Kitobni o'qish: «Прощайте и здравствуйте, кони!»

Я УВИДЕЛ ЛОШАДЬ В ПЕРВЫЙ РАЗ

Как это было – я не помню, потому что был мне от роду год. У казаков, из которых наша семья происходит, есть такой обычай: когда мальчишке исполняется год, его сажают в седло. И со мной так было. Друг моего деда (они еще в первую мировую вместе служили) привел лошадь и посадил меня, а все соседи, родственники и знакомые смотрели, что я буду делать. Мне потом не раз в подробностях все это рассказывала бабушка, потому что я не заревел, а уцепился изо всех сил за гриву, что считалось хорошей приметой. Вторая встреча произошла лет пять спустя и могла вообще отбить у меня охоту подходить к лошади. Я попал в колхозную кузницу, где подковывали старую рабочую конягу. Лошадь была привязана в специальном станке, чтобы не могла ударить кузнеца.

Кузнец Алексей Касьяныч, глухой после фронтовой контузии, подмигивая мне и улыбаясь, длинными щипцами выхватил из огня раскаленную докрасна полоску железа и резкими ударами молотка стал делать из нее подкову.

Хозяин лошади поочередно поднимал ей ноги и специальным ножом с острым лезвием зачищал копыта, чтобы на каждом было что-то вроде клина, похожего на римское V. Лошадь нервно переступала, трясла всей кожей, и хозяин кричал на нее страшным голосом. Новую подкову специальными четырехгранными гвоздями – «ухналями» – приколотили к самому краю копыта, чтобы животному было не больно. Но лошадь все равно боялась и нервно пофыркивала. Еще бы не бояться: молот стучит, в горне огонь полыхает, и черный кузнец что-то там делает с твоим копытом, зажав его между колен!

Я далеко стоял, меня не подковывали, и то было страшновато. Поэтому лошадь мне стало жалко. Когда ее, мокрую от пота, вывели из кузницы, привязали к телеге, где был насыпан ячмень с овсом, и она стала жадно им хрупать, я подошел к ней, благо возница увел ковать вторую лошадь, и тихонько погладил по задней ноге и животу – выше я достать не мог. И тут лошадь ударила меня новенькой подковой! Прямо в грудь! Когда я вырос, то понял, что лошадь была старая, умная, и только тихо оттолкнула меня. Ударь она как следует – мне бы не писать этой книги. Но тогда я задохнулся от боли и от обиды. Отлежавшись в траве, наплевавшись вдоволь розовой слюной, я пошел домой, дав себе слово никогда не подходить к этому неблагодарному «зверю». Но слово это я скоро нарушил.

Зиму мы жили в Ленинграде, а весной опять двинулись на Дон. Было трудное послевоенное время: вокзалы набиты людьми, попасть на поезд – подвиг. И вот после толкотни, истерик в толпе, давки и духоты в вагонах мы выходили на тихой станции. И дед Хрисанф, тот, что сажал меня на коня, отдавал нам честь, приложив левую руку к козырьку казачьей фуражки. Правой руки у него не было – оторвало в гражданскую, поэтому казалось, что дед все время ходит боком.

Скрипела телега. Под впечатлением того, что мы приехали из Ленинграда, дедушка запевал: «Как в столице Петербурге, в Зимнем каменном дворце там при каждом при покое караул донцы несуть…» Я очень люблю эту песню. Дед ее замечательно пел и еще свистел в конце каждого куплета, а мама, сняв платок, подпевала ему низким голосом, каким никогда не пела в городе. Она делалась сразу красивее, и даже седина ей шла. Так изморозь не портит степную траву. «…И-и-их, да там при каждом при покое стоять казаки на часах…» – выводил дед умопомрачительной сложности мелодию. А дальше рассказывалось, как «царица Катерина выходила погулять», как она увидела «молодого кавалера при дворцовых при дверях». И был он такой бравый и красивый и так стоял – не шелохнувшись, – что царица остановилась и спросила: «Из какого, казак, войска? Из станицы из какой?» Но казак устав помнил твердо. «Ничего ей не ответил. потому как службу знал, ничего ей не ответил, даже глазом не сморгнул». И тогда царица, тоже, вероятно, вспомнив устав караульной службы, «положила к его ногам медаль»…Дед пел, а мне казалось, что это он про себя, что он – молодой, статный лейб-казак гвардеец в красном чекмене, в высокой папахе со звездой, султаном и шлыком – стоит в роскошной дворцовой зале…

Вокруг нас медленно поворачивалась весенняя степь. Сочная, до синевы с белым налетом трава исполосована ярко-алыми маковыми реками. Они как сказочные дороги убегали за горизонт, а там уже показывался багрово-оранжевый край солнца.

И вдруг в это весеннее великолепие из-за холма вылетели два коня. Один – снежно-белый. второй – гнедой. На них не было никакой сбруи, они шли широким галопом, алые маки взлетали красным облаком из-под копыт и плавно кружились на фоне ослепительного синего неба. И меня охватило такое ощущение свободы и счастья, что я тоже запел во всю силу голосовых связок. И уже тогда я почувствовал, что никогда не забыть мне ни этих коней, ни этой степи, ни всей нашей прекрасной земли… А кони все скакали, скакали, словно уплывали в мои сны…

И с тех пор, если бы меня спросили, какое чувство я испытываю к лошадям, я бы ответил – восторг! Много раз я клялся бросить, оставить их! Как часто, возвращаясь с тренировки, потирая синяки и смазывая жгучей зеленкой ссадины, я говорил себе, что не могу больше, что это было в последний раз! Что кони мешают всей моей остальной нормальной человеческой жизни!..Но наступал следующий день, и стоило мне увидеть лошадь, пусть даже не породистую, а просто какого-нибудь Савраску или Машку, везущую утиль, как восторг заставлял меня забыть все зароки!

Второе чувство – чувство удивления! Все, что связано с лошадьми – удивительно, удивительны они сами, удивительна их история, удивительны люди около лошадей.

Но начнем все по порядку, начнем рассказ о лошадях хотя бы с того обстоятельства, что предок современной лошади, одного из крупнейших животных на земле, был ростом… с кошку.

Глава первая. Как лошадь стала лошадью

РОСТОМ С КОШКУ ИЛИ С НОСОРОГА

Если события каждого года записывать всего на одной страничке, то человеческая жизнь займет средней величины тетрадку, а если такую летопись вести много лет, получится огромная книга. Если бы события, о которых пойдет речь, были записаны в этой книге, то толщина ее достигла бы тысячи четырехсот метров – вот как давно это происходило. Пятьдесят миллионов лет назад!

Тогда и планета наша выглядела совсем по-другому. Суша имела иные очертания, а климат был теплый и влажный. Везде росли тропические болотистые леса. По этим лесам и бродило маленькое существо – эогиппус – древнейший достоверный предок лошади. Ископаемые останки эогиппуса обнаружены в Северной Америке в отложениях нижнего и среднего эоцена. Имел рост 30-50 см, довольно большую голову с вытянутой лицевой частью. Удлиненные тонкие передние конечности заканчивались четырьмя пальцами, задние – тремя. Имел бугорчатые зубы, приспособленные к питанию сочной растительной пищей.

Был он горбат, полосат. На передних ногах имел четыре пальца, на задних – три. По естественному мосту, что соединял тогда Скандинавию, Исландию и Канаду, эогиппус, родившийся в Северной Америке, проник в Европу, и здесь его сменил огромный палеотерий. Тоже один из пра-пра-предков лошадей. Тяжеловесный, как носорог, огромный палеотерий чем-то природу не устроил. Палеотерии быстро вымерли. Эогиппус, оставшийся в Америке, тоже не сохранился. От него произошел орогиппус, от кого, в свою очередь, 30 миллионов лет назад – трехпалый мезогиппус. Он был больше, чем предки – ростом с овцу.

Превращения, происходившие очень медленно – на протяжении миллионов лет, – вызваны изменением природных условий. Менялся климат, а вместе с ним менялся и животный мир. Леса исчезли. Огромные прерии зеленым одеялом покрыли Землю. Бедный мезогиппус оказался окруженным врагами, всевозможными хищниками, в том числе предками волков, а спрятаться от них некуда. Единственное спасение – быстрые ноги.

Уцелели только те виды, какие смогли существовать в новых условиях. 10 миллионов лет назад появились трехпалые миогиппусы, парагиппусы, меригиппусы и анхитерии.

Миновало несколько стадий развития, прежде чем появился грациозный гиппарион. Ноги у него были еще трехпалые, но бегал он на одном пальце – так быстрее. И рост у него был вполне подходящий для прерии – такой же, как у ослика. Гиппарион стал чуть ли не владыкой мира. Бесчисленные табуны гиппарионов населили Америку и Евразию. Их миллионные стада были неудержимы, как тучи саранчи или полчища грызунов, когда те в голодный год странствуют по земле в поисках пищи.

Ископаемых остатков гиппарионов так много, что палеонтологи (специалисты, изучающие ископаемых животных) называют весь животный мир той поры «фауной гиппариона». Нет их только в Африке, Южной Америке и в Австралии. Проникнуть на эти материки гиппарионам помешали существовавшие тогда широкие проливы. Менялось лицо планеты, сходились и расходились материки.

Прошли миллионы лет, и гиппарионы вымерли. Во всяком случае, наши лошади произошли не от гиппариона, а от его ближайшего родственника – однопалого плиогиппуса.

К этому времени снова соединились перешейками Северная и Южная Америка, Евразия и Африка. И табуны плиогиппусов населили всю эту территорию.

Какие-то интереснейшие и малоизученные эволюционные процессы происходили среди предков наших саврасок. При раскопках встречаются останки лошадей, которые были больше самого крупного тяжеловоза, и одновременно попадаются другие – меньше самого маленького пони.

Непонятные, неизвестные нам трагедии разыгрывались в царстве лошадей. Почему-то в Африке уцелели только зебры и ослы, а в Америке – на том материке, где впервые появилась лошадь, где найдено наибольшее количество ископаемых останков их предков – она полностью вымерла. Предполагают, что в ледниковый период, когда весь Американский материк подвергся оледенению, большая часть древних лошадей погибла, а остальные, перейдя через перешеек, существовавший на месте Берингова пролива, переселились в Европу.

Интересно, что в легендах индейцев сохранились какие-то смутные воспоминания о лошадях. Хотя ученые утверждают, что человек появился в Америке уже после того, как они исчезли. В результате длительных и удивительно сложных процессов природа создала великолепное существо – древнюю лошадь, и в дальнейшем жизнь этого существа неразрывно связана с жизнью человека.

Знаете ли вы, что…

…ПЛИОГИППУС (pliohippus), предок современных лошадиных, живший в плиоцене 2-3 млн. лет назад. Плиогиппусы были однопалыми и довольно крупными (высота в холке – ок. 120 см), лучше приспособленными к обитанию в сухих степях, чем жившие в ту же эпоху гиппарионы, потому постепенно и вытеснили их. Потомки плиогиппусов – дикие лошади, ослы, полуослы и зебры.

…Лошадь Стенона – древняя лошадь, широко распространенная на территории Европы и Африки в плиоцене (более 1 млн. лет назад), предок более поздних форм лошадей. Отличалась узколобой формой черепа с вытянутой лицевой частью, более мелкими по сравнению с современной лошадью зубами и тонкими, длинными костями конечностей. Обнаружены и описаны останки 2 разновидностей лошади Стенона: мелкой, типичной формы и очень крупной, но легкой и тонконогой.

РОДСТВЕННИКИ И ЗНАКОМЫЕ

– А почему африканцы не катаются на зебрах?

– А что получится, если осла скрестить с лошадью?

– А лошадь Пржевальского – конская бабушка?

– А кто такие лошаки?

– А кулан тоже конь?

– А осел коню родственник?

Такие и тысячи других вопросов мне приходилось слышать, и в первую очередь от мальчишек, которые, конечно же, интересуются всем на свете в подробностях. Все вопросы – очень интересные и сложные. По некоторым ученые до сих пор спорят. Попробуем разобраться в конских родственниках и знакомых.Огромный род лошадей делится на четыре подрода.

Первый – собственно лошади. Сюда относятся все конские породы: от уэльского и шотландского пони, которые катают в зоопарке детишек, до владимирского тяжеловоза, способного везти груз без малого в двадцать три тонны. Сюда же относится и лошадь Пржевальского. Когда в 1879 г. она была открыта, то газеты начали кричать, что найдена «перволошадь», «бабушка современных коней». Однако это не так. Лошадь Пржевальского не бабушка, а скорее тетя современным лошадям. Она развивалась самостоятельно, хотя, может быть, и повлияла на целый ряд степных пород, таких как, например, монгольская лошадка.В истории много совпадений. В том же 1879 г. погиб последний вольный тарпан – дикая европейская лошадь. Вот он-то как раз и был одним из предков современной домашней лошади. Я говорю «одним из предков», потому что их было несколько, и о многих из них мы можем только догадываться.

Ослы лошадям родственники, но дальние. Поэтому они объединены в отдельный подрод. Люди издавна пытались скрестить лошадь и осла. И на первой стадии достигали успеха. Рождались крепкие неприхотливые животные. Если у такого существа мать – лошадь, то его называют мул, если мать ослица – лошак. Казалось, все шло прекрасно – получилось животное, обладающее силой коня и выносливостью осла. Но природа провела между лошадиными подродами непреодолимый барьер. С кем бы ни скрещивали лошадь – с ослом, с куланом, с зеброй, – полученные гибриды потомства не имеют. Они не размножаются.

В очень редких случаях, которые можно по пальцам сосчитать, рождались мулицы. И вот тут происходило самое интересное: природа возвращалась к исходным формам. Если мулицу скрещивали с конем, рождалась обыкновенная лошадь, если с ослом – рождался мул. Новые формы не возникали.

Дальними родственниками наших лошадей являются и полуослы. Это тоже третий подрод. Он объединяет диких животных: куланов, онагров, киангов. На территории Советского Союза куланы были почти полностью истреблены еще перед революцией. Чтобы сохранить оставшихся животных, советские ученые в 50-х годах решили поселить их на необитаемом острове Барса-кельмес в Аральском море. Название «Барсакельмес» звучит очень мрачно, в переводе это значит: «Пойди – не вернешься». Получил остров такое имя не случайно: на нем нет пресной воды. И тут куланы, словно понимая, что это их последний шанс уцелеть, быстро приспособились. Они пркрасно себя чувствовали вдали от дорог и людей. Но Аральское море пересохло и что стало с куланами нынче мне неизвестно.

Однажды, в журнале «Вокруг света» я прочитал заметку, в которой говорилось, что долгое время центром внимания на скачках в южноафриканском городе Претория была лошадь, постоянно выигрывающая все призы. Так было до тех пор, пока один фотолюбитель не сфотографировал чемпиона с близкого расстояния. К его великому удивлению, на пленке конь получился полосатым. Таким образом, обман раскрылся. Конь оказался перекрашенной зеброй, которые, как известно, бегают значительно быстрее лошади.

Когда я прочитал эту заметку, то очень смеялся. Все от начала до конца – журналистская выдумка! Зебры не приручаются! Эта неприязнь к приручению, кстати, одна из причин, объединяющих зебр в особый подрод. А обогнать, например, на скачках или даже в саванне верховую лошадь зебра не сможет! Лошадь резвее! Зебры – четвертый подрод рода лошадей.

Приручение и одомашнивание коня было делом очень сложным, на которое потребовались столетия. Так какой же была бабушка наших коней?

Знаете ли вы, что…

…Лошадиные (Equidae) – семейство отряда непарнокопытных, представленное единственным, родом Equus. К нему, кроме домашних лошадей и осла, относятся лошадь Пржевальского, зебры, дикие ослы и полуослы. Все они отличаются длинными тонкими конечностями с одним третьим пальцем, защищенным копытом. Их способность к быстрому бегу обеспечивается хорошо разитыми органами кровообращения, дыхания и терморегуляции. Мощные челюсти с крупными зубами, сильными жевательными мышцами и развитые слюнные железы позволяют лошадиным хорошо пережевывать растительный корм. Самки рожают одного, редко 2 детенышей, вынашивая их 11-12 месяцев.

…Осел (Equus asinus) – подрод лошадиных, включающий диких и домашних животных. Дикие ослы в настоящее время сохранились только в Северо-Восточной Африке.

Имеются 2 их подвида: абиссино-нубийский (мелкий, светлой окраски с темным крестом на спине и лопатках) и сомалийский (более крупный, темной окраски). Одомашнены ослы за 6-7 тыс. лет до н.э. Все современные породы домашних осликов происходят от диких африканских. У всех крупная грубая голова, длинные уши, короткая стоячая грива без челки, развитая грудная клетка, длинный корпус, крышеобразный круп, короткий хвост с кистью волос на конце, короткие, относительно тонкие ноги, отсутствие каштанов на задних конечностях. Окраска одноцветная от белой до темно-бурой. Рост очень сильно варьируется от 80-110 см у мелких пород (в т.ч. большинство ослов Средней Азии, Казахстана и Закавказья), до 115-135 см у крупных местных (в т.ч. марыйских) и 135-160 см у заводских европейских пород (распространенных во Франции, Испании и др. средиземноморских странах). Ослы не умеют ржать и фыркать, но громко кричат. Они долговечны, доживают до 40 лет и более. Ослы – работяги! Ослик ростом 80 см способен нести на спине массу более 60 кг. Используют осликов как транспортное животное под седлом, вьюком и в упряжке. Крупных ослов скрещивают с лошадьми для получения мулов и лошаков.

…Ослы – животные, привычные к субтропическому горному климату, поэтому они плохо акклиматизируются в местностях с холодным климатом и не умеют плавать.

…Ослы лишены табунных инстинктов, не способны далеко убегать. Поэтому их первыми и приручил человек (приблизительно в IV веке до н.э.), затем верблюда, и только потом – лошадь. Причем, позднее, чем у многих других народов, лошадь появилась в хозяйстве арабов – в I веке до н.э.

…Ослы потеют не так, как лошади – всей кожей, а только несколькими участками, в основном около ушей.

…Мул (лат. mulus) – гибрид, рожденный от домашнего осла и лошади. Размерами тела мул почти как лошадь, имеет также лошадиный хвост с длинным, идущим от репицы волосом. Грубая голова с большими ушами и прямая шея с короткой гривой напоминают ослиные. Экстерьер мулов и их рост зависят от породы родителей. Самые крупные мулы рождаются от разных кобыл и ослов марыйской, хамаданской и пуатусской пород. Мулы не требовательны к корму, очень выносливы, долговечны (живут до 40-50 лет), сохраняя работоспособность иногда до 30-40 лет. Они сильнее других рабочих животных такой же массы, в том числе и лошадей. Впервые мулов стали получать ок. 4 тыс. лет назад. В Древнем мире их широко использовали как верховых, вьючных и упряжных животных. В странах с жарким климатом их и теперь предпочитают ослам и рабочим лошадям. …Лошак – межвидовой гибрид, полученный от скрещивания ослицы и жеребца. Лошаки крупнее ослов, отличаются еще большим долголетием и большей работоспособностью. В прошлом лошаки использовались как рабочие животные беднейшим населением Южной Европы, особенно Испании и Италии, разводили их и в Америке. В середине 30-х годов ХХ века в странах Пиренейского полуострова их было свыше 2,5 млн., в Италии – ок. 1,5, в Бразилии – 2,7, в США – почти 5 млн. голов. В России и в СССР ни лошаков, ни мулов не разводили, рабочих коней различных пород хватало и без гибридов, да и наш холодный климат им не подходит.

…Ослов, куланов, зебр и других животных семейства лошадиных называют иногда «эквидами» от латинского «эквус каббалюс».

…Самый резвый – кулан. Куланы могут развивать скорость до шестидесяти пяти километров в час.

…Кулан (джигетай) – дикое животное семейства и рода лощадей, подрода полуослов. Обитает в степях и полупустынях Средней Азии (в частности, в заповеднике Бадхыз в Туркмении). Имеет высоту в холке до 150 см, песочную окраску, темную стоячую гриву и спинной ремень.

…Куланов пытались скрещивать с лошадьми, но результаты были те же, что и при скрещивании лошадей с ослами. Конекуланы – бесплодны, но в отличие от мула не поддаются выездке.

…Самая крупная разновидность полуослов (Е. hemi onus) – кианг. Обитает на плоскогорьях Тибета. Отличается темно-каштановой мастью с резким осветлением на животе.

…Онагр – самая мелкая разновидность азиатских полуослов. От куланов отличается меньшим ростом, более сухой конституцией и светлой окраской. Первоначально обитал в полупустынях от Туркмении до северной части Аравийского полуострова. В настоящее время сохранился главным обр. в заповедниках

…Римляне были уверены, что горный полуосел онагр отбивается от преследователей, кидая в них камни из-под задних копыт. Они даже назвали «онагром» одно из своих метательных орудий.

…Зебры отличаются друг от друга расположением полос на шкуре, приблизительно так же, как люди рисунком на коже пальцев.

…Зебры обладают такой быстрой реакцией и таким неукротимым нравом, что совершенно невозможно предугадать, когда зебра ударит. Недаром знаменитый дрессировщик Степан Исаакян говорил, что «лучше четыре тигра, чем одна зебра на манеже».

…Одомашнивание лошадей, приручение диких лошадей и превращение их в домашних животных произошло позднее, чем ослов, верблюдов, яков, лам и других сельскохозяйственных животных, примерно за 3-4 тыс. лет до н.э., во многих местах Азии и Европы, в частности в междуречье Амударьи и Сырдарьи, в сибирских и южнорусских степях. Одомашниванию подверглись как мелкие степные, так и северные лесные породы. Первоначально лошадей использовали только на мясо, позже кочевники стали применять их для езды.

…Дрессировщики разных стран никак не могут примириться с категорическим утверждением ученых-зоологов, что зебры не приручаются. На цирковых аренах нет-нет да и появляется зебра с седлом на спине или запряженная в легкий экипаж, но все это не более, чем цирковые номера. Говорить же о том, что зебра одомашнена, или даже о том, что она дрессирована, нельзя. Зебры, как правило, дрессировке не поддаются.