Kitobni o'qish: «Стремиться к небу. Часть I. Хочешь мира – готовься к войне»
Пролог
– Прошу, проходи, – кивнул человек в военной форме своему гостю. Тот, встряхнув кожаную куртку, едва ли не натягивающуюся на широких плечах, сделал широкий шаг до кресла напротив рабочего стола хозяина кабинета, а затем сел в него, стукнув по ковру каблуками тяжелых берцев.
– Генерал, – улыбнулся вошедший. Он достал из внутреннего кармана сигару, но, поймав на себе негодующий взгляд военного, убрал ее обратно, – вижу, надел парадный китель. Хочешь показать награды им?
Генерал повернулся передом к визитеру. На его груди звякнули три медали. Он застегнул последнюю, третью пуговицу и сел в кресло, окинув кабинет взглядом. Дверь после появления нежданного гостя осталась открытой, и сквозняк покачивал листья скромных растений в углу, которые прикрывали собой портрет нынешнего главы Совета Освобождения Майерса Стоуна. Затем взгляд генерала скользнул по белым стенам, одну из которых накрывала огромная карта мира. Такого, каким он предстал сейчас, когда война терзает его. И вот глаза снова оказались прикованы к высовывающейся из кармана кожаной куртки коричневой палочке, которой гость часто любил дымить по поводу и без.
– Вовсе нет, Нильсон. Всего лишь хочу выглядеть прилично. Это же переговоры.
– Чушь все это как по мне, – фыркнул Нильсон Брайер, – знают эти ОПЗМовцы, что мы их поджимаем, а потому быстренько подсуетились мир заключить. И то, потравят всех, помни мое слово. Следи за тем, что тебе подливают, – он ткнул толстым пальцем в китель генерала.
– А может, они просто хотят перехватить инициативу. Или, – военный потер подбородок, – славы. Мы начали войну, а они закончат. При том возьмут выше: не винтовкой, а словами.
– То- о- омас, – басовито протянул Нильсон, – я такой же генерал как и ты, поэтому видел методы Организации не меньше твоего. Переговоры? Да они скорее глотки сами себе перегрызут, чем пойдут на разговор с жалкими повстанцами. Вроде, как- то так они о нас отзываются. Предлагаю поехать вместе: ты говори себе все, что удобно, а я пригляжу за остальным.
– Полагаешь, что я не смогу за себя постоять?
– Одна голова – хорошо, а…
– А вторая должна готовиться к назначению, – улыбнулся генерал Файн.
– Ты про… Как- то я забыл, – почесал голову Нильсон. Делает вид. Еще бы он забыл! С тех пор как генерал Рокко ушел в отставку, Совет задумался о назначении нового главнокомандующего силами Армии Освобождения. Все уверены, что именно Нильсон Брайер будет выбран. В том числе и он сам.
– Я тебе напомню.
– Ничего, они могут мне и позвонить, если конечно, выберут, – генерал нескромно улыбнулся своим широким ртом, обнажив ряд не совсем ровных зубов.
– К тому же, твое присутствие может быть нежелательно и по другой причине, – Томас постучал пальцами по столу, чуть отведя взгляд.
– Он будет там, да?
– Конечно же, – кивнул генерал, – как иначе? Их инициатива, их главная фигура выступает. А ты как думал?
– Думал, пошлет кого- то вместо себя. Как это обычно происходит, – Нильсон нервно шевельнул скулами. Об их вражде с генеральным директором ОПЗМ можно уже мемуары писать. Хотя история незамысловата: друзья стали врагами, а потом… все стало накапливаться как снежный ком.
– Теперь ты понимаешь, почему…
– Да понимаю, понимаю. Чего же тут не понять? Возьми хоть кого- то с собой что ли. Генри, например.
– Пусть побудет в отпуске, тот скоро закончится. К тому же, у него там… новые веяния.
– Опять себе кого- то нашел? – генерал вновь улыбнулся.
– Ага. Меняет их как перчатки, а каждый раз как в первый. Ничему человека жизнь не учит. Стабильности не хватает. Не то что…
– Не то, что у нас с Линдой. Точно, – Нильсон крутил пальцами сигару, – стихла она у меня как- то. Не видимся почти. Все в Совете этом бегает.
– А как? Кто- то же должен представлять нашу страну. К тому же, война ослабевает, а бумажной работы только больше. Сам поймешь, когда станешь командующим. Будешь отдавать приказы статистам и бухгалтерам, – Томас рассмеялся.
– Смейся- смейся. Думаешь, превращусь в такого как ты, любитель кителей? Уж найду, как себя развлечь. К тому же, говорю тебе, война не закончится на переговорах. Только. Когда. Мы. Возьмем. Столицу, – каждое слово генерал отстукивал пальцем.
– Вот кстати о Линде. Бери пример с нее. Она тоже за переговоры.
Генерал снова фыркнул и махнул рукой.
– Перебить их всех надо. Вот тогда война и кончится. Особенно…
– Знаем, кого особенно. Расслабься, глаза уже зажег. Дай хоть шанс поговорить. Мы же цивилизованные люди. Пора бы зарыть топор войны. Сколько уже воюем?
– Слишком долго, – качнул головой Нильсон.
– Вот. СЛИШКОМ долго. Пора бы чем- то новым заняться. Подумать о людях как о гражданах, а не как о солдатах. Все, рад поговорить, но мне пора бы. А то самолет ждет, – Томас встал и направился к выходу. Нильсон пошел следом, наконец, зажав сигару во рту и закурив.
– Что? В твоем кабинете нельзя. Мы больше не в твоем кабинете. Слушай, давай я тебя хоть подвезу.
Томас кивнул.
Повстанцы вышли на улицу. Был обычный теплый весенний день. Нильсон звякнул ключами и сел за руль военного «Хаммера», блаженно проведя руками по креслу.
– Своя или покататься взял? – посмеялся Томас.
– Своя, – Нильсон поглядел в зеркала, давая задний ход, – взял почти даром. Хорошо, что у военных скидка, – они миновали ограждение паркинга, – и авторитет.
Они ехали по шоссе, вписавшись в поток машин. Среди раскрашенных седанов, желтых такси, грузовиков, «Хаммер» Нильсона Брайера смотрелся, как минимум, выделяясь.
– И что ты скажешь? – поинтересовался водитель, когда движение вдруг замедлилось.
– В каком смысле? А, там. Не знаю, по ситуации разберусь. Попробую быть дипломатичным и сдержанным.
– Да? А по мне, так этих ОПЗМовцев стоит сразу на место поставить.
– Разозлишь их, и дело с мертвой точки не сдвинется. Я всегда за аккуратность.
– А я тебе говорю, что надо сразу заявить о себе, как о силе.
– Ты уже сделал это, объявив войну. Думаю, все давно поняли про силу и прочее.
– Конечно. С нами стоит считаться!
– Да- да. Сделай одолжение: надави на газ, – Томас ткнул пальцем в лобовое стекло. Поток уже двинулся, в то время как «Хаммер» стоял на месте, чем вызывал недовольство со стороны находящихся сзади водителей.
«Аэропорт. Пять миль» – пронеслась мимо табличка. Нильсон, в свойственной ему манере, не стал считаться с мелкими правилами и, миновав шлагбаум, сразу же направился на взлетную полосу, рискуя испортить движение авиатранспорта. К счастью, та полоса, по которой ехал генерал, была свободна, так как выделялась исключительно под рейс Томаса. Который, к слову, уже ждал его, откинув трап.
Покинув джип, повстанец стал подниматься по трапу, но остановился за три ступени до салона, так как в кармане его брюк завибрировал телефон.
– Генерал Файн слушает. Да. Вот как, – глаза его округлились от удивления, – но я уверен, что Брайер… Нет, сэр. Да, сэр. До свидания, – он убрал аппарат обратно, – Нильсон, похоже, сегодня китель придется надеть и тебе.
– Решительный шаг, – донеслось из- за спины генерального директора. Тот обернулся, чтобы посмотреть на того, кто это произнес. Перед ним стоял высокий парень в длинном черном плаще, полы которого едва не доставали до земли. Он держал перед собой ладони, сложенные в замок. Лицо его расплылось в улыбке. Той невинной детской улыбке, которая появлялась ровно тогда, когда требовалось скрыть некоторое раздражение. Однако она быстро исчезла, оставив юношеское лицо совершенно пустым. Генеральный директор протянул руку.
– Адам.
– Бывший господин, – снова улыбнулся юноша, пожимая руку.
– Чем обязан? Переговоры скоро начнутся, а я должен быть на другом конце света. Опаздывать на то, что затеял сам, как минимум, унизительно, – директор поправил галстук темно- красного цвета, провел рукой по пиджаку, разглаживая складки, опустил голову вниз, чтобы убедиться, что туфли по- прежнему чисты, а на брюках не осталось пыли, нагнанной винтом вертолета. И все еще он ждал ответа.
– Люблю, знаешь ли, дружескую компанию. А насчет опозданий не беспокойся. Вмиг окажемся там, когда понадобится. А пока… не хочешь пройтись немного и побеседовать? – Адам сделал шаг вперед.
– Было бы о чем, – последовал за ним директор.
– Есть- есть, не беспокойся, – юноша положил руку на плечо своему собеседнику, – банально, к чему вся эта суета с переговорами? Да еще и от тебя. Мы же неплохо жмем этих повстанцев вместе, – он стукнул кулаком по плечу директора.
– Вместе – это с теми самыми Легионами Совершенных под предводительством лорда Адама, которые окопались на своих территориях и, даст Бог, раз в год- другой устроят вылазку? Действительно, повстанцам есть чего бояться.
Адам убрал руку и чуть отвернулся. Едва различим был смешок. Он очень не любил, когда директор упрекал его в безделии, но больше он не любил повторяющийся характер упреков и их идентичность. И правда, фантазию гендиректор ОПЗМ предпочитал тратить на что- то более дельное.
– Ну да, – оживился лорд, – тебя, – палец в черной перчатке ткнул в зажим для галстука, – ты у нас олицетворение бича Армии Освобождения. Надо было поддерживать образ, а тут переговоры.
– Не понимаю твоего беспокойства.
– Не понимаю твоих поступков! Объясни мне, пожалуйста, зачем заканчивать такую славную войну?! В смысле, заканчивать вот так. Переговорами. Да с каких пор ОПЗМ говорит с врагами?
– С тех пор как «славная война» начала затягиваться. Долго. Очень долго она идет. Все устают. Даже я.
– Так и что? Собрались, поднялись, ударили! Ну! А, ладно. Делай, как знаешь.
– Что- то ты быстро сдался, – директор недоумевающе посмотрел на потемневшее лицо своего спутника.
– Да разве ж это я сдался? Ты у нас поборник дипломатии теперь. Что тут скажешь? Вобьешь себе в голову, и никто кроме тебя это оттуда не вытащит.
– То есть, тебя не ждать? – он уже собирался разворачиваться.
– Нет- нет, посещу уж. Такое мероприятие бывает раз в сотню лет. Историческое событие, и я обязательно должен на нем присутствовать. Даже если придется соблюдать всякие… формальности, – на последнем слове Адам чуть вздрогнул. Конечно же, от отвращения. Он не любил различную рутину ровно настолько, насколько любил показывать себя во всей красе и быть там, где для него это выгодно. То есть, невероятно сильно.
– Увидишь, это окажется полезно для всех нас.
– Ну да, ну да. Ты мне лучше, – решил лорд сменить тему, – скажи, как у вас в ОПЗМ дела. Что- нибудь да меняется. Ну, кроме конечно человека, занимающего пост генерального директора, хе- хе.
– Нормально, – сухо ответил ОПЗМовец.
– «Нормально», – передразнил его легионер, – Константин, с тобой душевной беседы никогда не завести. Все время сухой какой- то, деловой. Ужас.
Директор иногда удивлялся, насколько они с лордом непохожи. Даже в выборе одежды. Если Адам носил вышеупомянутый плащ, то Константин предпочитал строгий деловой костюм, при том почти всегда. В то время как гардероб легионера менялся регулярно. Отличия в характере налицо. А что же их связывает тогда? Что заставляет ОПЗМ и Легионы Совершенных в лице их лидеров сотрудничать многие годы? Стремление к порядку. Одно из немногих сходств генерального директора и лорда. Им обоим ненавидима абстрактная свобода, которую повстанцы провозгласили своей основой.
– Что сделать, если ничего примечательного не произошло? – пожал плечами ОПЗМовец, – «нормально» здесь самое подходящее слово.
– Хорошо. Ладно. Тогда вернемся к предыдущей теме. Скажи, что будете делать? Вот закончится война. Некого будет убивать. У тебя же там девяносто девять и девять десятых процентов населения военные. Каково? Ладно, черт с ними с гражданами. А гвардию свою обожаемую куда денешь? Извините, товарищи, мне жаль, что вы годами тренировались, но я тут решил договориться, так что расходитесь по домам. А командор? Твой верный друг. С ним что будет? Ни о ком не думаешь, кроме себя.
– От эгоиста и слышу. Что тебя так злит? – невозмутимо спросил Константин. Они шли в неизвестном направлении, сворачивая абсолютно случайно. То натыкались на людей, то на закрытые двери. Башня, главный оплот Легионов Совершенных и обитель их лорда, пестрила развилками, лестницами, дверьми и населением. Но собеседников это совершенно не волновало. В то время как Адам, энергично размахивая руками, доказывал свою точку зрения, Константин шагал вперед, изредка поглядывая на собеседника и бросая короткие фразы в ответ.
– И в завершении, – лорд одернул плащ и зацепил идущую позади девушку, – ах, чтоб тебя! Иди прочь! Живо!
Она наклонила голову и побежала вперед, роняя какие- то принадлежности. Судя по всему, для уборки.
– Не на ком выместить агрессию? – директор поднял бровь, – на людях отыгрываешься?
– На людях? Да это же раб. Они для того и есть, чтобы… погоди- ка, пытаешься сменить тему. Нет- нет, мы договорим.
– О чем говорить? Я услышал, что тебе не нравятся переговоры. Еще раз предлагаю не посещать. Решение не изменить, все назначено еще за месяц. Но если затея прогорит… мы их уничтожим. Вопросы?
Адам сжал кулак, выдохнул и снова улыбнулся. Он взял Константина за плечи, на что тот отреагировал раздраженным взглядом. Какое- то время легионер смотрел в глаза собеседнику, словно пытаясь найти в них хоть какую- нибудь зацепку. Что- то, что поможет склонить директора на его сторону. А потом, видимо потерпев поражение, выдохнул.
– Только лишь один. Как ты относишься к искривлению пространства? – Адам снял одну из своих перчаток, достал изнутри плаща небольшой черно- белый перстень с печаткой, которую Константин не успел разглядеть, так как в ту же секунду лорд развернулся, выставил руку вперед раскрытой ладонью и что- то крикнул. Перед ними открылся, темно- фиолетовый портал, ведущий в неизвестность. Директор очень надеялся, что это приведет их в Берн. На конгресс, на котором решится судьба мира.
Усмехнувшись очередной театральной выходке своего спутника, ОПЗМовец вошел за ним в темную пустоту.
– Кто- нибудь, скажите мне, что я не опаздываю!
– Нет, босс, вы не опаздываете, – обнадежил женский голос сзади.
Человек в сером костюме- тройке бежал по залу так, что его расстегнутый пиджак развевался от ветра. Черные пуговицы грозились оторваться, а узел галстука сошел влево. Бегун влетел в лифт, за ним – девушка, которая его сопровождала. На недоумевающий взгляд одного из пассажиров (единственного, кроме вышеобозначенных) они ответили тем, что буквально вышвырнули бедолагу прочь. Когда створки сомкнулись, человек в сером наконец поправил свой галстук.
– Боже, и как прикажете все успевать в таком огромном здании? Проверки, подписания, совещания. И все на разных этажах! А быть президентом нелегко, я упоминал?
– Раз сто или двести, – усмехнулась девушка, – я вам не секретарь, но не забудьте, что еще в Берн лететь. На конгресс.
– А, это да. Это я помню. Но сначала, нужно встретиться с исполнителями. Выдавать контракты, кстати, тоже затруднительно. Каждый так и ищет возможности обмануть меня.
– Это Синдикат «Вавилон», босс. Как же иначе?
– Ну да, точно, – президент широко улыбнулся, – никогда никому нельзя доверять. Если я говорю, приведите мне такого- то человека, то они должны привести его мне лично.
– Раз мы заговорили об оплате. Я тоже к вам по делу, – девушка достала из кармана своего темно- синего жилета небольшое черное устройство, провела по нему пальцем и протянула боссу.
– Да- да- да, Ада, я помню о тебе. Подожди немного. Сначала уладим дела с…, – двери лифта открылись, являя взгляду пассажиров длинный коридор, полностью застекленный слева. Сквозь окна лил свет и практически сразу ослеплял тех, кто впервые появлялся на этаже. В этом президент смог убедиться лично. Когда глаза привыкли, он рассмотрел двух мужчин в черной военной форме и с нашивками на левом плече, изображавшими грифона, схватившего змея. Босс усмехнулся, чего только не придумают эти наемники, – этими господами! – он раскинул руки, – рад видеть. Фрэнсис Клауд. Но вы можете звать меня как все: босс. Что у вас?
– Привели к вам Престона, как и договаривались. Он ждет в кабинете.
– Хорошо. Хорошо- о- о- о, – потер руки Фрэнсис, а потом приложил ладони к дверям впереди и резко раскрыл их.
В кабинете президента находились еще двое: наемник, с той же нашивкой, что и у других и лысый мужчина в костюме. Последний стоял на коленях, капая кровью на ковер, чему Клауд не обрадовался, однако не стал заострять внимание. Рот пленного был перевязан обрывком белой тряпки. Президент приблизился к нему, посмотрел с разных сторон, потом извлек из внутреннего кармана пиджака платок и, обернув им кисть, взял мужчину за подбородок и покрутил голову, внимательно всматриваясь. На каждое движение пленник отвечал стоном.
– Да, он. Молодцы, господа. Отработали свой гонорар сполна, – Фрэнсис бросил платок куда- то в сторону и извлек мобильный телефон. Какое- то время он молчал, проводя манипуляции, а затем поднял голову, – деньги успешно переведены. Как насчет еще одного предложения?
– Слушаю вас, – произнес наемник, ожидавший в кабинете.
– Облегчите моим ребятам задачу: займитесь допросом. Десять тысяч сверху за сведения о сейфе. Пять тысяч за маршрут следования и… по сотне за каждую сломанную кость, которая не приведет к смерти, – Клауд поймал испуганный взгляд пленного, – прости, Престон, ты мне очень сильно досадил. И я теперь… денег и сил не пожалею. Ну, так что? Договорились? – президент протянул руку лидеру наемников.
Тот пожал ее и кивнул. По щелчку пальцами, наемники покинули кабинет президента, волоча за собой тело Престона.
– А ковер- то… недешевый, – произнес босс, продолжая смотреть на красное пятно, ярко выделяющееся на сером узорчатом ковре.
– Купите себе новый. Как насчет моего гонорара? – Ада скрестила руки на груди и села на бежевый диван, устроившийся у стены, левее входа.
– Точно, – Фрэнсис достал теперь устройство, поданное ему наемницей, провел ряд операций, а затем протянул его девушке.
– С вами приятно иметь дело, – дежурно бросила Ада.
– Раз так, можно ли тебя еще кое о чем попросить? – президент сел в кресло, опустился к одному из выдвижных ящиков.
– Любой каприз за ваши деньги.
– Да ну? – щелкнул замок, – а по дружбе? – Клауд улыбнулся.
– Вы мне не друг, босс.
– Это ты верно подметила. Вот! – он бросил на стол пачку документов, – бери.
– Это что? Бумага?
– Конечно. Весьма надежно. Никому не отследить. И я верю, что они отлично будут спрятаны у тебя.
Ада стала листать документацию, вникая в суть задания. Она не говорила ни слова, за исключением редкого хмыкания. Закончив, девушка подняла глаза к Фрэнсису.
– Это еще кто? Зачем он вам?
– Скажем так: хочу уйти на пенсию. А этот парень мне ее обеспечит.
– Пенсию… Он вор. На кой…, – она осеклась, – неужели?! Вы хотите, чтобы он принес…
– Точно.
– Тот самый, который…
– Именно так. Берешься?
– Но почему именно он? Почему вы доверяете настолько важное задание…человеку?
– А не тебе? – снова улыбка озарила лицо президента, – ну хорошо. Во- первых, тебя там стопроцентно знают в лицо. Во- вторых, ты не воровка. Или я чего- то не знаю? Воровка?
– Нет.
– Вот видишь. Целых две причины. Ну что? Я могу на тебя рассчитывать?
Ада глядела на одну из страниц документа. Долго. При том не проронив ни слова. Фрэнсис понимал, насколько сильный сейчас удар наносит по ее гордости. Ада считала себя лучше остальных. Лучше людей, как она часто любила выражаться. А сейчас, ее больно ударили о землю, показав, что человек умеет что- то, чего Ада не может.
– Хорошо, я в деле.
– Вот это я понимаю! Деловой подход. Бери бумажки и отправляйся немедленно.
– Босс, – уже перед выходом обратилась к Клауду девушка, – а почему я? Почему не Скотт, Вернон или Мартин? Хотели меня задеть?
– Нет, Ада. Ты, потому что ты лучше, – президент соединил пальцы в замок, – более не задерживаю.
Дверь закрылась.
Зазвонил телефон. Клауд снял трубку.
– Клауд. Да, еду. Скоро спущусь. Как ждет уже полчаса? А раньше не могли меня оповестить? Пусть уже ждет теперь, – он убрал мобильный в пиджак, выдохнул и поднялся с кресла. Закрыв свой кабинет, президент направился к лифту. Створки сомкнулись. Одиночество. Играла мерная музыка. Клауд напевал ей в такт, а затем потряс правой стороной пиджака. Послышался знакомый треск. Он вынул из кармана пузырек, открыл крышку, вывалил две таблетки на ладонь и окинул их взглядом, – ох, ребята, без вас мне не жить, – отправив их в рот, Фрэнсис блаженно выдохнул, – черт, последние были. Придется весь конгресс держаться. Будем надеяться, эти переговоры пройдут быстро и…не приведут к миру.
Фрэнсис вышел на улицу через фойе, открыл дверь ожидавшей его машины и приказал водителю ехать в аэропорт.
Раскрывшийся темно- фиолетовый портал выпустил Константина и Адама в широкий конференц- зал, где все уже было готово к грядущим переговорам. Лорд Легионов, не дожидаясь приглашения, сел на один из стульев.
– Опаздывают, – констатировал он, глядя на часы, висящие над одной из трех входных дверей.
– Не все такие пунктуальные, как ты. И не все обладают кольцом, способным переносить их куда угодно, – генеральный директор сел на свое место, достал из внутреннего кармана пиджака бумагу и темно- серый футляр, который положил на край стола. Держа лист левой рукой, правой он раскрыл коробочку и извлек оттуда очки, которые тут же надел.
– Зрение подводит, гендиректор? – улыбнулся Адам.
– Вроде того. Тут настолько мелкие буквы, что без очков и не разглядишь.
– А что это вообще?
– Примерный план выступления. Набросал, пока было время, – Константин отодвинул от себя листок и стал искать глазами ручку, а когда нашел, то принялся вычеркивать ненужные ему предложения.
– А ты основательно подготовился, – с уважением кивнул Адам, – только, любой план летит к черту после первого брошенного слова. Так что, советую тебе приготовиться к импровизации. О, кстати об импровизации!
Одна из дверей открылась, и через нее в зал вошел мужчина в сером костюме- тройке. Он пригладил короткие волосы, улыбнулся, увидев идущего к нему Адама, и пожал ему руку.
– Добрый день, господа, – вошедший кивнул Константину, тот ответил тем же. Он, не прекращая улыбаться, проследовал к стулу, который находился напротив лорда Легионов. Синдикат и Легионы Совершенных сотрудничают теснее всех, и это можно объяснить как минимум рядом чрезмерных сходств их лидеров. В них обоих чувствовался неподдельный эгоизм и стремление к личной выгоде. Этого Константин не разделял. Сам он занял свой пост ради того, чтобы сделать жизнь людей лучше. Конечно, путь был весьма тернист, а руки директора пришлось омыть кровью.
– Еще ждем, да? – поинтересовался Фрэнсис.
– Да, что- то генерал Файн запаздывает. А ты еще хочешь мириться с этими повстанцами. Они ведь даже на переговоры не приходят, – покачал головой Адам.
– Господин директор, а нельзя ли узнать, чем вызвана инициатива мирного урегулирования?
– Давно пора подумать о гибнущих тысячами людях. Думаю, если дать повстанцам право существовать, то конфликт уладится. Боевые действия стихли, а те, кто ставили своей целью полное уничтожение ОПЗМ, уверен, давно уже мертвы.
– Все да не все, – ехидно усмехнулся лорд.
– Нильсон сделает так, как решит Совет. А они давно уже за мир. В любом случае, сегодня он нас не побеспокоит, а поэтому можно надеяться на…
Еще одна дверь открылась, впуская в зал последнего участника Бернского конгресса. Генерал Армии Освобождения окинул взглядом присутствующих, глубоко выдохнул и проследовал к приготовленному для него стулу.
– Здравствуйте, генерал Брайер, – протянул руку Клауд.
Тот неохотно сжал ее один раз и поспешил убрать ладонь, а потом обратил свой взгляд на радостно удивленного Адама, который держал руку у виска.
– Нильсон? – генеральный директор поднял бровь, снимая очки и убирая их в футляр. Прав был лорд, план уже летит к черту, – не ждал тебя здесь увидеть.
– И я не ждал. Томас попросил его заменить. И на всем гребаном материке не оказалось почему- то человека достойнее меня!
– А что же с Томасом? – вопрошал лорд.
– Он… он вступает в новую должность.
– В любом случае, раз все в сборе, то пора бы начинать, – Константин поднялся со стула и поправил пиджак, – прежде всего, рад, что инициатива нашла отклик, и вы все собрались здесь, чтобы помочь мирному урегулированию конфликта. Именно этого и является главной целью Бернского конгресса. Мир, а потом и создание пути к согласию, – он соединил кисти в замок, – предлагаю начать того, что, я полагаю, заботит нас больше всего. Перераспределение территорий предлагаю не проводить. Каждый останется на тех землях, которые имел в начале войны. Так нам будет легче в будущем наладить сотрудничество, не отвлекаясь на освоение и… хм… трансформацию, в идеологическом плане, новых территорий. Все согласны?
– Да, – кивнул Фрэнсис, все еще улыбаясь. Казалось, эта лучезарная улыбка не сходила с него даже во сне.
– Вполне, – махнул рукой Адам, не сводя глаз с Нильсона.
– А ты, Нильсон? Имеешь что- то против? – поинтересовался Константин.
– Нет, – буркнул повстанец в ответ.
– Знаете, суть этих переговоров, в конечном счете сводится к урегулированию конфликта между ОПЗМ и Армией Освобождения. То есть, между вами двумя, – лорд легионов указал пальцем на Константина и Нильсона, – мне- то что? Я союзник, а Клауд у нас вообще нейтральная сторона. Точно? – президент кивнул.
– Он прав, – согласился генеральный директор, – основные противоречия между нами. Помимо того, что я готов оставить за Армией Освобождения все ее нынешние территории, ОПЗМ охотно передаст вам всех военнопленных. Конечно, ждем того же в ответ. Также я предлагаю наладить экономические коридоры для оказания поддержки разрушенным районам обеих стран. А также мы можем возродить одну из традиций старого мира: создать межгосударственную организацию, решающую вопросы, касающиеся всех нас. Что скажешь, Нильсон? Вот моя рука, – Константин протянул руку в перчатке сидящему напротив генералу. Тот молчал, лицо его сделалось серьезным как никогда. И после нескольких секунд тишины, он поднялся.
– Будь здесь Файн, он, может быть и поверил бы в то, что вас беспокоят жизни других, поэтому вы хотите мира. Возможно, ты и твои ребята скормили это дерьмо Совету, скормили это дерьмо Томасу, но я в него верить не намерен. Годы назад я начал борьбу, чтобы избавить мир от тебя, – он ткнул пальцем в Константина, – и тебе подобных, вроде него и того в сером.
– А без оскорблений никак? – развел руками Фрэнсис.
– Брось, Нильсон, личная неприязнь ко мне не должна туманить твой разум. Сколько лет уже прошло, а ты все злишься из- за нее? Из- за того, что я тебе отказал в услуге?
– Это давно уже шире!
– Давай, назови меня болезнью мира, как ты хотел. Я чувствую, это крутится в твоей голове, – Константин сохранял самообладание.
– Не смей лезть мне в голову!
– Да тут и Дар не нужен. Послушай, а ты не заметил, что именно тот, кого ты считаешь воплощением всего зла, что есть на свете, протягивает тебе руку. Просит зарыть топор войны, тем более на выгодных условиях. Я ничего не отнял у вас. Не потребовал того, что принадлежит, по сути, мне по праву.
– По праву завоевателя и убийцы!
– И все же. Оставь, Нильсон. Давай забудем старые обиды.
Константин бросил взгляд на Фрэнсиса и Адама. Сидят и потирают руки. Им только на руку продолжение войны. Один продолжит делать на ней огромные деньги, а второй… второй просто не умрет от скуки, изредка отправляясь вырезать повстанцев. Неужели директор здесь один думает о судьбах людей?
Генерал покачал головой.
– Ты никогда не заслужишь моего прощения, понял? Плевать я хотел на твой мир. Тебя остановит только война. Только смерть на войне. И она придет, очень надеюсь, от моих рук.
– Ох ты! Как пафосно! – всплеснул руками Адам, – ты слышал, Константин? Я бы испугался на твоем месте.
– Вот значит как? Плюешь мне в лицо? Плюешь на то, сколько миллионов людей еще придется положить ради того, чтобы ты понял, что борьба бесполезна? Будь по- твоему. С этой секунды за каждую смерть ОПЗМовца, повстанца, легионера, Фрэнсис, без обид, твои люди вольны, ты, Нильсон, отвечаешь лично. И поверь мне, у всего есть последствия.
Два взгляда наполненных злобой встретились. Ненависть, казалось, вырвалась за пределы душ двух людей и заполонила собой весь зал. Поднесите только искру, чтобы она вспыхнула, испепеляя все вокруг.
– Однако я дам вам неделю. Чтобы люди, разум которых еще не помутился от ярости, смогли все обдумать и принять верное решение. Но помни: ты рушишь надежду на новый мир!
– Я ее олицетворяю, – произнес Нильсон и покинул зал, распахнув двери.
