Времена суток

Бродя по городу, он смотрел на людей, на их лица, одежду, руки… И чем больше видел, тем сильнее ощущал своё небытие: прохожие не замечали его так, словно он был призраком, и только лающая на него собака заставляла его поверить в то, что Он существует. Как-то в своих скитаниях Он забрёл на главную площадь: в то время там располагался приезжий парк аттракционов, который подобно вирусу вызвал лихорадку в зачахшем от скуки организме города. Пары и семьи, друзья и подруги, взрослые и дети – все стали частью этого весёлого, улыбающегося, пластикового мира. Он остановился в самом центре, пахло попкорном и сладкой ватой, стояла неимоверная духота. Никогда ещё огонь одиночества не обжигал его душу так сильно и никогда его рукам и ногам не было так холодно.

Наконец он очнулся и немедля двинулся в поглощающую бездну мрака. Он брел, иногда наступая на сухие ветки, издававшие гулкий треск, который тонул в бесформенности и беспространственности темноты. Он сам, продвигаясь всё дальше, как будто терял форму и растворялся в ночном эфире. Он ещё никогда не ощущал себя так: тьма его души обрела тьму снаружи и расцвела чарующим цветком гармонии; усталая старуха его одиночества переродилась и расцвела молодостью, подобно дщери пены морской.

Выйдя на поляну, Его тело вновь обрело форму. Луна нежно вернула Его из мрака, Он поднял на Неё глаза, и сердце отшельника запылало той любовью, на которое вообще было способно, ему захотелось обнять Её, прижать к себе, не отпускать, и не было в целом свете чего Он желал бы больше, но сколько ни простирались к Ней тощие руки, Она оказывалась недоступно далека. Тогда Он лёг на ствол сваленного дерева и смотрел на Неё, пока глаза его не закрылись.