Kitobni o'qish: «Год огненного жениха»

Shrift:

* * *

Глава 1

Рабочий день в офисе торговой фирмы «Планктон и т. д.» начался на позитивной и бодрой волне. Все дело было в том, что приближался Новый год, пора исполнения самых сокровенных желаний, вынашиваемых и бережно лелеемых гражданами в течение целого года. Да, чудес в этот праздник случается куда больше, чем во все обычные дни года. С этим каждый, кому хоть раз доводилось праздновать Новый год в России, должен согласиться.

А кроме приближающегося главного праздника года, сегодня была еще и пятница, что само по себе приятно. Но нынешняя пятница являлась не только последним рабочим днем недели, она еще и совпала с последним официальным рабочим днем месяца. И в связи с этим ожидалась выплата ежемесячной премии, что и поднимало дух всех сотрудников поголовно. И если этого кому-то казалось мало, так декабрь еще, в свою очередь, являлся последним месяцем в четвертом квартале, который, в свою очередь, замыкал второе полугодие и целый год труда. Так вот все одно к одному сложилось. И прибавка к заработной плате всем сотрудникам фирмы обещала быть по случаю такого совпадения нешуточная.

Премия ежемесячная, очень даже премило складывалась с премией ежеквартальной, которая еще приятней для сердца и ума суммировалась с премией по случаю успешного окончания целого года. В связи с этими-то тремя совпадениями настроение у всех в то утро в офисе было самое что ни на есть приподнятое. И по мере приближения того заветного часа, когда должен был открыться кабинет бухгалтерии, оно только все поднималось и поднималось.

То и дело слышался чей-то вопросительный голос:

– Это же сколько нам светит получить в этот раз?

И целый хор голосов тут же начинал радостно подсчитывать ожидаемую прибыль.

– Десять процентов, да еще плюс двадцать пять процентов, да плюс пятьдесят – это получается восемьдесят пять.

А если сюда же добавить проценты за владение языком, пусть и маленькие и скромные пять процентиков, но все же и они чего-нибудь да стоят. Также полагались пять процентов за ведение vip-клиентуры. И пять заветных процентов за ведение двух и более крупных клиентов. И если эти процентики сложить с теми, что полагались как премия, то в плюсе получался уже целый оклад. Если учесть, что оклады в «Планктоне» и сами по себе были неплохие, сумма в самом деле получалась приличной.

Разумеется, как всегда и везде, кто-то получал больше, кто-то меньше, но обиженным не оставался никто. Хозяин «Планктона» был добрейшей души человек, в этом мнении сходились все, кто его знал. И все дружно полагали, что уж их Павел Семенович нипочем не оставит в преддверии праздника кого-то обделенным. Пусть даже это будет ленивый недотепа вроде Пети – грузчика со склада готовой продукции. И пока стрелки часов медленно ползли, приближая заветный час, все в офисе строили планы, как потратят полученные сегодня денежки.

Девочки из отдела по работе с клиентами собирались опустошать полки магазинов и бутиков. Плановый отдел дружно решил уже в этом месяце уйти в отпуск и слетать к морям-океанам, как теплым южным, так и к холодным северным. Сама бухгалтерия, состоящая из замужних почтенных матрон и даже бабушек, собиралась осчастливить своих многочисленных домочадцев большими и малыми презентами, кому-то положенными под новогоднюю елочку, а кому-то врученными в конвертиках.

Но грандиозней всех планы были у Пети Полетаева, того самого грузчика со склада. Последние несколько дней он совсем забыл о своих прямых обязанностях, о которых-то и в лучшие времена вспоминал от раза к разу. Теперь же с ним и вовсе не стало никакого сладу, на работу Петька забил, только и занимался тем, что ходил по офису и хвастался всем подряд:

– Автомобиль себе возьму! «Лада Иксрей»! Первый вазовский внедорожник! Двигатель один и восемь. Автомат не хочу брать, механику беру, с ней мороки меньше. Цвет тоже выбрали – кашемир. Его и мама одобрила. Говорит, немаркий. И главное, что багажник вместительный. Мама говорит, будет где рассаду на дачу возить. Колесная база у машины…

Дальше следовали подробные технические характеристики, которые Петя явно заучивал не один день, потому что вообще-то память у него была плохая. Например, когда нужно было притащить со склада две коробки с консервированной сайрой и одну с кальмарами в масле, он обязательно путал и тащил две с кальмарами, одну с сайрой. А то бывало, что и вообще, вместо сайры тащил салаку, а вместо кальмаров приносил щупальца осьминога в маринаде, а потом еще удивлялся, когда ему указывали на ошибку и говорили, что кальмар и осьминог – это совсем не одно и то же самое. Причем удивлялся он и в первый, и во второй, и в третий, и в сто третий раз. Так что у всех в офисе сложилось твердое мнение, что Петя у них непробиваемый дурак и объяснять ему что-либо себе дороже.

Но с покупкой машины Петя напряг все свои извилины и порадовал окружающих.

Особенно радовался Павел Семенович, их директор и общий любимец.

– Я-то думал, Петя у нас совсем безнадежен. И вдруг, нате вам, пожалуйста, такие способности у парня прорезались. Может, подумать о том, чтобы перевести парня в водители, если уж у него такая тяга к машинам?

И добрый Павел Семенович, который всегда и всех старался продвинуть и поощрить, если человек давал ему для этого хоть малюсенькое основание, сделал Пете предложение о переводе его в водители-экспедиторы.

Но в водители Петя идти не захотел. Это же какая ответственность! И потом иногда нужно было совершать рейсы и в другие города, где желали кушать дары моря. А Петя удаляться далеко от своей мамы и ее котлет с борщом очень не любил. И то, и другое, и третье было одинаково дорого его сердцу. И парень от предложения отказался.

– Спасибо, Павел Семенович, но я уж лучше тут как-нибудь, у вас останусь.

– Петя, я же тебе повышение предлагаю. И потом, наверное, ты не понял, но водитель получает почти в три раза больше грузчика.

– Не надо мне вашего повышения. Я уж лучше туточки при офисе останусь. Тепло, сухо, светло. И к вам я привык, не хочу я по стране мотаться. Не умею я этого.

Вот какой тупица! Счастья своего не понимает. И Петя продолжал таскаться по офису, заваливая всех, кто соглашался его слушать, а потом уже и тех, кто вовсе не соглашался, техническими характеристиками своего будущего автомобиля. За эти месяцы Петя так всем надоел своим автомобилем, что сотрудники ждали очередной премии, с которой Петя собирался заплатить первый платеж за свой автомобиль, едва ли не больше самого Пети.

– Пусть уже купит и угомонится. Сил нет больше слушать про его драндулет!

Когда у Пети не было живых слушателей, он тренировался на предметах, так сказать, неодушевленных. Верочка из отдела логистики утверждала, что однажды видела своими глазами, как Петя рассказывал тушке трески, чем выгодно отличается пятиступенчатая коробка передач от четырехступенчатой. Треске деваться было некуда, она была мороженая, уплыть не могла, поэтому молчала, как и положено молчать рыбе, и, кажется, совершенно удовлетворяла Петю в качестве слушателя.

Надо сказать, что «Планктон» была компанией сравнительно молодой. Возникла фирма на волне санкций, когда стране вдруг срочно потребовалось чем-то заменить норвежскую форель, океанскую рыбку дорадо и прочие морские изыски. Тогда и возникла острая нужда в компаниях, которые бы занимались покупкой улова у наших рыбаков и доставкой его в глубь страны. Товар преимущественно был мороженый или консервированный, со свежей рыбой Павел Семенович пока что не связывался, считая, что полноценно накормить страну в короткие сроки можно пока что только такой продукцией.

– Потом логистику наладим, тогда и свежую охлажденную рыбку людям повезем. А лучше, так рыбу прямо на местах и выращивать. Рыбные фермы – во всем мире давно известная и хорошо зарекомендовавшая себя вещь. Можно и у нас построить, было бы желание у людей и дотации у государства.

Дотации Павел Семенович очень уважал и умел их добывать и использовать с толком. Ни одна живая душа не могла бы сказать, чтобы «Планктон» под руководством Павла Семеновича упустил бы хоть копеечку из отпущенных казной денег. Истрачено и освоено было все до последнего рублика. Но зато и бизнес у Павла Семеновича плавно развивался и шел в гору, а у многих его конкурентов рушился.

Все знали, что в «Планктоне» регулярно выписываются сотрудникам премии и выдаются бонусы, а в «Треске и компании» понижение заработной платы чуть ли не вдвое уже третий раз за год. «Смелая килька» еще как-то держится, а вот «Волдырь на шпроте» близка к банкротству, потому что раз за разом целые партии товара прибывали в некондиционном состоянии.

– И ладно бы они испорченный товар списали в убытки, нет, пустили его в продажу. Говорят, что не знали. Врут! Конечно, все знали, но не хотели признать товар испорченным.

Допустим, в продажу попала не вся партия. Но часть испорченного товара до прилавков точно дошла. И люди купили. И принюхались. И возмутились. Дело дошло до суда, и теперь «Шпрота» не знает, куда деваться от многомиллионных судебных исков.

В общем, коллектив компании был готов молиться на своего Павла Семеновича, который, словно опытная акула, плавал в волнах отечественного бизнеса, распугивая вокруг себя мелкую рыбешку и поглощая более крупную. Но сотрудникам в подавляющем большинстве не было до этого никакого дела. Они-то плыли под боком у этой самой акулы и поэтому чувствовали себя полностью ею защищенными. Такое вот очень удобное и уютное путешествие получалось. И все сотрудники держались за свои рабочие места.

К трем часам дня пятницы, когда бухгалтерия обычно начинала выдавать деньги, терпение у всех было уже на исходе.

– Господи, да скорей бы уж деньги начали выдавать!

– Сил нет дольше терпеть.

– И что они так тянут?

Надо сказать, что зарплата перечислялась сотрудникам, как и полагается в приличных местах, на пластиковую карточку. О данных перечислениях всем уже к полудню пришло уведомление на телефон. Но вот всякого рода премии, проценты и все такое выдавались лично на руки сотрудникам. Почему так происходило? Ну, этому у Павла Семеновича могло быть объяснение, вот только спрашивать его ни у кого в голову не приходило. Все с удовольствием расписывались по старинке и получали приятно шуршащие бумажки.

– И кто выдумал, что электронные деньги – это благо?

– Нет, и не может быть ничего лучше новенькой хрустящей банкноты.

И вот сегодня, в этот знаменательный день, когда сотрудники должны были быть осчастливлены и обанкночены всем дружным коллективом, случилось непредвиденное. Когда нетерпение достигло апогея, из бухгалтерии показалась Мария Федоровна, которая обычно занималась выдачей денег. Но на сей раз вместо заветной ведомости, в которой против фамилий сотрудников были проставлены те или иные суммы, где с четырьмя нулями, а где и с пятью, в руках у Марии Федоровны был платочек, который она судорожно комкала. И судя по состоянию этого платочка, ему уже и так досталось изрядно.

Но не платочек привлек к себе внимание сотрудников, а сама Мария Федоровна, которую трясло и пошатывало. Лицо у Марии Федоровны также не вызывало оптимизма. Оно было несчастное и бледное. Она пронеслась через весь офис, не обращая внимания на обращенные к ней возгласы сотрудников, и стремительно скрылась за дверями кабинета директора.

Весь офис замер в ожидании неминуемой катастрофы, приближение которой каждый невольно почувствовал. Какое-то время ничего не происходило.

А затем голос Павла Семеновича громко воскликнул:

– Нет! Маша, это какая-то ошибка!

В ответ раздался плачь Марии Федоровны и ее сдавленный лепет.

– Я не верю! – прокричал Павел Семенович. – Маша, этого просто не может быть!

Мария Федоровна снова что-то залепетала. А Павел Семенович вопил во всю мощь своих легких:

– Только не здесь! Только не у меня!

Теперь в его голосе было слышно что-то похожее на отчаяние, отчего все сотрудники буквально похолодели. Затем произошло нечто и вовсе жуткое. Павел Семенович выскочил из своего кабинета БЕЗ ПИДЖАКА! В одной рубашке и галстуке. В таком виде он пронесся в направлении, обратном тому, которое только что проделала Мария Федоровна, и скрылся за дверями бухгалтерии.

Уже вовсю рыдающая Мария Федоровна просеменила следом за директором, но была перехвачена сотрудниками. Ее взяли в плотное кольцо, так что ей было не вырваться.

– Что случилось?

– Маша, умоляю, у меня сердце, ты же знаешь, мне нельзя волноваться. Скажи прямо, что происходит?

– Да! Почему Павел Семенович без пиджака?

Последний вопрос был задан не без умысла. И надо было знать любовь Павла Семеновича всегда и всюду выглядеть безукоризненно и прямо-таки идеально, чтобы понять сейчас тревожное состояние сотрудников, в которое их повергла пусть и безупречно чистая, идеально отглаженная, но РУБАШКА их начальника! Никогда раньше им не доводилось лицезреть не то что спину этого изделия, но даже его переднюю часть. Рубашка Павла Семеновича всегда и при любых обстоятельствах была прикрыта пиджачной парой. И если уж Павел Семенович снимал пиджак, то жилетка всегда оставалась на нем. Без жилетки он позволял себе оставаться лишь наедине с самим собой. И вот сейчас он выскочил из своего кабинета, даже забыв про жилетку, в одной рубашке, все равно что голый. Сотрудники «Планктона» были потрясены.

– Мария Федоровна, что же это такое?

Мария Федоровна сделала несчастные глаза и прошептала:

– Кража!

Все ахнули. А потом по рядам понеслось:

– Кража! Кража!

И кто-то спросил:

– Но что украли?

– А что могут украсть! Деньги, разумеется. Мы с Еленой Васильевной сейчас открыли сейф, чтобы начать выдачу, а там пусто! Ни копеечки! Ни бумажки! Сейф вычистили дочиста!

И рыдая, она устремилась обратно в бухгалтерию. А новость полетела порхать по офисным помещениям. Добралась она и до Пети, который давно уже кружил по офису в ожидании премии. И когда ему сообщили о краже, парень возмутился:

– Это что же? Денег сегодня не будет?

– Да.

– А почему?

– Их украли.

– Кто? Кто посмел их украсть? – окончательно разозлился Петя. – Мне автомобиль сегодня ехать выкупать. Я с дилером уже обо всем договорился. Цвет кашемир. Двигатель один и восемь. Меня там ждут!

Но несмотря на возмущение Пети, остальные сотрудники в первую очередь задумались не о собственных порушившихся на сегодняшний вечер планах, а кое о чем более серьезном.

– Кто же мог украсть?

– Только свои!

– У нас завелся вор!

– Чужие у нас в бухгалтерию не заходят.

Честно говоря, и свои в бухгалтерию не очень-то заходили. Не допускались в этой святая святых ни чаепития, ни досужие сплетни. Если по делу нужно, зайди, но не задерживайся и по сторонам не глазей. А лучше так скромненько постой у порога.

При всей своей доброте не любил Павел Семенович, чтобы лишние люди совали свои любопытные носы в его бумаги. Из доверенных лиц, которым разрешалось бывать в бухгалтерии в любое время, были сами бухгалтерши, в числе двух дам, работавших в «Планктоне» с самого первого дня. И их помощница калькуляторщица – несчастная Мария Федоровна, которой выпала нелегкая участь сообщить хозяину о случившемся.

Кроме этих персон, которым полагалось находиться в бухгалтерии по долгу службы, туда невозбранно могли заходить еще двое. Сам Павел Семенович и его личная помощница Лизочка, которая в отсутствие директора передавала все его распоряжения и немножко воображала себя им самим. Появилась Лизочка в «Планктоне» пару месяцев назад. Но вела себя так, словно была тут старожилом из старожилов. По этой причине Лизочку в «Планктоне» никто не любил.

Хотя на вид девушка была хороша. Высокая, стройная, с длинными волосами, которые падали на ее плечи безупречными прядями. А глаза! Огромные, какого-то удивительного фисташкового оттенка. Эти глаза привлекали к себе взгляд любого, кто хоть немного разбирался в тайне женских глаз. Однако при всей своей привлекательной внешности Лизочка была вреднючка. Всех поучала, всем делала замечания, а стоило что-то ей возра-зить, бежала жаловаться к Павлу Семеновичу.

И когда стали гадать, кто же мог подстроить кражу, как-то сами собой подозрения стали подползать именно к Лизочке. И что интересно, никаких прямых улик или доказательств не наблюдалось, одни только личные ощущения. Но думали все равно на Лизочку.

– Она у нас без году неделя работает, а уже гонору на грузовике не вывезешь!

– Противная, вечно нос задрав ходит.

– Задавака, каких мало. С ее приходом и Павел Семенович другим стал. Отстраненный такой.

– Лизочка новенькая, все остальные у нас подолгу работают.

– Она последней пришла, и бац! Кража!

Больше всех разволновались Верочка с Любочкой. Работали они в «Планктоне» с момента его основания, уже три года, так что успели сдружиться. Теперь, уединившись в дамской комнате, единственном помещении, где не было камер видеонаблюдения, они взволнованно обсуждали кражу.

– Все думают на Лизу!

– А что ты хочешь? Это ее рук дело и есть.

– Почему?

– А кто у нас постоянно ноет, что ей денег не хватает?

– Ну… Лизочка.

– То-то и оно. Видать, посчитала, что мало ей Павел Семенович платит. Вот и решила пощипать его самостоятельно.

– Мало! Да она больше нас с тобой, вместе взятых, получает!

– Спрашивается, только за что!

– А он ей как верит! Сколько раз ему говорили, что Лизочка еще та пройдоха, всюду свой нос сует, а он не верит!

– Еще бы! Ночная кукушка дневную всегда перекукует.

– Думаешь, она его любовница? – поразилась Верочка.

– А то ты не видела, как он по утрам ее на своем автомобиле подвозит?

– Нет, не видела.

– Это потому, что он ее за углом высаживает. А как-то шла и видела, как они нежненько так друг с другом прощались. Целовались даже.

– Целовались!

Вера была поражена. У нее даже пухлая верхняя губка задрожала. Хорошенькая, беленькая и пухленькая Верочка вообще была девушкой впечатлительной. Могла при удобном случае и в обморок упасть. Верочка носила длинную косу, в которую прятала свои золотистые кудряшки, так что и не догадаешься, что они вьются. В такой прическе волосы курчавились только на висках, что было предметом постоянных огорчений для Верочки. Как она их ни приглаживала, как ни распрямляла, они все равно предательски выбивались из строгой симметрии, к которой их пыталась призвать хозяйка.

– Но ведь Павел Семенович женат! – вырвалось у нее.

– И что? Жена не стенка, можно ее и подвинуть.

– Но… но это же гадко! Зачем он это?

Люба с сочувствием посмотрела на свою подругу. И чего Верочка так разволновалась? Сама Любочка была девушкой мыслящей более трезво. И сейчас она думала о том, когда Верочка спустится с небес на землю? Когда наконец поймет, что люди зачастую совершают очень разные по степени гадости поступки. Из какого века родом Верочка? Из восемнадцатого? Да и тогда мужья изменяли женам. И в каменном веке изменяли. И до того. Так почему Верочка сейчас так удивляется, что моложаво выглядящий директор преуспевающей компании завел себе на службе молоденькую любовницу?

– Ты же видела супругу нашего Павла Семеновича, – снисходительно принялась она объяснять Верочке. – Она к нам приходила несколько раз.

– Да. Видела.

Отвечала Верочка словно бы через силу. И Любочка продолжила свои объяснения.

– Жена у Павла Семеновича толстая, выглядит на добрых десять лет старше его самого. Он-то подвижный, моложавый. И какие у этой матроны разговоры! Про то, как домашнее хозяйство вести, цветоводство да внуков. Разве сравнишь ее с веселушкой Лизочкой? Когда той это надо, она может быть очень милой. Неудивительно, что Павел Семенович не устоял против ее чар.

И Люба самодовольно взглянула на свое отражение в зеркале. Вот как четко она все разложила по полочкам. Из зеркала на Любу смотрела невысокая шатенка с каре на густых волосах, с умным и тонким лицом. Такие лица с выразительными ясными глазами пользовались популярностью у художников конца восемнадцатого века, что Люба частенько подчеркивала в разговоре с потенциальным кавалером. Она-то надеялась возвысить себя в его глазах, добавить себе очков, но, наоборот, отпугивала его тем самым. Кавалеров Люба просто пугала своей образованностью.

Но на подругу Люба смотрела почти нежно. Она не сомневалась, что теперь-то у Верочки в голове все прояснится. Но глупенькая Верочка все равно не унималась и продолжала кудахтать о супружеской верности, долге и тому подобных глупостях, о которых и упоминать-то нечего современному человеку.

– Я замечала, что между ними есть какие-то особые отношения. Они часто уединялись в кабинете Павла Семеновича. И двери закрывали очень плотно. Я это много раз видела.

– Вот и ты это видела!

– Но они же могли что-то там обсуждать.

– Что может обсуждать мужчина и молодая привлекательная девушка?

– Производственный процесс.

Любочка уставилась на подругу с долей некоторого возмущения. После того как Любочка так хорошо все объяснила Верочке, просто верх неблагодарности упорствовать в своем мнении.

Но Верочка по какой-то причине стояла на своей версии.

– И я хочу верить, что ты ошибаешься насчет Лизы и Павла Семеновича, – подвела итог Верочка. – Потому что иначе это будет… И я должна буду принять меры.

– Какие меры? – встревожилась Люба. – О чем ты?

Но Верочка не пожелала ответить. Она все еще выглядела такой же потрясенной, как и в тот момент, когда услышала новость о Лизе и их начальнике. Да, Верочка не притворялась. Совсем не притворялась. Потому что, услышав от подруги новость, даже на время забыла о случившейся у них в офисе краже.

Любе пришлось вернуть подругу к реальности.

– Подумаешь, большое дело, – сказала она подруге, уже и сама чуточку встревоженная той реакцией, которую ей выдала Верочка. – Ну, завел мужик себе молоденькую любовницу, что с того? У многих любовницы есть. А права законных жен никак при этом не ущемляются. Проведет мужик часок-другой с молоденькой подружкой, а потом назад под сень родного очага. Совсем не факт, что у Павла Семеновича с Лизочкой все так уж серьезно.

Верочка в ответ застонала:

– Нет, ты не понимаешь.

– Чего я не понимаю? – спросила Люба, начиная терять терпение.

– Я должна сказать об… об этом.

– Кому сказать? Жене? Даже не думай! Помни поговорку: «Доносчику первый кнут»!

– Нет, к Вере Михайловне я с таким разговором и не решусь сунуться. Скажу родителям!

– Чьим?

– Своим.

– А им-то это с какого боку может быть интересно? – изумилась Люба. – Они разве знают Павла Семеновича?

– Ну а как, ты думаешь, я попала на работу в «Планктон»?

– Что? Ты пришла по знакомству?

– Мой папа и Павел Семенович когда-то работали вместе. Вот папа и попросил меня взять. Павел Семенович как раз набирал штат, он сказал, что в любом случае взял бы меня.

– Но мы же с тобой на одинаковых должностях! – невольно рассмеялась Любочка. – И оклад у нас одинаковый.

– И что?

– По знакомству Павел Семенович мог бы пристроить тебя и получше. Например, сделал бы тебя своей помощницей. А то что это за место, отдел логистики? Меня-то он взял туда без всякого блата.

Но Верочка лишь отмахнулась.

– Какая уж теперь разница. Ты мне про эту Лизу сказала, я теперь сама не своя. И сказать – плохо. И промолчать – тоже плохо. Что сделать?

– Ничего не делай, – посоветовала ей Любочка. – Само как-нибудь решится. А что касается пропавших денег, то я тоже думаю на Лизу. Я сама видела, как Лиза сегодня с утра трижды заходила в бухгалтерию.

– И что? Хочешь сказать, она их взяла?

– Да.

– А что, уже известно, когда именно пропали деньги?

– Нетрудно подсчитать, – пожала плечами Люба. – Их привезли в двенадцать дня. Это ни для кого не секрет, все видели инкассатора. Мария Федоровна открыла сейф в три. Значит, в этом промежутке деньги и тю-тю! Испарились.

– Тогда легко будет проверить, кто в это время заходил в бухгалтерию.

Верочка от радости, что так все легко и просто решилось, даже в ладоши захлопала.

И уже выходя из уборной, Любочка высокомерно произнесла:

– В офисе всюду камеры, не понимаю, на что рассчитывал вор!

А Верочка радостно засмеялась.