Kitobni o'qish: «Меч и Крест»
Кто вы,
закованные в броню,
покрывшие головы
железными шлемами,
в руках держащие мечи стальные?
Кто вы, воины?
Сага о Беовульфе
КНИГА ПЕРВАЯ
Удача любит храбрых!
Теренций.
Пролог
…в начале было слово.
– Только одно усилие, храбрые рыцари. Только одно. Всё население восстанет, чтобы сбросить ненавистную тиранию Византийской империи. Всё! Поддержите нас, и огромная добыча – золото и серебро городов, прекрасные женщины, шелка и парча, превосходное оружие, всё это будет ваше! Нам нужна всего лишь помощь, таких храбрых и достойных воинов как вы. Всего лишь помощь! Против нашей объединённой мощи, греки не устоят! Победа будет лёгкой!
Суровые, бородатые, закалённые во многих походах и битвах нормандские воины, сначала с недоверием прислушивались к словам этого странного, женоподобного человека, с завитыми и намасленными волосами, умащенного пудрой и румянами, с накрашенными ногтями, пахнущего духами и благовониями, подошедшего к ним у святилища Михаила Архангела на горе Сан-Анджело, что в Апулии, в южной Италии. Они возвращались домой, после долгих лет службы многочисленным правителям, которые практически никогда не скупились на плату, приобретая их воинские умения, их верность, доблесть, отвагу, непоколебимость в бою, мужество и презрение к смерти, щедро платя им за их копья и мечи, за их кровь, пролитую в бесчисленных стычках, схватках, войнах. Норманны, уже давно зарекомендовали себя, как превосходные воины, и дорого ценились и в Византийской империи, и на мусульманском Востоке, и в Испании, как на службе у мавров, так и у королей Кастилии и Арагона. Слава о доблестных, свирепых и грозных северных воинах была широко известна и в знойных пустынях Сирии, и у заснеженных горных вершин Армении, и у древних пирамид египетских фараонов, и в Италии, Германии, во Франции, Англии, Киевской Руси.
Святилище Михаила Архангела было одной из главных религиозных христианских святынь, и неудивительно, что более сорока норманнов, решили посетить это место. Ещё недавно язычники, они, приняв христианство, стали его ревностными сторонниками и поборниками. Их деды, ещё поклонялись Одину и Тору, и помнили времена, Роллона (Роллон(лат. Rollo; ок.860 – ок.932) – первый герцог Нормандии (под именемРоберт I), основоположник Нормандской династии. Возглавив крупный отряд викингов, в 886 году прибыл в Западно-Франкское королевство, которое опустошал в течение многих лет. В 911 году король Западно-Франкского королевства Карл III Простоватый, не имея сил для борьбы с викингами, заключил с Роллоном Сен-Клер-сюр-Эптский договор. По нему монарх передавал вождю викингов в лен побережье в районе Сены с центром в Руане, Бретань, Кан, Эр и отдавал в жёны свою дочь Гизелу, а тот взамен признавал своим сеньором короля Франции и переходил в христианство. Это соглашение заложило основы Нормандского герцогства, которое стало наследственным владением Роллона и его потомков. Роллон при крещении получил имя Роберта), первого герцога Нормандии, завоевавшего свои владения у франков. Насмехаясь над верой внуков, деды вспоминали, как на похоронах Роллона, проведённых по всем христианским обрядам, с заупокойной молитвой и благочестием, дарами монастырям за упокой его души, принесли в жертву языческим богам и сотни пленников и рабов.
– Распятый Христос это одно, но не стоит забывать и древних богов, которых Роллон чтил и которым поклонялся большую часть своей жизни, – улыбаясь, говорили старики.
В ходе разговора, нормандцы узнали, что этого женоподобного человека, одетого в длинные до пят чёрные одежды, со смешной круглой шапочкой на голове, зовут Мелус, и что он, лангобардский аристократ. Всю свою сознательную жизнь Мелус посвятил борьбе за освобождение апулийских городов от византийского ига. И он уже дважды поднимал восстание против византийцев, но оба раза был разбит. И теперь, для успеха, ему нужна всего лишь помощь столь храбрых и прославленных рыцарей.
Византийцы, воюя в VI веке за обладание Италией с осевшими здесь остготами, сами наняли и привели на эти земли воинственное германское племя лангобардов. После изгнания остготов, лангобарды не захотели покидать эту цветущую, благодатную землю, и, собравшись с силами, вторглись в Италию. За короткое время лангобарды завоевали всю северную и среднюю часть полуострова, дойдя вплоть до Рима, и основали своё королевство со столицей в Павии (От имени лангобардов, произошло и современное название части Италии – Ломбардия). Наиболее предприимчивые лангобарды, тесня византийцев, продвинулись и в южную Италию, основав герцогства в Сполетто и в Беневенто. Двести лет всё шло хорошо, пока в 774 году, король франков Карл Великий, по прямой просьбе папы Римского Адриана I, опасавшегося всё возрастающей силы и мощи Лангобардского королевства, не вступил в Италию и не взял Павию, присоединив эти земли к своим владениям. Лангобардскому королевству пришёл конец. Средоточием лангобардской культуры и традиций теперь стали южные герцогства, особенно Беневенто, которое вскоре превратилось в принципат и – хотя формально находилось под сюзеренитетом папы по дарственной Карла Великого – всё же сохраняло старые лангобардские обычаи. Постоянно лавируя между Западом и Востоком, между Латинской и Византийской империями, лангобардским герцогствам в Южной Италии ещё долго удавалось сохранять свою полунезависимость. Только когда к власти в Византийской империи пришла великая Македонская династия (императорская династия в Византии с 867 до 1056 г.г.), начавшая укреплять свои оставшиеся владения в Италии, независимые лангобардские герцогства, стали всё более и более попадать под власть Константинополя. Но лангобарды не желали принимать греческое правление. Мятежи, бунты, вооружённые восстания, последовали одно за другим во многих городах и провинциях. Одним из вождей сопротивления лангобардов и был этот самый Мелус.
– Две унции серебра в месяц простому воину и две унции золота предводителям! Как вам? Добавьте к этому то, что добудете в битвах, и то, что возьмёте в городах и селениях византийцев!
– Идёт! – остановил поток словоизвержений этого лангобарда предводитель норманнов Жильбер Дренго. Он, со своими братьями, более пяти лет находился на службе у Византии и выучил там язык ромеев. Он был несколько другого мнения о мощи империи и о боеспособности её армии. Но он ещё никогда не отказывался от возможности повоевать и от возможности подзаработать.
К тому же нормандцы, слушая Мелуса, всё более и более заинтересовывались его речами. Слова лангобарда воодушевляли их. Глаза у северян заблестели, ноздри стали хищно раздуваться, а руки ощупывали рукояти ножей и мечей. Выйдя из пещеры, в которой располагалось само святилище Михаила Архангела, они задумчиво посмотрели на широкую долину Апулии, лежавшую у их ног.
Многие и долгие века, поколение за поколением, жители холодного и скудного Севера, стремились к благодатной земле на Юге. Это стремление, намертво отпечаталось у них в памяти, данной им от предков. И сейчас, глядя на эту залитую щедрыми солнечными лучами, цветущую, плодородную, обетованную землю, они задумчиво кивали головами. Богатая страна, словно, та самая, из древних легенд, саг и сказаний, и куда её жители, сами, приглашали их. Эта земля предоставляла неограниченный простор для того, чтобы проявить свою доблесть и достичь успеха.
Жильбер подошёл к Мелусу.
– Мы окажем вам помощь, о которой ты просишь. Но сейчас нас слишком мало. Мы вернёмся в Нормандию, и кинем кличь. Сторонники не замедлят к нам присоединиться. Я уверен в этом! Мы соберём армию, достаточно вооружённую, для ведения кампании. Жди нас на следующий год!
И кивнув Мелусу, Жильбер, а за ним и остальные нормандские рыцари, начали спускаться с горы Сан-Анджело.
– Готовь золото! – сильно стукнув Мелуса по плечу, весело, на скверном греческом, сказал один из братьев Жильбера, Райнульф.
Жильбер Дренго сдержал своё слово, и весной следующего, 1017 года, первые нормандцы, были уже на пути в Южную Италию.
Основную массу их армии, составляли младшие сыновья рыцарей и землевладельцев герцогства Нормандия, которым не светило никакое наследство на родине. Привлечённые слухами о далёкой, но богатой земле, о бессилии тамошних жителей, и о богатой добыче, которая ждёт каждого, они с большой охотой устремились за Жильбером. По дороге, особенно в Бургундии и Провансе, к ним присоединялись и другие, желающие заработать лёгкие деньги – рыцари, профессиональные солдаты-наёмники, беглые преступники, разбойники и прочий сброд.
В конце лета 1017 года, их армия пересекла реку Гарильяно, по которой проходила южная граница Папской области, и направилась к Капуе, где их уже с нетерпением поджидал Мелус, с собственным войском, набранным, в основном, из ополчений лангобардских городов, и горевший диким желанием, сразиться с византийцами.
Он быстро повёл объединённую армию в Апулию, и к концу года, они могли похвалиться рядом крупных побед, изгнав византийцев с большей части провинции. Норманны отпускали скабрезные шуточки по поводу женоподобия греков и их воинских умений.
Весной 1018 года военные действия возобновились, и восставшие ещё более раздвинули границы своей территории. Но в октябре месяце наступил перелом.
Правителю византийской Южной Италии, или как её называли греки – Капитанаты, Василию Боиоаннесу, удалось выпросить у императора Василия II большое подкрепление, основу которого составляла варяжская гвардия – триста воинов-варягов, присланных императору тридцать лет назад князем Киевской Руси Владимиром, как дар.
Для решающего сражения армии сошлись 1 октября 1018 года, на правом берегу реки Офанто, при Каннах. Именно там, где в 216 году до нашей эры, карфагенский полководец Ганнибал нанёс римлянам одно из самых кровавых и сокрушительных поражений за всю их многовековую историю.
Лангобарды и норманны сражались храбро. Они стойко выстояли под ливнем стрел, которыми их засыпала лёгкая конница византийцев. Не смогла их сокрушить и мощная, грозная атака, закованных в броню византийских кавалеристов-катафрактариев. Сокрушительный клин катафрактов, увяз в норманнской стене щитов и копий, и разъярённые северные воины, начали подрезать лошадям ноги, стаскивать с седёл тяжеленных всадников, и убивать их.
Громовой лязг, стоны, крики, хрипы раненых и умирающих, истошное ржание лошадей, высоко взлетело к небесам над полем битвы.
Отбросив катафрактов, нормандцы и лангобарды кинулись вперёд, и столкнулись с противником, равным по мощи и силе, по умению и доблести – с варяжской гвардией византийского императора. Викинг против викинга, северянин против северянина, меч против меча, топор против топора, щит в щит, лицо в лицо, злость и презрение к смерти, отвага и мужество, напоролось на такую же злость, призрение, отвагу и мужество.
250 нормандцев, под предводительством Жильбера и его младших братьев – Райнульфа, Осмонда, Асклетина, Раульфа, показывали в бою чудеса мужества, увлекая за собою остальных. Но варяги, именуемые себя руссами, под командованием храброго Рангвальда, не уступали и не поддавались, стойко держа свои позиции.
Василий Боиоаннес, воспользовавшись моментом, перестроил оправившихся от поражения катафрактов, и они нанесли сокрушительный удар по флангу лангобардско-нормандского войска, отбросив малочисленную кавалерию противника.
Разгром. Почти все лангобарды полегли на поле битвы. Мелус, сумел убежать, и после месяцев скитаний по герцогствам и папским владениям, осел в Бамберге, при дворе императора Западной империи Генриха II. Отважный Жильбер, погиб. Райнульф Дренго, возглавивший нормандцев после гибели брата, сумел увести их остатки. Теперь, после провала восстания и бегства Мелуса, им надо было самим заботиться о себе. Подавленные, они ушли в горы, желая найти убежище, собраться с силами, и переждать там, пока не найдётся новый человек, который наймёт их. Тот, кто щедро заплатив, купит их мечи, доблесть, мужество, отвагу. Несмотря на первое, жестокое поражение в Южной Италии, их репутация как воинов не имела себе равных, и они знали, что их услуги, будут пользоваться большим спросом на этих беспокойных землях, где сталкиваются Восток и Запад, Север и Юг, латинский, греческий и германский мир, христианство и мусульманство. Оставалось только подождать.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
– Ты хочешь землю? Титул? Ха-ха-ха! Да таких, желающих у меня сотни! Сотни! Многие сотни! И ты, один из них, такой же! Чем ты лучше других? Тем, что мой брат? Ха-ха-ха! Это ничего не значит. Я готов взять тебя на службу, но простым, обычным рыцарем. Дам тебе доспехи, коня и оружие. Буду платить жалование и кормить. Согласен?
– Да пошёл ты! У меня есть кольчуга, копье, щит, меч и конь, а своё жалование и жратву, можешь засунуть себе…
– Ха-ха-ха! Сам пошёл! Иди, пока я не приказал, снести с плеч твою дурную башку! Проваливай, пока я добрый! – Дрого Отвиль, улыбаясь, смертельно-холодными глазами смотрел на Роберта.
Злой и разгневанный Роберт Отвиль, покинул Мельфи, на чём свет понося своего старшего брата.
Прошло двадцать восемь лет, долгих и кровавых, после поражения лангобардско-нормандского войска при Каннах. Но, несмотря на это, нормандцы всё пребывали и пребывали в Италию. За эти годы, рыцарь за рыцарем, воин за воином, человек за человеком, они протоптали целую дорогу, от берегов холодного Северного моря, на эту обетованную, райскую землю.
Большой котёл Южной Италии никогда не переставал кипеть, и среди этих независимых, полунезависимых, мятежных городов, графств и герцогств, сильная рука, тяжёлый топор, копье и острый меч, никогда не оставались без применения. После поражения при Каннах, Райнульф Дренго, со своими братьями и сторонниками, пошёл на службу к Пандульфу IV, лангобардскому князю Капуи, прозванному за свою беспримерную жестокость, изворотливость и беспринципность Волком из Абруццо. Другие нормандцы, примкнули к шурину Пандульфа, князю Салерно Гвемару III, который постоянно враждовал с Пандульфом. Некоторые выбрали Неаполь, Гаэту или Амальфи. Катапан Василий Боиоаннес, узнававший хороших бойцов с одного взгляда, нанял в 1019 году большой отряд нормандцев, своих вчерашних врагов, для обороны византийских владений в Апулии.
Вот так и получилось, что множество нормандцев, разбросало по Южной Италии, между враждующими, противоборствующими сторонами. И как это не парадоксально, но именно это, как раз и сыграло им на руку, для последующего завоевания ими этой территории. Поначалу их было слишком мало, чтобы властвовать самим, и слишком много для того, чтобы усилить собой какую либо одну группировку и помочь ей окончательно подчинить эти земли. А так, разделяясь, меняя своих хозяев-нанимателей, союзников и противников, воюя часто даже между собой, они не давали никому особенно усилиться. Поддерживая всех, они не поддерживали никого. А продавая свои мечи тому, кто заплатит наивысшую цену, они сохранили за собой свободу действий.
В этой бесконечной войне всех против всех, что было в порядке вещей для раннефеодальной Европы, когда заключались союзы и договоры, а затем, буквально на следующий день, они нарушались, когда вассалы давали клятву верности своему сеньору, а потом, с лёгкостью изменяли ей, идя войной против своего сюзерена, заключая договоры с его врагами, и меняя врагов на союзников, а союзников на врагов, в этой грызне и смуте, благодаря своей беспринципности, своей необычайной предприимчивости и удаче, особенно выдвинулся нормандец Райнульф Дренго. Пришло время, когда его войско, стало самым большим и влиятельным в регионе, и постоянно увеличивалось и усиливалось за счёт притока новых воинов с севера.
В 1022 году, смелый, дерзкий, хитрый и изворотливый Райнульф, когда пришло время, держа нос по ветру, с лёгкостью предал Пандульфа, открыв ворота Капуи перед армией императора Запада Генриха II.
В результате Пандульф, провёл два года в плену у императора. Вернувшись, желая получить контроль над всей Южной Италией, и не найдя никого лучше, Волк из Абруццо, вновь нанял на службу нормандцев Райнульфа Дренго, и с помощью его воинов, вернул себе Капую.
Прошло несколько лет, и снова Райнульф, с такой же лёгкостю, изменил Пандульфу, поддержав герцога Неаполя Сергия IV, в его войне против князя Капуи. В благодарность, герцог Неаполя, даровал Райнульфу графство Аверса, и в придачу, дал ему в жёны свою сестру.
Графство Аверса, стало первым, собственно нормандским владением в Южной Италии. И для нормандцев, этот день, стал величайшим днём с момента их прибытия в Италию – спустя тринадцать лет, у них появился здесь свой собственный феод. Свои собственные владения. С этого дня, они перестали быть сборищем чужеземцев, наёмников и бродяг. Земля, на которой они теперь жили, воевали, проливали свою кровь и кровь врагов, умирали за неё, отныне принадлежала им по праву. Переданная им по закону, с соблюдением всех вековых феодальных традиций. И отныне, земля, на которой они осели, перестала быть для них полем битвы, с пожарами, грабежами, насилиями, отныне она стала для них родным домом, который нужно развивать и обогащать… и, присоединять новые земли.
В 1034 году умерла жена Райнульфа, сестра герцога Неаполитанского. Вновь усилившийся Пандульф Капуанский, желавший взять реванш и видеть всех врагов своих униженными и мёртвыми, предложил Райнульфу новый союз против Сергия Неаполитанского. И в подтверждение своих чистосердечных обязательств, показывая ему, что, ну совсем не держит обиды на Райнульфа за его прежние измены, Пандульф, отдал ему в жёну свою племянницу, отец которой недавно стал герцогом Амальфи.
Перспектива от такого союза была налицо, и Райнульф, вновь с завидной лёгкостью изменил своему сюзерену Сергию Неаполитанскому, встав на сторону Волка из Абруццо.
Духовно сломленный таким вероломством, потерявший все свои владения, захваченные Пандульфом Капуанским, герцог Неаполя принял постриг и удалился в монастырь, горестно оплакивая свою злую судьбу.
А Райнульф, вновь став вассалом грозного и влиятельного герцога Капуи, значительно расширил и укрепил свои владения.
Пандульф, вернув себе власть, казнил сотнями. Его жадность обогащения и желание мести не знали границ. Грабежи, насилия, то, что он творил всё что хотел, наплевав на законы, вызывало ропот недовольства в городах Южной Италии. В ответ, Пандульф, с ещё большей извращённой жестокостью, казнил, арестовывал и отбирал владения.
Так уж велось в это буйное время, что усиление власти и деспотизм одного, вызывало протест, сопротивление и противодействие остальных. Молодой князь Салерно Гвемар IV, опираясь на поддержку некоторых городов, уже давно готовился к войне с Пандульфом. И тот, не заставил себя ждать, дал повод, вследствии своей похоти, изнасиловав родственницу Гвемара. Вновь на земле Южной Италии вспыхнула война. Война, которая шла с переменным успехом, так как нормандцы, которые составляли ударную часть обеих противоборствующих сторон, не желали лить свою кровь, и предпочитали попросту договариваться между собой.
В начале 1038 года, император Конрад II, по просьбе Гвемара IV, во главе армии, пришёл в Южную Италию, желая сам во всём разобраться, навести порядок и наказать виновных.
Пандульф, почувствовал тревогу, прислал в лагерь императора своего особо доверенного человека, с щедрыми и богатыми дарами. И, выказывая свою добрую волю, отдал в заложники своего сына.
Но Конрад II, убедившись в справедливости всех обвинений против Пандульфа, отказался вести переговоры с Волком из Абруццо. И в результате, после короткого и быстрого штурма, Капуя была взята имперскими войсками.
К тому же, Пандульф, к этому моменту, уже лишился лучшей, наиболее боеспособной части своего войска. Райнульф Дренго, с присущим ему звериным чутьём, уже заранее исхитрился встать на сторону победителей, принеся вассальную присягу Гвемару Салернскому. Сам Пандульф бежал в Константинополь, где тут же был арестован и брошен в тюрьму.
Гвемар, был торжественно возведён на престол Капуи императором Запада Конрадом II.
А Райнульф Дренго получил от императора подтверждения своего титула и владений. Император, собственноручно вручил ему копьё и знамя графства Аверса. Отныне Райнульф стал крупным землевладельцем, одним из могущественнейших военных предводителей во всей Италии и теперь, принадлежал к высшей имперской знати, подчиняясь через своего сюзерена Гвемара, лично императору Запада. И теперь никто, кроме императора, не мог отнять у него титул, земли и его права.
Казалось, что авторитет Райнульфа, среди норманнов Южной Италии, теперь неоспорим. Но…
В 1035 году, в Южную Италию, прибыли первые представители семейства, которым выпало самой судьбой, вписать может быть наиболее великие и славные страницы в историю покорения и завоевания нормандцами этих земель, и без преувеличения можно сказать – изменившие всю историю средиземноморского мира – братья Отвили.
Барон Олаф Бриан, тронув шпорами бока своего коня, послал его вперёд и поравнялся с Робертом Отвилем, губы которого шевелились, шепча ругательства по отношению к брату.
– Про Бьёрна что-то узнал?
Роберт, замолчав на полуслове, нахмурился, быстро взглянул в хмурое лицо старого барона, а затем поспешно опустил голову. За всеми своими горестями, злой на брата на то, что тот не пожелал даровать ему земли и титул, Роберт совсем забыл о просьбе Бриана. Он думал, как бы это так ответить старому барону, когда всадник, ехавший позади, громко закричал:
– Нас догоняют!
Роберт и Олаф быстро оглянулись, и стали смотреть на летящих к ним, в густом облаке пыли, всадников. Роберт потянул на себя, притороченный к седлу щит, и начал вытаскивать из ножен меч. Бриан, поудобнее перехватил копьё, жалея, что на нём надет только лёгкий кожаный доспех, а не испытанная во многих боях кольчуга. Ещё один Отвиль, младший брат Роберта Можер, соскочив с седла, наложил на тетиву лука стрелу. Пятеро остальных, спешившись, поспешно создали подобие строя, ощетинившись копьями и настороженно выглядывая из-за края щитов.
Бриан, вглядевшись в приближающихся всадников, поднеся руку к старым, но всё ещё зорким глазам, прикрывая их от слепящего солнца, сказал:
– Это Хэмфри. Клянусь печёнкой дьявола, это твой брат, Роберт!
Хэмфри Отвиль, осадил своего коня, шагов за двадцать до них. И, подняв руку, прокричал:
– Спрячь меч, Роберт! Я с миром!
Оставив своих спутников, Хэмфри приблизился к ним.
Роберт опустил щит, но руки с рукояти меча не убрал, настороженно глядя на своего старшего брата.
– Я с миром, Роберт. Я приехал просто поговорить.
– Говори, что хотел.
– Не держи зла на Дрого, Роберт.
– Да пошёл он… То же мне, брат называется!
– Он прав, Роберт. Когда мы – Гильом, Дрого, я и Готфрид, прибыли сюда, на эти земли, у нас не было ничего. Ха, две лошади на четверых. Ничего! Кроме наших мечей. Умение владеть которыми, мы желали продать кому-нибудь. Тому, кто заплатит подороже. А теперь мы владеем графством Апулия. Теперь, эта наша земля. Наш новый дом! И твой тоже.
– Жаль, что Гильом умер… Мир его праху. С ним, я сумел бы договориться. А Дрого…
– Не суди поспешно о Дрого, Роберт! Сначала сам покажи, чего ты стоишь. Докажи, что твоя удача велика. Больше чем у него! Сумей, как и мы, добиться в этой жизни всего сам! Докажи, что ты Отвиль! И тогда, Дрого будет более благосклонен к тебе, даст тебе землю, титул, власть. Даст то, чего ты заслужишь!
Роберт хотел ответить очередным ругательством по отношению к Дрого, но взглянув на роскошный плащ Хэмфри, из византийской материи, подшитый дорогими мехами, на большую серебряную пряжку на груди, на золотой перстень с драгоценным камнем на его пальце, и словно пришибленный смолчал, задумчиво опустив голову.
– Хорошо. Я последую твоему совету, Хэмфри, и докажу, что моя удача, больше чем у вас всех вместе взятых!
Хэмфри, улыбнувшись, удовлетворённо кивнул, а Роберт, не желая больше ни о чём разговаривать, поворачивал своего коня.
– Если ты удачлив Роберт, то ты выживешь и победишь, – произнёс Хэмфри в спину брату.
Олаф Бриан, придержав коня, подъехал к Хэмфри.
– Ты слышал что-нибудь о Бьёрне?
– За последнее время нет, старик.
Олаф, тяжело вздохнув, и весь словно как-то сжался в седле.
– Послушай… В той битве, полегло много славных воинов – Орм Рыжий, Тронгван Тронгванссон, Хромой Корк, Биртнот, Вилибальд, Торкель из Эрена, Оли Солённый…
– Ты видел… моего сына… мёртвым?
– Нет, старик, не видел.
– Тогда не говори о том, чего не знаешь! Мой сын жив! Я знаю это! Я верю в это! Я чувствую это!
– Дай то Бог, что бы оно было так, Олаф. Я убеждён, что если Бьёрн жив, то ты обязательно отыщешь его. Удачи тебе, барон Бриан!
Хэмфри, ещё долго стоял посреди дороги, глядя в след уезжающему брату, погружённый в свои думы. Улыбка, то трогала его губы, словно он вспоминал что-то приятное из далёких времён детства, то хмурь набегала на его лицо, когда он представлял себе, с чем и с кем предстоит столкнуться Роберту. «Ты, поспрашивай, узнай, Роберт, через что нам пришлось пройти, что бы стать графами на этих землях. Власть не упала нам с неба. Мы взяли её силой! Попробуй и ты, сам, чего-то добиться в этой жизни».
