Kitobni o'qish: «Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3!»

© Аzнеп, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Хочу от души поблагодарить за создание этой книги и телеграм-канала «Блиндаж на века»:

Лопушинскую Оксану,

Наталью Лихачеву,

Аненкову Анну,

Семененкову Юлию,

Тучкову Анастасию.

Каждая из вас мне очень помогала, в первую очередь обрести веру в себя, и мы это сделали!

Введение

В данных записях не содержится каких-либо дискредитирующих материалов, только правда, исходя из взгляда одного обывателя. Сколько людей, столько и мнений. Поэтому не хочу заострять внимание читателя именно на данных очерках. Я бы хотел максимально приблизить вас к тому времени, к тем урокам, которые для себя учли и испытали на себе наши вооруженные формирования в период Специальной военной операции по отстаиванию интересов нашего государства и защите нашего Русского Донбасса, а также остальных исторически русских городов на территории бывшего государства, которое принято называть «Страна 404. Ошибка».

Этот интересный факт запудривания мозгов людей, что они правы, и против них сначала были сепаратисты, а теперь оккупанты, орки и прочие сказочные нечисти, с кем нас только не олицетворяли… Эта история показывает мнение миллиона людей и сторон, что встречаются на земле, вдалеке от больших кабинетов с настольными лампами с их грандиозных планами, на которые мы рассчитывали до последнего. Кто-то скажет, что это написано от скудости ума, якобы мы не мыслим глобально в мировом масштабе, но что хотеть от обычного бойца, который всю жизнь прожил в деревне, работал на комбайне или сторожем и видит все происходящее из глубины окопа в человеческий рост, в триплекс боевой самоходной техники или от заряжающего в канал ствола боеприпас, направленный на мирное светлое будущее.

Глава 1. Начало большого пути

Мой собеседник не сразу попал на Специальную военную операцию по ряду причин, но нужно отдать должное, что оказался здесь после того, как принял четкое решение из ряда патриотических побуждений. Его первая командировка началась в августе 2022 года, спустя полгода, как началась спецоперация, которая по юридическим формулировкам должна была продлиться всего три месяца, но по истечении данного срока ее цели не были достигнуты, и она продолжается и по сей день.

Из-за многих причин, препятствующих восстановлению его в рядах Вооруженных сил Российской Федерации, а именно из-за одной и самой главной – нежелания заниматься бумажной волокитой по его восстановлению, так как у кадровых органов не было времени в связи со складывающейся обстановкой на фронте, боец бросил скитания по томным кабинетам, вернул личное дело в военкомат и поехал тогда еще в неизвестную ему организацию под названием ЧВК «Вагнер». Были ли сомнения на этот счет, стоит или нет?.. Конечно же были, как перед чем-то новым и неизведанным. Тем более путь лежал не в какую-то финансовую организацию, занимающуюся повседневной рутиной, а – назовем вещи своими именами – на войну…

Я понимаю, каково это… Человеку, пусть и окончившему военный вуз, прослужившему определенное время в регулярных войсках глубоко в тылу и видевшему автомат или пистолет только перед заступлением на боевую службу в караул. Про остальные виды вооружения вообще говорить не стоит… Только на картинке или появившихся уже к этому времени фильмах о событиях на Донбассе. Но этот тяжелый и философский вопрос «Если не я, то кто?» взял над ним верх.

Помимо этого семья, дети и, как у большинства людей в наше время – кредиты, и тут он не исключение. Позвонил в «контору», сказали приезжай, и опять неуверенность, а возьмут ли, а нужен ли он им, а не обманывают ли по зарплате и по срокам выплаты, а не оставят ли семью в случае гибели? Терзали смутные сомнения…

Пошел в храм, чтобы исповедоваться, причаститься и задать пару самых главных вопросов. А не считается грехом ехать воевать, причем не в Вооруженные силы Российской Федерации, а по факту – на то время назовем грубо, но правдиво – «наемником»? На что был получен ответ, успокоивший душу православного воина: смотря с каким помыслом едешь… А помысел был один – уничтожить коричневую чуму и освободить мир от фашизма, доделать то, что не смогли доделать наши прадеды.

Получил благословление, купил билеты, собрал вещи и поехал.

Азарт самой ситуации, что жизнь так круто может поменяться в одночасье, переполнял, но дороги назад не было, он не имел ни физического, ни морального права вернуться кроме как с победой или в отпуск, он должен сделать так, чтобы не стыдно было жить дальше и дети с внуками потом вспоминали и гордились своим предком. Иначе зачем жить трусом, спасовавшим перед лицом смерти. Если затронуть этот момент, то когда едешь не понимая куда и как там на самом деле, страха смерти нет, есть одно, как и у всех, – бить врага, или у ребят, кто вообще был очарован войной, но тоже не понимал и недооценивал противника, у которых проскакивали фразы о том, как они уши будут резать за кого-то, на что он всегда отвечал с колокольни православного воина: не нужно этого делать, убил и пошел дальше, достаточно уже того, что свои укропов и так не закапывали, а бросали и просто шли дальше. Но чувства, что ты наемник, уже переполняют, иногда вольно или невольно, они берут верх над православием, и хотелось также максимально принести пользу, и чтобы в глазах других не выглядеть таким же безбашенным «ихтамнетом».

В последующем, дорогой читатель, чтобы не путаться, я вынужден жизнь его переложить на себя, и надеюсь вы правильно меня поймете.

Далее для понимания – истории жизни будут самые настоящие, но некоторые с вымышленными именами, фамилиями и позывными, так что кто в последующем из знакомых будет читать данные очерки, обязательно найдет свои образы в них…

Истории будут различного рода, но начну по порядку.

Сел я в поезд, попрощавшись с семьей, повторюсь, не зная сроков, насколько убываю. Денег было немного, пару тысяч, наверное, в кармане, плюс билет, купленный на место в самом обыкновенном и дешевом плацкартном вагоне. Я пытался найти во всем оправдание своим действия, в верном ли направлении я прокладываю свой жизненный путь. Я человек очень общительный… Сев на свое место, увидел, что в попутчики мне попался дедушка лет семидесяти пяти, в соседнем купе ехали семейные пары на отдых на курорты Новороссийска. Путь предстоял долгий – двое с половиной суток. Я был любителем выпить, и такое долгое времяпровождение в поезде благоприятствовало этому. Мы познакомились с дедушкой, ну и, как полагается, сели поужинать. У меня была небольшая чекушка, оказалось, и у деда тоже.

Я порой боялся заводить разговоры по поводу Специальной военной операции, потому что был яростным патриотом своего государства и Родины в целом, а времени от начала ее прошло всего полгода, и не было какой-то еще нормативно-правовой базы, поддерживающей в той или иной сфере нас, защитников своего Отечества. Поэтому часть населения была против, другая часть делилась на «за» либо воздерживалась.

К этим, которые оказывались против, можно еще и приписать беженцев с Донбасса, а среди них «ждунов». «Ждунами» мы называли людей, которые ждали и ждут, что Украина победит в данном конфликте, и они вернут утраченные территории, и окажутся нужными своему режиму. Они либо выполняют функцию спящих ячеек диверсионно-разведывательных групп, либо активно действуют на территории нашей страны… Далее будут затронуты моменты, из которых вы увидите, как за все время рассказа их система развивалась, и наиболее ярые из них выявлялись спецслужбами и либо уничтожались, либо задерживались.

Основным, явным критерием в общении с местным населением являлось то, что граждане, которые были на нашей стороне, сдавали или – были случаи – сжигали даже свои украинские паспорта публично и получали российские, а были и такие, те самые «ждуны», которые украинский оставляли на случай, если придут ВСУ, и тогда можно будет переметнуться на их сторону. Конечно, нужно выделить и категорию людей, оставлявших украинские паспорта уже позже, после отхода и «тактической перегруппировки» наших войск от таких городов, как: Красный Лиман, Херсон. Люди просто-напросто стали бояться, что, если наши Вооруженные силы снова «перегрупируются», то они попадут в руки к самым яростным нацистам, а что с ними будет дальше – вы и так знаете… Тем самым в данном случае украинский паспорт в какой-то момент являлся гарантом безопасности, со словами: как же они ждали Вооруженные силы Украины обратно.

Итак, вернемся в наше купе. Я начал издалека выводить деда на разговор, и, как оказалось, он был тоже яростным патриотом, ну и как принято у нас, у русских, за бутылочкой мы начали обсуждать победы и поражения наших войск, будучи вдвоем «диванными экспертами».

Мы подъезжали к городу С., где стоянка поезда составляла целый час, и я решил быстренько дойти и посмотреть на свой институт, так как он находился недалеко от вокзала. Мною правила ностальгия, после выпуска не было возможности ни разу приехать сюда и снова оказаться рядом. Уже по дороге обратно я встретил однокурсника, мы разболтались, и я его попросил, чтобы он в общий наш курсантский чат написал пацанам, куда я уехал, и сообщил, что не знаю, через сколько выйду на связь. Единственное, он мне рассказал, что один парнишка из нашей роты уже находится там, но от него нет вестей с того момента, как уехал.

С одной стороны, это взбодрило, с другой – я не знал, все ли с ним хорошо, и встретимся ли когда-нибудь. Конечно, по пути я забежал в магазин и отоварился еще бутылочкой, потому что ехать еще более полутора суток, а у нас с дедом все закончилось. На последней рюмке закончились и темы для разговора. Видимо, мы слишком громко обсуждали некоторые моменты, особенно на перроне, когда выходили покурить во время остановок, – к нам подходили мужики с соседних вагонов, и мы знакомились, и они также словесно меня поддерживали во всех моих начинаниях.

Это очень грело душу и все больше убеждался, что я на правильном пути. Время поездки подходило к концу, мы вышли, тепло распрощались, мужики оставили свои координаты и просили, как я приеду, чтобы заезжал.

А я продолжил свой путь на автовокзал; там я купил билет на автобус, хорошо, что отправка была в районе часа, уже жара невыносимая. Таким образом, я первый раз оказался на юге нашей большой и необъятной страны, а в жаре я невольно думал, что я там забыл? Где мой Урал с нормальной погодой во все времена года? Как тут вообще люди живут? Но я тогда еще не понимал, что это все цветочки, и что ждет меня впереди.

Я стоял и ждал на перроне автобус, и не заметил, как ко мне подошел парень моего возраста и спросил: «Ты в пионерлагерь?» Я на него посмотрел и неуверенно ответил, что да. Объясню, что такое пионерлагерь и откуда он взялся. Чтобы попасть на базу, была целая инструкция и маршрут, как до нее добраться. В конечной точке нужно было у кого-то местного или еще у кого спросить, как пройти в пионерлагерь, и знающий человек укажет направление. Мы с этим парнем познакомились, он назвался Алексеем. Если честно, его судьба после нашего распределения мне до сих пор неизвестна, надеюсь, что он жив.

В итоге мы сели вдвоем в автобус. Едем, обращаем внимание, что пол-автобуса парней разного возраста, но судя по «шмурдяку», так называют личные вещи в наших кругах, едут в те же края, что и мы, и в конечном итоге мы в этом убедились, когда водитель, подсаживая бабушку на остановке, сказал ей: «Сидячих мест нет, много ребят до хутора едет, потом станет посвободнее!» Мы переглянулись с Лехой и очень радостно удивились, что не одни. Когда вышли на нашей так называемой остановке, то увидели, что таких же, как мы, было человек двенадцать.

Мы двинулись под мост, спросить у таксистов, куда нам дальше идти. Все с баулами, хотя четко было сказано в сообщении – ничего с собой не брать, кроме паспорта и принадлежностей для умывания, но большинство боялись и не понимали, так же как и мы, куда едем и правда ли то, что нам там выдадут все необходимое. Просто, если честно, не верилось, что какая-то непонятная организация готова полностью обеспечить своего бойца всем положенным, да еще и по размеру все. Все служили в армии, ну или почти все, и, наверное, эти стереотипы и не давали покоя, поэтому мы считали, что взяли самое нужное.

Подошли к солдатскому контрольно-пропускному пункту. Нам сказали, куда идти дальше. Дорога уходила в непонятном направлении, вся каменистая, мы в тапочках и шортах, с баулами, жара просто жесть, а идти предстояло три километра.

И вот мы на месте… Первое впечатление – это ворота металлические решетчатые, через которые по факту все видно, и в принципе секретностью никакой и не пахнет; за воротами ларечек, в котором можно что-то прикупить, их было даже два: один с экипировкой, другой с продуктами. По обе стороны стояли казармы барачного типа, чуть дальше виднелись большие металлические контейнеры и совсем далеко большая палатка: как оказалась, это была столовая. Справа от ворот располагалась беседка, похожая на курилку, и в ней сидели гражданские – кто-то ждал своей очереди, кто-то приехал за своих родных получить зарплату, а кто-то выплаты за погибших и награды… Первый раз сердце немного екнуло, и я начал медленно, но верно погружаться в реальность…

Как оказалось, не зря я взял с собой пару комплектов одежды и маскхалатов, потому что проход на территорию базы в шортах был запрещен. И даже с этого момента совершенно незнакомые пацаны уже начали помогать друг другу, обмениваясь одеждой, и если у кого-то не было вообще штанов, то просто отдавали, но с возвратом, заострю на этом слове внимание, потому по итогу перед убытием за «ленточку» мы уже просто говорили: «Возьми, браток, это на память тебе обо мне, даст бог, еще свидимся…»

 
Нас, брат, свела судьба с тобой,
Надолго иль не очень,
И правда временен наш бой,
Проводим вместе дни и ночи.
Мы многое стране должны,
И как бы глупо ни звучало,
Мы километрами прошли,
Бывало даже без привала.
Нас, брат, с тобой не разлучить,
И нитью красной мы навеки,
На этом свете иль на том,
Не унесут друзей стальные реки.
 

День первый

И вот мы уже у цели, остается только перешагнуть границу забора.

Я звоню куратору, с которым общался по телефону по поводу трудоустройства. Он сказал, что через пару минут подойдет. Я взял Леху с собой, чтобы в дальнейшем держаться вместе, потому что на контрольно-пропускном пункте быстрее всех начали заводить, и, как правило, когда говоришь, что от Баварца, зачисляют в общие списки фильтра, и потом ты не знаешь, в какой отряд попадешь. Мой куратор был уже из отряда, поэтому после фильтра я уже знал, в каком мне предстояло работать, но это по-прежнему оставались мраком покрытые цифры, названия, позывные и численные составляющие отрядов, потому что на тот момент мне казалось, что отряд – ну это примерно по составу как обычная войсковая рота, но я глубоко ошибался…

Итак, подошел куратор, я ему сказал, что это мы звонили, хотя по факту я должен был быть один. Он нас завел, и пошла проверка у стеллажей на контрольно-пропускном пункте. Все, что мы видели за решеткой забора, снова по факту поменялось, хотя смотрели мы на расстоянии трех метров. При входе сразу же отключали и сдавали телефоны, нас полностью с ног до головы осматривали, чтобы никто ничего не пронес.

Тут же стоял столб фонарный, деревянный, на котором, за различные нарушения выхода на связь с внешним миром виднелись дешевые и дорогие, разных моделей сотовые телефоны, прибитые к нему гвоздями-сотками… Законы и правила одни для всех. Попадались и такие, мягко говоря, дурачки, которые пытались пронести и флешки, и телефоны, и наркоту, и прочие запрещенные предметы.

На стеллажах мы полностью разворачивали свои баулы, там колющие и режущие предметы изымались, как потом оказалось, временно. Прямо на лезвиях подписывались маркерами фамилии, конечно, досматривала служба безопасности, дальше мы их называли либо просто СБ, либо эсбэшниками.

Соответственно у молодняка они просили по пачке сигарет, кто курил, но там, наверное, можно все отдать от волнения. И вот проверка прошла, и нас небольшими группами забирали и отводили в первый барак по левой стороне. Там располагался фильтр, а с торца напротив находился штаб. От штаба до фильтра была натянута лента, на которой висела бумажка формата А4 с надписью «Фильтр». Между зданиями чуть вглубь находилась курилка и трубы отопления, на которых были те же листочки, только с пугающими надписями, типа «на трубы не садиться и не вставать, штраф пятьдесят тысяч рублей». Это все казалось смешным и необыкновенным, что за суммы, что за штрафы, так как такие же листочки были и в местах общего пользования, да и вообще везде. В туалете – «Ногами на унитаз не вставать – штраф», возле контейнеров – «Не курить – штраф», ну и так далее.

Так как людей в день приходило на тот момент – это был конец августа 2022 года – где-то человек по тридцать – сорок, нас сразу в помещение не заводили, а оставляли на несколько часов в курилке, ну и по одному вызывали в кабинет. Там уже кто-то за зданиями ложился прямо на траву, кто куда, где найдет себе место в тенечке. Так, наверное, и начинается путь и становление «боевого бомжа». Там и начинались наши знакомства, относительно короткие, но которые запомнились на всю жизнь. Об этих людях до сих пор, спустя уже полтора года, узнаешь, известно ли через кого-нибудь об их судьбе, но, к сожалению, про большую часть из них я до сих пор ничего не знаю…

Мы из наших групп вставали посменно в очередь в коридоре, чтобы не упустить свой вызов, потому что, если пропустить, когда вызовут тебя, можно было вернуться в начало и ждать по нескольку дней. Никто не церемонился, это было в наших интересах быстрее устроиться, получить жетон, чтобы посуточно начинали капать бабки. Пока стоишь в коридоре, присматриваешься ко всему, это, наверное, как и везде, смотришь, кого набирают, теоретически понимаешь, с кем предстоит работать, оцениваешь обстановку. По лицам, по манере общения, по жестикуляции, по внешнему виду можно многое понять о человеке, на что он готов и готов ли он вообще. По многим было видно, это теперь становится понятно: у них не было ясности, куда едут, зачем… В головах людей царил престиж в узких кругах компании и деньги.

И даже те мужчины среди нас, которые прошли уже не одну войну, не понимали и полностью не осознавали, что здесь будет все совсем по-другому. При этом действующие сотрудники забегали все-таки в нашу курилку и рассказывали, что чеченские кампании по сравнению с этой – просто «песочницы». Из кабинета постоянно – раз в тридцать минут – выходил человек и всех предупреждал, к чему подготовиться перед заходом, – самой главной задачей было придумать себе позывной.

Позывные в «конторе» не повторялись, а на тот момент через нее уже прошло очень много людей, и если ты себе не смог придумать или придумал, но по базе данных такой позывной проходил, с целью, чтобы не тратить время, тебе его озвучат в кабинете, причем не самый лучший… Но был один шанс его изменить в последующем – в отделе кадров на конечном этапе трудоустройства. А так перед кабинетом висел листочек, на котором были указаны не занятые позывные, например, вибратор, куник и все в таком же роде.

Что интересно, некоторые из них уже были ручкой вычеркнуты, кому-то не повезло. Я зашел в кабинет, где сидели два человека за компьютером. На мое счастье, следом за мной зашел мой куратор из отряда, потому что первым делом последовал вопрос: «К кому, в какой отряд хотите?»

Я назвал номер отряда, и следом прозвучали два вопроса подряд: «Точно ли? Уверен или нет?» На что вписался за меня мой куратор, который затмил мою неуверенность, ответив: «Оформляйте, это к нам!» И один из сидевших в кабинете на квитке, который потом отдавался на руки для прохождения врачей, службы безопасности и отдела кадров, поставил пометку с номером отряда, в который направлен боец. Ну и, соответственно, как у всех, у меня спросили, какой позывной я придумал, конечно же ответил, но такой уже был, и мне дали не то чтобы не очень приятный, однако мне он не понравился. На данный момент было поздно, и мне записали его.

Я уже понял, что попал к веселым ребятам, сразу вспомнились фильмы «Гранит» и «Турист», где также постоянно подшучивали над молодняком. Эти фильмы были сняты за счет компании, в них рассказывалось о ней, а если быть совсем уж точным, о ее миссии в регионах Центральноафриканской Республики.

Но я настойчиво не хотел ехать на дальнее направление, хотя в какой-то момент куратор мне предложил из-за недобора одного человека, и загранпаспорт в течение трех дней мне могли сделать прямо на базе.

Вернемся в кабинет. Также там был опрос по обыкновенным данным при устройстве на любую другую работу. Был шанс на минуту позвонить по своему телефону домой, уточнить некоторые данные, которые не помнишь. Тут же лежала коробка с изъятыми у нас ножами, среди них лежал даже мачете – кто бы ни заходил, ленивый только не спрашивал, кому он принадлежал.

Все, я забрал обходной лист, анкету, и у меня пошло время на ее заполнение – с первого раза никому не удавалось ее правильно заполнить, и, наверное, самое сложное было писать только печатными буквами, ошибок допускать нельзя было. Иначе тоже закон – все заново.

Некоторые не могли неделями устроиться только из-за заполнения анкет. Мы все получили анкеты и ринулись их быстрее заполнять… Как всегда, самого первого посылали на проверку и сразу сами на его примере исправляли ошибки. И хотя были выходные, штаб постоянно и усиленно работал, и у нас была уверенность, что анкеты мы сдадим в первый же день, так и получилось, и на следующий день ожидал штаб, где срочно нужно предложить для себя новый позывной.

Полночи у меня ушло на думы. Другая часть ночи ушла на общение и знакомство с пацанами, нас поселили в барак, где стояли двухъярусные кровати с матрасами, с подушками. Постельного белья не было, все замызганное, кто получше успел занять место, того и тапки. И все не знали, сколько предстоит еще пробыть на фильтре, а ребята, которые приехали ранее, убывали по отрядам или пятисотились. Мы заранее забивали лучшее койко-место за уходящими и сразу же перемещались. Пятисотыми мы называли тех, кто отказался от своего выбора устраиваться в контору, кто отказался ехать в последний момент перед отправкой за «ленточку» или кто уже непосредственно там отказался идти на штурм или выполнять какую-либо задачу.

Кто пятисотился еще на базе, должны были две недели отработать по разным хозяйственным нуждам, и только потом отпускали, кто-то не выдерживал и сбегал, оставляя все документы. Разные моменты бывали… Бог им судья! Таким образом первые сутки подошли к концу, и предстоял новый день. Пока нам все нравилось, даже эти дикарские условия, в которых мы оказались, такое чувство, что я ждал этого всю свою жизнь, наконец-то я становился не чистеньким офицером в тылу, обивавшим только паркетные кабинеты, а по-настоящему бойцом самой лучшей организации в мире, по всем своим соображениям.

День второй

Первое утро на радость выдалось довольно-таки простым… Реально утро наемника: захотел – проснулся, захотел – продолжил спать, захотел – пошел на завтрак, не захотел – не пошел. Одним словом, определенного распорядка дня не было, главное не пропустить очередь. Но все возможности нашей воли ограничивались лентой между двумя зданиями. После подъема умылись, привели себя в порядок, вышли организованной толпой, и после того как все действующие сотрудники позавтракали, нас повели в сторону большой палатки. В этой палатке, как я ранее упоминал, была полевая кухня. Мы простояли большую очередь при подходе к раздаче. Справа от нас стояли бочки с кипяченой водой, я обратил внимание, что на их крышках лежала мелочь.

Тогда я не понимал, для чего это, и даже думал, что, возможно, каким-то образом скидываются на общак, но, когда уже вступил в ряды сотрудников, ребята, которые находятся здесь чуть дольше, объяснили, что это такая примета: перед убытием в командировку, нужно положить туда монету, чтобы вернуться… Вернуться не именно на это место, как принято в гражданском обиходе, а просто вернуться живым.

На удивление, кухня была весьма разнообразная, и порции были внушительными. Мы тогда обрадовались и тоже только позже поняли, почему и для чего так кормили. После завтрака пришел старший по набору, объявил, каким группам куда идти и что проходить. Ребята были разные, приходили абсолютно отовсюду. Были и из России, Белоруссии, Донецкой и Луганской Народных Республик, попадались даже такие, которые в свое время служили в рядах Вооруженных сил Украины, до начала конфликта 2014 года.

Эти люди при прохождении службы безопасности, как правило, отправлялись еще дополнительно на полиграф.

Мы пошли проходить врача, и снова очереди. В кабинете сидела женщина-врач, нас все заранее предупреждали, что следует заходить молча, ничего не спрашивать и даже не здороваться, не говорить ни спасибо, ни пожалуйста, а просто выполнять ее команды молча. Потому что стоило ей что-то сказать, она начинала сильно ругаться и кричать, и из-за одного человека всю группу ставила в конец всех групп. Ее поведение потом стало всем понятно… Основной фактор, сколько через нее людей проходит и сколько потом не возвращается, и здесь нельзя давать волю ни чувствам, ни эмоциям. И второй причиной являлся ее муж, который работал в конторе с самого начала образования, когда она еще называлась «Славянский корпус».

Первый раз к ней заходишь, сдаешь документы, кровь на ПЦР-тест¹, и она тебя полностью голым фотографирует, после чего выходишь и встаешь в конец очереди своей группы. После чего заходишь второй раз, и она тебе ставит печать, означающую отрицательный тест или положительный, то есть годен или нет.

Если тест положительный, есть второй шанс съездить в город и сдать там, в независимой клинике, и привезти анализы сюда, ну а если снова положительный, то стоп колеса. Самое интересное, что печати были детские – дракончики, киты и прочее. Их обозначения были ясны только самим сотрудникам набора. Потом мы зашли в общий зал, где с нами провели беседу сотрудники службы безопасности, которые объяснили сразу все правила и законы конторы, что можно, что нельзя и порядок прохождения их комиссии.

Когда мы разбежались по кабинетам службы безопасности, каждый входил по одному. Первый вопрос, заданный мне, был и основным. Сотрудник коротко просмотрел мою анкету и спросил почему я хочу работать в конторе. Нам ребята, уже которые проходили до этого, рассказывали некоторые варианты ответа.

Мой ответ был краток и ясен: пятьдесят процентов заработать деньги, чтобы семья ни в чем не нуждалась, другие пятьдесят процентов – безусловно, патриотизм, и если положить на чашу весов, то они будут на одном уровне, на что он мне ответил: «Вопросов больше не имею и желаю удачи!»

Это крайняя инстанция, которую необходимо было пройти, и считалось, что все – ты уже сотрудник, оставалось только дождаться, когда за тобой придут и заберут непосредственно представители твоего отряда. Одного парнишку из нашей группы врачи забраковали, и он сразу же начал искать выход, чтобы хотя бы работать в такелаже: эта служба занималась разгрузкой, погрузкой боеприпасов, вещей и прочими делами. Как после я узнал, у него это получилось. Я всех ребят перечислять не буду, с которыми познакомился тогда, а только тех, с кем меня жизнь столкнула позже.

Ребята с разной судьбой, с разным воспитанием, с разным вероисповеданием и такие близкие по духу, по соображениям. Целеустремленные в одном направлении, настроенные только на нашу общую победу над врагом.

Этот день подходил к концу в ожидании. Тонны выпитого кофе в курилке под сотни сигарет и под жизненные истории вновь прибывающих людей, и даже обмен опытом двухдневной давности. Нас загнали в барак, потому что началась отправка ребят в командировку после двухнедельного обучения. Это делалось в целях соблюдения режима секретности, чтобы абитуриенты не видели, сколько человек, сколько автобусов уезжает, ведь по факту нас там не было.

И конечно, находились и такие, которые каким-то образом все-таки прятали телефоны и пытались постоянно ходить и что-то снимать. Стоит отдать должное, служба безопасности очень быстро выявляла нарушителей правил. И конечно же, следовали наказания, о которых я расскажу чуть позже, но, по моему мнению, они были очень строгими и все же очень справедливыми, потому что уже после мы видели, что такое армия без дисциплины, и оценивали последствия.

Вот и подошел второй день к концу, все мы уже ждали, когда нас заберут по подразделениям, осталось только переждать ночь.

День третий

Наверное, после третьего дня я уже перестану их считать, потому что им нет счета, а просто продолжу описывать повседневные различные ситуации.

Ближе к обеду нас построили и сказали собрать вещи, так как в скором времени за нами должны были прибыть представители и разобрать по отрядам. Было обидно, что тех ребят, с кем мы тесно общались эти три дня, в том числе и Леху, забрали по другим отрядам, и только в конце пришли за мной и забрали одного. Кстати, как выяснилось, когда с Лехой уже чуть позже общались, что мы ехали даже в одном поезде – только в соседних вагонах.

Когда созвонились с женой, она рассказала, что видела его, он тоже со своей прощался на перроне, но я тогда не обратил внимания, да и мне просто было не до этого.

Вспомнился еще один интересный случай, когда я только подумывал о конторе, стоит или нет туда ехать, находясь на шабашке, это уже было после увольнения из армии, позвонил своему товарищу по службе. Рассказал ему о своих планах, он меня поддержал, и, как выяснилось, он должен был ехать в отпуск. Сам Серега, так его звали, был из тех краев, где находилась база компании. Он рассказал о своем желании в скором времени уволиться и тоже податься в «вагнера».

От него поступило предложение ехать туда вдвоем, только якобы он хотел попасть на собеседование и что-то уточнить для себя. Мы договорились сначала ехать на машине, потом решили на поезде, потом на самолете, и вид транспорта менял постоянно он. Единственное, я сразу сказал, что не хочу ехать на такое расстояние на автомобиле.

В итоге определились, что я еду на поезде, а он летит на самолете. Серега должен был меня встретить уже на вокзале в Краснодаре. В конце своего пути я ему позвонил, чтобы спросить, будет он меня встречать или нет. Он ответил, что проспал самолет и вылетит следующим, поэтому увидимся уже на базе.