Kitobni o'qish: «Войны Света. Сезон 1: Древний Манускрипт»

1. Древний Манускрипт

Квин Парка без стука ворвалась в покои своих приспешниц, быстро пересекла помещение и, шурша бордовым платьем из вышитой черными узорами парчи, направилась к большому овальному столу из темного обсидиана. Вывалив на него огромную охапку свитков и кодексов, она оперлась о стол руками и обвела трех гарпий хмурым взглядом.

– Что это? – спросила Келайно, первая из девушек. Откинув назад свои светлые до лопаток волосы, она подошла к столу с другой стороны, вперив взгляд стальных глаз в ворох бумаг.

– Время пришло, дорогие мои, – проговорила Парка, на миг прикрывая агатовые глаза, густо подведенные черным углем. Перебрав несколько свитков, она выудила один из них и протянула старшей помощнице.

Гарпии были первыми и ближайшими охранницами и приспешницами Квин Парки, королевы Строфадии, страны северо-западнее от Баруты. Три хрупкие с виду девушки, каждая владевшая сильным стихийным даром, с помощью амулетов перевоплощались в тварей с кожистыми крыльями, летали где хотели и наводили страх на всех, кто попадался им на пути. Они вольны были казнить и миловать от имени королевы, конфисковывать еду и ценности, а также пытать. Облик гарпий они снимали редко, а кулоны носили за пазухой. Глухие кожаные по фигуре костюмы от шеи до пят были их отличительной одеждой, при виде которой горожане шарахались в разные стороны и убегали прочь. Обычно гарпии старались не покидать пределы своего королевства, но не гнушались нанести визиты «вежливости», например, в соседнюю Баруту, в которой их особенно не любили.

Келайно забрала бумагу и стала читать. Она всегда была серьезна и собрана, и если и испытывала какие-то чувства, то умела их скрывать. Квин Парка лично их этому научила, а красная гарпия – она носила костюм алого цвета – была прилежной ученицей.

– Где ты это взяла? – Келайно приподняла брови и посмотрела на королеву.

– В замке Баруты. Их там еще достаточно много, и мне нужны они все.

– В Баруте? – уточнила Гордея, вторая гарпия в темно-зеленом костюме. – Как вы попали в библиотеку и вообще в зáмок, его не охраняет стража?

Только Келайно было дозволено обращаться к королеве на равных. Квин Парка очень ценила красную гарпию за характер, преданность и целеустремленность, вдобавок Келайно не задавала лишних вопросов, а просто делала, что говорили.

– Ход я вам покажу. – Парка оскалилась. – Изучите эти свитки, я хочу, чтобы вы знали врага в лицо.

– С чего ты решила, что время исполнения древнего пророчества настало? – спросила Келайно, повторно бегая глазами по тексту с описанием Манускрипта.

Третья гарпия, голубоглазая Аэлла, присоединилась к ней; ее длинные рыжие кучеряшки локонами упали на пергамент, и Келайно одной рукой завела волосы подруги за спину. Аэлла носила небесно-голубой костюм.

Существует Древний Манускрипт, рассказывающий о возвращении Первозданных на Соединенные земли. Таинство пророчит, что в новое время три самых древних Свободных Духа воплотятся в воинах Света, и эти воплощения, активированные нитями Судьбы, с помощью древней силы могут изменить Порядок и Хаос в настоящем Мире. Источники этой силы – в трех артефактах, хранимых воинами Света. И только когда Судьба оступится, они получат шанс ими завладеть, и только избранный пророк, сделав шесть предсказаний, поведает о том, когда истинное время настанет.

– Авгур Калхант здесь, – судорожно выдохнув, ответила Парка.

Келайно подняла глаза на королеву.

– Сам избранный пророк? Какая честь.

– Несколько дней назад с гонцами я получила донесения от своих шпионов. Калхант сделал эти шесть предсказаний и возвращается из странствий. – Парка постучала по свитку с Таинством тонким пальчиком на миниатюрной ручке. – Он ждет в тронном зале.

– Что ему надо? – Келайно сузила глаза.

– Думаю, что-нибудь выведать. Ведь в Таинстве идет речь в том числе и обо мне.

– Нити Судьбы.

– А Судьба – это я, – кивнула Парка.

– Что тебя беспокоит? – спросила красная гарпия, видя, как глаза королевы рассеянно блуждают по столу.

– Я оступилась, и моя власть пошатнулась, – проговорила Парка. – Из-за поисков артефактов десять лет назад мои сестры погибли. Но с помощью атрибутов древней силы я намереваюсь их вернуть.

– Каким образом?

– Пока не знаю. – Парка покачала головой, а потом подняла глаза на приспешниц. Королева снова показывала уверенность и непоколебимость. – Вам нужно будет отыскать все три артефакта древней силы и принести их мне. Пророчество гласит, что они воплощены в воинах Света Баруты. Вы должны будете выпотрошить новых бабочек, которых Минерва наречет на весеннем балу, и принести мне эти атрибуты. Попадите на этот прием любыми способами.

– Как ты узнала о бале?

– Шпионы, дорогая. – Квин Парка сделала пас рукой, вокруг которой тут же завибрировал воздух, материализовав жезл с темно-серой длинной витой ручкой, крупным шаром из дымчатого минерала на верхнем конце и инкрустированный по основанию в шахматном порядке черными, неправильной формы лабрадорами и более мелкими угловатыми сапфирами. Королева отпустила жезл Тьмы, слегка подтолкнув его по воздуху через стол в сторону гарпий. – Один из них приближен к придворной ведьме Баруты.

– Надеюсь, новонареченные бабочки не окажутся пустышками, – заметила Келайно, принимая в руки тяжелую трость. Она зачарованно уставилась в непрестанно клубившуюся дымку внутри шара, среди которой периодически проскакивали белесые молнии.

– Истинное время настало, – напомнила Парка.

Келайно видела, как ту буквально трясет от осознания значимости происходившего.

Королева кивком указала на жезл.

– Вы знаете, что делать.

2. Канун войны

Кейт вытерла руки кухонным полотенцем и выглянула в окно; день выдался теплым и солнечным. Весна, переходившая в лето, была в самом разгаре.

Убрав заслонку от горнила и направив внутрь небольшой каменной печи ладонь, она пульнула туда шарик огня на аккуратно сложенные щепки и мелкие дровишки. Сверху на конфорку, располагавшуюся прямо над топкой и прикрытую круглой решеткой, она поставила наполненный водой глиняный горшок.

Разжигать печь своим даром огня было для Кейт обычным делом. Пока вода кипятилась, она села за стоявший перпендикулярно печке деревянный стол лицом к окну, сложила руки вместе и уставилась наружу, где с ветки на ветку цветущей сирени прыгали и щебетали птички. Она ждала подругу, но Гесиона что-то задерживалась.

Кейт жила одна в небольшом одноэтажном домике на краю леса в отдалении от одноименной с королевством столицы Баруты. Под ее домом был вырыт подвал, вход в него находился в кухне рядом с единственным, но большим окном со створками, которые распахивались наружу. За зданием на небольшом участке был посажен огород, где Кейт выращивала для себя картофель, лук и репу, избытки урожая меняя на рынке на хлеб и молоко, а на вырученные монеты от продажи остального покупая глиняную посуду, одежду, свечи и книги. Перед домиком по сторонам от входа в самом центре фасада были разбиты палисадники с яркими цветами, огороженные белым низким заборчиком с калиткой в центре.

Родных у Кейт не было; она была сиротой и воспитывалась в детском доме при королевском дворе, куда ее подкинули на порог. Была хорошо воспитана и знала этикет. Дворцовая жизнь никогда ее не интересовала, в отличие от подружек в приюте. Некоторые из них прямо грезили остаться при дворе и даже, возможно, выйти замуж за титулованного дворянина. Насколько она знала, некоторым действительно удалось найти хорошее место: кто-то вышел замуж за наследника графа или барона, одна стала фрейлиной у самой королевы, остальные нашли работу у знатных граждан, которые жили во дворце или своих поместьях.

Кейт же, как только ей исполнилось четырнадцать, по собственному желанию получила работу лесником, быстро поднялась по карьерной лестнице до лесничего и в восемнадцать, когда могла уже поселиться отдельно, переехала в этот домик, который отыскала в своем обходе, отремонтировав не без помощи друзей из приюта.

Однажды Кейт имела честь познакомиться с самой королевой Баруты, Минервой, и та показалась ей весьма милой женщиной. У нее был мягкий голос и добрая улыбка, а носила она не воздушные и роскошные наряды, как придворные дамы, а простенькое, узкое и длинное в пол платье белого цвета с ненавязчивыми и еле заметными узорами по всей юбке. Лиф был простой, с короткими рукавами, на талии вместо привычного для дам корсета был тонкий белый кожаный пояс с серебряной пряжкой в виде бабочки, инкрустированной бесцветными блестящими камушками. Из украшений на королеве были только громоздкое колье на шее и широкий браслет на левом запястье. Вместо короны – диадема с подвесками из лунных камней и опалов. Кейт еще тогда подумала, что Минерва являла одним своим видом настоящую благородную женщину, действительно заслуживавшую своего высокого положения. Поговаривали, что и на светские приемы та ходила в не менее простых белых нарядах.

Минерва вежливо поздоровалась с Кейт, расспрашивала, как ее дела, чем та занимается, и вообще была очень мила, не без охоты отвечая на пространные вопросы. Нечто личное Кейт тогда постеснялась спрашивать. Она даже помнила то странное ощущение от присутствия королевы, возникшее, когда Минерва приблизилась к ней так близко, что Кейт ощутила головокружение и какое-то томление в груди. Тем не менее состояние полуобморока быстро отпустило ее, как только королева отдалилась. С тех пор как Кейт поселилась в этом домике в лесу, она больше не бывала при дворе. Прошел почти год, и Минерва вряд ли ее помнила.

Подруга, как обычно, ворвалась в дом без стука, настежь распахнув дверь. Кейт встала из-за стола и, передвинув с плиты горшок с кипевшей водой в сторону, вышла ей навстречу.

– О, ты с гербарием, конечно же.

– От мамы, – фыркнула Гесиона, сдув черные прядки челки со лба. В руках она держала огромную охапку сухих цветов. Для свежих сезон только начинался. – Ромашка, розмарин, мята и душица. В котомке корень имбиря. Мама говорит, заваривай по чуть-чуть, что-то обязательно поможет от твоих головных болей. Беспокоят еще?

Гесиона направилась на кухню, свалила травы на деревянный стол, обогнула его и, стянув с себя плащ, уселась спиной к окну. Кейт вздохнула и пошла следом.

– Не особо.

Кейт раскидала в глиняные кружки ромашку и мяту, отрывая с засушенных стеблей листочки и цветки. Залив все это кипятком из горшка, она примостилась напротив подруги. Рассеянно смотря куда-то мимо плеча Гесионы, Кейт медленно проговорила:

– У меня дурное предчувствие, Гесс.

Гесиона, наблюдавшая за плававшими травинками в своей чашке, посмотрела на подругу, приподняв черную густую бровь.

– Что именно? Что ты испытываешь?

Помимо огня, Кейт также обладала даром предчувствия: она могла ощущать грядущие события на уровне эмоций, будь они хоть плохими, хоть хорошими. Сейчас она чуяла тяжесть, какую-то гнетущую пустоту, мрак, что было знамением ужасных событий ближайшего будущего.

– Скоро, очень скоро что-то произойдет. Нечто страшное, глобальное, немыслимое. Я… я не знаю, как еще это объяснить. – Кейт сжимала и разжимала пальцы, обхватив свою кружку. – Иногда чувства настолько огромны внутри меня, что порой кажется, этому миру грозит опасность.

– Миру? – Гесиона хмыкнула. – Чего такого глобального может произойти, чтобы нам всем угрожала большая беда?

– Не знаю, но почему тогда мне так страшно?

Подруга удивилась.

– Ты испытываешь страх?

– И он так велик, что мои конечности сводит судорогами.

– Напомни в следующий раз принести тебе тимьян и тысячелистник.

– Гесс! Я серьезно! А ты все о травах.

– Извини. – Гесиона отпила глоток чая и уставилась на Кейт пронзительными голубыми глазами. – Означает ли это, что нечто нехорошее грозит не только Баруте, но и другим странам?

– Означает, – медленно кивнула Кейт. – Грядут войны. И первая из них совсем скоро.

* * *

– О, Калхант! Сколько лет прошло! – мелодично пропела Квин Парка, входя в тронный зал из боковых дверей.

Это было продолговатое просторное помещение, облицованное темными, почти черными породами по всему периметру, потолку и полу. Вдоль зала с двух сторон на одинаковом расстоянии друг от друга располагались квадратные колонны в потолок из того же камня, украшенные огромными красными свечами в медных кованых подставках, декорированных сложными узорами разных страшных тварей и существ. Помещение было без единого окна и освещалось только светочами на колоннах.

У самой дальней от главного входа стены стоял великолепный трон из черного металла с витиеватыми переплетениями по высокой спинке, обшитый бархатом карминового цвета. По бокам от трона находились большие медные чаши на подпорках, в которых горел огонь, согревая помещение.

Калхант не без любования наблюдал, как Квин Парка шла к нему по длинной красной ковровой дорожке, сцепив вместе руки и не сводя с него агатовых блестящих глаз. Ее темные волосы были собраны в высокий хвост, а по бокам лицо обрамляли белые прямые пряди. И конечно же, ее изысканное парчовое платье; красный и черный, а также комбинация этих цветов была основной гаммой королевы Строфадии.

Парка вплотную подошла к избранному пророку и горячо поприветствовала его долгим поцелуем. Калхант ответил ей тем же. Наконец, отстранившись от него и учащенно дыша, она с придыханием спросила:

– Не хочешь задержаться?

– Не сегодня, – равнодушно отозвался пророк. – Ты предала меня, Клото. На моих глазах. Думаешь, я простил?

– Я надеялась на это. – Парка поникла и отошла на пару шагов назад. – Зачем тогда ты здесь?

– Я знаю, что это ты.

– Что ты знаешь?

– Пророчества. Часть из них говорит о тебе.

– Неужели. – Парка фыркнула. – Ты сделал шесть предсказаний и решил ими поделиться?

– Конец света будет неизбежен, если Древние Духи, будучи активированными Нитями Судьбы, получат свободу в телах своих хранителей, воинов Света. Только золотые оковы смогут удержать Духа и вернуть хранителям их тело, разум и души.

Калхант прочел одно из пророчеств. Парка разинула рот.

– Нити Судьбы – это ты, – объяснил он. – И это предречение было первым из тех, что я сделал. Но есть и еще одно, и оно меня пугает больше.

– Что в нем?

Калхант покачал головой, а потом быстро подошел к Парке и, грубо схватив ее за плечи, притянул к себе.

– Я хочу, чтобы ты знала одно, – без какой-либо симпатии и даже немного гневно заговорил он, смотря королеве прямо в глаза. – Да, время настало. Ты действительно освободишь Древних Духов, но артефакты не получишь никогда, мы будем бороться до последнего.

– Как и десять лет назад? Чтобы погибли очередные ваши шавки?

Калхант с силой отпихнул от себя Парку, не скрывая презрения, и наставил на нее палец.

– Тот урок мы усвоили. Надеюсь, ты тоже. Помяни мое слово.

Пророк развернулся и торопливо направился вон из зала, оставив королеву в недоумении переваривать эту недолгую встречу.

* * *

Гесиона задумчиво смотрела на встревоженную подругу, покусывая нижнюю губу. Если Кейт говорила, что чувствует нечто ужасное, значит, так оно и есть. Или будет.

Гесиона давно, еще со школы знала эту девушку с темно-карими глазами и красными волосами до лопаток и привыкла полагаться на ее ощущения. В конце концов, они много раз давали им обоим знаки в самые нужные моменты и даже спасали жизни.

Наконец Гесиона тряхнула прямыми черными волосами до плеч и опустила голубые глаза в кружку чая. Кейт сейчас говорила страшные вещи, но причин не доверять подруге у Гесионы не было. Та часто предчувствовала плохие и не очень события, но еще ни разу за много лет их дружбы не прочила войны. Гесиона взглянула на собеседницу и теперь заволновалась по-настоящему.

– Эм-м…

– Да, понимаю, я тоже не нахожу слов, чтобы выразиться точнее, – вздохнула Кейт, уставившись в окно поверх плеча подруги. – Я не знаю, как сформулировать проблему и куда с ней идти, к кому обращаться. Я четко осознаю, что это нечто затронет весь мир, но что могу поделать я, простой лесничий?

– Как минимум, ты можешь обратиться к своей знакомой фрейлине, а та могла бы тебе устроить встречу с Королевой.

Кейт некоторое время обдумывала предложение.

– Идея неплохая, но…

– Но?

– Я не уверена… А может… ну…

– Слушай, Кейт. – Гесиона отодвинула от себя недопитую чашку чая, облокотилась на стол и подалась вперед, пристально заглядывая подруге в глаза. – А куда еще предлагаешь обратиться? К кому? У тебя связи практически с самой верхушкой, а ты чего-то боишься и таишь этот ужас в себе.

Кейт насупилась.

– Я же рассказала тебе!

– Я это я. Обычная девчонка из обычной семьи, работающая в обычной аптеке у своих родителей. Я могу тебя познакомить с нашими травниками, а дальше что? Куда они с этим пойдут? А в замке у тебя есть шанс быть услышанной. Просто не забудь сказать, что ты обладаешь даром, вот и все.

Кейт передернула плечами.

– Я никогда особо не афишировала свой дар, – сказала она. – Не все из приюта знали о нем.

– Не знали о предчувствии, а об огне знали все.

Гесиона смотрела на подругу и не понимала, почему ей приходится ее уговаривать. Обычно Кейт быстро принимала решения, а тут колебалась по неясным причинам. Хотя нет, причины были вполне себе весомые: дар предчувствия – штука чрезвычайно редкая, но в то же время весьма туманная, и здесь понять неуверенность Кейт можно было. С другой стороны, когда предвидишь нечто глобальное, касающееся человечества, чего тут думать?

– Может, это тебя подстегнет? – Гесиона перебросила через стол свернутый пергамент с королевской печатью.

– Что это? – Кейт развернула бумагу и стала читать написанное. – Ух ты, приглашение на прием? В зáмок? Тебе?

– Ты такое не получала?

– Нет. – Кейт мотнула головой и еще раз перечитала свиток. – Наверное, гонец заблудился, не сумев отыскать мой дом на отшибе. Почему ты его получила?

– Может, из-за дара? – Гесиона вскинула брови. – Это хороший повод обратиться к твоей подруге фрейлине. Она-то наверняка в курсе.

– И что мы ей скажем? Гесс, ты должна пойти.

– Хорошо, я схожу. – Гесиона медленно кивнула. – А пока я буду на этом вечере, ты сможешь напроситься на аудиенцию к Королеве. Это твой шанс рассказать ей о своих переживаниях. Ты ведь можешь продемонстрировать дар огня, найдешь путь доказать, что владеешь и предчувствием. Ну не знаю, обрати дар на саму Минерву, как ты это иногда проделываешь со мной.

Гесиона видела, как Кейт задумалась над ее словами, над тем, что она могла быть права. Казалось, подруга перебирает в уме все возможные варианты.

– Наверное, стоит попробовать.

– Попытка – не пытка.

Гесиона удовлетворенно кивнула. Она облегченно выдохнула и снова пододвинула к себе кружку с чаем.

* * *

– Нет, я хочу другое платье, это мне не нравится.

Маркиза Селена критически оглядывала себя в ростовом овальном зеркале в изящной посеребреной кованой раме на подставке. Она вертелась и так, и эдак, разглядывая шикарное шелковое платье с темно-синим, отделанным люрексом лифом, рукавами-шарами и нежно-голубой пышной юбкой, поверх которой были расположены по кругу пять накладок в виде лепестков в тон лифу. У юбки было несколько слоев, и ткань плавно двигалась из стороны в сторону по полукружию в такт движениям маркизы.

– Но это вроде хорошо сидит на вас, миледи, – возразила швея, которая делала примерку.

Селена вскинула бровь и косо посмотрела на швею сверху вниз, стоявшую возле тумбы, на которой высилась маркиза.

– Цвет лифа не сочетается с моими волосами. Сама посмотри: лиф цвета сапфира, слишком тусклый и неброский, тогда как отдельные пряди моих волос выкрашены в ярко-синий, и глаза мои такого же оттенка. Я даже согласна на ультрамарин или нэви, но только не на эти блеклости! Ты же понимаешь, Шейла?

Шейла удрученно закивала, поджав губы и уперев взгляд в подол платья.

– Это во-первых. Во-вторых, рукав-фонарь был в моде в прошлом месяце, а в этом – воланы, клинья, колокола. Так вот, я хочу красивый волан до середины плеча. Не короче и не длиннее. Поняла?

Шейла опять кивнула и угукнула.

– И да, побольше люрекса на лифе. Серебряного. На мне будут серебряные украшения. Юбка отличная. Мне нравится этот прекрасный перванш. С ультрамарином, кстати, будет хорошо сочетаться. А лепестки сверху, так и быть, оставим эти, но только сделай какой-то интересный переход в лиф, который будет цветом поярче. Должно смотреться. Все, снимай.

Отложив ножницы, Шейла стала развязывать сзади корсет на молодой маркизе. Угодить Селене было сложно, но за свои вычурные капризы она щедро платила, поэтому швея не жаловалась. Два дня назад маркиза принесла ей эскиз этого платья, и Шейла сшила его точь-в-точь, а уже сегодня практически готовый наряд придется чуть переделать. Швее было не впервой, и к вечернему приему она успеет. За это ей заплатили больше, чем обычно.

* * *

Селена осторожно слезла с тумбы и быстро переоделась в свой привычный наряд – распашная юбка в пол черного цвета с большим количеством фалдов и ярко-синий кожаный корсет поверх черной кружевной рубашки с длинными рукавами, заканчивавшимися воланами. Поправив одежду, Селена закинула вперед свои прямые волосы, подстрижены каскадом и доходившие ей до груди, а прическу венчала косая, с ровным срезом челка ярко-синего цвета на фоне иссиня-черных волос. У нее была самая модная современная стрижка при дворе, фасон которой она придумала лично, в то время как большинство придворных дам предпочитали пышные прически со множеством кудрей, косичек, ленточек и страз. Синий был любимый цвет Селены, и она всецело старалась поддерживать свой образ именно в его оттенках, как дань некоему культу.

Маркиза не особо любила светские приемы, но каждый раз заказывала к ним торжественное платье, время от времени скрупулезно следуя этикету. Ее отец владел плодородными землями в Баруте, прокармливая не только королевский двор, но и страну, носил титул герцога и вместе с семьей жил в замке, поэтому частые приемы были обыденностью и вынужденной частью жизни Селены. Вот и сегодняшний бал сулил ей одну лишь скуку, где ей снова придется весь вечер цедить один бокал вина и выслушивать сплетни придворных леди и их отпрысков. С тех пор как ее семья поселилась в замке после пожара в родной усадьбе, новых друзей она так и не нашла. Да и не очень ей нравился контингент, проживавший во дворце. Светских дам она считала напыщенными стервами, а мужчин – возомнившими о себе индюками. Тем не менее некоторые «индюки» от стара до млада оказывали Селене вполне себе понятные знаки внимания, ища ее расположения. К неудовольствию родителей маркиза отвергала всех женихов, которых ей пытались сосватать.

Селена подошла к швее, которая уже занималась платьем, нежно положила на ее плечо руку и сказала:

– Извини, Шейла, если я достала тебя своими придирками. Я знаю, что иногда бываю невыносима.

Та пожала плечами.

– Это моя работа, миледи, вам нечего извиняться, – ответила Шейла, не оборачиваясь к Селене. – Идите, прогуляйтесь по саду, там пока еще тепло, за платьем заходите через пару-тройку часов. Я думаю, к этому времени закончу. Тут не так много переделывать.

– Хорошо.

Селена кивнула и решительно двинулась к выходу из мастерской Шейлы, когда дорогу ей преградил молодой и весьма симпатичный парень статного телосложения, с черными вьющимися волосами и синими глазами. Он был одет в серую униформу придворных рыцарей-гонцов Баруты с перламутровыми оторочками по краю манжет и карманов на камзоле.

– Ой, кто это у нас тут? – притворно-удивленно воскликнул гонец приятным сильным голосом, упирая руки в косяк двери и не давая дорогу.

– Салхи, – скорее утвердительно, чем вопросительно буркнула Селена. – Дай пройти.

– Я не успел на примерку? – Салхи заглянул в мастерскую через плечо Селены, где Шейла вовсю работала над платьем.

– К счастью, да, – криво улыбнулась маркиза и уперла свою ладонь в грудь молодого человека, намереваясь побудить его отойти в сторону, но Салхи стоял на месте как гора. – Уйди с дороги, а то не поздоровится.

Селена давно заметила, что рыцарь проявлял к ней повышенный интерес. Своими преследованиями он одновременно и умилял ее, и раздражал. Он не ухаживал за ней в традиционном смысле слова, как пытались это делать другие поклонники: не дарил цветов, не водил на прогулки, не подносил подарков, зато постоянно лез в ее жизнь, совал нос в ее дела, давал дурацкие советы, в которых она не нуждалась. Поначалу он забавлял Селену, а потом стал просто надоедать.

– И что ты сделаешь? – ухмыльнулся гонец, смотря на маркизу сверху вниз. Салхи был на целую голову выше ее.

Селена не любила, когда ее задерживали на пути куда-либо. Хочешь что-то спросить – иди рядом и спрашивай. А Салхи ну все делал наперекор ей. Она считала его наглым, навязчивым и чересчур упрямым, чтобы сделать так, как просят, а не так, как надо только ему. Именно поэтому «ухаживания» Салхи никогда не увенчаются успехом: ей не нужен человек, который с ней не считается.

Все еще держа руку на груди гонца, Селена сконцентрировалась, а потом дала выход своей силе: в мгновение ока Салхи отлетел назад, ударился спиной об стену в коридоре и осел на пол, ошеломленно уставившись на маркизу. Селена медленно, непринужденной походкой подошла к гонцу и, уперев ладони в колени, наклонилась посмотреть, все ли с ним в порядке.

– Ай-яй. – Она поцокала языком. – А я предупреждала.

Салхи был не в состоянии что-либо сказать. Он лишь испуганно смотрел на Селену. Из его носа тонкой струйкой сочилась кровь.

Шейла выбежала на шум в коридор глянуть, что произошло, и, ахнув при виде окровавленного лица гонца, прикрыла рот рукой.

– Сегодня во дворце прием, и мне, кроме примерки платья, надо сделать кучу приготовлений. Я пошлю за Офре, он тебя подлатает с помощью своего дара. – Селена оглядела мускулистое тело гонца; больше крови нигде не было видно. – Извини, дорогой.

Она лучезарно улыбнулась, выпрямилась и направилась прочь по коридорам замка в сторону своих покоев. Если уж теперь он от нее не отстанет, придется познакомить его поглубже с ее убийственным даром.

* * *

Зейн бесшумно зашел внутрь небольшого помещения, по периметру уставленного всевозможными цветами, кустами и маленькими деревьями в горшках. Ну как бесшумно – мелодичный колокольчик над деревянной дверью предательски зазвенел, оповещая хозяев о том, что у них посетитель. Взглянув на звонок, Зейн улыбнулся, прошел вглубь, остановился посреди комнаты, поставил на пол среднего размера сундук и огляделся вокруг.

Это было что-то вроде оранжереи: с обеих сторон комнаты по рядам на кованых стойках были расставлены горшки с растительностью разных размеров и калибров, причем все было так грамотно организовано, что от пола до потолка растения смотрелись как живая зеленая стена. Где-то негромко пели птички – это очень здорово умиротворяло и поднимало настроение, сразу проходили все тревоги. Зейн глубоко вздохнул полной грудью – пахло приятно каким-то ненавязчивым цветочным ароматом.

Впереди напротив двери стоял массивный деревянный стол из светлых пород дерева, что-то типа карагача или ясеня, по бокам на нем располагались горшочки с растениями с ниспадавшей кроной, которая по ножкам опускалась до самого пола. Посреди стола лежали большие садовые ножницы, перчатки, недоделанная цветочная шляпка, ленты и какие-то веточки с мелкими белыми лепестками. Зейн подошел к столу и погладил его шероховатую поверхность ладонью, отмечая качество изделия.

– Это дуб.

Женский голос вывел его из задумчивости. Зейн поднял голову: в комнату с улыбкой на лице вышла высокая стройная девушка с короткой стрижкой и зелеными волосами. Ее глаза были восхитительного травяного оттенка, и она густо их подводила черным углем. Она была одета в зеленоватую рубашку с воланами на манжетах рукавов, какие носят горожанки, и льняные шаровары оливкового цвета. Образ заканчивал широкий кожаный кушак с висевшими по бедру завязками. Хозяйка лавки подошла к столу с другой стороны и оперлась о него руками.

– Надо бы залакировать, – заметил Зейн. – Жаль будет, если такой стол быстро износится.

– Надо бы, – согласилась она и улыбнулась. – Вам собрать букетик?

– А, нет. – Зейн начал хлопать по себе в поисках приглашения, облегченно вздохнул, что не забыл его, и достал сверток из внутреннего кармана темно-зеленого кожаного дублета, в тон которого носил кожаные брюки. Он не любил городские шаровары, считая их одеждой бедняков. Сверху на нем был накинут дорожный плащ, спереди закрепленный резной серебряной фибулой. – Я рыцарь Зейн. Вы же Зефлора, так?

– Так, – ответила цветочница и нахмурилась.

Зейн отметил про себя, что насупленная она даже более очаровательна, чем с улыбкой. Он потряс сложенной бумажкой с сургучной печатью.

– Вот… это от Королевы Минервы.

– Минервы? – Зефлора посуровела и недоверчиво посмотрела на сверток. – С чего бы спустя столько лет она решила о себе напомнить?

– Напомнить? – Зейн стушевался. – Ваша лавка пользуется популярностью, я и подумал, что ей понадобились цветы к приему… Но теперь не уверен.

– В этом вся Минерва, раздать поручения, но не сказать, зачем это надо.

Зефлора хмыкнула и перевела взгляд на письмо в руке Зейна.

– Вот, возьмите. – Он протянул ей приглашение. – Простите, немного помял.

– Ничего.

Зефлора забрала послание, сломала печать, развернула пергамент и стала читать, с каждой строчкой хмурясь все больше.

– Что-то не так? – спросил Зейн.

Зефлора опустила руку с запиской на стол и, сожмурившись, закачала головой. Она кинула бумажку обратно рыцарю.

– Передайте Минерве, что я отклоняю ее предложение.

– В смысле? – не понял гонец.

Зефлора отошла от стола и стала копаться в одном из горшков с цветком. Было видно, что ее встревожило нечто, но Зейн не понимал, что именно. Он мельком пробежал текст глазами: в письме королева приглашала Зефлору на весенний бал.

– А как же платье?

– Какое платье? – Зефлора нехотя повернулась к посетителю и всплеснула руками. – Слушайте, я больше не хочу иметь со двором никаких дел. Мне с головой хватило всего этого дерьма десять лет назад.

– Десять лет назад? Но тогда…

– Тогда погибли мои подруги. И мой муж.

Зейн встал как вкопанный, открыв от удивления рот.

– Эм… Я даже не знаю, что сказать. Муж?

– Я бывший воин Света, – объяснила Зефлора, поставив одну руку на пояс. – После тех событий я сложила полномочия, отказалась от высшего титула и ушла с поста.

– Я думал, воин Света – это навсегда.

– Да, почти. До гробовой доски. Воины Света не доживают до старости. Ты в курсе об этом, Зейн?

Зефлора взяла из ведра с инструментами секатор и снова отвернулась к растению.

– Я о том, что если тебя однажды призвали, то отказаться нельзя, – неуверенно сказал гонец.