Kitobni o'qish: «Под флагом смерти. Пиратские хроники»

© Б. Воробьев

Предисловие

Люди стали плавать по морю в глубокой древности. Греческий философ Фалес сказал об этом так: «Вначале было море». Но как далеко в глубь веков уходит история мореплавания? Есть ли в нашем распоряжении какой-либо факт, который можно было бы принять за отправной момент человеческой морской истории?

На эти вопросы наиболее точный ответ дает археология, и до 70-х годов нашего века археологи утверждали, что мореплавание началось ни много ни мало как за шесть тысяч лет до нашей эры. Во всяком случае, такие данные получались при датировке археологических находок лабораторными методами. Так что цифра почти в восемь тысяч лет без всяких споров принималась всеми, когда речь заходила о начале морского судоходства.

Однако в середине 70-х годов эта цифра возросла еще на тысячу лет. Английские специалисты из университетов Бирмингема и Шеффилда, произведя атомный анализ изделий из вулканического стекла обсидиана, найденных в доисторических пещерах юго-восточной Греции, куда они в свое время доставлялись на кораблях с островов Эгейского моря, пришли к выводу, что возраст этих изделий – девять тысяч лет.

Итак, девять тысячелетий назад человек, спустив на воду примитивное судно, стал моряком. К этому его подвигнули жизненно необходимые причины, скорее всего потребность перевезти какой-нибудь груз из пункта А в пункт Б. Но вот незадача: нашлись люди, которые хотели заполучить этот груз для себя. Но получить не за плату, не путем обмена товара на товар, а путем его насильственного изъятия у владельца. Эти люди тоже строили судно и на нем пускались в погоню за «купцом» или устраивали ему засаду. Как бы там ни было, товар с одной палубы перекочевывал на другую, а его владелец (если он оставался живым) благодарил Бога за спасение.

Так зарождалось пиратство, которое было и есть братом-близнецом мореплавания. А его сестрами испокон являются торговля и война. И эта триада на протяжении тысячелетий связана друг с другом прочнейшей связью – не менее прочной, чем молекулярные связи химического элемента.

Слово «пират» произошло от греческого peirates, что означает «пробовать, пытать счастья на море». По мере развития пиратства и его дифференциации по национальному признаку появились синонимы слова. Так, голландцы называли своих пиратов флибустьерами (впоследствии этим словом стали называть всех пиратов вообще), итальянцы – корсарами, а в Вест-Индии их именовали буканьерами.

Но пиратство не только умножалось, но и специализировалось. Со времен французского короля Франциска 1 (1494–1547) появляются государственные пираты, или каперы. В отличие от флибустьеров и корсаров, которые грабили всех и вся на свой собственный страх и риск, каперы получали от своих правительств специальные свидетельства, называемые патентами, узаконивавшие грабеж. За эту «работу» каперы получали определенный процент от добычи, а остальное отдавали в казну.

Здесь, правда, нужно сделать одну оговорку: каперы посылались в море лишь во время войны и грабили только корабли противника. Во всяком случае, так предписывали законы, но их, как известно, нарушают, что каперы и делали, открывая охоту за всеми судами подряд. В этом смысле особенно показателен случай с английским капитаном Уильямом Киддом. Получив от правительства каперский патент, он под давлением обстоятельств стал заправским пиратом, за что и был повешен в мае 1701 года на «Набережной казней» в Лондоне.

Остается сказать, что каперы в Англии назывались приватирами.

Издавна ведется спор о том, где и когда зародилось пиратство. Одно время пальму первенства отдавали Средиземноморью, родине европейской цивилизации, и в этом был свой резон. Действительно, истоки пиратства здесь настолько глубоко уходят в прошлое, что невольно напрашивался вывод, будто альма-матер морского разбоя – Средиземное море.

И этому имелись веские доказательства – древнеегипетские папирусы. Разве не впечатлит кого угодно дата – 2723 год до нашей эры? Именно в этом году вступил на престол фараон Снорфу, при котором была высечена надпись на так называемом Палермском камне. В ней рассказывалось, как из Египта посылались суда в Ливан за прославленным кедром, потребным египтянам для постройки кораблей, и как на этом маршруте египетских моряков поджидали пираты.

Караулили они и на других путях, поскольку Египет был связан торговыми отношениями не только с Ливаном, но и с Кипром и Синайским полуостровом, откуда доставлялась медная руда, и со страной Пунт, богатой золотом и благовониями.

Об опасности пиратского нападения предупреждал фараона Рамсеса III, правившего в конце II тысячелетия до нашей эры, его секретарь: «Обрати внимание на народы Севера, живущие на островах. Они неспокойны, они ищут подходы к портам».

Кто были эти народы Севера, живущие на островах? Вероятно, и критяне, и жители Кипра, и племена с островов Эгейского моря. Фараонам приходилось вести с ними тяжелую борьбу, и среди тех, кто преуспел в ней, мы встречаем имена фараонов Сенусерта III, Тутмоса III, царицы Хатшепсут.

Однако при фараоне-реформаторе Аменхотепе IV, известном под именем Эхнатона, положение изменилось в худшую сторону. Вынужденный после реформы, заменившей старого верховного бога Египта Амона на нового – Атона, вести борьбу против сильнейшей оппозиции, Эхнатон ослабил надзор за внешней политикой, чем тотчас воспользовались «мужи, промышляющие морем», то есть пираты. Если до этого они концентрировались в основном в Красном море, то теперь вышли на просторы Средиземного и укрепились в городах Тире, Сидоне и Берите, расположенных в Финикии. Главный ее город, Библ, они захватить не смогли, зато наглухо блокировали его.

Но этим дело не ограничилось. Число пиратов при Эхнатоне и его преемниках неуклонно возрастало, и скоро они взяли под контроль южные берега Малой Азии.

А остров Кипр стал своего рода пиратским государством, откуда совершались разбойные нападения на Египет.

Худую славу имеют и греческие и малоазийские пираты.

Первые создали мощный очаг морского разбоя в Эгейском море с центром на острове Самос. Тиран этого острова Поликрат, убив одного из своих братьев и изгнав другого, сделался полновластным хозяином Эгейского моря и побережья Малой Азии. Располагая флотом в сто кораблей, он в течение полутора десятилетий был главой морского разбоя в этой части Средиземноморья. Помимо прямого грабежа, Поликрат получал громадные суммы от капитанов кораблей, заходящих в его воды. Те корабли, которые отказывались платить эту дань, безжалостно уничтожались пиратами Поликрата.

Вообще Поликрат был фигурой одиозной. С одной стороны, являясь правителем Самоса, он украшал города острова роскошными зданиями и дворцами, покровительствовал наукам и искусствам, а с другой – был жестоким и алчным пиратом.

Могущество Поликрата возрастало буквально на глазах, и это не могло не тревожить его соперников. Особенно была обеспокоена Персия, флот которой постоянно ощущал на себе гнет тяжелой руки Поликрата. Поэтому персы решили избавиться от него. В 522 году до нашей эры один из персидских сатрапов обманом заманил Поликрата к себе и распял его.

Последняя и самая яркая вспышка активности средиземноморских пиратов произошла в эпоху римского владычества, когда Греция уже потеряла самостоятельность. В Малой Азии к тому времени образовалось Понтийское царство, которое вело с Римом ожесточенную борьбу за пальму первенства в регионе. Царь Понта Митридат VI Евпатор мечтал о создании мощного государства и в своей борьбе не пренебрегал никакими средствами, в том числе и помощью пиратов.

А они к тому времени представляли грозную силу, особенно те, которые базировались в Киликии, небольшом государстве, расположенном на юго-востоке Малой Азии.

Для пиратских сообществ Киликия была землей обетованной. Ее сильно изрезанное побережье изобиловало превосходными бухтами и запутанными шхерами, где даже большая флотилия могла исчезнуть как иголка в стоге сена. А леса, покрывавшие склоны гор, давали массу материала для строительства судов.

К началу так называемых Митридатовых войн (а их было три), которые Понтийское царство вело против Рима, киликийские пираты контролировали все восточное Средиземноморье, начиная от Кипра и кончая Кикладами. На юге киликийцы распространили свое влияние до Киренаики.

Когда начались войны Рима с Митридатом, пираты Киликии встали на сторону понтийского царя, который был выдающимся человеком своего времени. Полиглот (он знал больше двадцати языков), умный и дальновидный политик, знаток медицины (в частности, той ее области, которая занимается изучением свойств змеиного яда), Митридат с самого начала благосклонно отнесся к пиратам, официально объявив их своими союзниками. Учитывая знание пиратами мореходного искусства, он назначал их предводителей командирами своего флота, в котором одних только трирем было свыше четырехсот единиц, а рядовыми пиратами укомплектовывал команды своих кораблей.

Пользуясь поддержкой понтийского царя и помогая ему, киликийцы не забывали и о своих, грабительских, интересах. Хотя в то время римляне называли Средиземное море Римским озером, его подлинными хозяевами были пираты. Они не только грабили побережья и захватывали купеческие корабли, но и оказывали сопротивление римским эскадрам, которые посылались для наведения порядка.

Именно в это время киликийские пираты разграбили богатейшие храмы на островах Самофракии и Самосе, а также напали на Делос. Остров подвергся небывалому разрушению и разграблению, все его жители, за исключением женщин и детей, которых сделали рабами, были перебиты, а сокровищницы опустошены. После этого нападения Делос так и не возродился, потеряв роль международного невольничьего рынка. Им стал город Сид, расположенный в соседней с Киликией Памфилии.

Огромные богатства, сосредоточенные в руках киликийских пиратов, позволяли им строить новые корабли для своего флота, и скоро он насчитывал свыше тысячи судов. Ни одно государство Средиземноморья того времени не располагало такими крупными морскими силами.

Видимо, это обстоятельство окончательно убедило киликийцев в том, что они всесильны, ибо, в конце концов они решаются на то, что делали в римской истории лишь галлы и Ганнибал, – подступиться к самому Риму. Для начала было захвачено несколько римских городов непосредственно в Италии, но это не очень встревожило римлян, у которых в то время была масса нерешенных дел. Но когда пираты напали на город Остию, все в Риме поняли, что дело приняло нежелательный оборот.

Остия, расположенная в непосредственной близости от Рима, была его гаванью, через которую осуществлялась торговля Рима с другими странами, а главное – подвоз зерна из заморских житниц Рима, преимущественно из Египта. Пираты, блокировавшие Остию, сразу создали чрезвычайное положение в стране. Сначала в Италии начали расти цены, а затем на горизонте во весь рост замаячила перспектива голода. Этого Рим допустить не мог, и были приняты необходимые меры.

В 67 году до нашей эры римский сенат поручил возглавить борьбу против пиратов своему полководцу Гнею Помпею, который еще раньше встречался с киликийцами у берегов Испании и одержал над ними победу. Теперь от него потребовали искоренить пиратскую заразу на всем Средиземном море и в пятидесятимильной прибрежной полосе.

Для выполнения этой задачи Помпею отвели три года, вручив ему на это время неограниченные полномочия. Так, на всей территории Римской империи он мог потребовать для себя помощи в виде денег, людей и кораблей, а тотчас после провозглашения Помпея проконсулом в его подчинении оказалась стодвадцатитысячная армия и двести семьдесят кораблей. Для организации боевых действий Помпей получил громадную сумму – шесть тысяч талантов. Как видим, сенат вполне отдавал себе отчет в трудности того дела, которое он поручил Помпею, и потому не скупился на расходы.

Помпей был выдающимся полководцем, он проиграл всего одну битву, при Фарсале, в 48 году до нашей эры, но проиграл ее военному гению Цезаря и потому понимал, что исход кампании решат не столько материальные силы, сколько хорошо выработанный план (что, впрочем, не помешало Помпею довести численность своего флота до пятисот кораблей, из которых большую часть составляли быстроходные либурны). И такой план был разработан.

Римский полководец сознавал, что, если действовать против пиратов обычными способами, кампания может растянуться на долгие годы. Ведь киликийцы базировались во многих местах Средиземноморья, и ликвидация этих баз могла осуществиться лишь в результате нанесения одновременного удара. Этот принцип и лег в основу плана, предложенного Помпеем. Согласно ему Средиземное и Черное моря были разделены на тринадцать округов, для которых выделялась определенная часть сил армии и флота во главе с легатами. Численность выделенных войск зависела от трудности задач, поставленных перед тем или иным округом.

Для полноты картины мы приведем диспозицию Помпея полностью. Итак, места боевых действий и командиры:

1. Иберийское море и часть Атлантики от устья реки Таг – Тиберий Нерон и Манилий Торкват.

2. Балеарское и Лигустинское моря от Балеарских островов до Апеннин – Марк Помпоний.

3. Корсика и Сардиния – Поплий Атилий.

4. Сицилия и Африканское море – Плотий Вар.

5. Североафриканское побережье от Египта до Иберийского моря – Лентул Маркеллин.

6. Тирренское и Адриатическое побережья Италии – Лукий Геллий Попликола и Гней Лентул Клодиан.

7. Эпир от Коринфского залива до пролива Отранто и патрулирование моря между Сицилией и Кикладами – Теренций Варрон.

8. Берега Пелопоннеса и Македония, западное побережье Эгейского моря – Лукий (Корнелий) Сисенна.

9. Греческий архипелаг и Эгейское море со всеми островами – Лукий Лоллий.

10. Южное побережье Малой Азии, Кипр и Финикия – Метелл Непот.

11. Западное побережье Малой Азии – Кепион.

12. Черное море – Публий Писон.

13. Мраморное море – Марк Поркий Катон (под началом Писона).

Боевые действия начались в западной части Средиземного моря, откуда военная волна покатилась на восток. Корабли Плотия Вара отрезали друг от друга западных и восточных пиратов, а эскадра Теренция Варрона захватила Крит и не дала пиратам прорваться в Адриатическое море, где они могли укрыться среди шхер береговой линии.

Через сорок дней западное Средиземноморье было очищено от пиратов, что помогло снять блокаду с Апеннинского полуострова. Угроза голода отступила от Рима, и Помпей перебросил все силы западного сектора на восток, где ожидались тяжелые бои.

Видя поражение своего флота, пираты отступили в глубь своих владений и засели в крепостях, которые готовили в свое время именно на случай войны. Но отсидеться под защитой крепостных стен пиратам не удалось – против них действовала лучшая в мире римская пехота, у которой за плечами был колоссальный опыт по взятию городов. Пиратские крепости пали.

Последняя битва произошла на море неподалеку от города Коракесия. Пираты потерпели страшное поражение, потеряв тысячу семьсот кораблей. Перейдя с судов на сушу, римляне штурмом взяли Коракесий, уничтожив при этом десять тысяч пиратов. Еще больше, двадцать тысяч, попало в плен.

Вместо трех лет, отведенных Помпею сенатом, кампания закончилась за три месяца. Все пиратские базы были разрушены, верфи сожжены.

Помпей казнил лишь пиратских предводителей, которых набралось несколько сот, основная же масса киликийцев была помилована. Их поселили в равнинной части Киликии и на северо-западе Пелопоннеса.

Результат войны против пиратов был, как видим, блестящим. В течение пятнадцати лет Средиземное море и его побережья наслаждались покоем и мирной торговлей. Много бывших пиратов, осевших на земле, стали производителями сельскохозяйственных культур, однако эта идиллия была в конце концов нарушена. В разных местах Средиземноморского бассейна пиратство вновь поднимало голову. К старому ремеслу обратились иллирийцы, жившие на побережье Адриатики, вспомнили его и греки с карфагенянами. И мало-помалу пираты вновь стали той силой, с которой приходилось считаться Риму.

И вот – гримасы истории – одним из самых знаменитых предводителей новых пиратов стал Секст Помпей, второй сын того самого Помпея, который был грозой морских разбойников.

Как же могла произойти такая метаморфоза?

Карьера Секста Помпея начиналась в войсках его отца, Гнея Помпея Магна, или Великого. Это прозвание полководец получил от самого Суллы за победы, одержанные над самнитами и марианцами. После триумфальной победы над пиратами Помпей отличился в третьей Митридатовой войне, когда он в 66 году до нашей эры принял от Лукулла командование над римскими войсками. В результате Митридат был разбит, бежал в Боспорское царство и там погиб. Помпей возвращается в Италию и вместе с Марком Крассом и Гаем Юлием Цезарем образует первый триумвират. Но между триумвирами шли постоянные трения, и после гибели в 53 году до нашей эры Красса он распался. А через три года началась открытая борьба между Помпеем и Цезарем. Она велась сначала в Испании, которая находилась под управлением Помпея, потом в Греции. Там, под городом Фарсалом, и произошла в 48 году до нашей эры решающая битва между Цезарем и Помпеем. Последний был разбит и бежал в Египет, но ему даже не дали высадиться на берег – он был убит наемным убийцей прямо в лодке.

Все эти годы Помпея сопровождали в походах его сыновья – старший, Гней, и младший, Секст. После смерти отца они примкнули к его сторонникам, которые собрали большие силы в Африке. Но в 46 году до нашей эры в битве при Тапсе Цезарь разбил помпеянцев. Погибли все их лидеры, однако оба брата в это время находились в Испании. Цезарь высадился там и в 45 году до нашей эры разбил братьев. Гней погиб в бою, а Сексту удалось бежать. С этого момента и начинается его деятельность как пирата.

Вначале у Секста была лишь небольшая группа преданных ему сообщников, но вскоре к нему стали сходиться все те, кто был так или иначе ущемлен жизнью: римские дезертиры, политические изгнанники и рабы. Кстати, последним Секст Помпей обещал свободу, чем очень расположил к себе многочисленные рабские массы.

Окончив формирование своего войска, Секст на тридцати кораблях вышел в море. И тут оказалось, что он обладает незаурядными военными способностями. Он быстро оценивал ситуацию и столь же быстро принимал решения, которые обеспечивали ему постоянный успех. Обеспокоенный Цезарь послал против пиратов Секста одного из своих полководцев, но тот потерпел поражение.

Ситуация изменилась после убийства Цезаря в марте 44 года до нашей эры. К власти в Риме рвутся новые люди, среди которых выделяются Марк Антоний и девятнадцатилетний внучатый племянник Цезаря Октавиан. Антоний благоволит Сексту и проводит через сенат постановление, которое гарантирует сыну Помпея Великого в случае, если он откажется от пиратства, личную безопасность и возвращение отобранных земель.

Секст принимает предложение и в 43 году до нашей эры становится военачальником римского флота. Но политическая ситуация меняется, Римская республика обречена, и в этих условиях Секст Помпей высаживается на Сицилии, превращая ее в полупиратское морское государство. Вскоре под его власть подпадают Корсика и Сардиния, что значительно усугубляет положение Рима. Как и во времена войны с киликийскими пиратами, римляне оказываются блокированными от хлебных рынков. Начинается голод.

Обострившееся положение заставило членов второго триумвирата, Октавиана, Марка Антония и Лепида, все время деливших между собой власть, забыть о раздорах и объединиться против общего врага. Но это объединение само по себе мало что давало. У триумвиров не хватало сил, чтобы разделаться с Секстом. Много римских войск находилось в восточной части Средиземного моря, но их нельзя было перебросить к Сицилии: вставшие на ноги пираты Киликии постоянно угрожали военными нападениями. В таком положении триумвиры сочли за благо кончить дело мирным путем.

Переговоры произошли в южной Италии, возле Мисенского мыса, в 38 году до нашей эры. Тогда-то, по рассказу Плутарха, и выпал момент, когда Секст мог оказаться владыкой Рима. Это произошло в тот день, когда Секст принимал на своем корабле Октавиана и Антония. В разгар трапезы, последовавшей после официальной части, один из военачальников Секста предложил ему перерубить якорные канаты и выйти в открытое море. В случае если бы Секст согласился на это, Октавиан и Антоний становились пленниками, с которыми можно было поступить как угодно.

Но Секст не пошел па вероломство. Нанеся ответный визит триумвирам, он возвратился на Сицилию.

Мир, подписанный у Мисенского мыса, предусматривал большие льготы для Секста. Во-первых, за ним сохранялись Сицилия, Корсика и Сардиния; во-вторых, объявлялась амнистия всем соратникам Секста, а в-третьих, рабам, служившим в войсках Секста, даровалась свобода – как когда-то обещал им их предводитель. В ответ на эти привилегии триумвиры потребовали от Секста снять морскую блокаду и впредь не принимать в войско рабов.

Однако мир царил недолго. Вскоре один из навархов Секста, Менодор, тот самый, который когда-то предложил отделаться от триумвиров, перешел на сторону римлян, передав им Сардинию. Секст возобновил военные действия, но в решающем сражении был разбит римским флотом под командованием Агриппы. Сказалось преимущество римлян в кораблях: против ста восьмидесяти кораблей Секста они выставили четыреста двадцать.

Секст бежал сначала в Мессану (современная Мессина), а потом в Малую Азию. Там он и погиб – в Милете, в 35 году до нашей эры, как полагают, в результате происков Октавиана.

И все же родина пиратства не Средиземноморье. На несколько тысячелетий (!) раньше оно уже пышным цветом цвело в морях Юго-Восточной Азии, но у исследователей слишком мало материалов, чтобы нарисовать четкую картину пиратства той поры.

Гораздо лучше обстоит дело с поздними временами, и тут мы сначала возвращаемся в Средиземное море, а из него переносимся через целый океан – Атлантический – к берегам Центральной и Южной Америки, в так называемую Вест-Индию, пиратскую эру которой принято считать классической.

И тут и там мы видим не просто случайные сообщества людей, собравшихся для того, чтобы было безопаснее убивать и грабить, но целые государства и республики, с могуществом которых считались европейские государи.

На Средиземном море такими государствами являлись Тунис, Алжир, Триполи, в Вест-Индии пиратские братства Тортуги, Ямайки и Багамских островов.

Весь XVI век прошел на Средиземноморье под знаком борьбы европейских государств против тунисских и алжирских пиратов, которых принято называть варварийскими (правильнее – «берберийские», от Берберии, как называли в то время берега Северной Африки). Возглавляемые талантливыми предводителями, они успешно противостояли коалиции в составе Испании, Франции, Венеции, Мальты, во главе которой стоял император Священной Римской империи Карл V, бывший одновременно и королем Испании, и флотом которой командовал лучший флотоводец того времени генуэзский адмирал Андреа Дориа. Лишь громадным напряжением сил коалиция нанесла пиратам поражение в решающей битве при Лепанто в октябре 1571 года. В той самой битве, где потерял руку Мигель Сервантес, будущий автор бессмертного «Дон Кихота».

Через столетие такое же упорное противостояние отмечается в бассейне Карибского моря, когда целые эскадры из стран Старого Света – испанские, английские, французские, голландские – пытались разгромить пиратские сообщества на Тортуге, Ямайке и Багамах. В конце концов, победа склонилась на сторону правительственных флотов, но для этого пришлось привлечь огромные силы и средства. И конечно же немалую роль сыграл здесь принцип: «Разделяй и властвуй», когда правительства той же Англии или Франции с помощью больших денег и предоставления высоких должностей привлекали на свою сторону крупнейших пиратских вожаков, поручая им вести борьбу против бывших товарищей.

Наибольшую известность среди этих людей приобрели англичане Генри Мейнуэринг и его тезка Генри Морган. Пословица гласит: «Нет худшего врага, чем бывший друг». И это на опыте доказали как Мейнуэринг, так и Морган. Первого приблизил к себе король Яков I и сразу же поручил ему очистить от пиратов пролив Ла-Манш, что Мейнуэринг и сделал. Впоследствии, получив высокие придворные чины, бывший пират взялся за перо и написал своего рода инструкцию по борьбе… с пиратами. Ее рукопись, названная «Об истоках, обычаях и искоренении пиратства», и по сей день хранится в Британском музее. Умер Мейнуэринг членом английского парламента.

Королем же, но только Карлом II, был обласкан и другой знаменитый флибустьер XVII века, Генри Морган. Нажив на грабежах огромное состояние, он, как и Мейнуэринг, принял предложение правительства возглавить преследование пиратов в Карибском море, которое взрастило Моргана именно как пирата. Свою задачу он выполнил блестяще и стал вице-губернатором Ямайки, куда не раз приходил после разбоев со всей своей эскадрой, чтобы продать награбленное и покутить в многочисленных тавернах Порт-Pойяла.

Но кем же были все эти люди, выбравшие своей профессией разбой на морских дорогах и убийства? К каким слоям общества принадлежали? И в чем вообще корень пиратства как явления?

Очень распространено мнение, что пираты – это сплошь и рядом деклассированный элемент. Верно, если обратиться к эпохе, когда пиратство достигло пика своего развития в бассейне Карибского моря, то есть в XVII веке. Но ведь оно имеет, как мы уже говорили, почти девятитысячелетнюю историю. Ведь уже во времена Древнего Рима и позже существовали целые пиратские государства. Неужели их население было все деклассировано? Но такого просто не может быть, потому что не может быть никогда! Представить, что весь народ, скажем, древней Киликии или средневекового Алжира состоял из одних уголовников, невозможно. Да и не надо этого представлять, поскольку дело в другом, в том, что и в эпоху Древнего Рима, и в эпоху варварийских пиратов морской грабеж не считался преступлением в среде тех, кто грабил. Это был образ жизни и вполне законное занятие. Повторяем – лишь для киликийцев или жителей Алжира, поскольку для тех, кого они грабили, они являлись преступниками.

Но если посмотреть поглубже – разве Римская империя не являлась одним коллективным грабителем? Являлась, да еще каким! Весь древний мир был ограблен Римом, и те богатства, которые он вывез из завоеванных стран, в сотни и тысячи раз превышали добычу, полученную всеми пиратами вообще. Так что все относительно, как только мы начинаем сравнивать явления и их масштабы.

Конечно, когда речь заходит о пиратских сообществах на Тортуге или Ямайке, то здесь спорить не о чем: девяносто процентов тех, кто входил в эти сообщества, были элементами деклассированными. Вот что пишет по этому поводу такой знаток пиратской истории, как Жорж Блон: «…большинство прибывших (в Вест-Индию. – Б.В.) составляли авантюристы и откровенные преступники, дезертиры, спасшиеся от рекрутских наборов, неудачники, твердо положившие себе выбиться в люди, слабодушные мечтатели, готовые пойти за кем угодно, – словом, человеческое отребье».

И все же надо добавить, что среди этого мутного потока были и те, кто оказался в Вест-Индии поневоле, кого принудили к этому несовершенные законы или религиозные противоречия, – французские протестанты, католики, гонимые Англиканской церковью, младшие сыновья, которые по закону не имели прав на наследство, согнанные с земель крестьяне. Среди них было много людей, не помышлявших зарабатывать на жизнь грабежом, но что оставалось делать? На родине их ждали нищета, может быть, даже смерть от голода, преследования, результатом которых могли стать тюрьма или виселица. Выход был один – стать пиратом, то есть, следуя этимологии слова, попытаться найти счастье в море. И пытались.

Но во все времена никакие смягчающие мотивы пиратам не помогали. Еще Древний Рим выкинул лозунг: «Pirata hostis humani generis», то есть «Пират – враг человеческого рода», что в сути своей оправдано. Несть числа людям, убитым пиратами. Не поддается оценке ущерб, нанесенный человечеству тысячелетними разбоями и грабежами. А потому пираты всегда были вне закона.

И в заключение несколько слов о заслугах пиратов. Они, хотим мы этого или не хотим, имеются. И немалые.

Знаменитый пират Фрэнсис Дрейк совершил второе, после Магеллана, кругосветное путешествие и открыл пролив, разделяющий Огненную Землю и Антарктиду.

Современник Дрейка, сэр Уолтер Рэли, был фаворитом английской королевы Елизаветы I и, допущенный ею к высшим государственным должностям, внес немалый вклад в дело упрочения могущества Англии. Был организатором и участником походов по отысканию Эльдорадо, страны золота, находящейся, по мнению англичан, живших в XVI веке, где-то в Южной Америке. Писал стихи и научные трактаты, такие, как «Трактат о кораблях» и «Обзор королевского военно-морского флота и морской службы», «Прерогативы парламента» и «Правительственный совет».

Рэли тринадцать лет просидел в главной тюрьме Англии Тауэре и за это время написал основной труд своей жизни – «Историю мира», которая увидела свет еще при жизни автора. Она получила широкое признание, ею восхищались великий английский поэт Джон Мильтон и «железный канцлер» Англии Оливер Кромвель.

Но кончил Рэли трагически: обвиненный в государственной измене, он был казнен в октябре 1618 года.

Не менее известен и другой английский пират, Уильям Дампир, человек, трижды обогнувший земной шар и написавший научные труды, за которые он стал членом английского Королевского общества, то есть академиком.

Вошел в историю и французский дворянин Анри Грамон, эстет и неудержимый бретер, сгинувший в океане вместе с кораблем.

Пиратство живо и сегодня, и есть все основания говорить о том, что в последнее время оно набирает размах во всех регионах Мирового океана и может стать проблемой XXI века.