Kitobni o'qish: «Варкрафт. Дуротан»

Shrift:

Christie Golden

WARCRAFT: DUROTAN

The Official Prequel Novel

* * *

Эта книга посвящается Крису Метцену, моему собрату по работе в компании «Близзард», который еще в 2000 году первым доверил мне Дуротана и дал возможность создать Драку. Этим он поистине оказал мне честь, которую я и представить себе тогда не могла, и дал возможность в течение пятнадцати лет возвращаться к этим героям и знакомить с ними все новую аудиторию.

Пролог

От ярко-красных пятен крови на снегу поднимался пар, и Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, издал торжествующий крик. Это была его первая охота – он впервые метнул копье в живое существо с целью его убить – и пятна крови свидетельствовали о том, что копье попало в цель. Ожидая похвалы, Дуротан повернулся к отцу. Узкая грудная клетка юного орка раздувалась от гордости, но выражение на лице вождя клана Северного Волка озадачило его.

Гарад покачал головой. Его длинные блестящие черные волосы свободно падали на широкие могучие плечи. Он сидел верхом на огромном белом волке по кличке Лед, и маленькие черные глазки смотрели мрачно, когда он заговорил.

– Ты не попал ему в сердце, Дуротан. Северные Волки бьют в цель с первого раза.

От разочарования и стыда горячая кровь прилила к лицу юноши.

– Мне… мне жаль, что я подвел тебя, отец, – произнес он, стараясь выпрямиться во весь рост на своем волке, Острозубе.

Управляя Льдом при помощи коленей и рук, держащихся за холку волка, Гарад подъехал к Острозубу, встал рядом с ним и посмотрел на сына.

– Ты не смог убить с первого удара, – сказал он. – Ты подвел не меня.

Дуротан бросил на отца неуверенный взгляд.

– Моя задача – обучить тебя, Дуротан, – продолжал Гарад. – Когда-нибудь ты станешь вождем, если на то будет воля Духов, и я не позволю тебе напрасно оскорблять их.

Гарад махнул рукой в том направлении, куда вел кровавый след.

– Слезай, пойдем со мной, и я объясню. Дрек’Тар, вы с Мудроухом следуйте за нами. Остальные пусть ждут, пока я их позову.

Дуротан все еще испытывал стыд, но одновременно был озадачен и заинтересован. Он подчинился отцу, не задавая вопросов. Молодой орк соскользнул со спины Острозуба и погладил громадного волка. Никто не знал, приручил ли клан северных волков в качестве верховых животных из-за их белого цвета, или это клан стал называть себя так из-за их белого меха; ответ на это вопрос затерялся в прошлом. Острозуб фыркнул и лизнул своего юного хозяина в лицо.

Дрек’Тар был старейшим шаманом клана Северного Волка, этот орк поддерживал тесную связь с Духами Земли, Воздуха, Огня, Воды и Жизни. Северные Волки верили, что Духи живут далеко на севере, на Краю Мира, в Обители Духов. Дрек’Тар был старше Дуротана, но еще не совсем стар; шаман потерял зрение в бою за много лет до рождения юного орка. Верховой волк напавшего на них клана мощными челюстями задел лицо шамана. Волк попал в цель лишь отчасти, но ущерб оказался значительным: один глаз был полностью утачен, а второй ослеп вскоре после этого. Дуротан до сих пор мог разглядеть тонкие бледные извилистые шрамы, тянущиеся из-под повязки, которую всегда носил Дрек’Тар, чтобы скрыть невидящие глаза.

Но если Дрек’Тар что-то и потерял, он одновременно кое-что приобрел. Вскоре после потери зрения у него развились необыкновенные способности чувствовать, возмещающие отсутствие глаз, он ощущал присутствие Духов с такой остротой, которая была недоступна более молодому шаману, его ученику. Время от времени Духи даже посылали ему видения из своей обители на Краю Мира, на самом крайнем севере.

Дрек’Тар не был беспомощным – пока шаман мог сесть на Мудроуха, своего любимого и хорошо обученного волка, он мог ездить на нем туда же, куда и любой другой орк.

Отец, сын и шаман пробирались по глубокому снегу вдоль кровавого следа. Дуротан родился во время снежной бури, что считалось благоприятным предзнаменованием для дальнейшей жизни члена клана Северного Волка. Его домом был Хребет Ледяного Огня. Когда снег нехотя отступал под солнцем летних месяцев, он просто пережидал время перед неизбежным возвращением. Никто не знал, как долго эти негостеприимные места служили домом орочьему клану Северного Волка; они жили здесь с незапамятных времен. «Всегда», – просто ответил один из стариков Дуротану, когда он достаточно повзрослел, чтобы задать этот вопрос.

Приближалась ночь, и становилось все холоднее. Плотные теплые сапоги Дуротана из шкуры копытня почти насквозь промокли, и его ноги начали неметь. Поднялся ветер, будто кинжалом пронзавший толстую меховую накидку. Дуротан дрожал, упорно шагая вперед, и ждал, когда заговорит отец. Кровь на снегу перестала исходить паром и начала замерзать.

Алый след вел через продуваемое ветром заснеженное пространство к серо-зеленой полоске деревьев у подножия Горы-Предка, самой высокой вершины горной цепи, тянущейся на сотни миль на юг. Гора-Предок, как гласили священные свитки, была хранителем клана, она вытянула свои каменные руки, чтобы создать защитную преграду между Хребтом Ледяного Огня и южными землями. Запах чистого снега и аромат сосен щекотал ноздри Дуротана. Вокруг царило безмолвие.

– Мало приятного, да? Эта долгая прогулка по снегу, – в конце концов произнес Гарад.

Дуротан не знал, каким должен быть правильный ответ.

– Северный Волк не жалуется.

– Да, не жалуется. Но… все равно это неприятно. – Гарад улыбнулся, глядя сверху вниз на сына, губы его изогнулись, обнажив клыки. Дуротан невольно улыбнулся в ответ и слегка кивнул, чуть расслабившись.

Гарад протянул руку и потрогал накидку сына, пощупав мех.

– Копытень. Сильное создание. Дух Жизни подарил ему густой мех, толстую шкуру, много слоев подкожного жира, чтобы он мог выжить в этом краю. Но когда копытень ранен, он движется слишком медленно и не сохраняет тепло. Он отстает от стада, поэтому стадо не может его согреть. Холод сковывает его.

Гарад указал на следы; Дуротан видел, что животное спотыкалось на ходу.

– Он растерян. Страдает от боли. Испуган. Он всего лишь животное, Дуротан. Он не заслуживает таких страданий. – Лицо Гарада стало жестким. – Орки некоторых кланов отличаются жестокостью. Им нравится мучить и истязать свою добычу… и своих врагов. Северные Волки не получают удовольствия от страданий. Даже от страданий своих врагов и, конечно, от страданий простых животных, которые служат нам пищей.

Дуротан почувствовал, что его щекам стало горячо от нового прилива стыда. На этот раз не от стыда за себя, не из-за того, что он плохо прицелился, а потому, что эта мысль не приходила ему в голову. То, что он нанес неудачный удар, было серьезной ошибкой, но не потому, что он показал себя не лучшим охотником. Это было плохо потому, что доставило ненужные страдания животному.

– Я… понимаю, – сказал он. – Мне очень жаль.

– Не передо мной надо извиняться, – ответил Гарад. – Это не я страдаю.

Теперь появились более свежие кровавые пятна, большие алые лужицы в ямах, оставленных неровными шагами копытня. Они вели вперед, мимо нескольких одиноких сосен, вокруг груды валунов, присыпанных снегом.

И там они его нашли.

Дуротан ранил теленка. Сначала зверь показался огромным юному орку, охваченному первым настоящим приступ кровожадности, но сейчас Дуротан видел, что животное еще не вполне взрослое. Тем не менее теленок был размером с трех орков, его толстую шкуру покрывала лохматая шерсть. Дыхание вырывалось из его пасти быстрыми белыми облачками пара, а язык вывалился из-за тупых желтых зубов. Маленькие, запавшие глазки открылись, когда зверь уловил их запах. Он пытался подняться, но только взбил вокруг себя красный от крови, мокрый снег, а неудачно брошенное копье Дуротана вонзилось еще глубже. От мучительных, но одновременно полных вызова стонов животного у Дуротана все внутри сжалось.

Юный орк знал, что надо делать. Отец подготовил его к этой охоте, описав внутренние органы копытня и расказав, как лучше всего прикончить животное. Дуротан не колебался. Он подбежал к теленку так быстро, как только позволил снег, ухватился за копье, рывком выдернул его и вонзил точно в сердце животного, всем своим весом навалившись на древко.

Копытень содрогнулся, умирая, и обмяк неподвижной грудой. Его горячая кровь пропитывала шкуру и снег. Гарад держался позади, и теперь к нему присоединился Дрек’Тар. Шаман склонил голову к плечу, прислушиваясь, а Гарад в ожидании смотрел на Дуротана.

Дуротан взглянул на них, потом снова на животное, которое только что убил. Затем он заглянул в свое сердце, как всегда учил его отец, и присел на корточки в окровавленный снег рядом с животным. Стащил меховую рукавицу и прикоснулся к боку теленка. Он был еще теплым.

Орк ощущал неловкость, произнося эти слова, и надеялся, что они правильные.

– Дух копытня, я, Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, благодарю тебя за отданную нам жизнь. Твоя плоть поможет моему народу пережить эту зиму. Твоя шкура и мех согреет нас. Мы… я благодарен тебе.

Он умолк и с трудом сглотнул.

– Прости меня за то, что твои последние мгновения были полны боли и страха. В следующий раз я нанесу лучший удар. Я сделаю это так, как учил меня отец – прямо в цель. – Произнося это, он заново ощутил и оценил спасительную тяжесть накидки на своей спине, ощутил сапоги на ногах. Поднял глаза на отца и Дрек’Тара. Они одобрительно кивнули.

– Северный Волк – умелый охотник и могучий воин, – сказал Гарад. – Но он никогда не бывает жестоким ради развлечения.

– Я – Северный Волк, – с гордостью произнес Дуротан.

Гарад улыбнулся и положил ладонь на плечо сына.

– Да, – согласился он. – Ты – Северный Волк.

1

Вопли охотящихся орков прорезали застывший морозный воздух. Дуротан уже участвовал в битвах с другими кланами, но очень немногие враги осмеливались бросить вызов Северным Волкам здесь, на их северной родине. Их кровожадность и жажда одержать почетную победу гасли, так же как сейчас, стоило им заслышать завывания и победные песни всадников-орков, загоняющих могучую жертву, которая обратилась в бегство под их натиском.

Земля дрожала от грохота копыт стада копытней, мохнатых и худых на исходе зимы, которая, казалось, никогда не выпустит из своей хватки эту землю. Северные Волки с ликованием гнали их вперед – орки ликовали, найдя наконец мясо, и это придавало им свежие силы после двухдневного выслеживания стада.

Отряд возглавлял Гарад. Его черные волосы уже прорезали серебряные пряди, но тело все еще оставалось сильным, а спина прямой. Рядом с ним, справа, скакала мать Дуротана, Гейя. Она была стройнее своего мужа, но движения ее не уступали ему в быстроте, а удары были столь же смертоносными. Гарад не все время руководил, он часто отходил назад, чтобы позволить Дуротану взять на себя ведущую роль, но юный орк никогда не ощущал себя таким полным жизни, как в те моменты, когда охотился по левую руку от отца.

Наконец, слева от Дуротана скакал Оргрим – Молот Рока, лучший друг Дуротана. Они дружили с тех пор, как научились ходить; юные орки часто устраивали всевозможные соревнования и поединки, которые всегда заканчивались не ссорой, а смехом. Мать Оргрима утверждала, что ее маленькому воину так не терпелось начать сражаться, что он ударом головы отбросил руку повитухи, когда явился в этот мир, и Духи отметили его синяком в виде красноватого пятна на коричневой коже головы. Оргриму нравилась эта история, и поэтому он всегда брил макушку, даже зимой, что большинство Северных Волков считало глупым. Эти четверо часто ездили таким строем, и ощущали каждое движение друг друга так же хорошо, как биение собственных сердец.

Во время погони за копытнями Дуротан бросил взгляд на Гарада. Его отец ухмыльнулся и кивнул. Клан голодал уже некоторое время; сегодня ночью они устроят пир. Гейя, сжимая длинными ногами бока своего волка, натянула тетиву лука и ждала сигнала мужа.

Гарад поднял свое копье, Удар Грома, покрытое резными рунами и украшенное кожаными полосками и зарубками двух разных видов. Горизонтальная черта означала жизнь животного, вертикальная – орка. Удар Грома был усеян как вертикальными, так и горизонтальными отметинами, но вертикальных было немало. Каждая зарубка появлялась, как было известно Дуротану, когда враг хорошо сражался и умер легко. Таков был обычай Северных Волков.

Вождь орков прицелился копьем в одного из копытней. Слова было трудно расслышать за громким топотом, поэтому Гарад оглядел других Северных Волков, поднявших свое оружие и выбравших намеченную цель.

Стадо на бегу сбилось в плотную толпу, и это обещало сохранение жизни тем, кто оказался в центре, если только они не споткнутся. Выбранная в качестве мишени самка слегка оторвалась от группы. Ее живот не был раздут плодом; ни один Северный Волк не стал бы убивать беременную самку копытня, ведь их число уменьшалось с каждой все более суровой зимой. Также не стали бы охотники убивать больше, чем могут унести с собой в селение у Хребта Ледяного Огня или скормить своим ездовым волкам в благодарность за их помощь в охоте.

– Пускай дикие волки сами добывают себе ужин, – однажды сказал Гарад, почесывая Льда за ушами. – Мы, Северные Волки, позаботимся о своих друзьях.

Так было не всегда. Гарад рассказывал Дуротану, что в его молодости клан жертвовал по крайней мере одно, а иногда и несколько животных на подношение Духам в знак благодарности. Животные оставались лежать там, где упали, становясь добычей диких зверей и хищных ворон. Такая напрасная трата мяса нечасто случалась во времена Дуротана – пища была слишком драгоценной для подобной расточительности.

Гарад подался вперед. Лед знал, что это команда к атаке, он нагнул голову и прыгнул.

– Поспеши! – этот шутливый приказ отдал Оргрим, чей волк, Кусака, пронесся мимо Дуротана подобно стреле, выпущенной из лука. Дуротан что-то съязвил в адрес друга, и Острозуб, которому тоже хотелось есть, прыгнул вперед.

Волна волков и всадников захлестнула несчастную самку. Если бы она была хоть на несколько шагов ближе к стаду, другие звери могли бы защитить ее, но хотя она жалобно замычала, стадо лишь понеслось быстрее. Вожак стада бросил ее, он слишком стремился увести остальных подальше от наводящих ужас орков, чтобы больше никто из стада не погиб. Копытни не были тупыми, и самка очень быстро поняла, что эту схватку она должна выиграть – или проиграть – своими силами.

Она резко развернулась с быстротой, удивительной для ее огромных размеров, и повернулась к своим будущим убийцам. Копытни часто становятся добычей разных хищников, но это не означает, что они не обладают личностью или что они не опасны. Самка, стоявшая перед охотниками, всхрапывала и рыла снег раздвоенными копытами – она была бойцом, как и они сами, и явно намеревалась забрать с собой немало орков и волков.

Дуротан улыбнулся. Вот это достойная добыча! Нет чести в охоте на зверей, которые не сопротивляются и не сражаются – таких убивают лишь по необходимости. Он был рад мужественному выбору самки копытня. Остальные охотники также увидели брошенный ею вызов, и в их воплях послышался восторг. Самка фыркнула, опустила голову, увенчанную массивными острыми рогами, и бросилась прямо на Гарада.

Вождь орков и его волк действовали, как единое целое: волк отпрыгнул назад ровно настолько, чтобы Гарад смог бросить Удар Грома. Копье вонзилось огромному животному в бок. Лед сгруппировался для атаки. Когда он и другие белые волки ринулись к горлу копытня, Гарад, Дуротан, Оргрим, Гейя и остальные охотники стали бросать в животное копья и пускать стрелы, издавая воинственные вопли.

Схватка животного с яростной толпой орков сопровождалась какофонией рычания, стонов и воинственных воплей. Волки наскакивали и отбегали, вонзая зубы и вырывая куски мяса, а их наездники старались подобраться ближе, чтобы нанести удар. Воспоминание о первой охоте промелькнуло в голове у Дуротана, как всегда было в такие моменты. Он пробился к переднему краю схватки. Со времени той давней охоты, когда он шел по кровавому следу, Дуротан стремился быть тем, кто нанесет смертельный удар. Тем, кто прекратит мучения. Не важно, заметят ли в горячке сражения другие, что это он убил животное. Имело значение только то, что именно он нанес удар.

Дуротан прокладывал путь, огибая мечущиеся белые фигуры волков и одетых в мех соплеменников, пока у него чуть не закружилась голова от запаха крови и шкуры животного. Внезапно он увидел просвет. Дуротан погрузился в себя, крепко сжимая копье и сосредоточившись на одной цели. Для него существовало сейчас только одно место позади левой передней ноги самки. Копытни были крупными животными, и их сердце тоже отличалось немалыми размерами.

Его копье попало в цель, и огромное животное содрогнулось. На шкуре показалась алая кровь. Дуротан нанес чистый и правильный удар – хотя самка копытня еще несколько мгновений боролась за жизнь, в конце концов она рухнула замертво.

От громкого крика у Дуротана зазвенело в ушах. Он улыбнулся, тяжело дыша. Сегодня ночью у его клана будет еда.

Они всегда брали больше охотников, чем нужно, чтобы завалить зверя. Удовольствие от охоты заключалось в выслеживании, схватке и убийстве, но необходимо также много рук, чтобы разделать зверя и подготовить его к доставке в селение. В этом принимали участие все, от вождя до самого молодого охотника. В какой-то момент Дуротан, вместе со всеми рубивший тушу, выпрямился, чтобы размять окровавленные по локоть руки. Его взгляд поймал какое-то движение, и он нахмурился, вглядываясь вдаль.

– Отец! – воскликнул он. – Всадник!

Услышав это слово, все бросили свое занятие и встревоженно переглянулись, но благоразумно молчали. Всадники никогда не догоняли отряд охотников, так как это могло вспугнуть добычу, – кроме случаев, когда отряд отсутствовал слишком долго и о нем начинали беспокоиться. Одиночного всадника посылали только в том случае, если Гарада внезапно требовалось вернуть в селение, а это означало плохие новости.

Гарад молча посмотрел на Гейю, затем поднялся, чтобы встретить всадника. Кург’нал, старый, седой орк, соскочил со своего волка и приветствовал вождя, ударив большой рукой по своей широкой грудной клетке.

Гонец не стал тратить слов зря.

– Великий вождь, приехал какой-то орк под флагом переговоров и желает видеть тебя.

Гарад нахмурил брови.

– Переговоров? – это слово показалось ему странным, и в его голосе слышалась растерянность.

– Что такое «переговоры»? – Оргрим был одним из самых могучих орков в клане, но умел двигаться совершенно бесшумно, когда хотел. Дуротан, увлеченный разговором, даже не заметил, как друг подошел к нему.

– Переговоры означают… – Дуротан подыскивал слова. Для орка они звучали так странно. – Этот чужак приехал только поговорить. Он приехал с миром.

– Что? – Оргрим выглядел почти комично, его клыкастая челюсть слегка отвисла. – Это, должно быть, какой-то подвох. Орки не ведут переговоров.

Дуротан не ответил. Он смотрел, как Гейя подошла к мужу и тихо что-то говорила ему. Как и Дрек’Тар, Гейя была шаманом, и у нее были свои, особые задачи. Она была Хранительницей закона, хранила свитки, передаваемые от поколения к поколению, и заботилась о том, чтобы древние традиции и обряды Северных Волков не были утрачены. Если кто-то и понимал, как должным образом ответить орку, приехавшему под знаменем переговоров, то именно она.

Гарад повернулся к молчащим оркам, терпеливо ожидающим его реакции.

– Орк по имени Гул’дан приехал поговорить, – сообщил он им. – Он возрождает древний ритуал переговоров, и это означает, что он наш… наш гость. Мы примем его с почетом и уважением. Если он голоден, мы накормим его самой лучшей едой. Если он продрог, он может получить самую теплую из наших накидок. Я выслушаю то, с чем он приехал к нам, и буду вести себя в полном соответствии с нашими традициями.

– А если он не ответит тем же? – спросил один из орков.

– Что, если он проявит неуважение к клану Северных Волков? – выкрикнул другой.

Гарад взглянул на Гейю, и та ответила:

– Тогда позор падет на его голову. Духи не будут к нему благосклонны за то, что он нарушил ту самую традицию, которую пытается возродить. Бесчестие падет на него, не на нас. Мы – Северные Волки, – заключила она, повысив голос, в котором звучала убежденность. В ответ раздались одобрительные крики.

Кург’нал все еще выглядел смущенным. Он подергал себя за бороду и что-то прошептал вождю. Дуротан и Оргрим стояли близко и уловили тихо сказанные слова.

– Мой вождь, – сказал Кург’нал, – это еще не все.

– Говори, – велел Гарад.

– Этот Гул’дан… он приехал вместе с рабыней.

Дуротан замер от отвращения, мгновенно охватившего его. Некоторые кланы порабощали других, он это знал. Орки иногда сражались между собой. Он сам участвовал в подобных битвах, когда другие кланы вторгались на территорию Хребта Ледяного Огня и охотились на животных, служивших пищей Северным Волкам. Северные Волки храбро сражались до конца, при необходимости убивая без колебаний, но никогда не делали это в приступе ярости или просто потому, что им представилась такая возможность. Они не брали даже пленных, не то что рабов; бой заканчивался тогда, когда одна из сторон сдавалась. Стоящий рядом Оргрим тоже тихо зарычал при этих словах.

Но Кург’нал еще не закончил.

– И… – Он покачал головой, словно сам не мог поверить в то, что сейчас скажет, потом начал снова: – Мой повелитель, и рабыня, и ее хозяин… зеленые!