Kitobni o'qish: «Разум нужен всем»

Посвящаю эту повесть моим детям Евгению и Оксане а также всем внукам

Герои настоящей повести действуют, а события про-

исходят в то же время и в тех же условиях, которые

были описаны в первой части «Только разум»

Глава 1

– Светочка, иди, пожалуйста, к Анюте. Не могу я успокоить её, то она плачет, то затихает и снова начинает кричать, – Анастас ходил по комнате, держа на руках маленькую дочку. Он тихо её качал, потом, когда она опять подавала голос, поднимал высоко и бережно опускал. А она, его Анютка, никак не хотела спокойно засыпать и заливалась громким плачем, не объясняя причину такого поведения. Дочери Анастаса и Светланы уже исполнился один год, она хорошо говорила, шлёпала босыми ножками по квартире и удивляла своих родителей разными вопросами, каким-то необыкновенным, не детским логическим мышлением.

А сейчас Анастас не мог понять поведения Анютки, никакие его слова и припевы детских песенок не действовали на неё. Она продолжала всхлипывать, вызывая раздражение отца.

– Сейчас, дорогой, я подойду, – послышался голос Светланы из кухни, где она заканчивала готовить ужин и, одновременно, обед на завтра для себя и кушанье для своей малютки. – Она, наверное, есть хочет. Спроси у неё.

– Не хочет она мне отвечать, и сама ничего не говорит. Я давно не видел её такой. Может быть, у неё что-то болит?

Анастас продолжал попытки успокоить дочку и, видя бесполезность своих действий, ещё более терялся и раздражался.

– Что ты хочешь, Анюточка? Что болит у тебя? Скажи или покажи мне. Если ты будешь продолжать плакать, я не смогу тебе помочь. И мама ничего не сделает. Ты хочешь кушать? Ты голодна?

В ответ – только новые всхлипывания и непонятные бормотанья.

Светлана, закончив дела в кухне, быстрым шагом подошла к дочери и хотела взять её на руки. Анюта на миг замолчала, потом снова заплакала и только крепче прижалась к отцу.

Анастас и Светлана переглянулись и, пожав одновременно плечами, однозначно выразили своё непонимание странного поведения дочери.

– Анюточка, ты уже большая, скажи нам, что ты хочешь? Что у тебя болит? Ты хочешь есть?

Анюта слышала вопросы матери, но отвечать ничего не стала. Обняв Анастаса за шею и, прижимаясь к нему ещё крепче, она, как-то обидно для матери, махнула в её сторону ручкой.

– Дочка, что же с тобой? Как ты ведёшь себя? Скажи, чем тебе помочь? – ещё более удивляясь и тревожась, спросила Светлана.

Папа сел на диван и посадил на колени дочку. Она затихла и, глядя исподлобья на Светлану, долго сидела, молча, и неподвижно.

– Может быть, вызвать врача? – спросила мужа Светлана, – Ведь, никогда раньше, даже, когда была совсем маленькой, так возбуждённо она себя не вела.

– Не знаю, Светочка. Давай подождём пока, может быть, всё обойдётся.

– Хорошо, дорогой. Посмотрим.

Уже почти два года Светлана и Анастас живут вместе. Они поженились через месяц после выхода Светланы из больницы. Сначала она была совсем слабенькой, но молодой организм энергично боролся с болезнью и вскоре дела быстро пошли на поправку.

Свадьба была скромная и тихая, совсем не такая, какую планировали влюблённые после обоюдного решения пожениться и на какую рассчитывали друзья и сотрудники «молодых».

Перенесённые страдания и горе, которые выпали на долю жениха и невесты, только ещё более сблизили их и укрепили принятое ранее решение соединиться и идти по жизни вместе. А любовь стала ещё сильнее и надёжнее, тяга к взаимности была непреодолимой.

Трудно сказать, чем для Анастаса и Светланы были те ужасные события, которые произошли с ними два года тому назад: наказанием за какие-то прегрешения или проверкой их чувств. Да, они и не пытались их анализировать, они выжили, они остались вместе, они любили друг друга! И это главное в их жизни. Всё остальное – проходящее и теперь уже полузабытое.

Вот только Наталья Андреевна не смогла пережить всё случившееся. Её, не совсем крепкое здоровье, было окончательно подорвано, и она длительное время не могла вставать на ноги. Больница, лекарства, процедуры, уколы надолго стали неотъемлемой частью её существования. Даже волшебное выздоровление дочери и её соединение с Анастасом не смогли помочь матери справиться с болезнью. Она больше лежала, смотрела грустными, полными слёз глазами, на, приходящую к ней, любимую дочку. И сквозь эту грусть в её взгляде угадывались чувства радости от сознания того, что её дитя нашла своё счастье. Таковы необъяснимые материнские чувства: своя жизнь, собственное здоровье на втором месте после ощущения и сознанья благополучия своего чада.

Почти год пролежала Наталья Андреевна после трагических событий, не выдержала она последствий страшного удара, и, как ни боролся за жизнь её организм, всё было напрасно. Не дождалась она появления на свет внучки. А жаль! Может быть, хоть эта радость придала бы ей дополнительные силы и она, всё же победила бы недуг. Но, увы! Не суждено было ей посмотреть на маленькую крошку, и она, однажды утром, тихо ушла из жизни.

Тем временем день уже заканчивался, сдавая свои права, приходящей ему на смену, ночи. Как правило, Анюта в эту пору уже посапывала в своей кроватке, а счастливые родители занимались своими делами. Но сегодня…, сегодня что-то происходило с малюткой, и она никак не хотела укладываться в кровать.

Анастас чувствовал, как дочка, обнимая его, прижималась своим телом и не отпускала его ни на минуту. Только, время от времени, когда её ручки уставали, она меняла свою позу, поворачивалась, усиливая, при этом, громкость своих всхлипываний.

– Я вызову «скорую помощь», Стасик. Пусть посмотрит её врач: мне, почему-то тревожно, – снова обратилась Светлана к мужу.

– Не надо, Светочка, она скоро успокоится и заснёт, – не соглашался Анастас, прижимая к себе маленькое тельце. – Вот она уже затихает.

И долго ещё в доме витало беспокойство, пока, наконец, Анютка, усталая от плача и затянувшейся бессонницы, не притихла и не уснула на руках Анастаса. Он мягко и нежно положил её в кроватку, укрыв тёплым одеяльцем.

– Как-то странно ведёт себя дочка, – шёпотом обратилась Светлана к мужу. – Даже, когда она была крошкой, не вела себя таким образом.

– В последние дни я стал замечать за ней какие-то непонятные перемены: то она шумная, болтливая, то снова затихает на несколько минут, словно, задумывается о чём-то.

– Слишком ещё рано задумываться. Вся жизнь впереди.

– А ты, Светочка, не обращала внимания на её взгляд, на глаза, когда она тихо сидит? – спросил Анастас.

– Обращала, Стасик. Взрослеет наша дочка, вот и появляются у неё новые привычки, движенья, выраженья лица. Не успеем и глазом моргнуть, как в школу пойдёт, а там и…

– Ну, ну, дорогая, не спеши жить. Мы ещё успеем насладиться прелестями детства нашей дочурки. Да, и других дел у нас не впроворот.

– Это так, но мне иногда становится грустно оттого, что дочка взрослеет, и мы, при этом теряем что-то необъяснимое, незаметное, связанное с Анюткой. Какие-то мгновенья, минуты счастья или наслаждения уходят безвозвратно.

– Но, появляются новые мгновенья, другие поводы для ощущения счастья. И так будет всегда, до тех пор, пока мы будем родителями, а она нашей дочерью. Кроме того, Светочка, – хитро посмотрев на жену, продолжал Анастас, – у нас всегда остаётся возможность вновь повторить мгновенья и возродить причину для их появления.

– Я уже думала об этом, дорогой…

– И что же? – прервал Светлану муж.

– Считаю, надо подождать ещё немного. Вот и ты снова взялся за свои дела, меньше времени стал уделять нам с дочуркой. Давай потерпим немного, посмотрим, как будут развиваться события.

– Какие события, Светочка? Это жизнь. Наша жизнь. И всё в наших руках. Как мы её построим, такова она и будет.

– И всё же – рановато думать об этом, – подвела Светлана итог разговору о новом счастье, – давай, лучше, поужинаем немного, хотя уже поздновато это делать. Но, не зря же я на кухне возилась целый вечер.

– Пойдём, Светик, я тоже голоден.

Казалось бы, всё у них в семье было, как и в других семьях: обеды, ужины, разговоры и ласки, хоть, и не часто, но бывали и ссоры.

Анастас, занятый заботами сначала о беременной жене, потом – о маленькой дочери и, продолжая, при этом работать в институте, как будто забыл о встречах с Иллианием, о продолжении работ над своими изобретениями, о мечтах и планах, которые заполняли его жизнь после встреч с генианцами. Но, теперь всё чаще и чаще стали появляться у него в голове мысли о возобновлении работ, об усовершенствовании мыслетрона. Да, что греха таить, уже много раз он вспоминал о генианцах и даже пытался мысленно говорить с ними, но, нет…, только односторонний получался разговор. Давно не посещали генианцы Землю, а если они и появлялись на нашей планете – Анастас этого не знал. Может быть, они бывали здесь и, видя определённую сложность жизни Анастаса, не входили с ним в контакт. Наверно, они, в силу своего высокого интеллектуального и социального развития, понимают, что человеку в какое-то время нельзя мешать или отвлекать его от забот о возрождении новой жизни, воспитанию маленького человечка. Но это всё предположения, а так ли это на самом деле – Анастасу было неизвестно.

Одно он точно понимал – его мозговой потенциал за прошедшее после встречи с генианцами время не только не уменьшился, но и, вероятно, возрос.

Он стал руководителем лаборатории, которая «отпочковалась» от подразделения Пал Палыча. Тот сначала протестовал и сильно переживал при объявлении руководством института планов о разделении его лаборатории и создании новой – под руководством Одинцова. Но изменить он ничего не мог, так как открывались новые темы разработок и, в рамках старой лаборатории, с ними было трудно справиться.

А Одинцов был лучшим специалистом института в области исследования мозга. И эти новые темы удивительным образом перекликались с направлением личных разработок Анастаса после встреч с генианцами.

Руководство института отлично понимало, что Одинцов – один из всех – способен возглавить новую лабораторию. Теперь она окончательно стала называться «отделом по исследованию мозговых полей и аналитических возможностей человека». Немалый вклад и сам Одинцов своими личными разработками внёс в «пробивание» таких исследований на уровне института.

Часть сотрудников из лаборатории Пал Палыча ушла вместе с Одинцовым в новый отдел. Одинцов сам отбирал людей и предлагал им работу в своём отделе. Прежде всего, это были его друзья, которые не один год бок о бок трудились рядом с ним и, которые были не только профессионалами в работе, но и людьми с юмором, способными без обид пошутить и посмеяться друг над другом. Часть новых людей пришла из других отделов и лабораторий, и появилось несколько молодых специалистов, пришедших сюда после окончания учебных заведений.

Сначала было трудно организовать работу в отделе, ведь, кроме прямых исследовательских работ, необходимо было заниматься и административной рутиной. А в этой области у Одинцова опыта было мало.

Светлана знала о загруженности мужа в институте и никогда не пыталась упрекнуть его в том, что он недостаточно времени уделяет семье. Надо сказать, что сам Анастас проявлял чудеса изворотливости и, при малом количестве времени, проводимом в семье, он всё делал для любимой жены и для своего «солнышка» – дочки Анютки.

Возможно, не последнюю роль в этом сыграло и то обстоятельство, что Одинцов и Светлана, имея близкие по частоте мыслительные энергии, часто не разговаривали, но понимали друг друга без слов. И это происходило не только на уровне чувств или желаний, как у других влюблённых пар, но и на уровне общения, обмена мнениями и даже споров по какому-нибудь поводу. Анастас своим сильным мозговым полем, много времени находясь рядом со Светланой, «накачал», как он говорил об этом, её мозговой потенциал, и теперь им не надо было обязательно произносить слова, общаясь друг с другом.

Это – удивительный способ общения мужа и жены! Молча, не произнося ни одного слова, они могли делать одно дело или одновременно начать собираться на прогулку, одевая, при этом, дочурку или, складывая какие-то необходимые вещи. Вот, только странно выглядит момент, когда у них возникает конфликт или разногласие. При полной внешней, молчаливой согласованности действий, вдруг, они начинают говорить голосом, громко выражая, при этом, свою позицию. Ругаться, молча, нельзя! Видимо, это свойство мозга, эмоциональное состояние которого, может передаваться только звуком, словами, произнесёнными вслух.

Как настоящий исследователь, Анастас давно заметил и определил для себя задачу – в будущем заняться этим и, возможно, разгадать такой феномен мозга.

Есть ещё одно обстоятельство, на которое надо сейчас обратить внимание. Физическое развитие маленькой Анюты вполне соответствовало медицинским нормам развития ребёнка по дням и месяцам. Она была живой, смешливой, забавной, иногда неуклюжей, временами болела и выздоравливала. Словом, всё, как у людей.

Только одно отличало Анюту от других детей – её умственное развитие. Это замечали не только Анастас со Светланой, но и медицинские работники, и друзья, приходившие в гости к Одинцовым.

К пяти – шести месяцам Анютка, лёжа в кроватке и занимаясь своими делами, например, рассматривая пальчики на руках, вдруг замирала и внимательно смотрела то на отца, то на мать, которые, как часто бывало в последнее время, разговаривали молча. Она, словно понимала их разговор, и поворачивала головку в ту сторону, где находились, «говорившие» в это время отец или мать. Наверно, она, ещё не зная слов, не могла понять смысла разговора, но, кто в данный момент говорит, она чётко определяла.

Конечно, своих детей до появления Анютки у Одинцовых не было, и им трудно иногда было определить, что в развитии ребёнка является нормальным, а что – отклонением. Хотя, теоретически они кое-что знали и могли догадываться о необычном проявлении в поведении и развитии своего ребёнка.

Анастас, однажды, пытался поговорить об этом со Светланой, но она его не поддержала.

– Знаешь, Светочка, мне кажется, что Анютка улавливает наши с тобой мысли.

– Наша Анюточка чувствует нас с тобой всем своим нутром, ведь, мы её родители. Инстинкт, дорогой мой.

– Не знаю, не знаю. Может быть, и так. Но, иногда мне кажется, что она меня слышит.

– А, если, кажется, знаешь, что надо делать?

На этом разговор был закончен.

Проснувшись утром, Светлана подошла к кроватке дочери и удивилась – та лежала с открытыми глазками, молчала, но никак не отреагировала на появление матери.

– Доченька, что с тобой? У тебя что-то болит? Ответь мне. Где у тебя болит?

Ответа не было, и только слабый поворот головы малышки в сторону матери указывал на то, что она, действительно, не спит и слышит свою мать.

Светлана взяла её на руки, поцеловала в щёчку и пошла к Анастасу.

– Что с ней происходит, Стас? Она, как не живая – молчит и почти не двигается.

– Не знаю, Светик. Как голова? Температуры нет?

– Нет температуры, и на боли она не показывает.

Мама с трудом покормила дочку – та вяло и долго жевала своим беззубым ртом, потом проглатывала еду и совсем без охоты снова открывала ротик.

– Я пойду сейчас к врачу, – сказала Светлана, провожая мужа на работу. Сама она в институт не ходила, была в отпуске по уходу за ребёнком.

– Хорошо, Светочка. Я побежал. Позвони мне потом, я буду волноваться.

– Обязательно, Стас.

И он торопливо выскочил из квартиры, чтобы вовремя успеть на работу.

Врач-терапевт внимательно осмотрела девочку и, не обнаружив каких-либо признаков болезни, посоветовала Светлане обратиться к детскому невропатологу. Но, и тот не смог определить причину странного поведения Анюты и только рекомендовал маме понаблюдать за дочерью несколько дней и потом, если будет нужда, снова прийти в поликлинику.

Светлана вернулась домой и позвонила Анастасу.

– Стасик, врачи ничего не обнаружили, сказали, понаблюдать несколько дней за Анюточкой.

– Ну, и хорошо, дорогая, понаблюдаем. Я сейчас не могу долго разговаривать – у меня совещание. Пока.

Глава 2

– Всё прошло нормально, отец, я смог войти в контакт с девочкой, – сказал Иллиан своему отцу.

– Анастас тебя не обнаружил? Надеюсь, ты не сильно воздействовал на мозг маленького человечка?

– Нет, отец. Я был предельно осторожен, мощность моего поля была минимальной, а контакт происходил короткое время и с помощью очень узкого, строго направленного луча. Ни Анастас, ни мама ребёнка ничего не ощущали.

– Хорошо, сынок, больше пока не приближайся к девочке, – сказал Иллианий, – это может повредить её, ещё совсем слабенький, мозг, и тогда мы не сможем качественно и достоверно наблюдать за появлением и развитием человека.

– Я понял, отец. Так я и сделаю.

За прошедшие два земных года с момента первого контакта генианцев с Анастасом, они ещё не раз появлялись на планете Земля, изучая землян и, восстанавливая, таким образом, далёкое прошлое жителей Гениании. Но, за всё это время только один раз они общались с Одинцовым и позволили ему побывать на их прекрасной планете. Все дальнейшие планы генианцев и события, происходившие в жизни Анастаса, не требовали продолжения встреч генианцев ни с Одинцовым, ни с Серёжей Умаровым. Человеку трудно, без согласия генианцев, проследить или хотя бы познакомиться с разными установленными контактами и проводимыми ими работами за эти два года.

Одной из проблем, которой решили заниматься генианцы и, которая вновь нас столкнула с ними – является проблема внимательного наблюдения за жизнью человека с момента его зачатия, потом – рождения, и до конца его дней. И лучшим объектом для такого наблюдения и изучения, как они определили, явилась дочка Анастаса и Светланы. Ход их рассуждений и доводов, при этом, нам – землянам – трудно понять. Возможно, одним из критериев такого выбора стала их прошлая встреча и общение с отцом девочки, что, по их мнению, в дальнейшем поможет прояснить какие-нибудь моменты и упростит налаживание будущих контактов с родителями ребёнка, которые ранее их уже имели. Эти родители не будут удивлены появлению генианцев на Земле и выбором их ребёнка для наблюдений и изучения.

Так, наверно, думали и так решили генианцы. А будет ли этот выбор одобрен Анастасом – заранее сказать невозможно, тем более, что все бурные события, происходившие в жизни Одинцова за последние два года, почти оторвали его не только от воспоминаний о пришельцах, но и от практической деятельности по воплощению в жизнь планов, возникших при его встречах с инопланетянами.

Иллиан вместе с родителями неоднократно появлялся на Земле, и каждый раз он вспоминал о своём друге Серёже Умарове. Но, ни разу у него не было возможности вступить с ним в контакт: то они приземлялись в других местах нашей планеты, вдалеке от места проживания Серёжи, то Иллиан вместе с родителями занимался другими наблюдениями на Земле.

Иллианий постоянно и внимательно следил за жизнью Одинцова, находясь, при этом, только в режиме приёма информации от него. Он знал о планах Одинцовых родить ребёнка и тут же воспользовался возможностью наблюдать за его развитием, начиная с момента зачатия.

Прошло два года после встречи генианцев с Анастасом и Серёжей. Иллиан стал взрослее и привлекался отцом к более серьёзным, не детским проблемам на планете Земля. Несмотря на это, теперь, вновь появившись в районе проживания Сергея Умарова, он непременно захотел найти его и вступить с ним в контакт. Иллианий не стал препятствовать такому желанию сына и только напомнил о том, что Серёжа мог за два года потерять часть приобретённого им мозгового энергетического потенциала, и новый близкий и длительный контакт с Иллианом может повредить ему.

– Я уже не маленький, отец, и всё понимаю – отвечал ему Иллиан. И как это было похоже на ответ какого-нибудь земного мальчика, если отец давал тому советы. – Я попытаюсь найти Серёжу и узнать всё о его жизни.

– Всё узнать о прошедшей за два года жизни Серёжи сложно. Ты же знаешь, Иллиан, что в человеческой памяти не всё сохраняется, а то, что остаётся, не всегда доступно нам.

– Да, отец, я знаю об этом. Я, конечно, не смогу залезть к нему в память, но при разговоре я постараюсь кое-что выяснить.

– Будь осторожен, сынок.

Иллиан пытался сначала найти и вызвать Серёжу на контакт путём кругового обзора пространства. Было трудно определить место нахождения Серёжи, но импульсы от него всё же попали в поле прослушивания Иллиана, и он начал поиск путём сканирования узким энергетическим лучом.

«Да, вот он, здесь Серёжа», – обрадовавшись появлению импульсов мозгового поля Сергея, подумал Иллиан. Понаблюдав ещё некоторое время и, помня совет отца, Иллиан отвёл энергетический луч от места нахождения Серёжи и стал заниматься своими делами.

Серёжа Умаров, действительно, повзрослев на два года, стал другим человеком. И, хотя его мозговой потенциал уменьшился, окружающим его людям он не казался рядовым мальчиком. Четырнадцать лет для мальчика – это самое бурное время: детство уже уходит, а взрослая жизнь ещё не наступила. Таков был и Серёжа, но только – физиологически. В умственном развитии он далеко превосходил своих сверстников.

Серёжа закончил десятый класс – последний год обучения в школе, поступил в университет и удивлял своих старших по возрасту однокурсников и преподавателей обширными знаниями, глубокими размышлениями и неожиданными выводами по тому или иному вопросу.

Изредка, Серёжа встречался с Анастасом, но почти никогда не заводил разговор ни о генианцах, ни о мыслетроне. Так же вёл себя и Одинцов. У каждого из них была своя жизнь, свои заботы. Но, так или иначе, прошлое не выбросишь из памяти, а, тем более, такое неординарное событие, как контакт с инопланетянами.

Серёжа был на лекции по математике, когда ощутил в голове некоторое шумовое воздействие. Он сразу вспомнил встречи с Иллианом двухлетней давности.

Сергей отвлёкся от той мысли, которую излагал лектор, и посмотрел на сидящих вокруг студентов. Все внимательно слушали говорившего и записывали его слова в тетради. Серёжа закрыл на миг глаза, встряхнул головой, пытаясь восстановить прежнее состояние. Но шум в голове продолжался.

Ещё минута – и Серёжа вновь приобрёл рабочее состояние.

Давно не было у него таких ощущений, и теперь тревожно и радостно стало на душе у мальчика. Слова лектора слышались ему откуда-то издалека и неразборчиво. Как ни старался он включиться в учебную атмосферу, это ему не удавалось. Сумбурные мысли и воспоминание о недалёком прошлом, в раз захватили его. А, ведь, это было всего-то кратковременное и маломощное воздействие энергетического поля Иллиана на мозг Сергея. Видимо, прошлое их общение безвозвратно перестроило его структуру, и теперь хватило даже такого короткого контакта, чтобы мозг вновь приобрёл прежний энергетический потенциал.

На втором курсе университета Серёжа считался лучшим студентом по успеваемости. И удивительно, сам он, того не понимая, каким-то образом подталкивал одногруппников к повышению успеваемости.

Наверно, они – восемнадцатилетние молодые люди – видя успехи малолетнего студента, невольно стремились не отставать от него. Стыдно было при опросах преподавателя молчать, не зная материала и, слыша ответы Серёжи Умарова.

Год тому назад, когда Вова учился в седьмом классе, а Серёжа был уже в университете, в семье Умаровых стали происходить необъяснимые события. Понимающие раньше с полуслова, братья стали незаметно отдаляться друг от друга. Они меньше времени проводили вместе, ведь, у них теперь были разные интересы. Да, и что греха таить, разница в уровне развития братьев постоянно приводила к возникновению ссор и даже драк.

Серёжа пытался помочь Володе понять изучаемый в седьмом классе материал, а тот, или, действительно, не понимал, или, назло брату, делал вид, что ему это не под силу усвоить. Серёжа злился, снова старался более доходчиво всё объяснить, но, напрасно. Начиналась ссора и разлад братских отношений.

Можно понять Вову – совершенно одинаково развивающиеся до шестого класса близнецы, вдруг, стали заниматься разными делами. У Серёжи появились тайны и новые друзья. Он стал центром интереса со стороны окружающих и даже родителей. Хотя, конечно, родители одинаково сильно любили обоих братьев, но всё же, они чаще обращались к Серёже, советовались с ним и, в спорных случаях, делали так, как говорил Серёжа. Вова всё это видел, и ему было обидно, что его мнение никого не интересует, а если и спросят о чём-нибудь, только для того, чтобы в очередной раз напомнить, что Серёжа это не так понимает и делает по-другому.

Так день ото дня жизнь и отношения братьев изменялись и ухудшались. Вова стал больше времени проводить во дворе без своего брата. Там мальчишки тепло принимали его и этим ещё более отдаляли от Сергея. Им не нравилось выделение брата из их среды, и они считали, что тот «зазнался, вознёсся».

Серёжа знал об этом, хотел сначала, как-то выровнять ситуацию, но ребята всё равно сторонились его. Потом студенческие дела и новые старшие друзья закружили его в повседневных заботах, и он совсем перестал бывать во дворе со сверстниками.

– Серёжа, ты бы поиграл во дворе с ребятами и с Вовой, – как-то обратилась к сыну Вера Никифоровна, – сидишь целыми днями над книгами: можно с ума сойти. Да и здоровье своё подорвёшь.

– Мне не интересно с ними, мама. У них – ещё, совсем детские забавы, не серьёзные они какие-то.

– Но, ведь, они твои сверстники, Серёжа. Друзья, в конце концов.

– Сверстники – да. А друзья ли? Я бы не сказал, что мы дружны.

– Кто же у тебя в друзьях? Может быть, Анастас?

– И он, мама, и университетские товарищи.

– Ну, хорошо, хорошо. Только для здоровья, всё равно, надо чаще бывать на свежем воздухе.

– Да, мама, ты права, я постараюсь.

На этом их разговор был закончен, и Серёжа снова стал листать книгу, лежащую перед ним на столе.

Вова слышал этот разговор, но вступать в него не стал. Только новый прилив обиды на брата за его пренебрежительное отношение к нему, к его, а также и к бывшим Серёжиным, одноклассникам, к ребятам во дворе вызвали какую-то злобу. Не закончив делать домашние задания, в укор Серёже, он решил пойти во двор.

– Я должен отдохнуть, мама, мозги проветрить, – бросил он матери перед тем, как выскочить за дверь.

– Хорошо, Вова. Со двора никуда не уходи, – мама ещё не позволяла ему уходить с ребятами в другой двор. А Серёже, хотя его возраст был такой же, как и у Володи, разрешалось в любое время ходить к друзьям, в университет или в библиотеку. Это тоже часто служило поводом для обиды Вовы, и он старался незаметно уйти со двора, как бы, по мнению Володи, приравнивая себя к повзрослевшему брату-близнецу.

Выйдя во двор, Володя не увидел своих друзей, и только двое ребят из соседнего двора стояли возле столба с каким-то незнакомым, более взрослым парнем. Один из этих ребят тоже учился в восьмом классе, а второй – не ходил в школу вообще. Он пытался поступить в училище, но не смог и вот теперь болтался целыми днями во дворе.

Вова сел на скамейку возле детской площадки и стал ждать появления кого-нибудь из своих друзей. Спустя несколько минут, один из ребят – Олежка из восьмого класса – подошёл к Володе и тихо, почти шёпотом, спросил:

– О чём скучаешь, Вовик?

– Ни о чём я не скучаю. Просто я жду ребят, которые скоро должны подойти сюда, – громко, не поддержав загадочного шёпота Олега, ответил Володя и соскочил со скамейки.

– Постой, зачем ждать? Подходи к нам, будем дружить. У нас есть кое-что интересное, – не отступал Олежка.

– Что у вас интересного?

– А ты подходи, и сам увидишь.

– Да, мне не хочется…– ещё сомневаясь в нужности такого шага, ответил Володя.

– Иди, иди, не бойся, ты не пожалеешь.

И Володя, не дождавшись своих друзей, пошёл вслед за Олежкой. Поджидавшие их двое ребят, загадочно улыбнувшись, протянули руки навстречу Володе и, совсем по-взрослому, поздоровались с ним.

– Привет, Вова, мы тебя знаем.

– Привет, – ответил Володя, – я тоже знаю вас. Вы с соседнего двора.

– Да, я – Коля, а это – Митяй, – сказал паренёк, что был помоложе.

– Вот и хорошо, – вступил в разговор Олежка. – А вы говорили: он не захочет к нам подойти. Он хороший парень, компанейский. Правда, Вова?

– Правда, не правда, какой уж уродился. Ну что у вас есть интересного?

– А вот смотри, – сказал Коля и протянул Володе цветной, но с какой-то необыкновенной раскраской кубик Рубика с пятью поворотными нарезками.

Володя видел кубики Рубика ранее и даже несколько раз собирал их. Но, этот кубик был необыкновенный: во-первых, у него было пять поворотов, а во-вторых, его составляющие кубики имели замысловатые раскраски – в центре поверхности содержали ромбические позолоченные отметки. Видимо, этот кубик Рубика предназначался не только для упражнения ума, но и был ещё сувениром. Он был красив и, вероятно, очень дорогой.

– Хочешь посмотреть? – спросил Коля.

– Да, хочу, – не очень уверенно протянул Володя. Раньше он видел кубики только трёхповоротные. А здесь – пяти! И такой красивый! Он осторожно взял протянутый ему кубик и не осмеливался сделать хоть один поворот.

– Научиться хочешь? – заговорил, наконец, Митяй.

– А я смогу? —засомневался Вова.

– Сможешь, если захочешь. Только для этого надо потренироваться, и не один раз.

– Но у меня нет такого кубика.

– Будешь приходить к нам, а мы тебе дадим этот кубик для тренировки.

Только домой брать его не сможешь.

– Хорошо, я буду приходить. А где вы встречаетесь? Я здесь вас вижу первый раз.

– Да, мы тебя сами найдём, только выходи во двор, – загадочно произнёс Митяй.

– Хорошо, – пообещал Володя.

Он не понимал интереса ребят к нему, но загадочный предмет, и такой прекрасный, очаровал его. Ему хотелось держать кубик в руках и, ещё более, он хотел научиться его складывать. Вот будет здорово. У Серёжи нет такой игры, и он, наверно, тоже не видел пятиповоротного кубика. Вот здесь можно переплюнуть Серёжу, чтобы он не считал себя самым умным! Пусть знает, что и другие кое-что умеют делать.

Примерно такие мысли промелькнули в голове у Володи, и он с удовольствием пообещал ещё приходить к ребятам, чтобы попытаться раскрыть секрет пятиповоротного кубика.