Kitobni o'qish: «Семейный ужин»
1
– Олег! Ты где? Оделся? Иди сюда! Помоги завязать бант. – кричала мама через всю квартиру.
– Какой бант? – подходя к маме говорил папа.
– Ну на букете.
– Господи! Да приклей ты его и все. Зачем эти понты? Мы к Калугиным на ужин идем или что?
– И что? Должно быть красиво. Это тебе всегда пофигу.
Бант был привязан, но какой-то помпезности не придавал.
Мне позвонил на телефон Миша.
– Алло. Что? – я поднял трубку.
– Что, ко мне сегодня придешь? У меня на хате никого. Родаки на дачу свалили.
– Не, у меня сейчас свое дело.
– А что такое?
– Предки на ужин идут к родственникам.
– А отпроситься?
– Не, не вариант. Я школу вчера пропустил.
– Ладно, но если что, приходи.
– Ок.
Я положил трубку, вышел из комнаты.
– Сережа, ты что надел? – спросила меня мама. – Надень рубашку белую, которую я тебе погладила.
– Да какая разница? Футболка то новая, тоже белая.
– Накинь хотя бы пиджак.
– А фрак не надеть? – саркастично спросил я.
– Еще один! С отца пример берешь? Надень, я сказала! Так, уже такси подъехало. Белый Вольво у445ко. Выходим! Что я всех ждать то должна?
– Это я тебя жду, стою тут, в прихожей 20 минут. – сказал отец.
– Сейчас, я только колье надену.
Я обулся и сел с отцом ждать мать.
– У мамы всегда так. Что не встреча, так сразу платье, колье, духи, сережки, украшение. – сказал отец.
– У всех женщин так?
– Ну они так выражают себя. Мать же не умеет красиво говорить, на органе играть. Вот, приходиться одеждой и бижутерией спасаться. Ну что, ты скоро там?
– Минуту! – сказала мать.
– А мы на долго у Калугиных?
– Не, на пару часиков.
– А мне потом к другу можно будет с ночевкой?
– Это лучше у матери спросить. Она любит командовать.
– А ты что, не любишь?
– Я не люблю давить на людей и приказы отдавать.
– Из мамы бы хороший генерал получился бы?
– Безусловно.
Мама вышла из ванной, от нее пахло резкими и приторными духами.
– Фу! Откуда такие вонючки у тебя?
– Ничего это не вонючки, знаешь, какие они дорогие?
– Вот видишь, сын, – сказал отец шепотом, чтобы мать не слышала. – Для мамы, если дорогое, значит хорошее.
– Выходим! – сказала мама и открыла дверь.
Мы вышли на улицу, начали искать белый Вольво. На улице было тепло. Дул легкий, приятный ветер. Мы подошли к новенькой, как с конвеера, такси.
– Сколько до Белогвардейской 65?
– 400 рублей.
– Ни хрена себе! Что так дорого? – резко сказала мать.
– Я заплачу, у меня наличка. – сказал папа.
– Ну вообще охренели эти таксисты! – сказала мама, будто бы таксист ее не слышал.
Всю дорогу мама то и говорила водителю переключить радио, повернуть на другом перекрестке и поторапливала.
– А быстрее можно? Мы и так опаздываем.
Водитель нервничал. Жал на педаль газа, чтобы быстрее нас довезти, выключил радио полностью и пару раз проехал на красный.
– Вы светофор не видите? Вы нас угробить хотите? У вас права вообще есть? Не отобрали еще? Нет, ну что за люди?
Приехав на место папа рассчитался, оставив небольшие чаевые, в качестве извинения. Белогвардейская, 65 находилась в самом центре города. Возле парка, пруда, театра и музея. Мне всегда хотелось здесь жить.
2
Мы подошли к небольшому пятиэтажному дому, очень уютному с открытыми балкончиками, где гуляли коты, сидели днем бабушки, росли цветы и лежали лыжи.
Мы позвонили в домофон, трубку подняла тетя Соня:
– Да? Кто?
– Дед Пихто! Открывай, Соня, это мы. – сказала мама.
– О, какие люди!
Дверь открылась. Мама осторожно зашла в подъезд с букетом. В подъезда приятно пахло какой-то морозностью. В нашем подъезде всегда пахло какими-то кошками или канализацией из подвала.
Мы поднимались выше и выше. Я уже слышал, как тетя Соня открывала дверь квартиры. Не успели мы подняться на 3-ий этаж, как услышали радостные голоса:
– О, а вот и они! – сказала тетя Соня.
– Ну что, по штрафной? – сказал дядя Антон.
Мы поднялись, зашли в квартиру. Папа и дядя Антон пожали друг другу руки и обнялись. Мама и тетя Соня поцеловались в щечку и обнялись.
– Ого! Костик как вырос! Ничего себе! – сказала тетя Соня.
– Да? За две недели, которые ты его не видела? – спросил папа.
– Какие две недели?
– Я же тебя отвозил в театр с Костей.
– Не помню.
– Стареешь, мать. – пошутил дядя Антон.
Мы разулись, сняли куртки и прошли в зал. За столом уже сидели Степан Андреевич, Женя и Галя. Степан Андреевич был самым старшим из присутствующих. Все его называли по имени и отчеству. Женя и Галя хоть и были весьма пожилыми людьми, но этого совсем не чувствовалось. Они просили называть всех их по именам. Они много путешествовали. Любили посещать светские мероприятия, быть в гуще событий, много говорить и рассказывать. В них по-настоящему «текла жизнь», я бы сказал, даже «бурлила». Тетю Соню они называли «дочкой», хотя она была им снохой.
– О! Вот они, мои дорогие! – воскликнула Галя и встала со стула. Подошла всех расцеловывать. – Катюш, вот ты прям цветешь на глазах, серьезно, я прям на любоваться не могу.
– Ой, да что ты. Расцвела…
– Олежа, ну тебя просто не узнать. Похудел что-ли? – продолжала Галя. –Ну красавец просто.
Комплименты просто сочились. Галя действительно умела красиво говорить. Хоть я и не люблю тосты, комплименты. Но Галю было приятно слушать. Она все что угодно могла красиво рассказать. Любую историю.
– Ах! Костик! Нет, вы посмотрите, а! – Галя обернулась ко всем. – Какой красавец! Как возмужал, а как на отца похож!
– Так, давайте, проходите за стол, присаживайтесь. Накладывайте. Салаты, закуска. – говорила тетя Соня.
– Олег, тебе чего налить? – сказал дядя Антон.
– Давай виски.
– Катюш, тебе чего? Вина? – спросила тетя Соня.
– Какого?
– Есть полусладкое, испанское. Есть сухое, французское.
– Ого! Откуда?
– Это мы вам из путешествия привезли. – сказала Галя.
– Это вы где так путешествуете?
– Мы поехали в автотур по Европе, на автобусе. – сказал Женя, муж Гали. Он был на несколько лет моложе своей супруги, но это не замечалось. Женя хоть и выглядел молодо, но такой живости как у Жени у него не было.
– Вы знаете, в Милане так красиво! Господи! Вот говорят: «Увидеть Париж и умереть». А когда ты видишь Милан, ты снова рождаешься.
– Да? А в чем разница? Негров поменьше? – спросил отец.
– Нет, ты знаешь, негров по всей Европе достаточно. Но если в Париже от туристов, я извиняюсь, ни вздохнуть, ни….это самое, то Милан он полегче в этом плане.
– Но там и подороже все, как не странно. – добавил Женя.
– Ну, ты знаешь, лучше доплатить за комфорт.
3
Все продолжали разговаривать, только уже между собой. Антон, Соня и мама говорили о своем. О предстоящем спектакле Сони, которая была актрисой в одном из театров, и о актере, которого выгнал Антон, который работал режиссером.
– Нет, ты знаешь, Кать. Вот я считаю, что Антон правильно поступил, когда выгнал его. Актер стопорил весь съемочный процесс, постоянно опаздывал. А Антону, извините, что делать? Сидеть ждать его? И каждый раз пол смены из-за него тратить? – сказала тетя Соня.
– Ну, все равно, у него трудная жизненная ситуация была. – сказал Антон в защиту актера.
– Какая? Недельный запой? – спросила тетя Соня, держа в руке бокал, почти доверху наполненный вином. – Он ведь постоянно пил.
– Ну, у актеров всегда так.
– Не правда.
– Ты себя вспомни в студенческие годы. – вставила мама.
– Ой, студенческие годы у всех такие. Может только у мед института не так. Они ведь постоянно что-то учат, повторяют.
– Ну, не знаю, я не помню, чтобы я особо сильно пила в универе.
– Не помнишь, говоришь? – сказал дядя Антон.
Все засмеялись. Папа, Женя и Степан Андреевич говорили о своем.
– Да все равно, что мы, что китайцы, мы все – люди. – говорил Степан Андреевич. – Так что, то, что Китай сейчас на подъеме – это временно. Все равно, когда-нибудь опустятся на землю. Как все.
– Все? Кто эти все? – спросил папа.
– Ну, например, Вавилон.
– Ничего себе, вы скакнули! – сказала Галя.
– А что, Вавилон не государство?
– Ну, это когда было то!
– Всего пару тысяч лет назад. – сказал в свою защиту Степан Андреевич. – Для нас много, а для кого-то этого времени хватит, чтобы в магазин сходить.
Степан Андреевич, безусловно, был умен. Его интересно слушать, но человек стареет, это видно. Все процессы организма замедляются или плохо работают. Так же и с мозгом. А может Степан Андреевич просто такой человек? Может он просто мало чувствует отношение людей к себе. Все его слушали, но частенько переглядывались, задавая вопрос: «Что он, черт побери, такое несет?»
Застолье продолжалось начали приносить соки, салаты, холодные закуски. Все было красиво, аккуратно. Не все было вкусным, но все же….
Мне было интересно вот так, сидеть в сторонке и периодически наблюдать за всеми, подслушивать. Сейчас они говорят об отпуске, сейчас о дальнейших рабочих и жизненных перспективах, сейчас о родственниках, потом о России и своем новом ремонте.
Тут Галя встала и все замолчали.
– У меня тост. – сказала Галя с максимально широкой улыбкой на лице. – Я хочу выпить за то, что, не смотря на то, что у нас у всех есть дела. А иногда даже слишком много дел, мы можем вот так вот, собраться и хорошо и спокойно посидеть, в уютной атмосфере.
– С бокалом вина в руке, да? – вставил папа.
– Ну, а как без этого? Хорошее вино способствует хорошему и долгому разговору. В любом случае, если темы для разговора нет. Ты можешь подойти с бокалом вина и предложить обсудить его вкус. – сказала Галя.
Неплохой совет. Нужно будет куда-нибудь записать.
– А пока мы все здесь, я предлагаю просто наслаждаться моментом. – закончила Галя и все начали чокаться.
– Ты где такие тосты научилась говорить? – спросила мама.
– Вот во Франции поживешь недельку-другую, вот тогда и узнаешь. – Галя опорожнила стакан.
