Kitobni o'qish: «Ваша справедливость мертва»
Глава I
Небо было сплошь затянуто грязно-серыми тучами; из-под них угрожающе сверкали серебристые молнии. Дождь лил такой, будто Белая Наставница Моозза вырвалась на свободу и вложила весь свой особенный талант в эту грозу. Феи, летевшие над неприметным городком, обнесённым каменной стеной – сколько их было на пути! – вымокли в одночасье и стали поспешно спускаться вниз. Лэннери первым увидел хлопающую на ветру вывеску таверны «Жёлтый Ус» и крикнул, заглушая рёв непогоды:
– За мной!
Приземлившись, он увеличился, сложил крылья и побежал вперёд, сжимая в руке палочку. За спиной болталась мокрая котомка, а в ней стукались боками кувшинчики с росой и переворачивались куски сайкума.
Остальные феи последовали его примеру: Беатия, чьи светлые волосы облепили всю фигуру; Торнстед, похожий на сердитого неуклюжего медведя, и Ретане, которой и дождь, и молнии были нипочём – она жила в своём мире.
Скрипнула и распахнулась обитая досками дверь. Четвёрка фей ворвалась в таверну и замерла, роняя капли воды с волос и одежды на грязный пол. Народу здесь было много, и запахи кохля, немытых тел и жареной еды ворвались в ноздри. Разговоры в таверне мгновенно стихли, все уставились на фей, и под этими пристальными, изумлёнными или благоговейными взглядами Лэннери стало не по себе. Едва заметно он поморщился и заметил, что Торнстеда вовсе перекосило. Неужели раньше никогда не заходил в человеческие жилища? Но обдумать эту мысль Лэннери не успел, поскольку к ним заковылял необъятных размеров человек в засаленном фартуке. Жёлтые усы его колыхались, красные губы сложились в радостную улыбку.
– Благодать… эээ… снизошла на нас! – еле подбирая слова, заговорил он. – Служители Кэаль! Вы… вы принесли благодать в мою таверну!
Под ногами у фей натекли небольшие лужицы. Холода Лэннери не чувствовал, но в башмаках противно хлюпала вода. Топтавшаяся рядом Беатия неловко задела его локтем. Юный фей покосился на неё – и тут же отвёл взгляд. Платье прилипло к её груди, бёдрам, сквозь белую ткань просвечивали руки, которые Лэннери недавно готов был целовать – пока она не стала вести себя как продажная девка.
– Мы хотели бы сесть у огонька, – заявил Лэннери, кивнув в сторону компании из семерых человек, занявшей обе скамьи у очага. Люди мгновенно притихли, и беспечные улыбки стёрлись с их лиц. Лэннери осмотрел их: шестеро парней немногим старше его самого, и девушка с пышной фигурой и копной ярких, блестящих, как листья золотолиста, волос. Все одеты в плащи и дорожную одежду из тёмной кожи. У всех в руках потемневшие от времени кубки, а на столе перед компанией лежали свитки. Чтение? В таверне?
– Мы уйдём, уйдём, – засуетились парни и повскакивали со своих мест. Девушка поднялась медленно, будто нехотя, и вдруг застыла. Зелёные глаза её смотрели мимо Лэннери, будто за плечом у него притаился хибри.
– Мэйсин! – Ретане выскочила из-за его спины. – Я знала, знала, что найду тебя!
Кто бы ни была эта Мэйсин, она совсем не обрадовалась тому, что её нашли. Более фальшивой, неестественной улыбки, чем та, которая появилась на её лице, Лэннери в жизни не видел. Рука, державшая кубок, безвольно опустилась, выплёскивая его содержимое на пол. Ретане налетела на Мэйсин, хотела обнять, но та отстранилась. И тут же испуганно проговорила:
– Прости, но ты… мокрая. Тебе лучше обсушиться, иначе простудишься… А, феи не болеют? Ну ладно…
Парни уже забрали свитки и кубки с кохлем и пересели за другой стол, потеснив небольшого по человеческим меркам человечка в ярко-жёлтой одежде. Вид у него был странный, но Лэннери не успел понять, что именно его насторожило, когда хозяин таверны торжественно пригласил фей к очагу. Ретане нехотя оторвалась от Мэйсин, и та с видимым облегчением убежала к своей компании. Донеслись шутливые голоса, смех, а потом сердитое:
– Нет!
Возможно, Мэйсин отвечала на вопрос: «Рада ли ты фее?»
– Что подать? – засуетился тем временем хозяин таверны. Лэннери про себя решил называть его Жёлтый Ус и ответил:
– Благодарствую, но нам ничего…
– Как это «ничего»? – неожиданно перебила его Ретане. Милая, кроткая фея, за всю дорогу проронившая не больше десятка слов, преобразилась. – Мне такой же кубок с кохлем, как Мэйсин! И… и жареного мяса!
Жёлтый Ус закивал, тряся всеми своими тремя подбородками, и удалился.
– Тебе плохо не станет от кохля и жареного мяса? – Лэннери невольно вспомнил, как Беатию вырвало сыром в деревне. Но золотая фея Ретане, похоже, была крепче – она уверенно покачала своей черноволосой головкой:
– Нет. Я это не первый раз пробую.
Лэннери равнодушно пожал плечами, а вот Торнстед брезгливо скривил физиономию:
– Ты ешь и пьёшь то, что жрут и хлебают бездарные?!
Ретане вспыхнула. Румянец залил всё её лицо и даже шею.
– Да! И не смей так говорить, ты не Золотая Наставница, чтобы мне указывать, Торнстед!
Они осмотрительно разговаривали на фейском языке, так что людям со стороны этот разговор слышался щебетаньем – смешным, должно быть, когда подобные звуки издаёт широкоплечий силач вроде Торнстеда.
– Беа, скажи ей, – потребовал он, и кулаки Лэннери сжались. «Беа», вот как! За то время, пока феи были в пути – всего-то день и ночь, – случая поговорить с Торнстедом наедине так и не представилось. А хорошо было бы с размаху впечатать кулак в его мясистый нос и полюбоваться, как хлещет кровь!
«Лэн, – голос Айи был как кружка ледяной воды на голову. – Остынь!»
Беатия, сушившая длинные волосы у очага, даже не обернулась. Ретане повторила с вызовом, всё такая же красная, словно рубиастрийский алоцвет:
– Не смей!
– Прекратите, – негромко, но строго потребовал Лэннери, по очереди глядя на обоих. – Карисена ничего не говорила насчёт того, кто и что должен пить или есть. Мы обойдёмся сайкумом и росой, а Ретане, если так желает, пусть опрокидывает хоть сто кубков с кохлем! Главное, чтобы потом не пришлось тащить её на себе. Поняла? – Он обращался к Ретане, сидевшей рядом, и та отозвалась тише и спокойнее:
– Зачем сто… Мне хватит одного-двух.
– Вот и прекрасно, – Лэннери оглянулся на шумную компанию сзади – Мэйсин уже оправилась от встречи с феей и о чём-то весело говорила с парнями. Шуршали разворачиваемые свитки. Коротышка в жёлтом закрылся руками и покачивался то в одну сторону, то в другую. Показалось, или по его невзрачному лицу пробежала судорога? Не отрывая от него взгляда, Лэннери задумчиво гладил палочку, когда донёсся весёлый голос одного из парней:
– Эх, какая славная учёба нас ждёт в Университете! Готов поспорить на бочку кохля, после ученья мы легко сможем создать бэлюйн!
Лэннери хмыкнул, проводя пальцами по узлу деревянных волос Айи. Он слышал от Наставницы, что синий камень бэлюйн – это известная человеческая легенда; якобы тот, кто найдёт рецепт его создания, обретёт бессмертие и осуществит свои желания. «Конечно, никакого бэлюйна не может быть, – вспомнился тихий голос Мооззы. – Кэаль не дарует бессмертия никому, даже Хранительницам, не то что бездарным!»
Но люди всегда верят в несбыточное.
– А я, – возбуждённо проговорила Мэйсин, – буду учиться лучше вас всех и смогу вернуть легендарных геарисов!
Парни стали смеяться и подшучивать над ней, но девушка вскинула подбородок:
– Вот увидите, я добьюсь своего!
И разом опрокинула весь кубок. Кто-то захлопал в ладоши, другие снова засмеялись, а тем временем к столу, где сидели феи, заспешил сам хозяин с подносом в руках. Румяный, вспотевший от усердия, с лоснящимися щеками. Видать, жаждал благословения Кэаль, потому и не поручил это дело помощнице. Он поставил перед Ретане тарелку с жарким, кубок с кохлем, расцвёл от сухого: «Благодарю» и не отходил от стола, пока Лэннери с некоторым раздражением не заверил его, что больше они ничего не желают.
– Как угодно, – Жёлтый Ус поклонился, и пару мгновений казалось, что он не сумеет выпрямиться без посторонней помощи. Но нет, сумел – и, кряхтя, радостно улыбаясь, пошёл обратно на кухню. Ретане потыкала в мясо двузубой вилкой – ещё и умела обращаться с ней! – и тихонько протянула:
– Университет, значит. Так нам по пути!
Лэннери не понравились её интонации. Она что же, собиралась преследовать эту несчастную девицу? Стараясь не принюхиваться к жаркому, юный фей вынул из котомки сайкум и кувшинчик с росой. Беатия и Торнстед сделали то же самое, и вышло так, что с человеческой едой сидела только Ретане.
– Как ты познакомилась с Мэйсин? – спросил Лэннери, найдя на столе нож и обтирая его рукавом, после чего разрезал сайкум на две части и убрал одну в котомку.
Ретане подняла глаза от тарелки.
– Ах, Мэйсин… Она живёт в одном городке, ещё меньше этого, и вокруг дома у неё разбит красивый сад… А там растут желтянки, раннеросты и другие чудесные цветы…
По описанию дома – со стражей и слугами – Лэннери догадался, что Мэйсин из богатой семьи. Отчего же ей взбрело в голову бежать в Университет, расположенный далеко на севере, в столичном городе Гаркенсоль? Неужели так велика жажда знаний, что ради них изнеженная девушка была готова переносить все тяготы пути пешком?
– Я смотрела на неё, сидя на крыше, – вздохнула Ретане, подцепляя вилкой кусок мяса и макая в красный, будто огненный соус. – И под лучами Золотой Звезды локоны Мэйсин тоже казались золотыми… Потом я осмелилась увеличиться и подойти к ней. Прочитала стихи, которые сочиняла много дней для неё… А Мэйсин испугалась, хотела убежать, и мне пришлось поймать её за руку. Потом я много раз прилетала и стучала в окно, оставляла цветы для Мэйсин. А если она их не забирала, я сердилась, плакала и закидывала стёкла грязью, угрожала ей проклятием Кэаль… Тогда Мэйсин выходила ко мне, слушала мои речи, а я держала её за руку, перебирала локоны, и мне становилось горько и сладко одновременно… Удивительное чувство.
Торнстед пробурчал с набитым ртом:
– Ты чуть не сорвала нам задание из-за неё!
– Глупости, – отмахнулась Ретане. – Вы превосходно обошлись без меня, не так ли?
И она отправила кусок мяса в рот, зачавкала, жуя, а потом обмакнула палец в соус и облизала, жмурясь от удовольствия. Образ хрупкой нежной феи рассыпался прямо на глазах, и Лэннери почудилось, будто он слышит скрип зубов Торнстеда.
– Послушай, – вмешалась Беатия, которая до сих пор помалкивала и ела сайкум, – а ты не заметила, что Мэйсин твоё внимание неприятно?
– Что?! – вскинулась Ретане. – Неправда! – Она повысила голос, и на визг взбешённой феи обернулось сразу несколько посетителей таверны. Парни и Мэйсин резко замолчали, в таверне воцарилась тишина, и в этой тишине глухой стон коротышки в жёлтом прозвучал как-то особенно жутко. Злая, раскрасневшаяся Ретане отбросила тарелку, та с грохотом упала на пол, разбросав содержимое.
– Неправда! Неправда! – заверещала фея, и её голос резанул Лэннери по ушам. Он хотел прикрикнуть на неё, но так и замер с раскрытым ртом: коротышка в жёлтом, страшно захрипев, опустил руки и повалился на пол лицом вниз.
– Нечисть! – закричали со всех сторон. – Помогите! Кэаль Справедливая, спаси нас!
Лэннери глазам своим поверить не мог – с коротышкой происходило что-то невообразимое! Во все стороны от него брызнуло чем-то тёмным и зловонным. Одному из посетителей таверны попало этой дрянью на лицо и руки. Он завыл, как дикий зверь, кожа его сморщилась, как старый пергамент, и начала сползать с щёк и пальцев. Бедолага затрясся, как в приступе дурной болезни, и упал. Те, кто недавно сидел с ним за одним столом, дружно распивая кохль, теперь попятились, невзирая на стоны и сдавленное:
– Помогите!
Всё это происходило в считанные мгновения. А затем тело коротышки стало увеличиваться, и послышался треск рвущихся на одежде швов. Обломанные жёлтые ногти на руках вмиг превратились в длинные острые когти. Тёмные волосы на голове стали шерстью, и такой же шерстью обросли шея и могучее туловище.
– Бить его! – раздался истошный вопль. – Бить, скорее!
Но ни один человек не осмеливался близко подойти к нечисти. Всех сковал священный страх.
– Служители Кэаль! – А это был призыв к застывшим, словно опутанным чарами феям. – Спасайте!
Суетясь и толкаясь, посетители таверны кинулись к выходу; овладев собой, Лэннери схватил палочку:
– Вон! Все вон!
Он видел, как Мэйсин и её парни жмутся к стене, держа в руках бесполезные ножи, слышал за спиной рыдания помощницы Жёлтого Уса. Нечисть, вселившаяся в тело коротышки, вскочила, стряхнув лохмотья одежды на пол. С рёвом потрясла ногой, избавляясь от продранного башмака. Подняла огромную голову и упёрлась ею в потолок, сверкая выпученными, как у змеи, глазами и выставив вперёд клыки, достойные легендарного геариса.
– Кай-су! – пролетело мимо Лэннери заклинание Ретане. Однако нечисть с неожиданным для такой туши проворством увернулась. Лэннери не стал церемониться:
– Пер-кусса!
Его голос слился с восклицанием Беатии; чудовище отпрыгнуло, а затем схватило скамью и швырнуло в фей. Торнстед перехватил её своими могучими руками, пока Лэннери, Беатия и Ретане забрасывали врага лучами и заклинаниями. Тот увернулся раз, другой – и прыгнул, только не на фей, а на зазевавшегося парня из компании Мэйсин. Схватил его, как куклу, вбил головой в стену, затем отбросил обмякшее тело и издал звук, похожий на довольное мурлыканье.
– Стойте! – заорал Лэннери, когда ещё двое с ножами кинулись на чудовище. – Это не срабо…
Он не успел закончить фразу. Остриё ножа ткнулось в грудь нечисти, как в кору тысячелетнего дуба. Чудовище издало неприятный скрежещущий звук и ударом огромного кулака отправило противника в полёт. Беатия выругалась:
– Тхагасса!
И спустя миг Лэннери понял, в чём дело: перед ними золотистой молнией пролетела Ретане, мешая прицелиться. Фея успела уменьшиться и теперь с палочкой в руке парила перед испуганной Мэйсин. Оберегала от чудовища!
Лэннери наконец-то смог выстрелить – и попал! Белый луч прошёл сквозь волосатую лапу, пробив в ней дыру. Хлынула кровь, чудовище взревело и, пнув второго парня с ножом, бросилось на фей.
– Эй! – Торнстед подхватил кубок, который Ретане так и не осушила, и плеснул кохлем прямо в глаза чудовищу. Скрежет был такой, словно металлом провели по стеклу. Враг пошатнулся, и этого промедления хватило, чтобы Лэннери и Беатия смогли выпустить новые лучи из палочек. Ноги израненного чудовища подломились, и оно тяжело рухнуло на пол.
– Готово! – пробормотал Лэннери и попытался вытереть зловонную кровь с лица рукавом, но только размазал ещё больше. – Беа… Беатия, ты в порядке?
– Да, – коротко ответила она.
Отбросив нож, Мэйсин кинулась к телу одного из парней, убитых чудовищем, и запричитала, опустившись рядом на колени:
– Эрек, Эрек, ну как же ты… почему… за что?!
Ретане вилась вокруг неё и, видимо, пыталась утешить – отдельных слов Лэннери не разобрал. Мельком он заметил, как парень, которого пнула нечисть, поднялся на ноги и зашатался. К нему подбежали товарищи.
– Пристала к бездарной, когда в Школе столько хороших фей! – с нескрываемой злобой буркнул Торнстед, глядя на Ретане. Помолчал, видимо, ожидая поддержки, но Лэннери было не до него – к ним спешил, пыхтя и вытирая пот со лба, хозяин таверны. Заплаканная помощница семенила следом.
Остановившись на расстоянии двух шагов от Лэннери, хозяин рассыпался в благодарностях и пожеланиях:
– Да воздаст вам Кэаль благом за спасение моей таверны! Пусть ваша дорога будет лёгкой, а десница разит без промаха! Пусть от взмахов ваших сияющих крыльев враги разлетаются, как от ветра! А ежели вы захотите отдохнуть, пусть никто не побеспокоит ваш покой! Отныне мой дом – это ваш дом, и…
– Останавливаться мы здесь не будем, – прервал его Лэннери, не дожидаясь, пока иссякнет поток красноречия. – Нам нужно лететь дальше.
Чувствовал он себя прескверно, и не только потому, что был весь перемазан в крови чудовища. Хуже всего было то, что постоянно из-под земли вылезала очередная нечисть, о которой феи не слышали, и укрыться от Мааль и её детей негде. Эх, поскорее бы долететь до Школы Алой Звезды! Хоть там можно отдохнуть.
Хозяин таверны неуклюже поклонился:
– Как вам угодно, служитель Кэаль! Сейчас я позову людей, мы всё уберём и вы сможете спокойно поесть.
Вместо ответа Лэннери прошагал мимо него к двери, распахнул её, вдохнул побольше свежего воздуха и прищурился, глядя в синее небо. Остатки туч сгрудились на горизонте грязной кучкой, а посреди неба сияла треснутая и чуть потускневшая Золотая Звезда.
– Да, хорошо бы ещё посидеть, – донёсся сзади капризный голосок Беатии. – Я даже половину своего сайкума съесть не успела!
Торнстед что-то сказал ей, засмеялся. Лэннери нахмурился, отрываясь от созерцания неба и чувствуя, как знакомая тяжесть давит ему на сердце.
«Не думай об этом», – тихо посоветовала Айя.
Из переулков выглядывали разбежавшиеся посетители, и едва увидев Лэннери, пусть и окровавленного, они обрадовались: кто-то улыбнулся, другой воздал хвалу Кэаль, а третий отвесил поклон её служителю. Он устало кивнул людям и проговорил вслух, не оборачиваясь:
– Ладно. Мы задержимся в таверне, только ненадолго, поняли?
Глава II
Светлой Душой в местном храме, традиционно расположенном неподалёку от кладбища, оказался фей из Школы Золотой Звезды, умерший всего девять месяцев тому назад. Он назвал своё имя – Зейнеран, – расстроился, что Торнстед и Ретане его не помнят; неохотно впустил фей переночевать, а сам вылетел из храма и парил перед окном, бормоча что-то себе под нос. Кровавое небо просвечивало сквозь белёсую фигуру, делая её зловещей, и Лэннери заметил, как Ретане передёрнуло. Остальные не обращали на такие мелочи внимания; Торнстед пожирал глазами Беатию, а она готовила себе ложе из белоцветов у алтаря.
– Скоро вернусь, – буркнул Лэннери, летя к дверям храма – на всякий случай, с палочкой за поясом. – Подышу свежим воздухом и вернусь.
– Только не задерживайся, – вдруг сказала ему в спину Беатия. Серьёзно и даже с тревогой.
– И не думал, – Лэннери вылетел из храма, аккуратно притворил за собой двери и незаметно приблизился к призраку. Хотелось послушать его болтовню – до сих пор Лэннери попадались лишь молчаливые Светлые Души, которые скорбно смотрели в лицо и проплывали мимо.
– …как я мог знать… ведьмовской род… проклятое задание… – чуть слышно донёсся голос Зейнерана.
– Что за «ведьмовской род»? – с притворным участием спросил Лэннери, подлетая ближе. Мёртвый фей умолк, повернулся и уставился на живого, хмуря белёсые брови.
– Случайно услышал, – как ни в чём не бывало продолжал Лэннери. – А так хотел поблагодарить за гостеприимство.
– Правда хотел? – прошелестел мёртвый фей. – Вы, молодые, неблагодарны. Видел этих… я сам их из кокона вынимал, нянчился с ними, пока детьми были, а ничего уже не помнят…
– Я и сейчас могу воскресить в памяти день, когда свет пролился в мой кокон, – высокопарно заверил его Лэннери – мол, я-то не такой. Правда, воспоминания, связанные с Белой Наставницей, причиняли ему боль, но призраку об этом знать необязательно.
– Славный мальчик, – одобрил тот. – Поговорим?
Лэннери кивнул. Ему не хотелось спать, а рассказ фея, родившегося двести пятьдесят лет тому назад, может оказаться интересным и натолкнуть на какие-то новые мысли в отношении черномагов и ведьм.
Зейнеран начал просто:
– Ты никогда не слышал про ведьму, из-за которой был нарушен ход времени?
Глядя на то, как Чёрная Звезда вступает в свои права – это выглядело так, будто кто-то стирал кровь с неба чёрной тряпкой, – Лэннери отозвался:
– Слышал. Ведьма – возлюбленная фея?
– Она самая, – и Зейнеран пустился в воспоминания.
С его слов, чёрная магия в роду была как болезнь, могущая проявиться в любом поколении. И потомки ведьмы жили с осознанием того, что рано или поздно одному из них захочется нырнуть в это зловонное болото. Лэннери слушал внимательно, соображая, не стоит ли организовать поиски «ведьмовских» или «черномагических» родов, как только он станет Наставником, и перед ним откроется больше возможностей. Пока он размышлял, Зейнеран добрался до сути своего рассказа:
– И вот мне дали задание: найти потомка ведьмы, потому что Золотая Наставница долго рылась в свитках, и ей пришла в голову интереснейшая мысль…
«…такая же, как и моя», – закончил про себя Лэннери. Что ж, не он придумал эту идею, но зато именно он может её осуществить!
– Я принялся за дело, – бормотал Зейнеран, неслышно плавая туда и сюда в воздухе, – мне пришлось рыться в человеческих библиотеках, читать летописи, расспрашивать людей, которые могли помочь. Я выяснил, что потомки ведьмы разбогатели, что след их вёл с Рубиастрии на Флавастрию лет шестьсот тому назад… Узнавать, кто из потомков ведьмы остался на Рубиастрии, не было времени. Я ещё успел рассказать рейгеле Илетте Норсальской о том, что здесь, среди знати, может оказаться потомок ведьмы. Да что там рейгела, я похвалялся всем и каждому! И болтовня дорого мне обошлась. Я летел в тёмном переулке, когда на меня напали сзади. Скорее всего, это был черномаг. Помню только страшную боль, и свет моих крыльев погас навсегда! Очнулся я уже Светлой Душой. И меня отправили в этот храм, – закончил свою безрадостную повесть Зейнеран.
Лэннери изобразил сочувствие. На самом деле, единственным чувством, которое он испытал, было удивление от подобной глупости. Как можно разбалтывать свои тайны кому бы то ни было, кроме своей же Наставницы?!
– Вот такая жизнь… – начал Зейнеран, но тут же осёкся и посмотрел мимо собеседника. – Кто-то из твоих подопечных решил улететь, будущий Белый Наставник!
Лэннери оглянулся и узнал Ретане; под покровом густой, бархатной тьмы фея собиралась в город. У Лэннери не было сомнений в том, куда она направляется – он знал, что Мэйсин вместе со своими друзьями заночевала на постоялом дворе. А убитых в таверне людей будут хоронить на местном кладбище завтра утром. Вероятно, Ретане хотела поддержать Мэйсин, пусть та её об этом и не просила.
– Вынужден вас покинуть. Благодарю за увлекательную историю, – церемонно сказал Лэннери Зейнерану. В несколько взмахов крыла догнал золотую фею и полетел рядом:
– Погоди, Ретане, тебе нельзя лететь одной! После того, что случилось в таверне!
– Именно поэтому мне и надо лететь к Мэйсин, – Ретане покосилась на него, и голос её звучал так, словно Лэннери – досадная преграда на пути и ничто больше. – Знаешь же, как люди беспомощны!
Лэннери подумал и ухватил её за руку, останавливая:
– Ретане, жизнь любой феи ценнее, чем жизнь десяти простых смертных.
Глаза собеседницы широко распахнулись от негодования:
– Ты как Торнстед!..
– Неправда, – Лэннери старался вести себя как можно хладнокровнее. – Я говорю, как есть. Если погибнут Мэйсин и её компания, Звёзды будут сиять, как прежде. Если умрёшь ты, на лике Золотой появится ещё одна трещина. А затем другая, третья – и мрак накроет не только нас, но и людей, которых ты так любишь. Подумай об этом, Ретане. Ты же неглупая, верно? – прибавил он, надеясь, что доводы разума возьмут над ней верх.
Опустив голову, Ретане еле слышно прошептала:
– Я никогда не хотела быть феей. Среди людей мне лучше.
– Тебя выбрала Кэаль. У тебя предназначение и звёздный дар, – Лэннери заметил, что она, бедняжка, и вырваться не пыталась. На её месте Беатия, пожалуй, ткнула бы его палочкой и разразилась какой-нибудь обидной тирадой, а Ретане напоминала кроткую овечку. Но это именно она упорно преследовала человеческую девушку, наплевав на её чувства. Видимо, всё дело в силе, которой недоставало Мэйсин. Ретане могла настаивать на своём только с теми, кого считала слабее. И придя к этому выводу, Лэннери почувствовал нечто сродни презрению.
А Ретане тем временем всхлипнула:
– Пусть бы забрали этот дар! Я хочу сопровождать Мэйсин в Университет! Она призналась мне… что не хочет быть со мной, потому что я фея! Она боится гнева Кэаль за такую дружбу!
Лэннери сильно сомневался, что дело только в этом. Он видел лицо Мэйсин, и если бы в её глазах сверкнула хоть искорка радости, тоже заметил бы.
Слёзы, как горошины, побежали по щекам Ретане.
– И на это задание я тоже не хотела лететь! Карисена навязала его мне. Она, как и все, знала про Мэйсин. И думала – вот я помогу вам с Беатией добраться до Рубиастрии, и по пути у меня из головы выветрится всё лишнее! Но такое не забывают! Кем она меня считает?!
Лэннери молча выпустил её руку и отлетел чуть дальше. Пусть Ретане порыдает, повозмущается, но улететь на постоялый двор он ей не позволит.
– Жаль, Карисена не видит, чем всё обернулось, – в дрожащем голосе зазвучали нотки злорадства. – Мэйсин сама попалась мне на пути! И я смогла защитить её. Показала, что я не только преследовать её могу!
– Слушай, – Лэннери всё-таки решил вмешаться в прерываемый рыданиями монолог, – мы не сможем сопровождать твою Мэйсин. Люди двигаются гораздо медленнее, чем мы, даже на лошадях. Им надо чаще останавливаться и отдыхать. А задерживаться в пути мы не станем. Надеюсь, ты это понимаешь?
Роняя слёзы, фея кивнула.
– Вот и хорошо, – Лэннери взял её за плечи и развернул к храму. – Полетели обратно. Вот закончится твоё задание, и можешь делать всё, что хочешь. Но пока Карисена отдала тебя и Торнстеда под мою ответственность. Всё ясно?
Ретане вновь кивнула.
«Она не смирилась», – веско проговорила Айя – и, скорее всего, была права. Лэннери досадливо потёр лоб – мало ему остальных неприятностей!..
Ночь, тем не менее, прошла спокойно. Ретане вздыхала и ворочалась на алтарном покрывале, которое служило ей, Лэннери и Торнстеду вместо постели, но улетать не осмелилась.
Утро выдалось пасмурное. С тех пор, как Белая Звезда лишилась десяти своих фей, её свет постепенно тускнел, дни сделались холоднее, и участились дожди, хотя ещё стоял вер, и до хиеми оставалось несколько месяцев. Лэннери вспомнились разговоры в таверне после того, как нечисть была уничтожена – люди боялись, что скоро выпадет снег и погубит весь урожай. Нечего станет запасать на холодное время года.
Лучше бы Ретане подумала об этом, а не о своих чувствах к человеческой девчонке! Ведь и Золотую Звезду может постичь такая же участь.
– Улетаете? – спросил Зейнеран, паря над порогом храма. Феи торопливо поели немного сайкума и теперь пили росу из кувшинчиков. Ретане морщилась и чуть слышно бурчала себе под нос: «Безвкусное пойло! То ли дело кохль!»
Похоже, нахваталась дурных манер от посетителей таверны.
– Долг зовёт нас, Зейнеран, – Лэннери сделал пару глотков и отставил кувшинчик в сторону. – Ещё раз благодарим вас за гостеприимство.
Призрак промолчал. И смотрел, как феи завязывают котомки, взваливают их на спины и вылетают из дверей храма. Лэннери кивнул на дорогу, по которой шли двое или трое человек:
– Скучать не придётся – вон жаждущие помолиться Кэаль!
Но он ошибся – люди шли не в храм, а на кладбище. Пролетая над ним, Лэннери увидел целую толпу, могильщиков с лопатами в руках и десяток старцев в коричневых, расшитых золотом одеждах – вероятно, это были члены местного совета. Фей пока не замечали, и если не спускаться… Ретане вдруг подлетела ближе к Лэннери и сдавленным голосом попросила:
– Позволь мне хоть попрощаться с ней.
Только сейчас Лэннери разглядел, что у неё не карие, как он сначала решил, а золотистые глаза, и в них блестели крупные слёзы.
– Хорошо, – обронил он.
Ретане вытерла глаза, слабо улыбнулась и унеслась, звеня крыльями. Лэннери проводил её взглядом – Мэйсин и её парни стояли немного поодаль от толпы, слушая речь одного из советников – если судить по длине бороды, то самого главу. Ретане сияющей бабочкой порхнула ближе к Мэйсин – та отпрянула и чуть не упала, но её поддержали.
– Непохоже на тёплую встречу, – пробормотал Лэннери и вместе с недовольными Беатией и Торнстедом спустился чуть ниже – так, чтобы парить вровень с верхушками деревьев. Ему показалось, что на кладбище пахнуло чёрной магией, но откуда, определить было невозможно. Первое, о чём подумал Лэннери, это гробы с останками мертвецов. Второе предположение оказалось мрачнее: в толпе находится черномаг? Слишком рискованно для него, пожалуй.
– Непохоже на то, что ты будущий Наставник, – голос молчавшего доселе Торнстеда прозвучал хрипло. – Ведёшь себя как тряпка вместо того, чтобы запретить ей якшаться с бездарными!
Очнувшись от своих мыслей, Лэннери посмотрел на него, как на жужжащее насекомое. Сжал в руке палочку, чувствуя, как внутри поднимается горячая, злая волна.
– Ты что-то сказал?
Применять магию против другого фея нельзя… а жаль.
– То, что ты слышал, слабак, – ухмыльнулся Торнстед, глядя ему в глаза.
«Чего это он? – тревожно прозвенел голос Айи. – Роса у него в кувшинчике, что ли, протухла?»
– На драку напрашиваешься? – вкрадчиво осведомился Лэннери, сосредоточившись на ненавистной широкой физиономии с прищуренными светлыми глазами. Он даже не заметил, как Беатия схватила его за руку, и опомнился, только получив чувствительный тычок в бок.
– Брось этого дурака и посмотри вниз! – зашипела Беатия. – Там что-то не так!
– Что не так? Старик произносит речь в честь мертвецов, все слушают! – Лэннери оттолкнул её, недовольный, что его отвлекают от противника. Но Торнстед уже смотрел на толпу, и выражение его лица поменялось. Стало изумлённым и чуточку растерянным. И Лэннери очень быстро понял причину этого изумления.
На земле, под ногами у людей, ползали едва различимые глазом светло-розовые личинки. Взгляд Лэннери упал на девушку в нарядном синем плаще с кружевами – личинка залезла ей на руку и слилась по цвету с кожей. Девушка как будто ничего не замечала, увлечённая перешёптываниями с подругой, стоявшей рядом.
– Глава совета, – выдохнула Беатия. – У него на одежде была личинка, но потом исчезла! Лэн, смотри внимательнее!
– …был лучшим портным нашего славного городка. Я, вы – все мы часто шили одежду именно у него, потому что рука мастера…
В седых волосах бороды мелькнуло что-то розовое. Лэннери нацелил палочку на главу совета, с тревогой думая, что делать. Может, просто отсечь бороду лучом? Юный фей уже собирался это сделать, как личинка опять исчезла. А в толпе раздались удивлённые восклицания:
– Служители Кэаль! Они благословляют нас!
Ну конечно, их заметили. Глава совета поднял голову и раздвинул тонкие губы в приветственной улыбке. Но Лэннери смотрел не на старика, а на его щеку – и хотел пустить луч, но опоздал. Личинка провалилась прямо в раскрытый рот главы!
– Рад вас видеть, служители Кэ… – начал было он и захлебнулся собственными словами. Схватился за горло, потом за живот… и сел на землю у могил. Другие советники засуетились вокруг, стали поднимать главу, но он только отмахивался и стонал, и по лицу его пробежала судорога. Как у того коротышки в таверне.
