«Мармеладные убийства в парке Сеула» kitobidan iqtiboslar

Пусть девочка злится, лишь бы давала волю эмоциям. Держать их внутри нельзя. Душе будет тяжело и одиноко.

Стены были изрисованы чем‐то красным. На полу красовалась пентаграмма, на концах которой лежали мармеладки: была и в форме звезды, и в форме боба, акулы, яичницы… Ёнду, словно в трансе, повторял: «Мне нужна книга. Без нее ничего не вышло. Если б только у меня была книга…»

Руки, ноги, плечи и голова Чжуа текли, как сироп из французского тоста, и обволакивали собой маму. Разъединить их теперь было бы сложнее, чем достать карамель из стеклянной банки после жаркого лета. Тело женщины начало неестественно светиться, а колени подкосились, словно все кости растворились.

Однажды я увижу, как эти дома будут разрушены. Как и весь мир, пожалуй. Вокруг меня продолжают происходить изменения, и грусть в сердце с каждым разом все больше затирается. Я разучился привязываться к вещам и людям. Долгая жизнь подразумевает умение забывать.

Она сидела в темной комнате и аккуратно, с трепетным почтением листала книгу. Читала слова, которые и без того знала наизусть. Нет, она права. «Мармеладный боб» ошибается, и это нельзя оставить без внимания. Книга может быть только у одного человека. Так и должно быть. Она права.

В глазах дамы не читалось ровным счетом никаких эмоций. Даже на камни некоторые смотрят с большей теплотой. По изгибу рождественской сладости стекала кровь, но и это не нарушало душевного равновесия женщины. Она с легкостью закинула карамельную трость на плечо, словно это была клюшка для игры в гольф, и, замахнувшись, несколько раз ударила безжизненное тело Ёнду.