Kitobni o'qish: «Четыре чики и собачка»

Shrift:

Глава 1

Ожидание чуда зачастую бывает для человека куда приятней, чем само чудо. Пока ты его ждешь, можно немножко расслабиться и помечтать, как оно будет славно, когда все непостижимым образом получится так-то и так-то, в точности, как тобой и задумывалось. О том, что будет, если не получится, можно заставить себя не думать вовсе, и тогда уж вовсе утопаешь в розовых мечтах по самую тыковку. И лежишь, и мечтаешь, и таешь от тех сладких образов, которые перед твоим мысленным взором толпятся.

Когда же это самое чудо все-таки вопреки всем предсказаниям добрых родственников и интригам завистников с тобой случается, то радость длится всего лишь мгновение. Дальше чудо – это уже вроде бы факт свершившийся, очередная ступенька тобой преодолена, но останавливаться нельзя, нужно двигаться дальше. А это значит, нужно предпринимать новые шаги, которые потребуют от тебя новых усилий, и вот уже радоваться времени, да и желания совсем нету, нужно мобилизовать все свои силы к очередным свершениям.

Примерно так думала Вероника Васильевна, глядя на то, как на электронном табло название ее оркестра «Окто» неуклонно отрывается от остального числа участников конкурса. И по мере того, как шкала рейтинга все росла, число отданных за него голосов увеличивалось, также стремительно росла и уверенность в их победе у Вероники. Это была ее победа, ее триумф. Ее и ее учеников.

Этот маленький джазовый оркестр, состоящий всего из трех девочек и пяти мальчиков, она взрастила лично, выпестовала, взлелеяла этих детишек с первого класса, это было ее детище от самого начала и до сегодняшнего дня. По мере того, как росло мастерство педагога самой Вероники, рос и авторитет группы под ее руководством. Она еще помнила, как сперва никто всерьез их не воспринимал, да и с чего, если они и побеждали на всяких несерьезных мероприятиях для малышей. Но потом постепенно понабрались опыта и уверенности, стали брать призы уже на более солидных состязаниях.

И вот сегодня Веронику ждала победа! Настоящая! Стопроцентная! Победа на всемирном конкурсе!

Да еще проводящиеся под лозунгом «Все лучшее в России» и под патронажем Правительства Российской Федерации. А что это могло означать? О-о-о! Это могло означать великое множество приятных сердцу бонусов из бюджета, всевозможные награды, звания и тому подобные вроде бы и нематериальные, но вполне себе со временем ловко материализующиеся вещи.

И вот, наконец, Вероника могла выдохнуть.

– Гран-при наш!

Правда, начало несколько расхолаживало. Каждому из участников оркестра-победителя выдали памятный приз – пластиковую закладку для книг с логотипом конкурса. И денежный приз – пять тысяч на всех. Но это они уж сами виноваты, приз был единым для команды с любым числом музыкантов. Могли бы выступать соло, не пришлось бы делиться. А так, извините, десять человек выступало, десять человек и получат приз. Десять, потому что вместе с детьми выступали также и двое взрослых.

Во-первых, это была Вероника, которая играла партию на саксе, и ее помощница Полина, которая пела. Итого, получалось: приз по пятьсот рублей. Эти деньги всем дружным коллективом было решено потратить на пиццу, которая была заказана и съедена подчистую в этот же день.

Теперь оставалось ждать следующих подарков судьбы из выделенных для этих целей бюджетных средств. И они не замедлили свалиться на головы счастливых победителей.

И на ближайшей репетиции оркестра Вероника, трепеща от охватившего ее волнения, сообщила своим ученикам потрясающую новость:

– Мы с вами будем участвовать в гала-концерте, который проводится по итогам конкурса!

Но если она ожидала, что ряды учеников взорвутся воплями восторга, то здорово ошибалась. Молодежь сверлила ее взглядами, в которых восторга было ровно столько же, сколько и желания поучаствовать в гала-концерте.

– А зачем это? – спросил Петя, который был старше и выступал у ребят за главного, когда ему это позволяла делать Ксюша.

Сегодня Ксюша почему-то задерживалась, и Петя немножко распустил перышки.

– Мы же уже вроде бы победили, – произнес он, глядя на остальных. – Приз наш. Или я чего-то не понял? Зачем нам еще где-то выступать?

Остальные тут же одобрительно загудели. И Вероника Васильевна с огорчением в очередной раз осознала, что работать просто ради работы современная молодежь вовсе не любит. Пришлось добавить ништячков.

– Каждый из лауреатов конкурса выступит в гала-концерте со своей новой программой, – объяснила она. – Награда для лучшего участника гала-концерта – поездка в «Сириус» на фестиваль джаза!

Дети тут же нырнули в смартфоны, каждому хотелось понять, что это за штука такая, «Сириус», и прилагающийся к нему фестиваль джаза. Судя по лицам, они нашли этот фестиваль вещью, стоящей их усилий. Потому что лица у ребят посветлели, и в глазах появилось желание трудиться. Вероника Васильевна вздохнула с облегчением.

– Победителя определяет профессиональное жюри. Ну, и зрительские симпатии тоже будут учитываться, поэтому голосуем все семьями, не стесняемся привлекать к этому делу друзей и просто подписчиков.

Вероника умолчала, что ей уже намекнули, что в случае их оркестра голосование – это простая формальность, выбор победителя уже очевиден, в «Сириус» они поедут обязательно. Но ребятам лучше об этом было пока что не знать, а то не станут выкладываться по полной, изучила она уже своих подопечных за столько-то лет!

– Это все прекрасно, – произнес Петя. – А сколько будет стоить путевка на этот фестиваль? Потому что, судя по картинкам, там очень круто, а у моих родителей три кредита…

– Путевки предоставляются за счет бюджета, – сообщила Вероника. – Ваши имена уже внесены в регистр одаренных детей, и, если победим в гала-концерте, поедем даром. И нам еще даже дорогу оплатят, кажется.

Это вызывало неподдельный энтузиазм среди участников коллектива. Все тут же высказались за немедленное начало репетиций, потому что, как метко выразился все тот же Петя, прокатиться на халяву наверняка хотят многие. И его слова оказались в какой-то мере пророческими, о чем вскоре предстояло убедиться Веронике Васильевне.

Ее любимица умница и отличница Ксюша сегодня появилась позже остальных, вошла в зал, когда репетиция уже шла полным ходом.

Это было до такой степени необычно для девочки, что Вероника Васильевна даже не стала делать замечания. Она видела, опоздавшая ученица выглядит необычайно взволнованной, значит, причина для опоздания у Ксюши более, чем веская. Да иначе и быть не могло. Как никак, а Ксюша была самым ответственным ребенком во всем их коллективе. И на репетиции являлась неизменно собранной и работала с отдачей.

Но сегодня Вероника не понимала, что происходит. Все время, пока шло занятие, Ксюша выглядела так, словно ее мысли блуждают где-то в другом месте. Веронике Васильевне несколько раз пришлось обращаться непосредственно к Ксюше, требуя, чтобы она играла вместе с остальными. Ксюша кивала, но дело не ладилось. Девочка не могла совладать со своими мыслями.

И, наконец, Вероника Васильевна не выдержала:

– Перерыв пять минут. Ксюша, пойдем со мной.

Они вышли в коридор, где Вероника Васильевна попыталась разговорить девочку.

– Ну, что случилось?

Но не тут-то было. Ксюша утверждала, что все в полном порядке, хотя весь ее вид говорил об обратном.

– В чем дело? Ты мне можешь сказать?

Но Ксюша лишь подмигивала левым глазом и косилась куда-то за спину учительницы.

Вероника Васильевна оглянулась, думая, что там кто-то стоит, но коридор был пуст.

– Что происходит, Ксюша?

Тогда Ксюша подошла ближе, встала на цыпочки и прошептала в самое ухо:

– Камеры!

– Что?

– За нами следят. Каждое слово слышат и записывают.

Только теперь до Вероники Васильевны дошло, куда смотрела все это время девочка и на что указывала ей.

Недавно руководство их центра приняло решение увеличить количество камер видеонаблюдения. Теперь они были не только в коридорах, но и в классах. И как подозревала Вероника Васильевна, даже в уборных, костюмерных и гримерках, хотя это открыто и не афишировалось. Нельзя сказать, чтобы Веронику такое новшество радовало, но обсуждать приказы руководства тут было не принято.

– И что же такого, что камеры?

– Мне нужно с вами поговорить, но только так, чтобы об этом никто не знал. Давайте встретимся на нейтральной территории после занятий.

– Может, созвонимся?

– Нет, телефон тоже может прослушиваться.

Серьезность, с которой разговаривала Ксюша, позабавила Веронику Васильевну.

Она попыталась улыбнуться и перевести все в шутку.

Но Ксюша покачала головой и прошептала:

– Я знаю, что нас хотят отнять у вас. Хотят, чтобы у нас был бы другой руководитель.

И Веронике Васильевне мигом стало не до смеха. Она вспомнила ходившие слухи, что в «Сириус» должен поехать кто-то более опытный, и ей стало не по себе.

Так что оставшуюся часть репетиции она провела, раздумывая над словами своей ученицы. И, увы, наверное, так много и часто отвлекалась от занятий, что все это заметили, и играть ребята стали вкривь и вкось.

В итоге Вероника Васильевна уловила фальшь в стройном музыкальном ряду, устыдилась и попыталась взять себя в руки. А когда ей это не удалось, она прекратила занятия на пятнадцать минут раньше положенного времени.

Случай был поистине неординарный, и дети ушли, перешептываясь друг с другом и кидая на свою руководительницу опасливые взгляды, уж не заболела ли она, не случилось ли с ней что-то дурное? Потому что обычно Вероника всегда, наоборот, задерживала учеников, стремясь проработать с ними все самые трудные и плохо поддающиеся места. Но сегодня она торопилась. У нее было запланировано еще несколько дел, но она и про них забыла. Выскочила следом за детьми из здания учебного центра и сразу же увидела фигурку Ксюши.

Девочка поджидала ее, сделала приглашающий жест рукой, но заговорила только после того, как они покинули огороженную территорию центра и отошли от нее на приличное расстояние.

– У меня сегодня перед занятиями у вас был еще урок по слушанию музыки.

– Знаю, его ведет у вас Белла Исмаиловна, моя хорошая знакомая.

– Так вот, у нашей Беллы забарахлил ее проигрыватель на компьютере. Он у нее вообще-то уже старый и часто барахлит, но обычно она с ним как-то договаривается, а сегодня что-то совсем заупрямился. И Белла попросила, чтобы я сходила в учебную часть, взяла бы у них запасной ноут. Музыку-то слушать как-то надо! Тем более что он там у них стоит без всякого дела и прекрасно себя чувствует. В общем, я дошла до учебной части, хотела уже к ним постучать, потому что я хорошо воспитанный ребенок, как вдруг слышу, как произнесли ваше имя. Тут я решила, что нельзя прерывать разговор, вдруг там что-нибудь важное для вас скажут. Думала, что вас хвалить будут, а вместо этого услышала, что один мужчина требует, чтобы ему отдали наш оркестр. Мол, у него в администрации работает тесть, который может быть многим полезен нашему центру. И что победа в гала-концерте тогда будет уже у нас в кармане. И что в ответ на эту услугу он требует сущую безделицу: чтобы ему отдали наш коллектив. И знаете, кто был этот нахал? Знаете, Вероника Васильевна?

Вероника Васильевна знала, верней, догадывалась. Но Ксюша ее опередила:

– Это Антон Борисович! – гневно воскликнула она. – Представляете, какой гад ползучий? Тот, что нам на рояле аккомпанировал. А еще он сказал, что у него установился прекрасный контакт с ребятами, то есть с нами! Это с чего он себе это вообразил? Только потому, что он иногда аккомпанирует нам на рояле, мы должны его полюбить всей душой, как любим вас?

Не успела Вероника порадоваться этому простодушному признанию своей ученицы, как Ксюша продолжила:

– Нет, я ничего не скажу, играет он классно, но какой из него руководитель? Это же вы наш оркестр создали, а почему он хочет примазаться? И если бы примазаться, он же хочет у вас его отнять!

– Ладно, Ксюша, я все поняла. Спасибо тебе. Я разберусь с этим Антоном… Борисовичем.

– Теперь вы предупреждены, да? – обрадовалась Ксюша. – А кто предупрежден, тот вооружен, да?

– Читала «Одиссею капитана Блада»?

– Нет, – простодушно отозвалась девочка, – так мой папа всегда говорит. А кто этот капитан Блад?

– Так… неважно.

Но любопытство Ксюши уже разбушевалось:

– Космический путешественник? – предположила она. – Скиталец по Млечному пути?

– Нет, так далеко его судьба не заносила, но помотало его все же изрядно. Если судить по рядовому обывателю тех лет, то дорогу капитан Блад преодолел и впрямь, как до Млечного Пути. И корабли ему случалось угонять. Одним словом, он был пират.

– О! Как Джек Воробей!

– Ну… почти.

Вероника не стала сейчас углубляться в пиратский экскурс и объяснять, чем отличался человек благородного происхождения, попавший по воле случая в трудную жизненную ситуацию, от проходимца и мошенника, пусть и невероятно обаятельного. В конце концов, какие времена, такие и герои. Пусть Ксюша любит своего капитана Джека. Да и сама Вероника не имеет ничего против него.

Ксюшу сегодня встречал ее дядя Саша, который неизменно являлся в компании с небольшим черно-белым песиком с забавными длинными ушками и коротким обрубленным хвостиком. Русский охотничий спаниель, порода невероятно обаятельная, а для охотника еще и полезная.

Девочка давно убежала, а ее преподавательница все стояла и думала, как ей лучше поступить.

Вероника была совсем молоденькой, когда пришла работать в учебный центр на должность преподавателя саксофона. Не все отнеслись положительно к появлению у них такой молоденькой учительницы, на первых порах было много интриг и разговоров. Но постепенно все успокоились, потому что Вероника доказала, что она не только может, но и умеет работать хорошо. У нее был особый дар привлекать к себе детские умы.

Не все дети, приходя заниматься музыкой, делали свой выбор осознанно. За многих его и вовсе делали родители. А потому от преподавателя в первую очередь требовалось заинтересовать ребенка, чтобы он продолжил заниматься музыкой, а не слился бы из центра уже через пару-тройку лет, едва лишь родители ослабили бы свою хватку. Процент таких детей был высок. Но так уж получилось, что как раз среди учеников Вероники не было ни одного отчислившегося или неуспевающего. Совсем наоборот, ее ученики стали быстро делать успехи, что опять же вызывало немало разговоров, только теперь уже не пренебрежительных, а откровенно завистливых.

Какое-то время Вероника старалась не обращать внимания, подумаешь, завистники есть у любого успешного человека. Но сейчас у нее пытались отнять ее детище, ее оркестр, и Вероника чувствовала, что пришло время дать бой.

И для начала она отправилась в учебную часть, где обсудила ситуацию с руководителем их центра.

Увы, Мария Николаевна все подтвердила:

– Я даже не знаю, что и делать. С одной стороны, я понимаю, что это явно некрасиво: отправить в поездку с твоими детьми другого человека. А с другой… Этот его тесть, которым он меня пугает, я знаю этого человека. Да и ты про него должна была слышать. Глеб Игнатьевич… слышала, конечно?

Вероника покачала головой.

– Нет, не доводилось.

– Ну, неважно. Поверь мне на слово, этот Глеб Игнатьевич реально способен сделать нам как немало гадостей, так и щедро одарить. А нам так нужен ремонт на третьем этаже. Его там не было с момента открытия центра, а было это, как мы все знаем, более тридцати лет назад.

– А мне что делать прикажете? Поднять лапки и сдаться?

– Нет, конечно. Попробуй поговорить с Антоном. Убеди его, что он просто не сможет справиться с детьми без твоей помощи. Поезжайте в поездку вдвоем.

– Как это? Должность руководителя оркестра одна. И она моя! Кроме того, в конкурсе с детьми участвовала я. Каким образом мы впихнем сейчас туда Антона?

Мария Николаевна поморщилась:

– Что ты, Вероника, как маленькая? Будто бы не знаешь, как легко такие дела делаются.

– Впереди еще участие в гала-концерте! Без меня дети могут и не сыграть настолько хорошо, чтобы выиграть!

– Если с ними будет Антон, они обязательно выиграют. Ты же помнишь про его тестя? Жюри тоже будет знать, я уверена. Так что победа в гала-концерте будет за нашим коллективом.

– Но это аморально!

– Увы, это жизнь.

– Но вы же должны как-то соблюсти приличия. Назначите Антона руководителем, а меня куда денете?

– Но ты же человек. Ты можешь заболеть, попасть под машину, умереть.

– Спасибо! Вот только умереть мне и не хватало.

– Не обостряй, – снова поморщилась Мария Николаевна. – Будто бы у нас с тобой есть выбор. Этот Антон еще не слишком наглеет, просит всего лишь одну поездку.

– И зачем она ему сдалась?

– Откуда мне знать? Но сдается, что у него есть причина так стремиться попасть в этот «Сириус».

– Что же его влиятельный тесть не пропихнет Антона по каким-нибудь своим каналам?

– Тесть не самый простой человек.

– Если тесть для родного зятя не хочет пробить поездку в «Сириус», то с чего вы взяли, что он станет помогать нашему центру? Похоже, это такой жлоб, что еще поискать!

– Не говори так! – испугалась Мария Николаевна. – Нынче и у стен есть уши. Ты лучше иди и поговори с Антоном. Если уж он категорически упрется с этой поездкой, что же… оформим тебя как замену кого-нибудь из детей. Они ведь тоже могут заболеть.

– Этого еще не хватало! – всплеснула руками Вероника. – Не стану я обижать детей. Они много трудились, чтобы завоевать этот приз. Эта поездка ими и мной заслужена долгими и упорными занятиями. А этот Антон хочет примазаться и поехать на халяву! Нахал он!

– Нахал, – печально согласилась Мария Николаевна. – Но нахал чиновный. И ссориться с ним я никак не расположена.

Из кабинета руководительницы Вероника вылетела еще более злая, чем вошла туда. Проклиная в душе гибкость, которая у некоторых из руководящих сотрудников достигает той стадии, словно они вовсе не имеют скелета, Вероника понеслась по центру.

Ну, попадись ей сейчас под горячую руку этот Антон! Уж она бы ему наговорила!

Но Антона нигде не было видно. Попадались другие люди, и у всех Вероника спрашивала, не видели ли они Антона. И все дружно отвечали, что не знают, а потом интересовались, уж не убивать ли она его мчится. Видимо, выражение лица у Вероники было настолько говорящим само за себя, что ни у кого не возникло сомнений насчет намерений молодой учительницы в отношении Антона. А может быть, все уже знали про каверзу, которую подложил ей Антон.

И все, словно сговорившись, отвечали ей одинаково:

– Нет, мы не знаем.

– Не видели.

– Ищи его сама.

Вероника на мгновение даже растерялась:

– Где же он? Куда этот гад от меня запрятался?

Антон обнаружился в кафе. Ну, конечно, где же ему быть, пижону этакому!

У Вероники внутри все вскипело и забурлило:

– Устроился тут, кофе пьет с пирожными! Нога за ногу сидит, еще бы закурил.

И закурил, наверное, если бы так не пекся о своем драгоценном здоровье и не бросил курить много лет назад.

Ничуть не смущаясь, что разговор их происходит при окружающих и, конечно, записывается на камеры наблюдения, Вероника подлетела к столику Антона и выпалила тому прямо в лицо:

– Надо поговорить!

Антона ее возглас даже не заставил вздрогнуть. Как пил свой кофе, так и продолжал цедить из чашечки ароматную черную жидкость. Он даже не смотрел на Веронику, делал вид, что ее словно бы не существует.

Это окончательно вывело девушку из себя. И, сама себе поражаясь, она протянула руку и резко толкнула Антона в плечо. В результате оставшийся в чашке кофе частично выплеснулся ему на физиономию, а частично угодил на белоснежную рубашку, сделав ее уже не такой белоснежной.

А сам Антон утратил свою невозмутимость:

– Ты что делаешь?! – заорал он на Веронику.

– Я?! Это ты что делаешь? По какому праву ты требуешь, чтобы в «Сириус» вместо меня послали тебя!

– В гала-концерте вам нипочем не выиграть. Там выиграют те, у кого в руководстве есть толстая лапа. У тебя есть? То-то и оно, что нету. А у меня есть!

– Выиграет тот, кто способней и талантливей.

– Только такая дурочка вроде тебя может так думать, – фыркнул Антон. – И потом… У тебя же ни рожи, ни кожи, ни умения себя держать в обществе. Какой тебе «Сириус»! Единственное место, куда тебя можно послать, деревня «Маленькие рожки», да ты и там сумеешь опозориться.

– Я тебе покажу рожки!

Взгляд Вероники упал на тарелку, которая стояла перед Антоном на столе. На ней лежали два пышно украшенных взбитыми сливками бисквита, хоть и не кирпичи, но тоже сгодятся, чтобы славно засветить ему в морду! А вишенки еще и украсят натюрморт!

Но Антон оказался шустрым, прочтя намерение Вероники по ее глазам, он быстрым движением переставил тарелку так, что она оказалась вне пределов досягаемости девушки.

Кулаки у Вероники сжались сами собой от охватившей ее злости.

Ладно, пирожные ей не достать, но кулаки-то при ней! Ох, и врежет она сейчас Антону! Не зря целый год ходила на бокс! Отец твердил, зачем, мама падала в обморок всякий раз, как дочь отправлялась на тренировку, все вокруг твердили, зачем тебе это надо, а вот, смотрите-ка, пригодилось!

– Последний раз тебя предупреждаю, откажись!

– А иначе что?

– Я своих детей тебе не отдам!

– И что ты сделаешь? Ты против меня ничто! У тебя ни покровителей нет, ни влиятельными друзьями ты не сумела обзавестись. Ты пролетаешь, девочка! Пролетаешь!

Да он издевается над ней! Мерзкий, противный и гадкий тип. Он просто заслуживает хорошей взбучки!

– Попробуй меня ударить, я тебя еще и в тюрьму засажу! – предупредил ее Антон, явно смекнувший, к чему идет дело.

Проклятая мимика! Театральная студия, которая научила Веронику так ясно выражать свои эмоции, была лишней!

Она угрюмо набычилась и пообещала:

– Я тебя не просто ударю, я тебя убью!

– Ого! – восхитился Антон и, повернувшись к застывшим посетителям кафе, воскликнул: – Вы все слышали? Эта шмакодявка только что грозилась меня убить!

Посетители не отвечали. Они явно не знали, как им себя вести в такой ситуации. На чью сторону встать? Антон был им неприятен, его поведение они находили отвратительным, но и Вероника слишком уж вышла из себя, так воспитанные коллеги конфликты между собой не решают. И люди опускали глаза, делая вид, что ничего особенного не происходит. Они пришли в это маленькое кафе, чтобы немножко перекусить и отдохнуть, а вместо этого вынуждены лицезреть такую безобразную сцену.

И Веронике стало стыдно. Что она себе позволяет! Испортила хорошим людям аппетит.

И она пообещала Антону:

– Сейчас я ухожу, но я с тобой еще разберусь!

– Иди, иди, разбирайся, – оттирая следы кофе от своего шелкового галстука, заявил Антон.

Тарелку с пирожными он уже вернул обратно за свой столик, но наслаждаться их вкусом не торопился. Кажется, он купил пирожные для кого-то другого, которого и ждал, когда ему на голову опустилось маленькое и нехилое такое цунами по имени Вероника. И последнее, что услышала девушка за своей спиной, уже уходя из кафе, был издевательский смех Антона, от одного звука которого у нее вновь зачесались костяшки правой руки.