлю лезут, а ты просто цветешь и пахнешь!
Инга и сама знала, что одиночество пошло ей на пользу. Она расцвела, хотя питалась теперь очень скромно. Утром чашка чая, в обед овощной супчик и салатик, потом бутербродик с ржаным хлебом, салатом, огурчиком и ломтиком ветчины. Сверху еще можно было пристроить помидорку, а хлеб пропитать майонезом. При такой экономии весь бюджет Инги можно было употребить на развлечения. Ведь вечером ее организм вполне довольствовался кефиром с молодой зеленью, которая в избытке росла у нее в квартире на широком и прочном старинном подоконнике в любое время года.
Летом зелень даже не приходилось подсвечивать, ей вполне хватало того солнышка, которое светило в стекла большого окна. Зимой здорово выручала энергосберегающая лампа, которая служила Инге верой и правдой вот уже который год и пока что портиться не собиралась. В ее свете хорошо росли и петрушка, и укроп, и лук. Даже привередливый базилик и кориандр исправно тянулись вверх.
Так что Инга была обеспечена всем необходимым для счастья. Маленький огородик радовал ее одним своим присутствием. Ну и конечно, сорвать свежую зеленую травинку было тоже приятно. И, наверное, потому, что в жизни Инги наконец воцарилась гармония, она и была очень и очень счастлива.
Единственное, чего ей не всегда хватало, так это компании для ее прогулок по городу. Подруги, как на зло, были заняты детьми, хозяйством, мужьями, а зачастую уже и внуками. Инга была бы не против повозиться с маленьким существом, только она что-то сомневалась, что сын женится на русской, да еще тут, в России. Английская невестка представлялась Инге холодной, чопорной и высокомерной дамой, которая будет воспитывать своих чад по строгой системе какого-нибудь продвинутого педагога, с точностью выполняя все его садистские предписания и не давая ребенку вспомнить о том, что он еще ребенок.
Но время шло, Инга обзавелась новыми подругами. Те, что прежде ходили у нее просто в приятельницах, узнав о ее «холостяцком» статусе, внезапно воспылали к Инге рьяной симпатией.
– Инга, золотко, пойдем с нами сегодня вечером в кафе!
– Посидим, поболтаем. А после кафе завернем в бар или в клуб!
По вечерам выпить стаканчик в обществе подруг совсем не грех. Но взамен Инга требовала от своей компании любви к искусству.
– Но тогда завтра идем на выставку античной керамики, – говорила она.
– Инга, золотко, но у нас же у всех работа! Давай на выходных!
Вот интересно, на клуб у них время находилось и в будние дни, а вот для выставки не было ни единой свободной минуты. На выходные образовывался какой-то более интересный ее подругам проект. И Инга частенько шла на выставку одна. Ее это не сильно смущало. К тому же она знала, что одну выставку, проходящую в городе, ее подруги не пропустят ни за что в жизни.
Это была ювелирная выставка, которая проходила на двух аренах. Либо в двух шагах от дома Инги в выставочном зале Манежа, либо на широкой площадке гавани в «Ленэкспо».
Как ни странно, Инга больше любила шумную озабоченность пестрого людского потока в павильонах «Ленэкспо», чем сосредоточенное созерцание, присущее зданию бывшего Конногвардейского полка. Сюда ходили только подлинные эстеты. Но само здание было тесным для простора фантазий Инги. Тут все было строго и по-классически скупо. А этой скупости в выражении чувств женщине хватало и дома. Она жила в доме, выстроенном как раз в классическом стиле. Выйдя в свет, ей хотелось веяния свежего воздуха, каких-то внезапных порывов. Здание, выстроенное архитектором Кваренги, к этому не располагало. Оно было слишком консервативным, чтобы впустить в себя всю энергетику золотого металла и драгоценных камней.
Но долгожданный день ювелирного раздолья в «Ленэкспо» приближался. На сей раз Инге не пришлось долго уговаривать своих подруг. Все «девчонки» дружно согласились пойти вместе с ней. Мысленно Инга уже потирала руки, она не сомневалась, им будет очень весело.
Все вместе они очень приятно проведут время. Увидят цвет ювелирного сообщества, массу шикарных драгоценностей. Обязательно купят себе на память о выставке какие-нибудь вещицы. И не столь важно, будут ли это серьги с брильянтами, янтарная чашечка, оправленная в серебро, или даже совсем простенькая фигурка, вырезанная из малахита. В любом случае вещь будет радовать свою новую владелицу.
– Давно мечтаю о новом колечке, – делилась Инга с подругами. – Хочу с огненным топазом, такая красота – глаз не оторвать! И еще браслетик. Видела в прошлом году. Вместо звеньев вырезанные из натуральных камней цветочки, в серединке у каждого цветка видны золотые тычинки, и брильянтовая сердцевинка тоже имеется.
– И много там золота?
– Нет, золота на изделия пошло совсем немного, – растерялась Инга.
– И смысл покупать такое?
– Там основной упор делался на красоту самого изделия. На его эксклюзивность.
– И сколько стоил такой браслетик?
– В прошлом году просили около двух тысяч долларов. Сейчас, наверное, еще дороже.
– Что же ты не купила?
– Денег лишних не было.
В прошлом году Инга еще жила с сыном. И, парадоксальным образом, тогда муж высылал им меньше денег, чем теперь одной Инге.
– В том году денег не было, а в этом вдруг появились? На работу устроилась? Или на алименты мужа рассчитываешь? Так он тебе всего пару сотен фунтов стерлингов и шлет. На них не разгуляешься на выставке.
Инга загадочно улыбалась в ответ. Ей не хотелось рассказывать о том, что помимо алиментов бывший муж регулярно делал ей еще и крупные денежные подарки. Зачем он ей дарил по тысяче фунтов на каждый ее день рождения и Рождество, Инга так до конца и не разобралась. То ли муж поступал так в благодарность за бескровный развод, то ли за то, что она разрешила Юрке ехать к отцу и жить с ним, то ли еще почему…
Но Инге это было и не важно. Гораздо важней для нее было то, что она могла потратить эти деньги на что угодно. Могла поехать на курорт, что она делала неоднократно. А могла купить себе понравившийся браслетик. Или серьги. Или даже браслетик и серьги, если удастся сторговать их у продавца.
Так с предвкушением грядущего праздника Инга и заснула. На ее губах еще долго играла счастливая улыбка. Даже во сне Инга видела блеск золота и драгоценных камней, заключенных в сверкающие витрины. Видела обходительных продавцов и суровых охранников, призванных стоять на страже порядка в месте, где одновременно скапливались просто несметные сокровища.
Если бы Инга только могла предполагать, что готовит ей день завтрашний, она бы так не улыбалась. Наоборот, заплакала, а после заперлась на замок и выключила бы все телефоны. А после просидела бы весь день дома, а для надежности и вовсе бы не высунула носа на улицу вплоть до самого окончания выставки. Потому что ноги у всего того плохого и даже ужасного, что вскоре должно было случиться с Ингой, как раз и росли с выставки…
Вот уже четвертый час ошеломленная окружающими ее богатствами Инга бродила по выставке. Она растеряла всех своих подруг, кроме верной Сонюшки. Та ходила следом за ней как хвостик. Отдалялась от Инги максимум на пару метров.
Верная милая Сонюшка, такая бледненькая и незаметненькая, что на нее никогда не обращали внимания – ни кавалеры, ни подруги, ни даже собственные родители. Замуж ее за все четыре десятка лет никто не позвал. Родители у нее давно умерли. Подруги вспоминали о Соне лишь в тот момент, когда им было от нее что-то нужно. Одна Инга возилась с Сонюшкой, сама не зная, зачем ей эта дружба нужна. Но не бросала. Вот и на эту выставку она взяла с собой Сонюшку, потому что та попросилась.
Сама Соня ничего себе не купила, а вот Инга уже приобрела и браслетик, который восхитил ее изящной ажурной работой и который ей отдали с тридцатипроцентной скидкой, потому что ведь выставка! Она также купила себе серьги с изумительно чистыми розовыми топазами. И длинное ожерелье из майолики, прекрасно имитирующее натуральный жемчуг, который Инге был не по карману.
Бедная Соня лишь однажды отошла от Инги, приценившись к очень похожему ожерелью. Но обратно она вернулась с перекошенным лицом, что Ингу удивило. Ее ожерелье стоило лишь полторы тысячи рублей, но выглядело потрясающе. Оно доходило ей до ног, его можно было завязать узлом на уровне пупка, можно было дважды или даже трижды обернуть его вокруг шеи. А можно было сделать из тысячи бусин множество других таких же прекрасных вещей.
В общем, Инга была довольна и не скрывала этого. От избытка чувств она даже купила Соне чудесные бусы из лазурита, в которых блондинка Сонечка казалась ярче. Но Соня поблагодарила ее за лазурит как-то вяло. И все не отводила глаз от бус из майолики, которые Инга уже повесила себе на шею. Инга даже подумала, а не подарить ли их Соне, раз уж они ей так понравились. Но потом передумала – бусы шли ей самой. С ее новым джемпером из кашемира цвета семги бусы смотрелись просто волшебно.
– Может быть, кофе? – предложила Инга, когда почувствовала, что ноги у нее не просто гудят и ноют, а прямо-таки отваливаются.
Соня вяло кивнула. Она вообще была какая-то безрадостная. На те вещи, которые показывала ей Инга, подруга по большей части кривилась. Инге казалось, что кривится Соня не от вида изделий, а от ценников, которые были к ним прикреплены.
– Мы еще тут долго пробудем?
В голосе Сони слышалось не раздражение, а какое-то другое чувство. И Инга не сразу ответила, пытаясь проанализировать, что это такое.
Кафе нашлось довольно быстро. Соня сама привела туда Ингу, заметив нужный указатель. Кафе располагалось в цоколе, тут было тихо и прохладно. Везде стояли пластмассовые столики и кадки с пальмами, шустрый юноша варил изумительный кофе в кофемашине.
И тут, усевшись за столик, Инга наконец ответила Соне:
– Ты – не знаю. А я пробуду тут до самого закрытия!
– Всю выставку намерена скупить?
В голосе Сони прозвучал непривычный сарказм, и Инга удивленно посмотрела на подругу. Но ссориться ей не хотелось, и она вежливо ответила:
– Нет, вся выставка мне точно не по карману.
– А то бы скупила? – продолжала подтрунивать над ней Соня, улыбаясь как-то уж совсем зло.
– Ну… нет.
– И откуда у тебя такие деньжищи? Любовника-миллионера себе завела?
– Нет. Муж в подарок прислал.
– Муж?
Соня буквально посерела. Она смотрела на Ингу, и та невольно подумала, до чего же ее подруга все-таки похожа на крысу. Такое же острое личико, маленькие глазки и какая-то неприятная привычка все время как будто что-то жевать, даже если во рту ничего нет. От десерта, который Инга поглотила, упиваясь его вкусом, Соня отказалась. Она согласилась лишь на чашку кофе, которую купила ей Инга.
– Муж? – повторила Соня, явно безмерно пораженная услышанным. – Так вы же… Вы же с ним развелись!
– Ну и что? Мы ведь прожили пятнадцать лет вместе. У нас сын. Почему же отец моего сына не может сделать мне дорогой подарок?
– Он же тебе алименты платит.
– Алименты – это одно. А подарок – это другое.
– Но за что подарок-то? – недоумевала Соня. – Вы ведь даже вместе не живете!
– Вот уже семь лет.
– И он все равно делает тебе дорогие подарки?
– Как видишь. А что ты так разволновалась? Это ведь нередко случается, когда люди сохраняют хорошие отношения даже после развода.
Но Соня не захотела продолжать беседу.
– Я сейчас! – вскочила она на ноги. – Подожди секунду!
И с этими словами она кинулась прочь. Какое-то время Инга просидела с открытым ртом, ошеломленно глядя вслед своей подруги. Куда это она? И почему так быстро? Неужели обиделась? Но на что? Затем ее взгляд уперся в стену, на которой красовалась жирная стрелка и две не менее жирные буквы «W M», и Инга рассмеялась. Какая же она глупая! Увиденные две латинские буквы вызвали у нее невольный вздох облегчения и способность вновь радоваться сегодняшнему дню.
Ничего Соня не обиделась и не расстроилась. У подруги прихватило живот, вот она и умчалась, даже не извинившись перед Ингой. Милая и деликатная Сонюшка, наверное, она долго терпела боль в животе. И пока Инга порхала от одного прилавка к другому, ее подруга, двигающаяся следом, испытывала настоящие страдания.
– Сонюшка, милая! – восхитилась Инга. – Кто бы мог подумать? И ведь ни словом не обмолвилась, что ей некомфортно. Какая тактичная! Не хотела портить мне удовольствие. Видела, что я наслаждаюсь, вот и страдала молча.
Инга ощутила в груди нечто вроде восхищения. Да таких подруг еще поискать! Другие только и думают, что о себе. А вот Сонюшка не такая. Надо будет ей еще какую-нибудь милую вещицу подарить. Может быть, даже жемчуг? Да, именно его. Инга видела, что Соне очень понравились бусы. Она заслуживает, чтобы Инга их ей отдала.
Набравшись терпения, Инга минут десять-пятнадцать просидела довольно спокойно. Заказала себе еще одну чашку удивительно ароматного кофе, который с удовольствием и выпила. Но затем ее стало смутно тревожить отсутствие Сони:
– Где она? Что она там делает? Куда провалилась?
А потом на смену пришло настоящее беспокойство:
– А вдруг ей плохо?
Решив, что точно не разминется с Соней, Инга пошла в направлении, указанном стрелкой. Вскоре она очутилась в чистенькой туалетной комнате. Двери всех кабинок были закрыты.
– Соня, – подала голос Инга. – Ты здесь?
Ответом ей была тишина. Но если Соне плохо, если она потеряла сознание, ответа было ждать глупо. Ломиться или заглядывать в кабинки Инга не стала. Она тихо-смирно постояла в уголочке, делая вид, что моет руки. А сама через плечо поглядывала на входивших и выходивших из кабинок женщин. Кабинок было всего четыре. И вскоре все они освободились и наполнились по второму разу.
Инга была в недоумении. Может быть, каким-то непостижимым образом они с Соней все-таки разминулись? А вдруг сейчас подруга уже ждет ее в кафе? Позвонить ей? Инга вытащила свой телефон, на который она только полчаса назад купила наклейку из чистого золота. Картинка была выполнена в виде орхидеи и прекрасно смотрелась на темно-малиновом пластике. Увы, картинка не помогла делу. Прием здесь был плохой. А едва Инга попыталась набрать номер Сони, как сеть вовсе пропала.
Звонок был невозможен.
– Ну ладно… – растерянно пробормотала она и замолчала.
В принципе ничего катастрофического не случилось. Но почему-то в душу вновь закралось какое-то недоброе предчувствие. Оно сегодня уже несколько раз неприятно цепляло ее за сердце. Руки у женщины становились противно холодными и влажными, дыхание прерывалось, сердце начинало стучать чуть ли не в ушах. Но Инга гнала от себя дурные предчувствия, предпочитая списывать их на предстоящую перемену погоды.
Но предчувствие надвигающейся беды никуда не делось. Вот и сейчас женщина почувствовала, как похолодели кончики пальцев, а по спине пробежала противная дрожь.
– Да что это со мной? Кофе я обпилась, что ли?
И решив, что ни за что не позволит каким-то глупым ощущениям взять власть над ней, Инга решительно двинулась обратно в кафе. Она поднялась на несколько ступеней, плавно обогнула какой-то выступ, а затем, толкнув дверь, вышла… на улицу!
Некоторое время Инга недоуменно вертела головой. Откуда тут взялась улица? Она ведь шла в кафе, почему же очутилась снаружи? Видимо, перепутала дверь. Ну да, в кафе нужно было направо, а она прошла прямо.
– Заблудилась все-таки! В трех соснах заблудилась! – хихикнула сама над собой Инга.
Настроение у нее вновь повысилось. Сейчас она наберет номер Сони, они поговорят, недоразумение выяснится, и они вновь встретятся. Но пока Инга со звонком медлила. Ей внезапно расхотелось возвращаться на выставку. Там было хоть и занимательно, но довольно душно. А на улице было, напротив, очень приятно.
Погода стояла поистине чудесная. Был тот редкий для питерской зимы денек, когда с неба пусть и тускло, но все же светило солнышко. Сверху ничего не сыпалось: ни снега, ни дождика. Да и ветра тоже не было. Наоборот, было тихо и очень-очень хорошо.
Накинув на плечи шубку из невесомой шиншиллы, Инга решила, что немного постоит на свежем воздухе. Никуда Соня не денется. Тем более что сама виновата, нечего было убегать неведомо куда, ничего не сказав подруге, с которой пришла в кафе. Инга была немного обижена странным поведением Сони. Что за секреты от лучшей подруги? Могла бы и признаться, что заболела, а не таскаться с кислым видом. Хорошо, что Инга такая умная и чуткая, сама все поняла. А если бы на ее месте был более толстокожий человек? Беда с такими вот слабохарактерными и мягкими людьми. Ничему их жизнь не учит! Какой Сонюшка была мямлей в детстве, такой и осталась. Прямо зло берет, до чего она добрая и мягкая! Любой ее может пнуть, а она и руки в свою защиту не поднимет.
– Пожалуй, я сейчас ей еще и гадостей наговорю. А ведь она совсем не виновата – она такая, какая есть.
И Инга решила, что лучше постоит тут на солнышке, расслабится. Прежде чем вновь идти внутрь и приниматься за поиски обиженной невесть чем Сони, надо набраться душевного спокойствия.
Но пока Инга наслаждалась ультрафиолетом, внезапно за ее спиной раздался звук открываемой двери и шаги. Затем мужской голос, кашлянув, деликатно осведомился:
– Вы не подскажете, как можно завоевать сердце такой красавицы?
Не подозревая, что слова обращены к ней самой, Инга все же повернула голову в ту сторону, откуда слышался голос. Интересно ведь все-таки, кто в наши дни еще трудится, завоевывая сердца красавиц? Большинство мужчин интересуют куда более прагматичные вещи. Наверное, та девушка удивительно красива. Так красива, как Инга не была даже в своей молодости.
Но, обернувшись, Инга не обнаружила рядом с собой никакой красавицы. Собственно говоря, возле нее стоял лишь один человек – высокого роста широкоплечий мужчина с удивительно гладким лицом. Инга невольно подумала: чтобы так блестеть, щеки должны быть выбриты не больше чем час-два назад. Еще она отметила, что мужчина одет в темный деловой костюм, а на его груди висит бейджик.
К сожалению, что именно там написано, Инга не разобрала. Но она сразу же подумала, что мужчина принадлежит к многочисленной когорте создателей и организаторов выставки. Ну или в крайнем случае он ее участник, один из представителей крупных ювелирных объединений – сам за прилавком не стоит, для этого есть служащие рангом пониже.
А мужчина неожиданно улыбнулся и подмигнул Инге:
– Так что? Вы не против?
– Не против чего?
И тут наконец до Инги дошло, что никакой другой «красавицы» тут нету, мужчина имел в виду ее.
– Вы хотите со мной познакомиться? – выпалила Инга и тут же залилась краской.
Ну надо же ляпнуть такую глупость! Но мужчина ничуть не рассердился, а наоборот, вроде даже обрадовался.
– Как приятно иметь дело с откровенным человеком! Если бы вы только знали, как я устал от человеческого вранья и хорошо завуалированного предательства. Увы, многие считают, что в бизнесе только так и можно преуспеть. Но я считаю, что свои дела следует вести честно. Только так можно заработать себе хорошую репутацию, которая потом сама начнет работать на тебя. Как, по-вашему, я прав?
– Честность всегда лучше лжи, – машинально втянулась в разговор Инга. – Я тоже не люблю лгунов.
– Я так и думал! У вас такое хорошее лицо, открытый взгляд. Сразу видно, что вы замечательный человек.
– Вы меня совсем захвалили. Откуда вам знать правду обо мне? Первое впечатление бывает обманчиво.
– А я вот думаю иначе. Уверен, первое впечатление всегда самое сильное. Если человек с первого взгляда тебе уже активно не нравится, вряд ли потом ты его полюбишь. Мой опыт подсказывает, что именно такие люди как раз и могут подставить и обмануть. А вот когда я увидел вас, то испытал совсем иное чувство. Вы стояли вся такая сияющая в солнечных лучах, такая безмятежная. Извините меня за навязчивость, я просто не мог не заговорить с вами.
– Что теперь извиняться? – усмехнулась Инга. – Вы ведь все равно уже заговорили со мной.
– Вы пришли на выставку одна?
– Вообще-то с подругами, но они все куда-то потерялись.
– Такое часто бывает, – сокрушенно покачал головой мужчина. – Магия золота и драгоценных камней способна вскружить голову самому здравомыслящему человеку. Что уж там говорить про слабых женщин! Кстати, раз уж мы с вами разговорились, позвольте представиться: меня зовут Кирилл.
Инга не совсем поняла его пассаж про «слабых женщин», но все же представилась тоже:
– Инга.
– Удивительное имя! Если не ошибаюсь, в переводе оно означает «снежная» или «ледяная»?
– Не ошибаетесь.
– Вам это имя очень подходит.
Интерес Инги к этому мужчине возрос многократно. Он не только богат, но еще и начитан, образован и неплохо воспитан. Хоть и подошел к ней сам, но без конца извиняется за это. Да и держится любезно. Этот мужчина был Инге, бесспорно, интересен. Как минимум интересен. Она бы с удовольствием поговорила с ним еще. Несложно было объяснить, что заставило Ингу считать этого мужчину ровней себе.
– Скажите, Инга, а вы не хотели бы пройтись со мной по выставке?
– В принципе, я этим как раз и занималась. На улице оказалась случайно.
И Инга рассказала о том, как перепутала двери и вышла на улицу вместо того, чтобы идти к подруге.
– Мы найдем вашу подругу вместе! Мне нужно отдать несколько распоряжений, а потом я буду весь к вашим услугам.
– Вы хотите искать Соню вместе со мной?
– Если на то будет ваша охота.
Разумеется, Соню они не нашли. Да и как бы они нашли ее в этой густой толпе, когда возле каждого прилавка клубилась целая туча народа? Инга несколько раз звонила подруге на телефон, но Соня не брала трубку. Видимо, она просто не слышала звонка.
