«Почти ангелы» kitobidan iqtiboslar
Конечно, женщинам свойственно думать друг о друге дурно, возможно, потому, что только женщина знает, на что способна другая.
Ему часто думалось, как хорошо бы было, если бы у людей старше определенного возраста вошло в обычай носить маски или головы животных. Каким привольным стало бы общение, если бы лицо не обязано было принимать то или иное выражение – натужную заинтересованность, наигранные удивление или радость, встревоженное сочувствие, – которого на самом деле не испытываешь. В разговоре Аларик часто избегал встречаться с людьми глазами из страха перед тем, что может в них увидеть: какую личину или маску ни натягивай, жизнь все равно ужасна, и только глаза очень молодых или очень старых и мудрых могут смотреть на мир с безмятежной ясностью.
Крайне редко мы можем сказать своим друзьям, что на самом деле о них думаем. Некоторым так и не представляется случай, и они, возможно, беднее, поскольку не испытали подъема, какой переживаешь, швыряя в лицо близкому человеку оскорбления и затаенные обиды, которые в других обстоятельствах показались бы смешными.
Как и многие люди, кто не ходит в церковь регулярно, Кэтрин испытывала потребность в особые моменты вступить под своды храма
Она была слишком молода, чтобы понять, что женщины в возрасте ее тетушки еще вполне могут интересоваться мужчинами. Ей предстоит прожить еще много лет, прежде чем у нее зародится ужасное подозрение, что этот интерес, вероятно, никогда не проходит.
интеллектуальную беседу можно сравнить еще и со случайным набором разрозненных предметов - половых щеток, тряпок для мытья посуды и ножей, которые швыряют и которые скорее несутся, чем летят, и иногда их вообще не ловят, и они с грохотом падают наземь.
Писать - такое утешение, верно, так всегда говорят... Очень даже позволяет отвлечься. Мне же иногда кажется, что, наоборот, позволяет больше уйти в себя, и, по сути, это самое худшее.
- Его мысли обращены в будущее, а мы остаемся в прошлом.
- Только для него самого, - откликнулся Дигби. - Мы все равно остаемся сами собой, знаешь ли.
Теперь он вспомнил : это была не открытка, а очень длинное письмо, полное повседневных мелочей, которые бывают либо ах как увлекательны, либо ах как утомительны, в зависимости от чувств, которые испытывает к автору получатель.
Каким привольным стало бы общение, если бы лицо не обязано было принимать то или иное выражение - натужную заинтересованность, наигранные удивление или радость, встревоженное сочувствие, - которого на самом деле не испытываешь.
