Kitobni o'qish: «Сны о будущем»

Смотритель

Восемьдесят пять. Восемьдесят пять обшарпанных ступенек ведут по спиральной лестнице наверх. Каждый день Пётр Иванович четыре раза их пересчитывает. Дважды вечером – вверх и вниз, когда поднимается протереть стёкла маяка перед включением; и дважды утром – проверить состояние оборудования. Таков регламент. Этого можно не делать, маяк давно никому не нужен. Причина в другом.

Перед каждым подъёмом старик убеждает себя, что оттуда, сверху лучше видно старт и подъём ракет, уносящих на орбиту новую партию переселенцев. Он и сам знает, что это не так – видно одинаково. Но там, на высоте, сильнее ощущается его сопричастность этому событию. Ведь должен кто-то провожать путников. Тогда и дорога у них станет легче, и вернуться будет куда. Хотя бы в мыслях.

А ещё, там, наверху, он, пусть всего на тысячную долю процента, но ближе к огромным межзвёздным лайнерам, ожидающим своих пассажиров – мечте, красивой, пусть и несбывшейся, но не потерявшей от этого своей привлекательности.

Старый маяк, сложенный из массивных бетонных блоков усиленных стальным каркасом, мог выдержать любую бурю, цунами или землетрясение. Строили его в период активного освоения океана, то есть ещё до рождения Петра Ивановича. Тогда хотели таким образом решить проблему перенаселения. Но никто не захотел жить среди безмолвных рыб. Идея заглохла, а морских плантаций хватало возле густонаселённых районов.

Безлюдный остров в стороне от водных магистралей забросили, маяк стал никому не нужным. Но списать затраты никто не решился и с баланса его не сняли. Поэтому каждую ночь луч света резал темноту, развлекая планктон и косяки кильки.

Первые ступеньки. Почти стёртые временем. Пройти их проще всего. Самое начало, человек ещё полон сил, и не замечает, как исчезают его первые годы. В памяти откладывается только самое-самое важное. Петру Ивановичу запомнилось, как в далёком детстве отец подбросил его к потолку: «Они полетели Петька. Они полетели к новым мирам. Когда вырастешь, ты тоже полетишь. Будешь жить на другой планете».

Тогда он не понял, зачем нужно жить на другой планете, но твёрдо решил стать космонавтом. Потом он решил, что продавцом мороженного интересней, а потом – пожарным, чтобы отсыпаться. Потом… кем только он не был в жизни, но та, самая первая мечта гнала его сейчас наверх.

А вот эта самая страшная ступенька. Четырнадцатая. Внешне ничем от других не отличается, но Пётр Иванович её пометил чёрной краской и всегда старается перешагнуть. В тот год впервые магнитная буря вывела из строя все приборы. Произошло техногенное бедствие планетарного масштаба. Едва удалось его купировать, как учёные сообщили, что глобальная катастрофа неминуема. Но она ещё далеко, очень далеко. Он ещё успеет прожить целую жизнь. Нужно только торопиться.

На шестнадцатой ступеньке можно насыпать горстку земли. В этот год вся планета сошла с ума. Продавцы домашних экскаваторов вмиг стали миллионерами. Весь мир начал копать укрытия. Впервые повезло ленивым – им не пришлось работать. Пока они собирались, учёные доказали, что убежище не спасёт. Гигантские протуберанцы, которыми Солнце начнёт бомбардировать Землю, сожгут всё живое и оставят после себя радиоактивную пустыню на сотни лет. Спастись под землёй можно только очень глубоко закопавшись, и выйти на поверхность не удастся. Расчёты показали, что всё население Земли в такие убежища не поместится.

Семнадцатая ступенька. Самая красивая. Он встретил свою Олю. Боже, как она была прекрасна. Позже она представала перед ним в разных образах – кокетливой подруги, юной жены. Потрясающе и волнующе красиво она смотрелась, когда стала молодой матерью. А в момент первой встречи она была ослепительно, нестерпимо до боли желанной.

Желание – вот это слово, он вспомнил его. Именно желание заставляло его в таком возрасте карабкаться по ступенькам. Он хотел видеть это. Видеть каждый день, потому что они скоро закончатся. Не будет ни дней, ни полётов. Они все улетят и всё прекратится. Останутся только ступеньки, которые он пересчитывает снова и снова.

Восемнадцатая. Первый кризис. Отсутствие будущего низвергло большинство жителей планеты в глубокую депрессию. Прокатилась волна самоубийств. Люди перестали работать. Снизилось качество жизни – сократилась её продолжительность. Упала рождаемость. Резко возросла преступность. Человеческая жизнь перестала цениться. Кривая численности населения планеты устремилась вниз. Как результат – рухнула экономика.

Теперь две подряд светлые ступеньки. Знаменательное совпадение – именно над ними в толстой стене маяка выложено окно. Здесь можно остановиться, отдохнуть, вспомнить эти годы. Сначала двадцатая – публикация проекта переселения на другие планеты. Ясно было, что спасти всех не удастся. Кто-то зароется в землю, да и доживут до катастрофы не все, зато у потомства появился шанс.

К первой части проекта приступили немедленно. Строительство кораблей-разведчиков увеличили в десятки раз. Теперь никто не протестует против того, что экспедиции не возвращаются – ради спасения человечества пришлось идти на такие жертвы. Командам предписано перемещаться от звезды к звезде в поисках планет, пригодных для проживания. Если такая найдётся, они должны отправить сообщение с её координатами на Землю и оставаться на месте для подготовки к встрече переселенцев.

Скорее всего, из-за дальних расстояний, в ожидании пройдёт вся жизнь. Не исключено, что земляне предпочтут другую планету. Тогда вся подготовка и ожидание окажутся напрасными. Но никто в экспедиции об этом не узнает, потому что связь односторонняя – у разведчиков нет радиотелескопов такой мощности, чтобы принять ответный сигнал. Ну, а те, кому не повезло, кому подходящая планета не встретилась, обречены заниматься поисками до конца жизни – возвращаться не имело смысла.

Первым командам, отправившимся ещё до того, как стало известно о надвигающейся катастрофе, задачи ставились более точно. Прежде всего первыми целями стали Проксима Центавра b и ещё десяток аналогичных планет, расположенных на расстояниях от четырёх до тридцати световых лет. После принятия проекта спасения, круг поисков расширился. Теперь экспедиции отправляются просто в звёздные скопления, где по расчётам могли находиться похожие на Землю планеты.

Двадцать первая ступенька. Одна из самых радостных. Появился на свет Пётр Петрович. Сын, продолжатель рода. Где он теперь? Может потому хочется наверх, чтобы пережить ещё раз тот момент прощания и взлёт корабля, уносившего их Петеньку навсегда. Но это будет там, выше. А пока, мальчик только родился, и следующие три ступеньки только о нём. Пётр Иванович плохо помнил, где и кем он тогда работал, как обеспечивал семью. В памяти только бессонные ночи, детские болезни, разбитые носы и содранные коленки, желание поспать, но вовремя проснуться на работу.

Как много важных событий происходило в молодости. В двадцать четыре года Пётр Иванович уже зрелым руководителем пришёл на завод. Вся промышленность тогда работала в одном направлении – переселение. Строятся гигантские транспортники, которые сразу же окрестили «ковчегами». Проектируются и совершенствуются космические двигатели. Создаётся оборудование и механизмы, которые понадобятся при колонизации. Накапливаются запасы строительных материалов и полезных ископаемых, из которых будет изготавливаться пища, совершенствуются технологии её получения.

Всё выше поднимается Пётр Иванович. Вот и тридцать первая ступенька. Сообщений от экспедиций о найденных планетах до сих пор не поступило. Зато массово сходят с орбитального конвейера лёгкие транспортники для ближнего космоса. Началось освоение планет солнечной системы. Марс и Луна для поставленной задачи не подходят – губительные выбросы плазмы затронут и ближайших соседей Земли. А вот до орбит Сатурна и Юпитера они не дотянуться. Поэтому решено, не дожидаясь известий из глубокого космоса, основать первые колонии на галилеевых спутниках Юпитера, сатурнианском Титане и даже в поясе астероидов на Церере.

Годы идут, подъём становится всё тяжелее. Значимые события происходят всё реже. Тридцать девятая ступенька. Сын закончил школу и пошёл учиться на пилота межзвёздных сообщений. Поскольку планет для переселения до сих пор не обнаружено, велика вероятность, что по окончании учёбы он отправится в невозвратную экспедицию. Родители отговаривают его как могут. Но, оказалось, что это и есть его основная цель. Мальчик вырос, Пётр Иванович гордится им.

Сорок пятая. На ней Пётр Иванович всегда присаживается. Большая часть подъёма пройдена. В этот год сын улетел. На корабле несколько женщин, но мужчин больше. Пётр Иванович с супругой познакомились с семьями членов команды и теперь вместе гадают – как сложатся пары. Время приобрело двойственные качества. Оно летит гораздо быстрее, чем в молодости, но каждый день тянется невообразимо долго. У него появились новые отметки: до утренней сводки сообщений об освоении космоса, после дневной сводки, перед вечерней.

День за днём в томительном ожидании. Двадцать лет без выходных и отпусков. И вот, с днём шестидесяти пятилетия Петра Ивановича поздравил сам Президент. Он и сообщил, что два дня назад от командира экспедиции, сына Петра Ивановича получено сообщение с координатами планеты, подходящей по всем параметрам. За сорок восемь часов все экстренные службы планеты подготовились к выражению населением бурных эмоций, и, как раз на юбилей, об открытии объявили официально.

Через неделю первые переселенцы – строители и исследователи – отправились к открытой планете. А через год пришло сообщение ещё от одной экспедиции, потом ещё и ещё. Ковчеги стартовали сначала один в месяц, потом в неделю, а затем по два в день.

Дальше идти не хотелось. Пётр Иванович стоял на шестьдесят пятой ступеньке и собирался с духом. Следующие пятнадцать ступенек он всегда преодолевал с трудом. Воспоминания об этих годах были ещё свежи в памяти. Президент гарантировал ему не просто персональную каюту на любом ковчеге, что было неслыханной роскошью, а помещение с дополнительным уходом, что позволило бы легко перенести полёт. Он отказался – его Оленька была уже слаба.

Тяжёлые пятнадцать лет. Он помнил каждый. Особенно восьмидесятый, когда Оленька оставила его одного. После этого он выбрал работу на маяке и теперь, вот уже пять лет, каждый день зажигает свет надежды путника. Частота отправлений ковчегов снизилась. Они снова стали улетать по одному в месяц. А сегодня должен улететь последний.

Сегодня он зажжёт маяк в последний раз. После этого он перестанет подниматься наверх. Спустится глубоко вниз, как многие старики, решившие остаться. Там он проживёт ещё несколько лет. Больше ему и не надо. А маяк он гасить не будет. Пусть горит. Путник, где бы он ни был, должен знать, что где-то его ждут.

Издревле славные люди

Угрюмая очередь напряжённо застыла возле бронированной двери магазина. Несколько человек, стараясь не смотреть на соседей, стояли на безопасном расстоянии друг от друга в ожидании вызова. Раздражающее мигание зелёных лампочек рекламы бесило Дика, но прожитые годы научили его терпению. Продолжая ждать, он стараясь глубже спрятаться за поднятым воротником старого пальто из пуленепробиваемой ткани со вшитой красной полосой, указывающей принадлежность к району Нодсайд.

Выстрел, прозвучавший в магазине, немного оживил очередь – все уставились на старика, ожидая действий с его стороны. Он взялся за ручку двери, но открывать её не спешил. Его массивная фигура не допускала понуканий – очередь терпеливо ждала. Только через минуту, когда прозвучало: «Следующий», он вошёл внутрь.

– Привет, Сэм! Что случилось? – спросил Дик скорее для порядка, чем из любопытства. Очень не хотелось, чтобы его прикончили по ошибке.

Из-за бронестекла, держа руку на кнопке начала стрельбы, на него смотрел знакомый охранник. В тесном тамбуре пахло порохом и сыростью. Вокруг зарешеченного отверстия в полу скопилась лужица, не успевшей слиться розоватой воды. В спину посетителю упёрся ствол крупнокалиберного самонаводящегося пулемёта.

– Привет, Дик! Парнишка пытался пройти в магазин без денег. Наверное, украсть что-нибудь хотел.

– Не часто ты стал нажимать на эту кнопку, Сэм?

– А иначе где мы возьмём мясо для ваших стейков, – расхохотался охранник. – Шучу, шучу. Давайте, разоблачайтесь.

Старик автоматически посмотрел на индикатор лжи. Циферблат светился жёлтым. Это означало, что говорящий использует блокиратор детекторов. Дику не хотелось верить, что его знакомый сказал правду. Молча сняв с плеча автомат, посетитель поставил его в специальную, выдвинувшуюся из стены, кабинку. Туда же он повесил пальто и положил прибор определения правды.

– Вы ещё не выбросили это старьё?

– Что поделаешь, Сэм. На новый у меня нет денег.

В почти пустом зале магазина десятка полтора покупателей торопливо складывали продукты в корзины и стремились быстрее рассчитаться. Несколько охранников с винтовками пристально наблюдали за ними. Без оружия и привычной брони Дик тоже чувствовал себя голым. Поэтому, взяв традиционный стейк, он поспешил, насколько быстро позволяли его больные колени, к кассе.

– Почему на две монеты больше, чем вчера? – вспылил старик, увидев чек.

От волнения голова его затряслась, и седые волосы рассыпались из аккуратной причёски, обнажив покрытую пигментными пятнами лысину.

– Мы заботимся о вашей безопасности, – невозмутимо ответил молоденький кассир атлетического телосложения, – установили новый пулемёт на входе.

– Он там уже месяц стоит, – хотел возразить старик, но осёкся, увидев, как кассир потянулся к красной кнопке, а из-под прилавка выглянул ствол автомата. – Извините, мне, наверное, показалось.

– Ты чем-то недоволен?

– Нет-нет, меня всё устраивает.

– А вот он с тобой не согласен, – кассир указал на красный огонёк индикатора своего детектора лжи.

Правая рука Дика потянулась к левому рукаву, но пристальный взгляд продавца заставил старика изменить движение и достать кошелёк.

– Вот, возьмите, пожалуйста, десять монет на развитие системы безопасности магазина.

Взяв деньги, парень презрительно ухмыльнулся и мотнул головой в сторону выхода. Старик, быстро отвернувшись, чтобы кассир не увидел его раздувающихся от возмущения ноздрей, заспешил к выходу. «Уже третий раз негодяй у меня деньги вытягивает, – злился он, – или ограбит, или пристрелит». Дик не слышал, как к парню подошёл один из охранников:

– Зря ты так. Говорят, старик ходит сюда уже сорок лет, и всегда был таким же.

– Ты хочешь сказать, что это Вечный Мститель?

– Не знаю, но на твоём месте оглядывался бы по сторонам. Старик явно не простой.

На улице, защищённый пальто и верным автоматом, Дик расхрабрился. Понимая, что в ближнем бою молодого кассира не одолеть, он стал думать, у кого можно одолжить снайперскую винтовку. Чтобы холод и ветер не отвлекали его, он подошёл к одной из бочек с горящими внутри дровами, установленных прямо на тротуаре. Стоящие вокруг неё люди потеснились, уступая ему место.

Стемнело. Зажглись фонари. Кто-то пробежал мимо. В манере прижимать локти к туловищу во время бега угадывалась девушка. Двое парней возле бочки сорвались с места. Через минуту из ближайшей подворотни донёсся душераздирающий визг. «Добегалась, дура», – ухмыльнулся стоящий рядом со стариком, мужик.

На соседнем доме включился огромный новостной экран. Заиграла бодрая музыка, сменившаяся весёлой дикторшей. С улыбкой на три балкона женщина рассказывала о прелестях жизни в их замечательном районе и том, как прозябают люди в ужасном Еноксе, находящемся на другом берегу реки. На индикатор можно было не смотреть – средства массовой информации работали только с включёнными блокираторами.

***

Строить планы мести Дику вновь помешали крики. На углу улицы собиралась толпа.

– Что случилось? – спросил он мальчишку, проходившего мимо.

– Шпиона из Енокса поймали, хотят зарезать, – спокойно ответил тот и пошёл дальше.

Почувствовав наживу, старик заспешил к месту происшествия. Протолкнувшись, он увидел хорошо одетого полного мужчину в костюме с синей полосой. Бронежилета на нём уже не было, а к шее один из инициаторов казни приставил нож.

– Подожди, – остановил его Дик, – ты видишь, как он одет. Наверное, большой человек. Нужно его в службу безопасности сдать.

– Да чего там сдавать, – заорал активист, – они его из проезжающей машины выкинули. Ясно, что они всё уже узнали.

– Я сказал: «В службу безопасности».

Отработанным десятилетиями движением старик сорвал с плеча автомат и передёрнул затвор. Современное оружие запускается нажатием кнопки – это эффективно, но совершенно не впечатляет. Лязг же старинного затвора и отточенные движения ветерана, дали результат – толпа отхлынула назад, а добровольный палач выпустил жертву.

– Да, забирайте. Сами его и ведите туда.

Это и нужно было Дику. Сделав знак шпиону подниматься, он, не спеша, пошёл по улице. Спасённый от казни последовал за ним. Того, что пленник сбежит, можно было не опасаться – десятки пар глаз наблюдали за ними. «Ты видел его автомат? – зашелестело в толпе, – Это наверняка Вечный Мститель».

Целых фонарей осталось немного, улица освещалась неравномерно. Старик старался держаться в тени, хотя там ему казалось холоднее. Запах дыма из бочек растекался по улице, напоминал о тепле и звал обратно. Но возможность заработать гнала его вперёд.

Неожиданно, когда они проходили мимо очередной подворотни, там бабахнул взрыв. Он свалил пленника с ног и осыпал осколками стекла, мелкими камушками и щепками. От места взрыва повалил густой дым, который ветер стал рвать на части и разгонять по всей улице.

Из дыма, как из преисподней, шатаясь, вышел мужик в разорванной кожаной куртке и высоких сапогах на шнуровке. Правой рукой он тащил за собой на ремне разбитый автомат. Лицо его было в крови, а левая рука болталась, удерживаемая только курткой. Дойдя до еноксца, раненный рухнул прямо на бедолагу, завизжавшего от таких объятий. Через минуту из подворотни вышли двое плечистых парней. Они молча взяли мужика за ноги и потащили обратно под арку.

Дождавшись, когда парни скроются, старик поднял с земли свою добычу и повёл его дальше.

– Как ты сюда попал? – спросил Дик, как только пленник начал соображать после потрясения.

– Я в буферной зоне договаривался с вашими о поставках, а они брызнули мне чем-то в лицо, забрали все деньги, привезли сюда и выбросили из машины.

Пленник немного помолчал, заглянул Дику в лицо, и, решив, что с ним можно говорить, произнёс:

– Не понимаю.

– Что ты не понимаешь?

– Зачем такая жестокость – отдавать меня толпе. Не могли сами убить?

– Не могли. Следующие жертвы обмана наверняка завуалированно поинтересуются: убивали ли они еноксцев. Детекторы не дадут соврать.

Редкие прохожие оглядывались на странную парочку. Один раз какой-то громила с новенькой лазерной винтовкой предложил сжечь пленника на площади. «Повеселимся. Это будет эффектно», – говорил он, демонстрируя своё оружие. Пришлось опять врать про службу безопасности. Произносил Дик это Дик так уверенно, что верзиле даже в голову не пришло включить детектор. Пройдя ещё сотню метров, Дик свернул в подворотню и коротко приказал:

– Снимай пиджак.

– Зачем? Холодно, – мужчина покосился на торчащие из темноты босые ноги, хозяин которых явно уже покинул этот мир.

– Надень наизнанку. Твоя синяя полоса не даст нам дойти до цели.

– А куда мы идём?

– В буферную зону. Только это далеко, а я старый, мне тяжело пешком. У тебя есть деньги на такси?

– Нет, конечно. Ваши всё забрали, даже карточки.

Звучало правдоподобно. Зелёный огонёк индикатора лжи заставил Дика поверить.

– А в зоне?

– Там меня хорошо знают, я смогу занять немного.

– Сколько ты готов заплатить, если я доставлю тебя туда?

– Тысяча монет вас устроит? Я мог бы больше, но не сегодня. Мне будет трудно вылезти из долгов, я потерял очень крупную сумму.

Огонёк начал мерцать. «Значит, парень говорит правду, но свои трудности преувеличивает. Тысяча монет для него немного, – с ненавистью подумал старик, – сволочи».

– Дёшево ты ценишь собственную жизнь. Ну ладно, довезу тебя за свой счёт.

***

В салоне такси оказалось тепло, но ужасно воняло химией. Бронестекло перегородки с водителем хозяин машины заменил стальным листом, поэтому пассажиры не видели, по каким улицам едут. Наглухо тонированные боковые окна не помогали им изменить ситуацию. Отдав за поездку последние деньги, Дик договорился с водителем, что тот остановится за сто метров до входа в буферную зону.

– Позвонишь кому-нибудь из своих, чтобы принесли деньги, только потом я тебя отпущу, – поставил пленнику условие старик.

– Никто не выйдет из зоны даже на метр, – в тусклом свете салонной лампочки лицо еноксца казалось особенно жалобным. – Я не вру. Проверьте, у вас же есть детектор лжи.

«Эти торговцы обманут самый продвинутый индикатор, – думал старик, – если продают приборы, которые обходят блокираторы, значит, у богачей есть защита от них. Наверняка она предусматривает то, что её ни один детектор не определяет».

– Пусть найдут кого-нибудь из наших. У них же есть партнёры.

– Ваши возьмут большую комиссию.

– Это твои проблемы, – разозлился Дик, – ты жить хочешь или размазать тебя по салону?

Отверстие чёрного ствола автомата смотрело прямо в лоб торговца. Калибр оружия подтверждал – после выстрела с такого расстояния от жертвы останутся только ошмётки.

– Хорошо, хорошо, я сделаю, как вы скажете.

Дальше ехали молча. Машина шла плавно, без рывков, её только слегка покачивало на поворотах. После трудного дня, разморившись в тепле, старик стал засыпать. Его пленник вжался в сиденье и намеренно молчал, надеясь на появление возможности скрыться. Но старый солдат знал своё дело. Минут через десять он взбодрился, и, отдохнувший, с усмешкой посмотрел на соседа.

– Что, не повезло?

– Я не знаю о чём вы.

– Ладно, досада у тебя на лице. Как же ты торгуешь, если тебя так легко прочитать?

– Да, вы правы, меня часто обманывают. Я слишком доверчив. Но, знаете, я…

– Не галди, – остановил его Дик, – дурак и доверчивый это одно и то же. Язык нам дан, чтобы врать, а голова – отличать правду от лжи.

– Знаете, – торговец опасливо посмотрел на автомат, но всё же решился возразить, – обманывать нехорошо.

– Я и говорю – дурак.

Старик даже рассмеялся.

Вонь становилась невыносимой. Наплевав на безопасность, Дик приоткрыл окно. Его попутчик испуганно поторопился выключить освещение салона. Свежий воздух, ворвавшись в машину, опьянил пассажиров и заставил поёжиться от холода. Вдоволь надышавшись им, Дик всё же поднял стекло. Он знал, откуда взялась этот резкий запах. Последнее время бандиты повадились бросать в окна машин капсулы с отравляющим веществом и грабить пассажиров. Дезинфицировался салон после этого химическим составом именно с таким ароматом.

В темноте и теплоте машины старику вдруг захотелось пофилософствовать. Тем более что ехать оставалось ещё не менее получаса.

– В десяти заповедях Божьих ничего не говорится о лжи. Среди семи смертных грехов она тоже не числится. Так что враньё и правда сражаются на равных. Кто из них прав – неизвестно. Без белого нет чёрного. Люди рисуют чёрным, белое только фон.

– Но ведь было и по-другому.

– Вспомнил! Правительства всех стран давно поняли, что ложь лучше правды. Это стало официальной политикой. Наши купцы и промышленники всегда только обманом и жили. Теперь они стали это делать по закону. Вот правда, которую ты так любишь. Ведь закон – это правда. Не так ли? Жизнь – обман. Правда только в смерти.

Еноксец боялся спорить, но, не видя в темноте лица собеседника, он почувствовал себя уверенней.

– Меня сегодня хотели убить. Значит, они желали мне добра?

– Конечно. Тебе что, нравится этот холод и сырость? Постоянный вопрос: что я сегодня буду жрать? А так – отправишься на небеса, встретишься с Господом. Ни забот, ни хлопот.

– А как же заповедь – не убий?

– Она касается только себя. Чтобы все разом не ломанулись на небеса. Мало ли что сказано, главное – что сделано.

– И что же сделано?

– Первый рождённый человек, сын Адама и Евы, Каин, что сделал? Убил брата, Авеля. И Бог запретил наказывать первого человека. Убийство – первый и древнейший способ выживания. Кстати, угодный Богу.

– Но ведь это грех.

– Всё, что твориться в этом мире, свершается по воле Божьей. Если Господу угодно, чтобы ты согрешил, значит, нужно согрешить. Потому что, иначе не покаешься. А покаяние – это главное, что требует от нас Всевышний.

– Вам никто не говорил, что вы похожи на Вечного Мстителя?

Ответить старик не успел. Он не видел, как расширились в ужасе глаза его собеседника, который вжался в дверцу машины – только услышал сначала тихий, но постепенно усиливающийся, наполовину крик, наполовину визг. Резко обернувшись, Дик сам обмер от страха. В окно машины смотрели два горящих красных глаза. На стекло легла, светящаяся голубоватыми молниями, корявая, с огромными когтями, ладонь. Но в следующее мгновение он овладел собой и резко закрыл рукой пульт управления дверьми.