Kitobni o'qish: «Пустой вагон»

Вадим Гонов спустился в подземное метро, его очки запотели и покрылись пленкой, словно на линзы натянули ткань. Он продолжил путь, не обращая внимания на такой пустяк, портящий обзор мира. Дойдя до автомата по приобретению проездного, парень порылся в кармане. Потребовалось некоторое время, после чего он извлёк на свет синюю карточку, на которой изображены три белых коня, скачущих куда-то далеко, туда, где их не поймают. Внизу значилось одно слово: «Тройка». Ему не потребовалось хорошее зрение, чтобы найти гнездо для внесения этой самой «Тройки», Вадим приставил карточку к пасти с мелкими зубами, автомат с радостью принял подарок и в мгновение ока проглотил пластиковый прямоугольник. На дисплее вылезли цифры и предложения, тут-то Вадиму пришлось протереть линзы, чтобы не нажать не на ту кнопку или окошко, всплывшее на экране. Нацепив очки обратно на нос, парень вновь увидел мир чётким. Без промедления он нажал на нужные предложения, высвечивающие на дисплее автомата, ввёл код и оплатил банковской карточкой. На экране вылезли слова, будто сейчас его обслуживали в сети быстрого питания, не хватало только последних двух и первых слов: «Приятного аппетита, всего хорошего!». Вадим улыбнулся автомату. С радостью пожал бы ему руку за сотрудничество, но такой возможности не представилось, всё обошлось кивком.

Толкнув дверь, ведущую в подземное метро, он слегка удивился, почему на постах отсутствует охрана и работники метро. Вадим пожал плечами. Это его не волновало. Штраф сотрудники в любом случае получат за невыполнение рабочих обязанностей. Парень спустился по ступеням. Его встретила табличка с направлениями поездов, она предлагала отправиться либо до «Планерной», либо до «Котельников». Ему надо попасть на «Профсоюзную» со станции "Беговая", поэтому следовало сесть в метро, которое направляется в сторону оранжевой ветки – это направление до «Котельников», там предстояло пересесть на кольцевую линию, сделать переход на «Баррикадной». Доехав до нее, нужно пересесть на «Октябрьскую» и спокойно ехать до «Профсоюзной». Таков был план, и Вадим собирался его придерживаться. Ничто не должно помешать. Людей на площадке не оказалось. Ни единой души. Тишина, как в морге. Слышалось лишь сопение одного единственного гостя в метро. Парень вскинул руки и взглянул на время, циферблат показывал 23:45.

«Странно», – промчалось в голове, в такой период времени людей мало, но чтобы никого, кроме него, это вызывало вопросы. Вадим в очередной раз пожал плечами, разве такая проблема касалась его? Нет. Проехаться в одиночестве, когда вагон пуст и принадлежит только тебе, кто об этом не мечтает?

Над туннелем висел дисплей, указывающий время пребывания поезда. Сейчас там значилось тридцать секунд до появления вагонов. «Почему я решил, что поезд будет пустым?» – задался вопросом Вадим. «Если на моей станции пусто, это не значит, что на предыдущих не было людей». Это его слегка огорчило, поездка в полной тишине разрушилась, словно карточный домик при дуновение ветра. В конце туннеля – откуда должен появиться поезд – показались лучи света, окрасившие настенные плиты. Послышался характерный для всех поездов стук колес, поток ветра вырвался вперед вагонов, прошелестев по волосам Вадима. Лицо приняло поток холодного воздуха, который всегда был приятен. Вадим вдохнул его глубже, предвкушая хорошую поездку под стук колес. В освещаемом лучами поезда тоннеле появилась кабина машиниста, в носу что-то защекотало, и Вадим чихнул, пройдясь по носу рукавом куртки. Кабина машиниста промчалась мимо, поезд начал сбрасывать скорость, как и положено в метро, когда машинист приезжает на новую станцию, где нужно подобрать толпу народа. Но Вадим удивился, когда увидел, что в окнах поезда сидения пустовали. Никого! Любой вагон в его распоряжение. Когда поезд окончательно остановился, открылись двери, приглашая единственного пассажира в пустой вагон. Вадим оглянулся через плечо, в надежде увидеть спускающегося человека, но никто так и не спустился. Парень прошел в вагон, когда лампочка над дверьми загорелась красным, оповещая о закрытии двух металлических ворот.

Поезд тронулся, набирая скорость, стук колес увеличивался в геометрической прогрессии. ЧУХ-ЧУХ, ЧУХ-ЧУХ, ЧУХ-ЧУХ. Вадим выбрал место в среднем ряду и облокотился на поручень, задумавшись.

«Почему так мало народу? Я не верю, что все взяли выходной и остались дома с семьей. Где все?». Он вдруг ощутил легкую панику, которая подступила незаметно, как леопард крадется к антилопе, которая мирно пощипывает травку, не зная, что конец её близок. Смерть крадется к ней. «Надо потерпеть всего лишь какие-то две станции, после сделать пересадку, там-то точно будут люди. Почему я нервничаю? Ведь такой момент крайне редок, остаться одному в вагоне! Да мне повезло! Такой шанс выпадает, когда на дворе Новый год, все либо прутся на Красную Площадь, чтобы насладиться праздником, либо сидят в квартирах с семьями, вот тогда метро пустует».

Засунув руки в карман, парень нащупал пакетик, достал, отчего возбуждение прошлось по всему телу. Это были любимые орешки: арахис, покрытый васаби. В упаковке оставалось половина этих вкусняшек. Вадим с огромным наслаждением схватил один орешек. Пальцы покрылись зеленой приправой, заменявшие васаби. Одну за другой Вадим отправлял их в рот, съел пять штучек, когда понял, что орешки стали для него отвратительны.

– Как это возможно? – с удивлением в голосе спросил он. Орешки перестали доставлять невероятное чувство наслаждения. Вадим попробовал съесть еще один, но сразу же выплюнул его на линолеум, покрывающий пол поезда. Орешек показался ему каким-то безвкусным, словно бумага или пластмасса.

Пакетик вернулся обратно в карман, где оставался до конца поездки.

Поезд продолжил движение и пересек уже половину пути, Вадим поднял глаза на линию, показывающую все станции от «Планерной» до «Котельников». Каждая остановка подсвечивалась красным светом, давая понять пассажирам, где они находятся. Красный индикатор продолжал мигать на станции «Улица 1905 года».

– Почему мы так долго едем? Метро всегда пересекает одну станцию за четыре-пять минут. – Вадим говорил вслух, выражая мысли, бурившие голову. «В вагоне все равно никого нет, а значит, никого не смутит человек, который разговаривает сам с собой». – Все логично, – подтвердил он свою догадку, даже если парень закричит, это не смутит ни одного пассажира. – И все же, почему поезд ещё не прибыл на следующую станцию? Если я не ошибаюсь, то от «Беговой» до «Улицы 1905 года» не такое уж большое расстояние, так какого черта поезд продолжает движение? – Вадим сверился с картой метро, которая висела над его головой, отмерил путь указательным и большим пальцем и не увидел ничего особого. Путь между станциями средний, как между станцией «Алтуфьево» и «Бибирево», но поезд продолжал движение.

Вадим положил ногу на сидение, покрытое синей кожей, а вторую свесил так, что она качалась, как маятник. Он озвучивал мысли вслух и поначалу пришел к выводу, что, возможно, спит. Теория разрушилась, как только он себя ущипнул, кожа на предплечье покраснела, а боль прошлась по нервам, дойдя до пункта назначения – мозга. После в голову пришла мысль, как незваный гость, что расстояние могли продлить, и станции располагаются дальше друг от друга, опять же теория столкнулась с препятствием, заключающееся в не реалистичности такого оправдания. Парня смущал один факт, что он ещё ни разу не видел промелькнувшей мимо станции, света или площадки, которую они могли проехать. За окнами царил мрак, провода тянулись по вечному тоннелю. Свет горел лишь в вагоне. Пустом вагоне.

Тут-то паника дала о себе знать. Сначала у Вадима скрутило живот, ему захотелось справить нужду. Потом к горлу подступила тошнота. Он кое-как её подавил, голова заболела. Теперь парень лежал на сиденьях и слышал один и тот же звук. ЧУХ-ЧУХ, ЧУХ-ЧУХ, ЧУХ-ЧУХ. Вадима охватила сонливость, глаза слипались, словно на веки намазали клей, и стоит им соприкоснуться друг с другом, глаза больше не откроются. Вадим закрыл их и уснул.

Проснулся он от внезапно наступившей тишины. Все звуки пропали разом, словно кто-то нашел рубильник и выключил все, что можно отключить. Стука колес не слышно, но они не приехали к какой-либо станции, за окнами по-прежнему тьма тоннеля. Вадим разлепил глаза, тело ныло от боли и слабости, которая появилась на пустом месте. Он заставил себя сесть. Ноги затекли. Вглядываясь во тьму, Вадим что-то начал видеть, это что-то белое с красными оттенками. Он встал. Это получилось не с первого раза, и подошел к окну. Парень сощурил глаза до размера щелочек, когда в стекло ударилось лицо. Вадим в испуге отшатнулся назад, запнулся о собственную ногу и упал на линолеум.