Kitobni o'qish: «За тридевять земель»
Жила-была царевна. Жила на болоте, а была в меру прекрасной. На любителя, так скажем. Потому что ни одна порядочная царевна не будет жить на болоте. Удел коронованных особ – это замки, терема и дворцы, так уж повелось, и не нам менять этот порядок. Поэтому в главные героини мы выбрали не стандартную представительницу голубых кровей, чья судьба вполне себе предопределена многочисленными феями-крестными (как добрыми, так и злыми – тут уж кому как повезло), а совершенно непонятную без дополнительных пояснений царевну. Ведь нетипичная героиня всяко интереснее автору. Который переходит наконец к упомянутым выше дополнительным пояснениям.
Итак, жила царевна на болоте. Да, согласимся, место выбрано оригинальное. И полагаем, что сообразительный читатель (а иных мы не приветствуем) уже вскричал с уверенностью: “Заколдована!” Выдержав многозначительную паузу, мы согласимся. Да, царская дочь была заколдована. Еще будучи младенцем, она оказалась жертвой а) амбициозных планов родителей с одной стороны и б) тщеславных брачных планов с другой.
Согласно историческим хроникам, в день рождения царевны к радостно упивающемуся вдрызг лучшими винами из дворцового погреба царю-отныне-батюшке явился некий странного вида царевич. То, что это царевич, было фактом: на голове его висела корона. Немного помятая, зато с прекрасно сохранившимися драгоценными камнями. И эта корона представлялась самой приятной деталью облика гостя: кожа да кости смутно голубовато-зеленоватого оттенка, злые мелкие глазки, жиденькая, хотя и длинная, борода с полным отсутствием волос на голове… Царь-отец мгновенно протрезвел от паники: не каждый день увидишь перед собой самого Кащея! По слухам (неподтвержденным) – Бессмертного.
– Дошли до нас вести, – гость сразу перешел к делу, – что нынче дочурка у тебя народилась.
Царь покивал и осторожно пододвинул Кащею бокал с вином. Тот не замедлил опрокинуть содержимое прямо в глотку. Содержимое глухо булькнуло где-то в недрах тела (бессмертного).
– Как же-с, как же-с, аккурат сегодня, ровно в одну минуту после полуночи и родилась! – поддержал беседу (не)счастливый папаша.
– И как? Хороша? – Кащей протянул венценосному собеседнику кубок, и тот поспешно наполнил его весело пузырящимся игристым вином.
– Да как сказать… – замялся царь, склонный к умалчиванию фактов, – бабки сказали, что здоровенька.
– А это главное! – поднял палец Бессмертный. – Остальное приложится.
– А зачем пожаловал? – заискивающе выговорил царь. – Мала еще дочурка-то, чтоб с нами разговоры говорить.
– Предсказание мне было, – задумчиво перешел к сути дела Кащей. –Мол, в жены я должен взять девицу, родившуюся сразу после полуночи. По всему выходит, что это дочь твоя.
– В жены?! Так ей же… и дня еще нет! – поднял брови до самой короны правитель-отец.
– Ничего, я подожду. А как исполнится ей шестнадцать лет, так свадебку и сыграем. Приданое стандартное запишем?
По щелчку пальцев Кащея посреди бокалов возник пергамент с типовым брачным договором.
– Ну да, ну да, – промямлил царь. – Полцарства, как положено. А ты ее и вправду в жены возьмешь?
– Чего ж не взять? Пора уж мне и остепениться. А раз суженой моей оказалась сама царевна, так и грех не воспользоваться ее полцарством. Соединю с моим царством, будем править с нею.
– Ну что ж, ну что ж, – задумчиво сопоставил размеры своего Полцарства с владениями Кащея (известного своими завоевательными действиями по всему Тридесятому миру) царь, – жених ты завидный, ничего не скажу. Вот только…
– Да-да? – ласково поощрил собеседника Бессмертный.
Царь поежился, но все же решительно промямлил:
– Как же с разницей в годах-то? Дитя ж совсем, а ты по слухам уж не один столетний рубеж перешагнул. Мне бы внучат…
– На этот счет можешь не волноваться, – с легким скрипом Кащей подмигнул почти что тестю. – Я ого-го сколько тебе внуков обеспечу!
– А, ну тогда ладненько, – с облегчением закрыл тему царь.
– Значит, подписываем. Вот тут, пожалуйте. И здесь еще.
– А это что? – царь прищурился, разбирая мелкий шрифт.
– Это я обезопасить свою будущую жену хочу, – пояснил Кащей. – Чтоб никакой Иван-царевич не позарился.
– Что ж ты, зятёк, – обиделся царь, как же ж можно? Все чин по чину организуем – помолвку там, оглашение, пир горой. Какой уж царевич?!
– Знаю я нас, царское племя! – постучал пальцем по царской короне Кащей. – Подвернется молодец какой, и девка сбежит, не обернется. А ты только руками всхлопнешь, мол, дело молодое. Нет, мне гарантии нужны. Вот тут эти гарантии и прописаны.
– Ну ладно, ладно, – проворчал царь. – Держи свои гарантии.
– Значит, жду сегодня оглашения, а завтра пир горой, – Кащей поднялся с резного кресла, оставив после себя на подушке характерную вмятину.
Царь тоже встал. А поскольку сидел на жесткой лавке, то с легким стоном поморщился.
– Будет тебе оглашение и пир. Давай обнимемся что ли? Родственники уж считай.
– Не до обниманий, папа, – сурово отрезал Кащей. – Вот как станет женой моей девка твоя, так и облобызаемся.
– Через шестнадцать лет, стало быть, – подытожил царь.
– Не раньше, – кивнул почти что зять и, щелкнув каблуками сапог-скороходов, удалился.
– Э-хе-хе, – резюмировал визит Бессмертного царь. И, тяжко вздохнув, пошел к жене осчастливить ее сообщением о состоявшемся сватовстве.
Царица после родов еще не оправилась, лежала себе потная и красная, любуясь на плод трудов своих. Плод лежал в многочисленных пеленках, из кружев чепчика высовывался только нос кнопкой. Нос производил спокойное впечатление.
Царь покосился на кружевной сверток и бочком подошел к супруге.
– Как ты, душенька? – начал он беседу.
Душенька демонстративно покряхтела, не отводя взгляда от кнопки.
– Красавица! – припечатала довольная мать.
– И не говори! – согласился царь.
Выдержал паузу, делая вид, что любуется тонкостью кружевной работы.
– А я тут жениха нашел, – промямлил наконец.
Супруга проявила живейший интерес, даже позабыв о роли Матери, Только Что Родившей Ребенка.
– Ух ты! – вскричала она радостно. – Уже? Кто?
– О! Очень выгодная партия! – с воодушевлением ответил царь. – Богат, свое царство имеет, за наше приданое даже не обиделся, статен, высок. Девочке понравится!
– Полцарства его не отпугнули? – порадовалась и царица. – Хорошо. А то потребовал бы целое царство – и что бы ты нашему сынульке оставил?
– Нет-нет, тут чудесно все разлеглось! – царь поднялся, намереваясь на этом завершить беседу. – Ну, отдыхай, душенька. А у меня дела, дела…
– Про пир горой не забудь, – напомнила роженица. – Не каждый день царевны рождаются. И проследи, чтобы поросенка как следует пропекли. И бражки не переусердствуй, а то потом никакого рассолу на тебя не хватит. И … А жених-то кто?
Но получить ответ на этот вопрос царица не смогла – под ленту ее монолога царь уже выскользнул из родовой.
А на следующий день, когда царица открыла глаза и велела подать ей дочь, она испытала величайший шок. В колыбельной на месте великолепно сложенной царевны лежала завернутая в фамильные кружева… лягушка. Долго вглядывалась царица в холоднокровное создание, размышляя, сразу ли упасть в обморок или сначала испустить долгий и пронзительный визг. Затем подняла глаза на няньку.
– А позови-ка сюда царское величество, – процедила она сквозь зубы.
Нянька, ошарашенная не меньше господи, поспешила выполнить указание – по крайней мере, оно было простым и понятным.
Царское величество поспешило на зов супруги, бросив на полдороге недопитый кубок. Царица встретила его сурово сдвинутыми бровями.
– А позволь-ка поинтересоваться, супруг любезный, какого этого лешего ты нашей деточке в женихи сосватал? – обманчиво тихими интонациями царица прикрыла клокочущие басы гнева.
– И вовсе не лешего, – обиделся царь, поняв претензии супруги буквально.
Царица добавила металла в голос:
– Кто посватался? Имя? Звание? И не надо мне про имущественное положение и про твои Полцарства! Ах! – запнулась на полуслове царица. – Богатый, но не … Уж не Кащей ли это?
– Э… Хм… Как ты… Ты как всегда проницательна, душенька! – постарался подлизаться к разгневанной супруге царь. – Так все на лету улавливаешь, просто диву даюсь!
– Кащей?! – взвизгнула царица. – Ты отдал нашу кровиночку этому кровососу костлявому?! Этому душегубу болотному?! Этому злодею пиявочному?!
– Зато сколько получим! – царь попытался повернуть ситуацию иным боком. – Царицей станет? Станет. В масле кататься будет? Будет. Зять на родственников нападать не будет? Не будет.
– Это смотря какие отношения с тещей сложатся, – процедила мать невесты.
– Ты же не будешь, да, душенька? – просительно заглянул супруге в глаза царь.
– Там видно будет. И глянь-ка сюда! – неожиданный переход к верхней октаве оглушил царя, и он не сразу сообразил, что разгневанным перстом царица тычет в колыбельку.
Супруга пихнула мужа к пене кружев.
– И да, наша дочур… Боги и герои! Что с ней?!
– Надо же, так заметно! – язвительно прокричала царица. – Куда дитя дел, ирод?! Почему в пеленках лягушка?
– Подменили? – предположил царь. – Или украли?
– Тогда корону зачем оставили? Да еще фату нацепили?!
– Издеваются?..
– Балбес! – припечатала царица. – Ты договор с женихом подписывал?
– Ну как же! Все по правилам.
– А мелкий шрифт читал?
– Ну ты же знаешь, у меня со зрением так себе, – замялся царь. – Не буду же я при женихе очки надевать.
– Мелкий шрифт – это самое главное, идиот! – завопила царица так, что стены опочивальни подозрительно задрожали, а волнистый попугайчик в золотой клетке предусмотрительно упал в обморок.
– Ты, конечно, права, душенька…
– Неси сюда договор, окаянный!
Желая ублажить разгневанную супругу сам было кинулся за документом, но опомнился на пороге и дрожащим голосом приказал челяди за дверью:
– Принести мою шкатулку с документацией!
В молчании ожидали супруги прихода слуги. Тот вошел в покои на цыпочках и поспешно вручил царю шкатулку. После чего не замедлил удалиться. От греха.
– Вот, душенька, вот документик, – раскидав прочие бумаги, царь извлек искомое. Царица выдрала у него из рук брачный договор дочери и молча вчиталась в мелкий шрифт, игнорируя словоплетения на тему "вручаем дочь царскую…"
– Ну слушай, чудище! – царица приступила к чтению вслух. – "Обязуемся дорастить невесту до брачного возраста, уберечь от посягательств и искушений. Со своей стороны считаем необходимым оказать всевозможную помощь и содействие. Посему любезно предоставляем свою волшебную силу для обращения царевны. Сразу же после вступления в законную силу брачного договора (помолвки и оглашения) царевна будет обращена в лягушку, дабы скрыть ее неземную красоту от искушения посторонними лицами. Рекомендуем поселить обращенную царевну в среду, наиболее соответствующую ее зачарованному облику (болото). Во избежание досадных недоразумений в виде покушений на жизнь царевны-лягушки различного вида цапель, я своею колдовской силою прикрепляю к ее голове корону (символ ее царского и человеческого происхождения). Цапель и прочих я предупрежу. В качестве защиты от традиции поиска невест разными Иванами-царевичами на болотах посредством запуска колющего оружия выступит фата, прикрепленная к короне околдованной царевны. Заклятие обращения вступает в силу в оговоренный срок. Обратное превращение произойдет в день свадьбы царевны с ее нареченным. То есть со мною". Дальше ваши автографы.
Царица свернула свиток грозно уставилась на мужа.
– И хочешь сказать, что ты это все не читал? А сразу поставил свою закорючку, в которой ни один потомок не признает имя царя? – попутно сделала выпад в постороннюю тему разгневанная супруга.
– Я же говорю, мелко очень, – пробубнил царь и взглянул на лягушачий профиль в кружевах. – А корона и впрямь золотая.
– Не увиливай! Дочь обратил? Обратил. Колдуну отдал? Отдал. И какой ты после этого отец?
– Плохой, душенька, – покаялся царь.
Еще раз сурово поведя соболиными бровями, царица задумалась. Царь тоже хранил осторожное молчание. Только нерешительное "ква" и нарушило эту тишину. Родители дружно вздрогнули и уставились в колыбель.
– Народу нельзя говорить, – вздохнула царица.
– На болото? – спросил царь.
– Сначала дом дочери подготовь. Чтоб с комфортом жила. На сколько лет с этим… договорились?
– На шестнадцать.
– Значит, дом должен минимум шестнадцать лет простоять и не сгнить в болотном климате.
– Терем! Сейчас быстренько теремок возведем на болоте, что в глухом лесу на границе нашего Полцарства. Я знаю там одно местечко!
– Ну хоть на что-то твоя страсть к охоте сгодится, – вздохнула царица.
Осознав, что буря миновала, царь быстренько подхватился:
– Пойду приказы раздам. А ты лежи, отдыхай. Может, поспишь?
– Заснешь тут, – пробурчала царица.
***
Дел действительно было невпроворот. Муженьку хорошо: гаркнул приказным тоном – и терем начал строиться. А сам лишь гарцует вокруг стройплощадки да перстом тычет – тут гвоздик не перпендикулярно вбили, там дощечку недообстругали. А вечером, после трудов царского контроля, рюмочку наливки да спать. А у царицы дел – куда там царю с его конем! Надо и мебель подобрать в новый дом, и ковров наткать (не лично, но узор все же матушка сама составляла), и провизии на шестнадцать лет запасти, и библиотеку богатую составить (умственным развитием деточки нельзя пренебрегать, пусть и обратили ее злые чары в лягушку). Так что оба родителя были весьма заняты обустройством будущего благополучия дочурки. Той оставалось только расти и хорошеть. Во всяком случае, для холоднокровного земноводного выглядела она весьма привлекательно.
И вот настал день, когда царь с царицею посадили дочь в золотую коробчонку и под покровом темной ночи совершили частную поездку в глухой лес, к дальнему болоту, где в рекордные сроки был возведен и обустроен терем для царевны. Дороги, наезженные строительной техникой, расторопные слуги уже засадили быстрорастущими кустарниками, следы стройки замаскировали мхами и лишайниками, а вокруг терема вкопали многочисленные побеги плющевидного дикого винограда девичьего, обещавшего заплести своими лозами строение в ближайшие пару лет.
– Вот твой дом, доченька, – обратился царь к царевне.
Та неуверенно квакнула, выглянув из золотой коробчонки.
– Ох ты, батюшки! – спохватилась царица.
– Что такое, душенька? – забеспокоился царь, который уже видел окончание трудов своих и мечтал отдохнуть от отцовских забот.
– Мы со всеми этими хлопотами имя не придумали деточке! – покачала головой царица.
– Ох ты, батюшки! – согласился царь. – И как же назовем?
– У меня было запланировано имя Василиса Прекрасная, – задумчиво оглядела лягушонку царица. – Боюсь, мало оно ей подходит.
Царевна-лягушка осмелела и высунулась из коробчонки.
– Щщщлп! – сказала она, ловко выбросив длинный язык и поймав комара.
– Да уж, Василиса бы Прекрасная на комара не позарилась бы, – проворчала царица.
– Ква! – ответила дочка и вывалилась на болотные мхи.
Еще один "щщщлп" – и царевна подкрепилась ягодами клюквы болотной.
– Что ж, пусть будет пока Клюковкой, – решила царица. – А когда по-человечески крестить будем, имя и подберем.
Нареченная Клюковкой царевна-лягушка несколькими грациозными прыжками преодолела водную гладь болота по выступающим на поверхность кочкам и приблизилась к терему, который должен был стать ее домом на ближайшие шестнадцать лет. Царь с царицей достали платочки. Дочь отправлялась в самостоятельную жизнь.
И потекли годы, а царевна жила себе да была. Жила на болоте, а была в меру прекрасной. Почему она оказалась на болоте, мы уже знаем. По поводу красоты вопрос пока оставался открытым. В первую очередь из-за разночтения мнений. Для местных лягушек – ни из кого не обращенных, а самых обычных – наша царевна являлась бельмом на глазу. Огражденная чарами (а эти чары любой мог разглядеть невооруженным взглядом), Царевна-лягушка катастрофически выделялась из общества тех, кому она была подобна. Поэтому подружек среди лягушек у нее не было. А мужской пол дружно оценивал внешность иностранки в положительном ключе – Кащей все-таки знал свое дело, обращал людей в животных с толком и знанием анатомии. Но шагов по сближению не предпринимал – опять же по известным причинам. Аисты, журавли и прочие цапли зорко выделяли лягушку среди прочих звеньев пищевой цепочки и с отвращением отворачивались при виде золотой короны. Но это вряд ли говорило о непривлекательной внешности.
Долго ли коротко ли, однако время неумолимо стремилось вперед по своей временной оси. Царевна росла, хорошо питалась и много гуляла. Зимой укладывалась спать со всеми удобствами, в отличие от себе подобных – ведь обычные лягушки погружаются в зимнюю спячку закапываясь в ил или тину. Привилегированное положение царевны (пусть и в обличии земноводного) обеспечивало ей сон на мягкой перине под ватным одеялом. Весной она выбиралась на солнышко, питалась свежими комарами, к лету на болоте появлялась клюква. Да и погреб не слишком быстро пустел, забитый под завязку припасами на шестнадцать лет. Так что с пропитанием проблем у сосланной царевны не было.
Хуже дело обстояло с общением. Опять-таки из-за своего исключительного положения царевне не удалось обрести друзей-подружек, необходимых в детстве. Как было сказано выше, прочие лягушки сторонились заколдованной царевны, птицы не слишком жаловали, а иные звери редко заглядывали на зачарованное болото ввиду его малой доступности. Волшебные кусты разрослись, тропы исчезли, неподготовленному путнику пробраться к водной зыби было трудно. Да и незачем. Вот и куковала… то есть, квакала царевна в изоляции. Однако одинокой она себя не чувствовала. Потому что ее окружали Вещи. Волшебные. С ними мы познакомимся в свое время.
***
В день своего шестнадцатилетия Царевна двумя прыжками преодолела расстояние между постелью и Волшебным зеркалом, по велению матушки-царицы выполнявшему роль наставника и собеседника.
– Утро доброе! – поспешно поздоровалась Царевна, вглядываясь в отражение.
Глубины зеркала замерцали, оттуда же донесся звук мощного зевка.
– И тебе доброго утра! – сонным голосом ответило Зеркало.
– А почему я не превращаюсь? – высказала недовольство Царевна. – Мне было обещано, что в шестнадцать лет скину я лягушачью кожу и обращусь в прекрасную деву. И где?
Зеркало помолчало, оглядывая собеседницу.
– Да, превращение задерживается, – констатировало оно очевидный факт.
– Как узнать причину? – желала знать Лягушка.
– Посредством обращения к тексту договора.
Зеркало зашуршало в своих запасниках и развернуло на стекле договор, подписанный шестнадцать лет назад счастливым женихом и отцом невесты. Царевна недовольно пробурчала: "Ниже опусти!" и пробежала глазами текст.
– Я вижу тут про свадьбу в день шестнадцатилетия! – заявила она с огорчением. – Про свадьбу, а не про обратное превращение! Почему мне никто не сказал?!
– Говоря коротко, это было разумное умолчание в благих целях, – невозмутимо ответило Зеркало.
– И поэтому мне никто до сих пор не показывал текст договора! – осенило Царевну. – Чтобы я не расстраивалась раньше времени!
Она помолчала, измерив в лягушиных прыжках длину светлицы (пять). Зеркало невозмутимо молчало.
– Ладно! – Царевна вернулась на исходную позицию. – Значит, перед нами встает вопрос: а где, собственно, жених?
– Еще не приехал? – задало бессмысленный вопрос Зеркало. – Тогда ждем. До вечера времени много. А тебе, царевна, позавтракать надо. И корону поправить, набок свесилась.
Лягушка недовольно закатила глаза, но указания Зеркала-наставника выполнила. Затем прочитала отмеченную вчерашней закладкой главу из учебного пособия "Как стать принцессой". Приготовила обед из трех перемен блюд. Прогулялась вокруг терема. Вернулась. Кащея не было.
– И как я должна это понимать? – возмутилась Царевна, возобновляя прерванную беседу. – Где жених? Где превращение? Я рассчитывала встретить закат солнца в человеческом облике. Конец мечтам? Я разочарована! Очень разочарована! Как связаться с дворцом? Кому высказать претензию?
– Не кипятись, душенька, – безмятежно откликнулось Зеркало. – У меня, конечно, нет возможности послать сигнал бедствия, но в главе восемнадцатой твоего учебника есть инструкция по написанию жалоб в вышестоящие инстанции.
Лягушка квакнула в досаде.
– Жалобу я и без инструкций напишу. Отправить-то ее как?!
– А почтовые голуби на что? – зеркальная поверхность изысканной рябью на поверхности изобразила пожатие плечами. – Пиши, а отправим с ними.
Пылая негодованием, Царевна уселась за составление письма. За написанием время полетело еще быстрее, и вот уже раннее летнее солнце закатилось за верхушки густого соснового леса, а вскоре и последние лучи его перестали освещать небо. Раздраженным щелчком перепончатых пальцев Царевна зажгла волшебную свечку, и та осветила неровным светом исписанные страницы жалобы. Мощным звуком зевка Зеркало напомнило о себе. Лягушка немедленно тоже зевнула и поставила жирную кляксу вместо точки.
– Готово! – заявила Царевна.
Часы на стене начали собираться с мыслями, готовясь отбить полночные двенадцать ударов. Привычная к скрежетам кукушки, Лягушка не особенно обращала на нее внимание, но сейчас был ответственный момент: заканчивался столь ожидаемый день рождения, принесший исключительно разочарование. Кукушка высунулась из гнезда, прочистила горло и начала:
– Ку-ку!
– Вот, – с чувством процедила Царевна. – Уж полночь. А Кащея все нет. Обманул.
– Ку-ку!
– Посмеялся!
– Ку-ку!
– Надругался!
– Ку-ку!
– Предатель!
– Ку-ку!
– Злодей!
– Ку-ку!
– Душегуб!
– Ку-ку!
– Обманщик!
– Ку-ку!
– Проходимец!
– Ку-ку!
– Да просто хам!
– Ку-ку!
– И вообще – негодяй!
– Ку-…
Финальное "Ку-ку!" заглушил стук в дверь. Царевна поперхнулась последним ругательным словом. Зеркало встрепенулось, мгновенно потеряв умиротворяющий полумрак экрана. Кукушка закончила свою партию дуэта с возмущенной хозяйкой терема и, похлопав крыльями, удалилась за свою дверцу. Лягушка нервным прыжком подскочила к сундуку с волшебными вещами и извлекла из нее дубинку-самобиту. Переглянувшись с Зеркалом, Царевна произнесла тоненьким голосом:
– Кто там?
– Я.
– Хм, ёмко, – прокомментировало Зеркало с изрядной долей любопытства.
– А поточнее? – Царевна поудобнее перехватился рвущуюся в бой Дубинку.
Из-за двери донеслось задумчивое переминание с ноги на ногу.
– Через дверь представляться? – поинтересовались оттуда.
– Начнем с безопасного расстояния, – подтвердила Лягушка.
– Тогда разрешите доложить, – в голосе гостя появились уверенные нотки давно заученного текста: – Посланник его величайшего величества царя-батюшки Кащея Бессметного к нареченной ему в супруги царевне, временно безкоролевственный царевич.
Он замолчал. Потом спохватился и добавил:
– Иван.
Зеркало задребезжало, изобразив бурную радость.
– Вот, я ж говорило – объявится жених!
– Царевич? Иван? – переспросила Лягушка. – А сам где?
– А сам… то есть, его кащейское величество заняты, отвлечься не могут от своих завоевательных амбиций. Ну ни секунды свободной! Не спят-с, не едят-с, всё воюют. Мир-то большой!
– Ну тут соглашусь, – Царевна бросила понимающий взгляд на украшавшую стену теремной светлицы огромную карту сказочного мира. – А тебя зачем прислал? Заместителем?
– Сопровождающим лицом! – бодро откликнулся посланник. – Мне поручено сопроводить невесту к месту бракосочетания.
– То есть, ехать? Мне?
– Совершенно верно!
– А куда? За какие-нибудь тридевять земель? В тридесятое царство? Не поеду! – отрезала Царевна. – Где это видано – чтобы невеста к жениху ехала? Да еще не пойми с кем!
– Царевич я, – обиделся царевич. – Очень даже пойми кто! Обо мне даже в энциклопедии написано!
– Наверное, очень мелким шрифтом, – съехидничала Лягушка. – И две строчки: родился тогда-то, пока жив, ничем не отличился.
Она повернулась к Зеркалу. То поспешно зашуршало в личной библиотеке страницами, отыскивая необходимую статью.
– Точно, есть, – огласило итог работы Зеркало, заставив вздрогнуть застывшую в насупившемся молчании пару собеседников. – Царевич. Иван. Родственник Кащея по материнской линии. Троюродный праплемянник в шестом колене. Исполнительный. Верный. Находчивый.
– Это все в энциклопедии написано? – удивилась Царевна.
– Там про всех жителей земной тверди написано, – поучительно заметил Царевич-Иван. – Читала бы ты статью по себя!
– И про меня есть? – порадовалась Лягушка. – Ну-ка, огласи!
Зеркало помолчало.
– Что-то неохота, – пробурчало оно наконец.
Вновь повисла пауза.
– Так можно мне войти-то? – деликатно вопросил Царевич-Иван. – Дождь тут…
Лягушка пошевелила кожей на лбу – размышляла. Зеркало не прерывало течения ее мыслей – читало энциклопедию.
– Ладно, заходи. Но кормить и поить я тебя не планирую.
– Ну и ладно. У меня бутерброд с собой.
Царевна щелкнула пальчиками, и здоровенный крюк на двери откинулся, освобождая дверь от закрытия. Давно не смазываемые петли заскрипели, и через порог шагнул Царевич-Иван. Шагнул и… Бац! Стукнулся лбом о притолоку – высота дверного проема не предполагала долговязых гостей. Царевна усилием воли сдержала девичье хихиканье. Тем более, что гость оказался на редкость привлекательным человеком. Ну или Лягушка мало видела людей, поэтому была впечатлена и косой саженью в плечах, и прекрасно уложенными белокурыми волосами, и ярко-синими глазами, и великолепной фигурой. Даже рот забыла закрыть. И что хотела сказать – тоже забыла.
Зеркало опять кашлянуло, подумав при этом, что надо бы сменить сигнал оповещения, а то скоро станет производить слишком простуженное впечатление. Царевич собрался с разбежавшимися после удара о дверь мыслями. Царевна закрыла рот. Беседа продолжилась.
– Позвольте вручить Вашей сиятельности послание от царя-батюшки Кащея Бессмертного.
– Ага, – сказала Царевна, позабыв о хороших манерах. На более связную монологическую речь она пока было неспособна.
Царевич-Иван протянул хозяйке терема свернутое в рулон послание, для прочности обернутое вокруг стрелы и обвязанное красной нитью. Стрелу Царевна вернула посланнику, а в текст вчиталась. Затем перечитала. Посмотрела на оборотную сторону (там было пусто). Снова начала читать сначала.
Зеркало не выдержало:
– Ну, чего там? – прошипело оно.
– Это… Там… Того… – нечленораздельный ответ обычно всегда знающей что сказать подопечной озадачил Зеркало.
Оно помолчало и обратилось к Царевичу-Ивану.
– Пока она в себя приходит, может, ты мне скажешь, что так шокировало царевну. Кащей передумал жениться? Она навсегда останется лягушкой?
– Разумеется, нет, – радостно откликнулся Царевич-Иван между двумя жевками бутерброда. Похрустел листиком кучерявого салата и продолжил: – Его кащейское величество славится своей способностью сдерживать обещания. А этим не каждый правитель может похвастаться… В свете текущей политической ситуации они прибыть к месту свадьбы не могут. Но со свойственной им мудростью и находчивостью нашли выход из сложившейся ситуации. Жениться-то надо. Поэтому… – посланник откашлялся, изгоняя из не того горла крошку булочки с кунжутом. – Поэтому они отправили меня. Жениться на царевне.
– Чего? – взревело Зеркало, не успев взять себя в руки и отреагировать как подобает мудрому и сдержанному стеклу-советчику.
– По доверенности, – хмуро квакнула Царевна. – Де юро. Временно.
– А, ты уже очнулась, – порадовалась стеклянная поверхность. – Огласи текст.
– Чего оглашать-то? – пожала зелеными плечиками Лягушка. – Этот уж все тебе огласил. Он берет меня в жены по поручению и от имени нареченного жениха. После чего доставляет меня к супругу. И тот уже обращает меня в положенный облик.
Зеркало помолчало. Царевна покосилась на Царевича-Ивана. Прекрасный греческий профиль также радовал глаз, как и вид анфас. Поэтому Лягушка слегка покраснела (в глубине души) при мысли о браке с этим природным совершенством. Пусть даже де юро. Совершенство же дожевало последние крошки бутерброда и довольно потянулось.
– Ну что, где будем сочетаться? – бодро продолжил тему Царевич-Иван.
– Что, прямо сразу? – возмутилась Царевна. – А как же традиции и обычаи семьи невесты?
– Что за традиции? – жених по доверенности выпучил глаза не хуже невесты.
– К родителям моим прийти на поклон, хлеб-соль получить, рис за спину бросить, – продиктовало Зеркало со своей стены.
– Гостей созвать, пир-горой закатить, – добавила Царевна. – Такие дела с кондачка не делаются.
– А вот интересуюсь, как ее сиятельство планируют на данном пир-горе появиться? – вопросил Царевич-Иван. – Или тоже невесту какую посаженную найдем? Чтобы не шокировать гостей многочисленных.
Лягушка с Зеркалом переглянулись.
– Ну тут он прав, конечно, – нехотя признало волшебное стекло. – Программа слегка изменилась. Классический вариант свадьбы в текущих условиях ну никак не прокатит.
Лягушка посмотрела на Зеркало, потом на свое отражение в нем, потом опять на Зеркало.
– Вынуждена согласиться, – поджала она губы. – И какой же в этом случае план?
– План простой. – Царевич-Иван вытер губы рукавом и покосился на обеденный стол, где стояла кружка с пивом. – Сейчас мы женимся. У меня тут и доверенность на должность бракосочетателя есть. Любой может произнести текст. А завтра прямо как встанем, так сразу и выдвигаемся.
– Куда? – опешила Царевна.
– Так к батюшке.
– Кащею? – запуталось в определениях Зеркало.
– Ни в коем случае. К батюшке невесты. Там надо документ о передаче невесты подписать.
– О передаче? – слабым голосом переспросила Лягушка.
– Разумеется. Строго по описи. Царевна. Одна штука. Корона. Одна штука. И так далее. У нас все четко.
– А после батюшки куда? – Царевна начала обретать потерянное присутствие духа.
– А потом я должен препроводить вверенный мне объект в кащеево царство. Путь неблизкий, сразу признаюсь. Да и непростой. Болота там, реки всякие преодолевать придется.
– А горы? – с надеждой спросила Царевна.
– И горы, куда ж без них, – согласился Царевич-Иван.
– А море будет?
– Нет, моря не будет, – разочаровал жених невесту. – Будет океан.
– Океан?! – радостно вздохнуло Зеркало. – Чур, я с вами.
Царевич-Иван скептически осмотрел просителя.
– И как ты себе это представляешь? Я тебя не потащу, – сразу же огласил юноша свою позицию.
Зеркало захлебнулось словами от волнения.
– А я много места не занимаю! Я буду… Я могу… Я же не…
– Ты его понимаешь? – обратился жених к невесте.
– Ну… – внятного ответа у Лягушки не было, и она покосилась на колышущееся в нетерпении волшебное стекло. – Позволь указать тебе на очевидный факт: места ты занимаешь много. А про вес я и вовсе молчу.
Зеркало аж заискрилось.
– Так я ж могу… А вы меня… С собой! Океан!
