Kitobni o'qish: «Святые печенюшки»

Shrift:

* * *

©Чарльз Ларкин, текст

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

Кто сказал «ква»?

Эмили проснулась от женского визга. Казалось, он заполнил все пространство замка и покатился, точно звонкая монета, отскакивая от пола, прямиком в уютную комнату, где на кровати под красным балдахином почивала гостья. Как если бы этот визг был адресован именно ей. Эмили потерла глаза и нацепила очки, оставленные на прикроватном столике. На каминной полке уже дожидался поднос с чашкой горячего пунша и парой бисквитов. Ноздри защекотал дивный запах. Не самое традиционное, но определенно не худшее начало дня. Здешний дворецкий, мистер Клоксон, по секрету рассказал, что лорд Уинтерборн, хозяин Гарден Холла, распорядился подавать утренние напитки в зависимости от сезона.

Осенью – непременно яблочный пунш с корицей. А поскольку лорд страстно любил поспать, и к завтраку в Гарден Холле собирались только в обед, пунш был весьма кстати.

Эмили изо всех сил напрягла слух, который за годы службы в Лондонской библиотеке развился так, что она запросто могла услышать мышиную возню под полом. Ничего. Лишь треск огня в камине, разожженном заботливыми руками помощницы кухарки. Возможно, кричала она? А может быть, впечатлительная леди Агата Эшборо? Или это и вовсе был сон? Эмили выбралась из постели, накинула халат и, отодвинув бархатную портьеру, выглянула в окно.

После тесных, загроможденных книгами помещений библиотеки и узких улочек Лондона от просторов Гарден Холла захватывало дух. Маленький уголок Йоркшира дышал степенностью и спокойствием, вобрав в себя всю прелесть истинно английского пейзажа. Он застыл в той пасторальной красоте, какую можно увидеть ранней осенью. Туман стелился по земле у домиков, издалека похожих на имбирные пряники. Деревья щеголяли багрянцем и пурпуром, сбрасывая листья в еще зеленую траву. Насыщенный яблочный дух, исходящий из чашки с пуншем, гармонично дополнял всю полноту красоты сезона.

Эмили ощутила, как урчит в животе, и потянулась к чашке, но крик повторился – куда громче и настойчивее, чем в первый раз. Внизу, в холле, скрипнула дверь, на лестнице раздались стремительные тяжелые шаги. Второпях натянув туфли, Эмили выбежала в коридор и тут же столкнулась с кем-то. Очки соскочили на кончик носа.

– Ох, простите, я такая неуклюжая!

– Нет, что вы, мисс, виноват я. – Низкий, чуть хрипловатый голос был приятным, но незнакомым. – Надеюсь, я не ушиб вас?

Эмили поправила очки и вскинула голову – незнакомец возвышался над ней по меньшей мере на фут. На его шляпе и отворотах пальто в утреннем свете, щедро заливающем второй этаж, блестели капельки росы. Внимательные карие глаза изучали Эмили в ответ, вокруг них, точно трещинки на холсте, залегли морщинки – свидетельство сердечности. Этого человека определенно не было в числе приглашенных гостей, по крайней мере до этих пор.

Эмили вдруг поняла, что в попытке предотвратить падение незнакомец стиснул ее в объятиях, и, ощутив, как к щекам приливает жар, отстранилась.

По всему коридору захлопали двери. Сонные постояльцы опасливо выглядывали наружу, однако не спешили покидать теплые комнаты.

– Что здесь творится, ради всего святого? – громыхнул американец, мистер Голдвин.

– Кто-то кричал? – вторил ему, с трудом подавляя зевоту, известный натуралист, господин Стаут.

– Сейчас выясним. – Незнакомец непринужденно улыбнулся и снял шляпу. С нее тут же плюхнулось несколько капель воды. Словно услышав это – это, а не душераздирающий крик – неизвестно откуда вынырнул мистер Клоксон. Он строго оглядел незнакомца, шляпу, лужицу у его ног и поморщился.

– Я позову горничную. А вы, сэр?..

– Меня зовут Эйдан Стокетт, я – частный сыщик. Некто в этом замке нанял меня, и, похоже, не зря. – Он порылся в карманах и протянул дворецкому мятый листок бумаги. – Это я обнаружил вчера на пороге своей конторы.

– Вы не спешили, – изучая записку, дворецкий изогнул бровь.

– Напротив. Прибыл первым утренним поездом из Лондона.

– Что ж, тогда я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату.

– Это так любезно с вашей стороны, мистер…

– Мистер Клоксон. Дворецкий.

– Простите, господа, но крик… – вмешалась Эмили.

– Да-да, кричала женщина, – подхватил Стаут.

– Дважды, – закивал Голдвин.

– Там, – ткнул пальцем в сторону западного крыла Стаут.

– Нет же, там, – указал на лестницу Голдвин.

– В саду. – Распахнулась третья дверь, из-за которой показалась всклокоченная голова писателя Энтони Мора. Они с Голдвином обменялись полными презрения взглядами.

– Крик доносился оттуда. – Эмили уверенно вытянула руку. – У меня отличный слух.

– Вам везет, – усмехнулся сыщик. – А вот я глуховат на левое ухо. Так что в следующий раз, если надумаете врезаться в меня, делайте это справа.

– Я вовсе не… – смутилась Эмили.

– Идемте! – дворецкий не дал ей возразить и решительно зашагал впереди. Эмили, сконфуженная дальше некуда, засеменила следом.

Быстро преодолев восточный коридор, они очутились у дальней двери, из-за которой доносились хлюпанье и судорожные вздохи.

– Кто здесь живет? – спросил сыщик, обращаясь не то к Эмили, не то к дворецкому.

– В персидской спальне его светлость велел разместить уважаемого критика, мистера Кроу. – Дворецкий постучал. – Сэр? Сэр, у вас все в порядке?

Всхлипывания стихли.

– Мистер Кроу? Сэр?

Через мгновение дверь распахнулась. На пороге стоял юноша в черной ливрее и белоснежной рубашке. Белее было только его лицо.

– Эндрю? – дворецкий повысил голос. – Потрудитесь объясниться! Господа утверждают, что кричала женщина.

– Я… я… это… я… – Эндрю, камердинер, прибывший с мистером Кроу, заикался и дрожал.

– Вы?

– Я… я…

– Так это вы вопили, словно перепуганная девица? – хохотнул Голдвин. Он и другие гости высыпали в коридор, с интересом наблюдая за происходящим.

– Я… там… – только и смог выдавить Эндрю.

– Позвольте. Так мы ничего не добьемся. – Сыщик протиснулся между Эмили и дворецким, отодвинул камердинера и бесцеремонно вторгся в персидскую спальню. – Похоже, ваш уважаемый критик мертв.

Эмили охнула, зажав рот ладонью. Позади нее нарастала волна взволнованных шепотков.

– Как же так?

– Что?

– Почему?

– Вчера он был абсолютно здоров…

– Господа, господа… – дворецкий повернулся к гостям и поднял руки, точно конферансье, который собирался объявить следующий номер. – Пожалуйста, вернитесь в свои спальни. Мы непременно во всем разберемся и тотчас же сообщим вам. Возможно, произошла ошибка и мистер Кроу не мертв…

– Мертвее некуда, – отозвался сыщик.

– И все же, – с нажимом возразил дворецкий. – Возвращайтесь к себе, попробуйте горячий пунш, он выше всяких похвал.

Эмили снова ощутила, как засосало под ложечкой, но мысленно одернула себя – не время думать о еде, возможно, мистеру Стокетту понадобится помощь. Она задержалась, когда мужчины, переглядываясь и переговариваясь, нехотя разбрелись по спальням. Дворецкий налетел на перепуганного Эндрю.

– Почему ты не позвал на помощь?!

Звуки, которые с бульканьем вырывались из его горла, стали и вовсе нечленораздельными. Он лишь жалобно блеял и мотал головой, словно отбившийся от стада барашек.

– У юноши шок, – заключил сыщик.

– Могу я быть вам полезной? – поборов страх, Эмили переступила порог комнаты покойного критика. По правде сказать, детективные романы являлись ее тайной страстью, но столкнуться со смертью в реальности оказалось не так уж увлекательно и волнующе.

– Как ни странно, да. – Сыщик склонился над телом несчастного мистера Кроу. Тот лежал в постели с закрытыми глазами. Если бы не восково-бледная кожа и жуткая, противоестественная неподвижность, можно было решить, что критик крепко уснул, перебрав джина за вечерней партией в покер. – У вас не найдется зеркальца?

– Вы полагаете, раз я дама, то всюду ношу с собой зеркальце? – возмутилась Эмили, но на всякий случай запустила руку в карман халата. – Ой! – Внутри и правда оказалось крошечное позолоченное зеркальце – подарок матушки по случаю поступления на службу в библиотеку.

Она протянула его сыщику, заливаясь краской до самых корней волос. Он сделал вид, что не заметил остроты и последовавшей за ней неловкости или же и впрямь был настолько увлечен делом, что лишь пробормотал «спасибо» и незамедлительно приставил зеркальце ко рту мистера Кроу. Эмили заглянула сыщику за плечо. Поверхность зеркальца подернулась легчайшей дымкой.

– Так он жив?..

– Похоже, что так, – подтвердил сыщик, возвращая ей зеркальце. – Нужно привести доктора. Скорее!

Эмили выбежала в коридор, где мистер Клоксон с состраданием, которого никто от него не ожидал, успокаивал Эндрю.

– Ступайте вниз, юноша, миссис Тилли нальет вам теплого молока.

– Мистер Кроу жив! – объявила Эмили.

– В таком случае обойдетесь водой, – дворецкий мигом вернул свою невозмутимость.

– Ему нужен доктор…

– Разумеется, я немедленно пошлю экипаж.

Эндрю, по-прежнему икая, поплелся к лестнице. Дворецкий же, обогнав его и чуть не сбив с ног, через пару секунд скрылся из виду. За закрытыми дверями в обманчивой тишине звуки казались особенно громкими. Кто-то мерил комнату беспокойными шагами, бродя от стены к стене. Кто-то вел разговоры с самим собой. Американец, чей голос нельзя было перепутать ни с чьим другим, нервно посмеивался. Нечто странное надвигалось на Гарден Холл. Нечто, что сулило опасность. Или, быть может, – Эмили позволила огоньку надежды вспыхнуть в груди – настоящие приключения, которые до этого самого дня встречались ей лишь на страницах книг.

Она заглянула в персидскую спальню:

– Доктора скоро привезут. Что еще я могу сделать?

Сыщик обернулся. На его губах играла загадочная улыбка. Эмили отметила, что он едва ли намного старше ее самой.

– Отправляйтесь в свои покои, мисс…

– Эмили. Эмили Уайтли.

– Мисс Эмили Уайтли, – повторил он, и от звучания собственного имени в его устах ее словно обдало кипятком. – А когда доктор осмотрит мистера…

– Кроу.

– Я найду вас и задам несколько вопросов.

Теперь по спине пробежал неприятный холодок.

– Вы подозреваете меня, мистер Стокетт?

– Прошу вас, просто Эйдан, – он ухмыльнулся, отчего его брови презабавнейшим образом дернулись. – А вас есть, в чем подозревать?

Эмили замялась. Такого вопроса она никак не ожидала.

– Нет… конечно, нет.

– Тогда мы просто побеседуем, и вы расскажете мне обо всем, что слышало в этом замке ваше чуткое ухо.

* * *

Даже остывший пунш был чертовски хорош. По крайней мере, на вид и запах. Миссис Тилли, здешняя кухарка, действительно знала свое дело. Не зря слухи о ее кулинарном мастерстве докатились до самого Лондона. Эйдан ничего не ел с утра. В обычной жизни, если ее можно было назвать хоть сколько-нибудь обычной, его желудок включался в работу только к обеду, напоминая о себе возмущенным ворчанием. Но устоять перед соблазном, призывно пахнущим корицей и медом, почти не представлялось возможным. И все же Эйдану следовало соблюдать осторожность. Хоть чашка и выглядела нетронутой, отравитель мог подсыпать яд и в нее. А в том, что бедолагу критика отравили, он не сомневался.

Ненадолго оставшись один, Эйдан осмотрел комнату. Ничего подозрительного, хоть отдаленно похожего на орудие несостоявшегося убийства. Кроме, разве что, пары початых баночек касторового масла и еще трех запечатанных. Эйдан припрятал их в отвороты пиджака, чтобы при случае подсунуть Барри, старому приятелю. Если кто и сможет найти яд, подмешанный в касторку, то только он.

Все в этом деле казалось каким-то надуманным, напускным, как хорошо отрепетированный спектакль. Анонимная записка под дверью и, к радости Эйдана, пачка денег. Его контора и так была не самым популярным местом, а уж накануне матушкиных именин дыра в кармане стала особенно глубокой. Эйдан был бы рад отвертеться от праздничного ужина с расспросами о даме сердца, отправив вместо себя наспех запакованный подарок и записку: «Увы и ах, дорогие мои, застрял в конторе, никак не могу вырваться. Целую, обнимаю, ваш Э.».

При мысли о даме сердца ему вдруг представилось серьезное лицо мисс Эмили Уайтли. Она явно не принадлежала этому месту, кругу чванливых аристократов. Тогда что же она делала здесь, в роскошном замке, на окраине Йоркшира? Конечно, Эйдан не думал, что крошка Эмили, в слишком большом халате и слишком больших для ее миловидного лица очках, была отравительницей, хоть яд и считался оружием женщин. Нет, проступало в ней что-то наивное, настоящее. Возможно, единственно настоящее в этом «фальшивом» деле.

Эйдан бросил пиджак на спинку кресла – в замке стояла жара, как в тропиках, – оставшись в единственной приличной рубашке и шерстяных брюках, а затем прошелся по коридору. Похоже, загадочный лорд Уинтерборн обожал Рождество, коль скоро вырядил в него замок уже в начале осени. Спешно минуя холл, Эйдан успел заметить многочисленные гирлянды из омелы, остролиста и падуба, увивающие каждый свободный дюйм, каждую незанятую поверхность. Между листьями виднелись оплывшие свечи – уже потушенные или еще не зажженные. И всюду, куда ни глянь, царила идеальная чистота, пахнущая воском и полиролью «Пакстона».

Комната не вполне покойного критика, «персидская спальня», как назвал ее проныра-дворецкий, тоже была украшена: венок из омелы над камином, пара гирлянд под самым потолком. Эйдан на всякий случай отщипнул лист омелы – отравитель мог пропитать его ядом.

Ничуть не запыхавшись, в персидскую спальню влетел дворецкий. За его спиной маячил приземистый полноватый человек с новеньким чемоданчиком и смешным моноклем. Он, не в пример дворецкому, чуть не согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

– Ваш багаж прибыл, мистер Стокетт, – доложил дворецкий. – Я велел приготовить вам розовую комнату, в западном крыле, по соседству с дамами. Надеюсь, вы не против?

– Главное, чтобы дамы были не против.

– Разумеется. Я полагаюсь на вашу порядочность.

– Счастлив это слышать.

– Это – доктор Фест, – дворецкий отступил, пропуская вперед человека в монокле. Тот поставил чемоданчик на пол и сразу приступил к осмотру, не удосужившись поприветствовать Эйдана.

– Вы ведь не против моего присутствия? – осведомился дворецкий.

– Ничуть.

– Я должен убедиться, что наш дорогой гость в… – он замялся, подбирая слова, – в относительном порядке, и доложить об этом его светлости.

– Я бы хотел побеседовать с лордом, – Эйдан решил пойти ва-банк.

– Боюсь, это невозможно. Его светлости нездоровится.

Записка, которую оставили на пороге конторы Эйдана, была отпечатана на машинке и содержала лишь адрес да короткое приглашение: «Возможно, для вас найдется работа». Мог ли лорд Уинтерборн самолично прислать ее? Или это сделал отравитель в надежде сбить с толку? А может… Эйдан усилием воли остановил поток вопросов в голове. Решать проблемы лучше всего по мере их возникновения. Это он усвоил еще во время службы в Скотленд-Ярде.

– Господа, боюсь, у меня не слишком хорошие новости. – Голос оказался под стать доктору – визгливый и звонкий. – Ох, где же мои манеры! – спохватился он и протянул Эйдану мягкую и чуть влажную ладонь.

– Мистер Кроу выживет? – участливо поинтересовался дворецкий.

– Если мы доставим его в больницу, возможно. У него весьма сильный и здоровый организм.

– Я позову лакеев, и мы отнесем его вниз. – Не медля ни секунды, дворецкий выбежал в коридор, оставив Эйдана наедине с доктором Фестом. Тот продолжил рассуждать вслух, не замечая ничего вокруг:

– Интересно, где он мог отравиться…

«Скорее, кто мог отравить его», – подумал Эйдан, но озвучил иное:

– Значит, все-таки яд?

– Я затрудняюсь сказать, какой именно. Симптомы похожи на ботулизм, но я должен убедиться. – Доктор протер монокль рукавом и вставил обратно, продолжая следить за пациентом. – Холодная кожа, слабый пульс… легкие едва справляются.

– Как вы считаете, когда это произошло? – Эйдан обошел доктора и тоже пригляделся к неподвижному телу. Неудивительно, что поначалу он решил, будто мистер Кроу мертв.

– Поздним вечером или даже ночью… Ботулизм, если, конечно, я прав, развивается быстро. Но если бы на кухне что-то пошло не так… – Доктор оглянулся, словно боялся, что миссис Тилли услышит его. – Отравились бы и другие.

Внезапно рука еще-не-покойного дернулась. Доктор Фест взвизгнул и схватился за сердце. Эйдан подошел ближе – губы мистера Кроу едва заметно шевелились. Наклонившись, Эйдан приблизил правое ухо.

– Кр… кру… вр… ги… – прохрипел мистер Кроу. – Круг… вра… ги…

– Что? Что он пытается сказать? – Пугливый доктор справился с собой и присел на край кровати. Его лицо почти столкнулось с лицом Эйдана.

– К… ва… – на этом силы мистера Кроу иссякли, и он вновь отключился.

– Ква? – переспросил доктор.

– Ква, – серьезно подтвердил Эйдан, заглянув в монокль. Неважно, кому предназначалось сообщение, оно попало в нужное ухо, и вовсе необязательно, чтобы другие понимали его суть.

Снаружи раздался топот, и в комнату, возглавляемые дворецким, ворвались двое лакеев. Они на миг застыли в дверях, увидев, как доктор и сыщик склонили головы над телом пострадавшего критика.

– Что здесь происходит? – поинтересовался дворецкий и дал отмашку лакеям. Те ловко подхватили критика и понесли на выход, как был, в одном исподнем.

– Что же вы делаете, бестолочи?! – прокричал дворецкий им вслед. – На улице ведь уже не лето!

Но было уже поздно.

– Ладно, полагаю, мистер Стайн одолжит мистеру Кроу свое пальто.

– Вы можете взять мое, если нужно, – предложил Эйдан.

– Это так благородно с вашей стороны.

– Ну что вы.

– Он говорил… – прошептал доктор Фест, о котором в этой суматохе все позабыли.

– И что же сказал мистер Кроу? – дворецкий приподнял бровь.

– Ква.

– Ква?

От Эйдана не укрылось, как глаза дворецкого расширились. Похоже, это нелепое слово имело для него особое значение. Заметив пристальное внимание к своей персоне, дворецкий мгновенно оправился.

– Мистер Стайн вызвался отвезти вас, доктор Фест, и своего тестя на автомобиле. Так будет быстрее.

– Тестя? – удивился Эйдан.

– Мистер Кроу прибыл к его светлости в компании своего зятя. Они оба в числе приглашенных.

– Что ж, это любопытно… – Эйдан побарабанил пальцами по подбородку.

Доктор Фест подхватил чемоданчик, содержимым которого так и не воспользовался, откланялся и поспешил за лакеями.

– Мистер…

– Клоксон.

– Простите, я плохо запоминаю имена. Мистер Клоксон, я попрошу вас собрать всех, кто есть в доме, перед завтраком. Я должен сделать объявление.

– Если вам будет угодно. Через полчаса, в библиотеке. – Дворецкий замер на пороге, вытянув руку. – Прошу за мной, я провожу вас в комнату. Не забудьте свои вещи.

Утренняя настороженная тишина во всем замке сменилась привычными звуками пробуждения. Где-то хлопали двери, внизу, в холле, туда-сюда сновали слуги. Эйдан отметил, что кто-то зажег свечи в гирляндах из остролиста. Из кухни, которая, вероятно, располагалась на первом этаже, тянулись ароматы жареной дичи, печеного картофеля и модного нынче во всех кондитерских Лондона яблочного пирога. Пустой желудок требовательно напомнил о себе.

– Так, значит, ква? – Эйдан завел разговор, чтобы отвлечься от ноющего чувства голода.

– Ква? – дворецкий словно не понял, о чем идет речь.

– Так сказал критик. Что он имел в виду?

– Ах, это… – Остановившись у розовой двери с причудливой резьбой, дворецкий толкнул ее. – Я пока не уверен, но, кажется, пропала одна из лягушек коллекции его светлости, но вряд ли мистер Кроу мог знать об этом. Прошу вас.

Эйдан шагнул внутрь и огляделся – комната и вправду была розовой. Потрепанный саквояж дожидался хозяина рядом с кроватью под нежно-розовым балдахином, а на каминной полке – о, счастье! – дымилась чашка горячего пунша. Все-таки в Гарден Холле умели принимать гостей. Даже тех, кого не ожидали увидеть.

– Коллекция лягушек? Какое… необычное увлечение.

– Его светлость служил в Африке и там проникся… любовью к природе. А теперь прошу меня извинить, я должен проследить за приготовлениями к завтраку. – Не дожидаясь ответа, дворецкий прикрыл за собой дверь и растворился в утренней суете.

Глоток горячего пунша почти заставил Эйдана уверовать в волшебную силу Рождества. Мысли чудесным образом прояснились, а желудок наконец утихомирился, как минимум до ланча. Из окна открывался изумительный вид. На стекле блестели капли недавно прошедшего дождя. Солнце успело скрыться за тучами, и по-осеннему желтый свет робко пробивал себе дорогу сквозь них. В шумном и многолюдном Лондоне чертовски не хватало этого провинциального умиротворения. Все в этом месте казалось Эйдану таким далеким от его привычного бурлящего и искрящего мира. Спокойным, плавным, степенным.

Если не считать одной детали. Доктор не обратил внимания на крошечный ровный порез на указательном пальце критика.

Слова, которые могли стать для него последними, звучали в духе классических детективов.

– Кругом враги, – задумчиво повторил Эйдан, глядя на застывшую во времени славную деревушку.