Kitobni o'qish: «1712 год – новая столица России. Энциклопедически записки»

Shrift:

Предисловие

Города, так же как и люди, переживают разные периоды своей жизни. У них, как и у людей, есть даты рождения, смерти; даты и периоды, оставляющие яркий след в истории. Этот след может порождать в памяти горожан и других людей позитивные или негативные восприятия. Есть в жизни города периоды, которые переоцениваются впоследствии. Иногда неоднократно. Такие вызывают, как правило, повышенный интерес не только у историков, краеведов, писателей, культурологов и других специалистов в различных областях науки и культуры, но и у многих местных жителей.

Санкт-Петербург принадлежит к тем городам мира, история которого небезразлична не только большинству его граждан, но и жителям других городов и стран. Многие знают такие периоды его истории, как жизнь революционного Петрограда или ленинградская блокада. Были в ней и другие – не только трагические, но и выдающиеся в разных смыслах периоды и события.

Выбрав отправной точкой в исследовании становления города столицей России 1712 год, поскольку считается, что именно с этого года Петербург стал российской столицей, автор рассматривает и предшествовавшие, и последовавшие события – как городские, так и проходившие за его пределами. Ознакомившись с текстом, читатель, возможно, по-новому посмотрит на некоторые события истории Петербурга, хорошо ему знакомые.

Прутский поход

Разгромив шведов под Полтавой, Петр I уверовал в силу и мощь своего войска и стал требовать у Турции, чтобы она выслала из своих владений шведского короля Карла XII, который после поражения скрылся в городе Бендеры. В ответ Турция 20 ноября 1710 г. объявила России войну. Но Петра это не столько испугало, сколько раззадорило, тем более что война со стороны Турции ограничилась зимним набегом крымских татар, вассалов Османской империи, на Украину.

Чтобы приструнить турок, Петр решил совершить глубокий поход до Дуная. К этому, по его мнению, был ряд предпосылок. Во-первых, в отличие от победоносной регулярной армии Петра, у турок не было регулярной армии. Сбор султанского ополчения составлял около полугода, а главная боевая сила его – янычары – занимались не столько боевой подготовкой, сколько мелкой торговлей в связи со скудостью содержания. Во-вторых, правители Валахии (часть современной Румынии) и Молдавии просили освободить их земли от османского ига и принять эти земли под протекторат России, обещая за это выделить в помощь России войска и обеспечить русскую армию продовольствием. Наслушавшись этих россказней, Петр писал Шереметеву: «Господари пишут, что, как скоро наши вой ска вступят в их земли, то они тотчас же с ними соединятся и весь свой многочисленный народ побудят к восстанию против турок; на что глядя и сербы (от которых мы такое же прошение и обещание имеем), также болгары и другие христианские народы встанут против турок, и одни присоединятся к нашим войскам, другие поднимут восстание против турецких областей; в таких обстоятельствах визирь не посмеет перейти через Дунай, большая часть его войска разбежится, а может быть, и бунт поднимут». Кроме того, Петр сильно надеялся на помощь своего союзника, польского короля Августа II.

В таком радужном настроении Петр стал готовиться к походу против турок. Он считал, что поход станет чем-то вроде приятной прогулки, поэтому решил взять с собой подругу, Екатерину Алексеевну, которую повелел именовать отныне государыней, то есть царской женой. Глядя на своего государя многие военачальники и офицеры также решили направиться в поход со своими женами и подругами.

17 января государь выехал из Петербурга в Москву и там подписал указ об учреждении нового государственного органа – «Определили быть для отлучек наших Правительствующий сенат, для управления».

6 марта 1711 г. Петр I выехал из Москвы к армии, которая под командованием генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева выступила с зимних квартир в Риге на театр будущих военных действий. 13 марта он в Слуцке встретился с Б. П. Шереметевым и генералом А. И. Репниным.

Первые сомнения по поводу целесообразности задуманного похода у Петра появились 29 мая, после встречи с польским королем Августом, который отказался от союза с русскими против турок. После перехода русских через Днестр выяснилось, что господарь Валахии Константин Брынковяну, обещавший русскому царю направить в помощь 30-тысячный корпус и обеспечить русскую армию продовольствием, узнав о выступлении турецкой армии навстречу русской, не решился встать на сторону Петра. Сербы и черногорцы при известии о приближении русской армии попытались развернуть повстанческое движение, но отряды их были малочисленны, плохо организованы и плохо вооружены. Правда, молдавский правитель Дмитрий Кантемир, заключивший еще 13 апреля секретный договор с Петром, привел около 6 тысяч своих солдат в русскую армию. Это была конница, вооруженная луками и пиками. Таким образом, расчет Петра на помощь союзников не оправдался.

От Днестра русская армия двумя отдельными частями двинулась в направлении реки Прут. Русским солдатам пришлось совершить 6-дневный переход по безводным, опустошенным саранчой местам, с изнуряющей жарой днем и холодными ночами. Как писал секретарь датского посланника Рамус Эребо, находившийся в составе русской армии: «Солдаты почернели от жажды и голода. Умирающие люди лежали во множестве по дороге, и никто не мог помочь ближнему или спасти его, так как ни у кого ничего не было». Когда после перехода произвели смотр, то оказалось, что русская армия недосчиталась 19 тысяч человек, да еще 14 тысяч пришлось оставить для охраны коммуникаций. В наличии имелось до 47 тысяч солдат.

Дойдя до реки Прут, русские прошли берегом до урочища Новые Станилешти и разбили лагерь. Утром 9 июля они увидели, что лагерь окружают турецкие войска, численность которых по оценке специалистов превышала 120 тысяч турецких солдат и 70 тысяч конницы крымских татар. Русская армия насчитывала около 37 тысяч человек, ибо 10-тысячный отряд генерала Ренне был отправлен в город Браилов, где у турок хранились запасы фуража и продовольствия.

За три часа до наступления темноты лагерь подвергся атаке янычар. Военный советник турок польский генерал Понятовский так описал эту атаку: «Янычары… продолжали наступать, не ожидая приказов. Испуская дикие вопли, взывая по своему обычаю к богу многократными криками „алла“, „алла“, они бросились на неприятеля с саблями в руках и, конечно, прорвали бы фронт в этой первой мощной атаке, если бы не рогатки, которые неприятель бросил перед ними. В то же время сильный огонь почти в упор не только охладил пыл янычар, но и привел их в замешательство и принудил к поспешному отступлению. Кегая (то есть помощник великого визиря) и начальник янычар рубили саблями беглецов и старались остановить их и привести в порядок».

На следующий день утром турки подвезли артиллерийские орудия и плотно обложили русский лагерь, в котором не хватало продовольствия. Ждать помощи было не от кого. В лагере плакало и выло множество офицерских жен, а сам государь, по словам Рамуса Эребо, «бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова».

Русские собрали военный совет, на котором было принято решение предложить командующему турецкой армией визирю Балтаджи Мехмед-паше начать переговоры о мире. Визирь, не ответив на предложение, приказал янычарам возобновить атаки. Однако янычары, изрядно побитые накануне русскими, атаковать отказались. Визирю пришлось вступить в переговоры.

Из осажденного русского лагеря к туркам отправился вице-канцлер П. П. Шафиров с переводчиками и с наказом Петра: «Ставь с ними на все, кроме шклафства (рабства)». На взятки великому визирю, сановникам и даже секретарям Шафиров получил огромную по тем временам сумму в 300 тысяч рублей.

Одновременно государь направил с гонцом письмо Сенату с указанием не выполнять никаких его указаний, которые он, возможно, будет отдавать, находясь в плену.

11 июля Шафиров вернулся из турецкого лагеря с условиями мира. В соответствии с ними Россия возвращала туркам крепость Азов, также срывала крепости Таганрог и Каменный Затон, отказывалась от содержания на Азовском и Черном морях военных кораблей, а уже построенные на воронежских верфях корабли надо было или сжечь, или продать туркам за бесценок. Кроме того, Россия обязана заявить о невмешательстве в дела Правобережной Украины и ликвидировать в Стамбуле свое посольство, что считалось тогда большим унижением. Единственной уступкой со стороны турок стало обещание выслать-таки из страны Карла XII. Для исполнения усло вий договора Шафиров и сын генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева полковник Астраханского полка Михаил Борисович должны были оставаться в Турции заложниками.

12 июля мирный договор был скреплен печатями, и русская армия выступила к Яссам со знаменами и пушками. Турки даже выделили свою кавалерию для защиты русской армии от разбойничьих набегов татар.

Визирь Балтаджи Мехмед-паша в ноябре того же года был отстранен от власти за коррупцию и впоследствии казнен. Он утверждал, что денег от русских не получал и всю привезенную для подкупа казну присвоил себе Шафиров. Последний тоже впоследствии (в 1723 г.) был приговорен к смертной казни (замененной ссылкой) за злоупотребления по почтовому ведомству.

Катеринушка

По прибытии в Петербург Петр решил наконец узаконить свои отношения с боевой подругой Катеринушкой (Екатериной Алексеевной), как ласково именовал ее в письмах. В тяжелейших боевых условиях Прутского похода она еще раз доказала ему свою любовь и преданность. О ее заслугах в период Прутского похода Петр I вспомнил в своем манифесте о коронации (тогда уже супруги) от 15 ноября 1723 г.: «Наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии…»

Существует легенда, что Екатерина Алексеевна, сопровождавшая Петра в Прутском походе, отдала на подкуп турок свои драгоценности. Правда, есть «исследователи», идущие в своих фантазиях еще дальше. Однако по заслуживающим доверия воспоминаниям участников событий, как русских, так и иностранцев, подобной жертвы она не приносила, но держалась достойно. Петр это оценил и 24 ноября 1714 г. торжественно возложил на свою супругу знаки вновь учрежденного в ее честь ордена Святой великомученицы Екатерины. Девизом ордена были слова «За Любовь и Отечество». Этот женский орден просуществовал в Российской империи до революции 1917 г.

Происхождение Екатерины весьма туманно, хотя написано об этом достаточно много. Сведения о ее семье и жизни до 1702 г. противоречивы и основаны на исторических анекдотах. Судя по ним, родилась она в крестьянской прибалтийской семье, при рождении была названа Мартой, рано потеряла родителей, воспитывалась в семье некоего пастора Глюка. В 17 лет Марту выдали замуж за шведского драгуна, который через два дня отправился в поход, и более его не видели.

Известно, что 25 августа 1702 г. русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева взяли шведскую крепость Мариенбург (ныне город Алуксне в Латвии), в которой находилась тогда Марта, и она стала пленницей русской армии. Вскоре ее приметил сам генерал-фельдмаршал, который взял Марту к себе в услужение. Почти год он владел юной полонянкой, но нашелся человек, который взял и просто отобрал эту игрушку у генерал-фельдмаршала. Человеком этим был наперсник царя Александр Данилович Меншиков.

Меншиков отправил Марту в свои московские хоромы, где она стала помогать вести хозяйство. Однажды в конце 1703 г. в гости к «любезному другу Алексаше» заехал сам государь, который заприметил аппетитный трофей Северной войны и проникся к нему явной симпатией. Меншикову пришлось уступить.

Вскоре между государем и Мартой начались отношения, которые привели к рождению у них в 1704 г. первенца, названного Петром, а в следующем году у них родился Павел (оба умерли в младенчестве). В разлуке они писали друг другу нежные письма, в которых Петр называл ее Катериной Василевской или просто Катеринушкой. В 1705 г. Катеринушка была отправлена в подмосковное село Преображенское, в дом любимой сестры государя, царевны Натальи Алексеевны. Здесь же жили невеста Меншикова Дарья Арсеньева, ее сестра Варвара, сестры Меншикова (Мария и Анна) и Анисья Толстая. В этой компании Марту называли Екатериной Трубачевой.

Через некоторое время, в 1707-м или 1708 г., Марта крестилась в православную веру и стала называться Екатерина Алексеевна Михайлова. Отчество она получила от крестного отца, коим стал сын Петра, цесаревич Алексей. Фамилию же она взяла ту, которую использовал государь, когда хотел оставаться инкогнито.

Екатерина не отличалась красотой и изяществом. Она была коренастая, загорелая, но при этом не лишенная привлекательности особа. Мужчинам нравились ее веселость, энергичность, немалая физическая сила и отменное здоровье. Эти качества помогали ей сопровождать государя в поездках и походах. При этом она регулярно рожала царю детей, большинство которых умерли в детском возрасте.

Голштинский граф Геннинг-Фридрих Бассевич писал: «Он любил видеть ее всюду. Не было военного смотра, спуска корабля, церемонии или праздника, при которых бы она не являлась… Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: „Ничто не может сравниться с тобою“».

Иностранцы оценивали внешность Екатерины Алексеевны критически. Вот что писала старшая дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма I, маркграфиня Вильгельмина Байерейтская, наблюдавшая ее во время поездки в Берлин в 1719 г.: «Она была мала ростом, толста и черна; вся ее внешность не производила выгодного впечатления. Стоило на нее взглянуть, чтобы тотчас заметить, что она была низкого происхождения. Платье, которое было на ней, по всей вероятности, было куплено в лавке на рынке; оно было старомодного фасона и все обшито серебром и блестками. По ее наряду можно было принять ее за немецкую странствующую артистку. На ней был пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней, очень оригинального рисунка в виде двуглавого орла, крылья которого были усеяны маленькими драгоценными камнями в скверной оправе. На царице было навешано около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и, ко гда она шла, все звенело, словно прошел наряженный мул. Напротив, царь был человек высокого роста и красивой наружности, черты его лица носили печать суровости и внушали страх».

Екатерина отличалась спокойным и ровным характером. Она разделяла с Петром все заботы и тяготы его напряженной жизни. У него порой начинались приступы эпилептических припадков, сопровождавшиеся страшными судорогами. В этот момент только одна Екатерина становилась ему опорой и спасением. Голос ее как бы завораживал Петра, он ложился к ней на колени, она что-то тихо говорила ему, Петр засыпал, а через 3–4 часа просыпался, чувствуя себя совершенно здоровым, веселым и спокойным.

В минуты депрессии или гнева Петр становился страшен и опасен для окружающих. В эти минуты все в ужасе прятались от государя. Одна Екатерина могла в этот момент подойти к нему, произнести тихим спокойным голосом несколько слов, и вспыльчивый царь успокаивался. Многие из тех, на кого был обращен гнев Петра, сохранили свою жизнь и здоровье благодаря Екатерине. К ее заступничеству также обращались люди, которым по их поступкам грозила царская опала.

27 января 1708 г. у Петра и Екатерины родилась дочь, при рождении получившая родовое имя Романовых Анна. Так звали дочь старшего брата Петра, Ивана V. 6 марта 1711 г. Анну Петровну повелено было именовать царевной. По этому поводу ей пожаловали в Санкт-Петербурге значительный участок земли между нынешними набережной реки Фонтанки и Лиговским проспектом.

18 декабря 1709 г. Екатерина родила государю вторую дочь, которую назвали Елизаветой. В этот день Петр имел торжественный въезд в первопрестольную и намеревался праздновать здесь Полтавскую победу. Узнав о рождении младшей дочери, он сказал: «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с пришествием в этот день мою дочь!» Имя Елизавета ранее не использовалось в семье Романовых. Возможно, оно навеяно царю мыслями о недавно построенном им (в 1708 г.) на петербургской верфи по собственному проекту военном 16-пушечном судне «Лизетт». С 6 марта 1711 г. Елизавету Петровну, так же как и ее сестру, Анну Петровну, было повелено именовать царевной.

Наличие двух «царевен» от любимой женщины, не состоящей с государем в законном браке, было слишком даже для такого неординарного царя, каким был Петр Алексеевич. Поэтому он начал подготовку к организации церемонии бракосочетания. Для начала он решил изготовить собственными руками свадебный подарок для себя и для своей Катеринушки. Известно, что царь был мастером на все руки, таких на Руси называют «рукастыми».

Церковь Исаакия Далматского

Венчание Петра и Екатерины было назначено на 19 февраля 1712 г. в церкви Исаакия Далматского. Освящение этого храма тесно связано с днем рождения государя, который появился на свет 30 мая 1672 г., в день памяти святого преподобного Исаакия Далматского. Русская православная церковь почитает его пророческий дар и отмечает день памяти Исаакия трижды в году – 21 марта, 30 мая и 3 августа по юлианскому календарю.

Святой преподобный Исаакий Далматский жил в IV в. Он совершал монашеский подвиг в пустыне, а в царствование императора Валента (364–378 гг.) явился в Константинополь, чтобы поддержать молитвой и утешением православных, подвергавшихся там гонениям. За обличение ереси Исаакий был подвергнут императором Валентом заключению. После гибели Валента, предсказанной Исаакием, он был освобожден святым императором Феодосием Великим (царствовал в 379–395 гг.). Вельможи Сатурнин и Виктор построили для Исаакия в предместье Константинополя жилище, где стали собираться иноки. Так возникла обитель, духовным наставником которой стал Исаакий. Достигнув глубокой старости, он поставил во главе обители своего ученика преподобного Далмата, по имени которого стал называться монастырь. Скончался Исаакий Далматский в 383 г.

Храм во имя Святого Исаакия Далматского появился при Адмиралтействе в 1707 г. Здесь на верфях к тому времени жило и трудилось более 10 тысяч человек православных христиан. Им сложно было добираться на Городской остров, где функционировали православные храмы. Храм нужен был срочно, поэтому под церковь приспособили здание чертежного амбара. Оно располагалось примерно на месте нынешнего фонтана перед башней Адмиралтейства. Это было небольшое, крытое тесом деревянное строение с десятью слюдяными окошками. Каркас его был выполнен из бревен. Размеры здания в плане составляли 18 × 9 м, высота – 4–4,5 м. Фасад был обшит строгаными обрезными досками шириной 20 см.

Работы по перестройке здания проектного назначения под культовое сооружение выполнялись за счет Адмиралтейства под наблюдением главы Адмиралтейств-коллегии Федора Матвеевича Апраксина. В процессе перестройки, помимо отделочных и живописных работ, были выполнены также работы по покрытию кровли смоляным гидроизоляционным составом и устройству на коньке крыши небольшой луковичной главки и башенки со шпилем.

В 1707 г. новый храм освятили. Однако в 1709 г. его пришлось закрыть на реконструкцию, так как в процессе эксплуатации обнаружили, что гидроизоляция основания здания то ли нарушена, то ли вообще отсутствует, что приводило к появлению в храме повышенной влажности и пониженной температуры. Реконструкция закончилась в 1710 г., и здание вновь освятили.

Основными прихожанами нового храма стали жители Морской слободы, которая была застроена небольшими домиками в три длинных линии параллельно южному фронту Адмиралтейства. Из этих линий впоследствии образовались Большая и Малая Морские улицы. Жителями Морской слободы были в основном русские православные работники Адмиралтейской верфи. Иностранные специалисты, работавшие на Адмиралтейской верфи, жили в основном в Немецкой слободе, главной улицей которой была нынешняя Миллионная.

Через семь лет после реконструкции храма выяснилось, что он вновь требует полной реконструкции да к тому же расположен в зоне эспланады верфи-крепости, то есть зоны открытого незастроенного пространства. В связи с этим 6 августа 1717 г. неподалеку от того места, где ныне стоит Медный всадник, состоялась закладка новой (каменной) церкви в имя Исаакия Далматского. При этом присутствовал сам государь, который собственноручно заложил в основание храмового здания первый камень. Строительство этого храма в стиле петровского барокко началось под руководством и по проекту Ивана Степановича (Георга Иоанна) Маттарнови, прибывшего в Петербург по приглашению русского государя в 1714 г.

В ноябре 1719 г. Маттарнови скончался, успев только закончить устройство фундаментов. Продолжать работы по возведению храма стал Николай Федорович Гербель, внесший изменения в проект Маттарнови. Подрядчиком строительства стал каменщик Яков Неупокоев. После смерти Гербеля в сентябре 1724 г. работы продолжились под руководством архитектора Гаэтано Киавери, которому сразу же пришлось исправлять повреждения, возникшие в сводах храма, путем устройства металлических связей и сооружения наружных контрфорсов.

Государь Петр Алексеевич так и не увидел нового каменного храма в честь своего небесного покровителя. Его освятили 30 мая 1727 г., через две недели после кончины его вдовы Екатерины Алексеевны. Сразу же после этого разобрали деревянную церковь, в которой был освящен их брак.

На каменном храме в сентябре 1729 г. установили деревянный купол с фонариком, а храм выкрасили в белый цвет.

В апреле 1735 г. в шпиль храма попала молния, он выгорел полностью. Восстановление церкви поручили Пьетро Антонио Трезини, под руководством которого заново выложили своды, купол и обновили внутреннюю и наружную отделку. Работы продолжались девять лет, но проблемы целостности конструкций храма остались. Наконец, в 1758 г. провели экспертизу несущих элементов здания. Результат ее привел к неутешительному выводу: «Под тою церковью фундамент зделан слаб и узок, а паче без свай, а хотя под однеми углами и под средними четырьмя столбами сваи и побиты, но весьма редко, отчего стены и столбы садятся вниз, налишные же стены зделаны тонки и от зделанных сводов распирает врозь, отчего как стены, так и внутренние столбы пошатились розно на один вершок… Хотя для подкрепления и зделаны были прежде с боков контрфорсы, но и от того помощи мало, и все от стен отсели и перемычки разседались… колокольня хотя и подкреплена контрфорсами, токмо по слабости фундамента садитца вниз и от церкви имеет в стенах отделение». То есть фундаменты были выполнены некачественно, отсюда и проблемы с появлением трещин и просадок конструкций.

В 1768 г. по повелению императрицы Екатерины II началось строительство очередного храма во имя Исаакия Далматского на новом месте – там, где находится современное здание Исаакиевского собора. Строительство поручили архитектору Антонио Ринальди. Современник так описал церемонию закладки: «В июле 1768 года Ее величество императрица Екатерина II в присутствии всего Двора, иностранных министров и огромной толпы народа торжественно заложила камень в основание церкви святого Исаакия, которая должна строиться на Адмиралтейском лугу. Под закладной, или крае угольный, камень, где, собственно, будет сооружен алтарь, были положены различные монеты, чеканенные в правление Ее величества, а также особая, выпущенная по этому случаю медаль. Чертеж этой церкви исполнен государственным архитектором Ринальди, а осуществление постройки по изготовленной для этого модели возложено на сенатского архитектора Виста под главным надзором господина генерал-лейтенанта графа Брюса. Она должна стать самой большой и пышной церковью, какой никогда еще не было в Российском государстве». В соответствии с проектом Ринальди фасады нового храма должны были быть облицованы различными сортами русского мрамора.

Екатерина II скончалась, когда храм возвели лишь наполовину. Сменивший ее на троне сын Павел приказал забрать мрамор со стройплощадки храма для облицовки Михайловского замка и достроить храм в кирпиче без облицовки. В результате в городе появилось уродливое сооружение, которое петербуржцы назвали «памятником двух царствований».

Наличие в центре российской столицы столь неказистого здания привело государя Александра I к мысли создать на этом месте новый, величественный храм. Эту задачу он поставил перед архитектором Огюстом Монферраном. Торжественная закладка храма произошла 26 июня 1818 г., а освящение – только 30 мая 1858 г.

Ныне Исаакиевский собор радует своим состоянием петербуржцев и гостей города, которые в нем то любуются произведениями искусства, то молятся, но уже не убеждаются, что Земля вращается вокруг своей оси.