Kitobni o'qish: «Высокий свет. Стихи»
Неопалимые крылья души
Казалось бы, в наш жесткий, суетливый век, когда все вершится на повышенных скоростях, людям стало не до поэзии. Тем более что со всех сторон на них обрушился поток информации в виде газет, журналов, телевидения, радио и других средств эфирного вещания. В XXI веке поэзия стала не столь востребованной, как в прошлые времена. А ведь когда-то, еще в допушкинскую эпоху, поэзия в России ценилась очень высоко. Даже великий Гоголь, чтобы придать наибольший вес своему гениальному роману Мертвые души", отнес его к жанру поэмы.
Блистательный русский писатель Владимир Солоухин четко определил в длинной цепочке видов и жанров закономерное место стихам. "Поэзия, – писал он, – это то золото, которое в других видах искусств присутствует лишь в качестве примеси…"
Новая книга Айрата Сулейманова "Высокие свет" при первом чтении обращает на себя внимание разнообразием тематики, красочным и сочным языком, поэтическими находками. Я уверен, что в большом потоке стихотворных книг последних лет этот сборник заметно выделяется своей новизной, свежестью слога.
Обширен круг тем, какие поднимает автор. Здесь и природа родного Башкортостана, его люди, герои и события прошлых времен. разве не замечательно, что поэт впервые в башкирской литературе обращается в образу Шагали Шакмана – предводителя южных башкир, ходившего в престольную Москву к царю российскому Ивану Грозному? Или взять стихотворение "продают арбузы". Описывается неприхотливая картина распродажи арбузов на рынке. Но какую удивительную глубину увидел автор в этом! Еще недавно со всех концов бывшего Советского Союза узбеки, казахи, киргизы, другие народы везли свою продукцию во все района страны. Сегодня даже такая мелочь уже затруднительна. И автор ностальгически грустит по прерванным связям между советскими народами.
Айрат Сулейманов умеет из любой обыденной жизненной детали сделать глубокомысленный вывод. Все мы, пешеходы и водители, знаем, что на красный свет идти и ехать нельзя. Однако же жизнь есть жизнь, случаются моменты, когда человеку приходится рисковать, идти напролом. Именно в такие моменты рисковые люди порою вынуждены нарушать общеизвестный термин – "красный свет".
Иду на красный свет
В дороге есть крутой запрет
Идти на красный свет
Но жизнь устроена не так,
В ней есть и грязь, и сор,
Кидаюсь я в огонь атак
Всему наперекор
Упавшему – подать ладонь,
Обиженным – помочь,
Вот цель: зажечь в ночи огонь,
Чтоб отступила ночь.
Случалось ль, мой друг, с тобой
Чтоб в полночь иль рассвет
Ты, как неистовый Герой,
Шагал на красный свет?
Книга "Высокий свет" от начала до конца лирична, в ней много стихов о селе Бузовьязы, где родился автор, стихи о матери, об отце, о брате, о примечательных местах.
Тем не менее, лиризм – это только одна грань творчества поэта. Автор умеет шутить, иронизировать, порой доходя до явной сатиры. Улыбку или даже смех вызывают у читателя емкие, острые, как говорится, с перчинкой строки из цикла "Побасенки".
Есть у поэта и явное тяготение к эпическому жанру. К примеру, поэма "Рамзай", в которой красочно и образно рассказывается о судьбе советского разведчика, Героя Советского Союза Рихарда Зорге, именем которого названа одна из улиц Уфы.
Сегодня Айрат Сулейманов достаточно преуспевающий предприниматель. Он – кандидат экономических наук, руководитель крупнейшего в Уфе торгового предприятия, автор нескольких книг стихов и прозы, президент федерации конькобежного спорта Башкортостана. Венцом его бурной деятельности стал факт избрания депутатом Госсобрания – Курултая РБ. Он член Союза журналистов Башкортостана и России.
Остается пожелать автору, входящему в круг русскоязычных литераторов Башкортостана, доброго пути!
Александр Кальянов,
член Союза писателей России,
лауреат Государственной и многих литературных премий.
В родном краю
***
Много мной заполнено анкет…
С сожаленьем вспоминаю снова:
О Любви –
в них и намека нет
О душе –
не сказано ни слова.
Как мечталось, как хотелось петь,
И любить -
об этом слова нету.
Бросив все,
спешу запечатлеть
Строки, не вошедшие в анкеты.
Бузовьязы
Много я постранствовал по свету
Были ветры, стылый ветер дул,
По зиме, по осени и лету
Я немало горюшка хлебнул.
Жизнь – есть жизнь… Мне от судьбы-заразы
Не сбежать, не скрыться в камыше,
Но приеду снова в Бузовьязы –
Мигом потеплеет на душе.
Боль затихнет, полегчает сразу,
Встречный ветер высушит слезу.
Поклонюсь я низко Бузовьязам
И слова любви произнесу,
Вымолвлю: "Село мое, спасибо,
Здесь я рос и запрягал коня,
Ты всегда спасало от ошибок
Всех сельчан и в том числе меня".
В давних-давних призраках тумана
В памяти всплывают у плетня
Мударис – отец мой – Сулейманов,
Рядом мама – свет-Магдания.
Все здесь близко, сызмала знакомо,
У ворот родных остановлюсь,
Низко поклонюсь родному дому,
Самому Аллаху поклонюсь.
Кармаскалы
Через плесы и через мель
Катит воды свои Агидель
Кто воды этой с детства испил –
Не утратит здоровья и сил.
Ураганам и бурям назло
Здесь родившимся – повезло,
Ибо тех возлюбил Аллах,
Кто родился в Кармаскалах.
Как за пазухой у муллы,
Поживают Кармаскалы,
Потому что издавна тут
Работящие люди живут.
Все невзгоды им по плечу,
Я другой родни не хочу,
Потому что здесь у меня,
И друзья, и моя родня.
Попрошу у неба для всех:
Пусть сопутствует им успех.
Пусть же будет в стране благодать!
Выше нечего людям желать.
Если будет счастливым народ,
Значит, каждому перепадет.
В родном краю
Сторона моя родная,
Радость, молодость, печаль,
В Бузовьязы возвращаюсь,
Чтобы душу врачевать.
В пору давнюю, бывало,
Наша мама в будний день
Нам рубахи полоскала
В светлой реченьке Узень.
Речка ведала рассказы,
Дробь дробили соловьи…
Бузовьязы, Бузовьязы -
Вечный зов моей любви.
Мне в дороге солнце светит,
Мне по жизни повезло,
Потому что есть на свете
Это славное село.
Близко-близкое, родное
До последнего куста.
Перед отчей стороною
Совесть у меня чиста.
Родина
А бывает так:
Надежда рухнет,
Жар души, как летний зной, спадет.
Сразу взгляд доверчивый потухнет,
Сердце болью временной сведет.
Тяжело.
Но кто-то рядом снова
Окрыленно вдруг произнесет
С детства полюбившееся слово,
Пламенно зовущее вперед.
Родина…
И вновь открыты дали.
Родина…
И станешь вдруг сильней.
Это слово мы в себя впитали
С молоком любимых матерей.
Грусть и тяжесть –
Вдребезги, как стекла,
Нам на месте не к лицу стоять.
Друг мой, знаешь,
С этим словом теплым
Легче жить
И легче побеждать.
Россия
Как пахарь в дом после работы
Как ласточка перед полетом,
Войди увереннее в стих,
Земля, пропитанная потом
Великих прадедов моих.
Войди тоскующею ивой,
Цепочкой синих тополей,
Такой невиданно красивой
В расцвете зрелости своей.
Войди, а мы увидим снова
Не только тополь вдалеке,
А подвиг Дмитрия Донского
На исторической реке.
Увидим и твои откосы,
И старый кряжистый Урал,
И как Михайло Ломонос
В Москву с обозом пришагал…
Какие б ни вставали беды,
Каким бы черным ни был год –
Всегда одерживал победы
Твой героический народ.
Башкир и русский вместе жили,
Делили все напополам,
И дружбу общую крепили
Россия и Башкортостан.
Перенесла ты все атаки…
О славу боевых знамен
Сломали голову поляки
И Бонапарт Наполеон.
…Как ручейки всегда находят
Большой простор широких рек,
Так и другой великий век
На смену старому приходит.
Вы слышите, гремят просторы?
Вы слышите, земля гремит?
Встает Башкортостан, который
О новой эре говорит.
Россия! Ты теперь окрепла
Как никогда,
Как никогда!
И снова поднялась из пепла
Леса, заводы, города.
Народ идет неколебимо
На труд, на подвиг и на бой,
Связав навеки воедино
Свою судьбу с твоей судьбой.
И поднимаются заводы,
Растут хлеба,
Цветут сады
Под алым знаменем свободы,
Под светом праведной звезды.
Я в этой повседневной лаве
До окончания пути
Твои победы буду славить,
Твои законы буду чтить.
Родник
Я долго странствовал по свету
И вот, свернув с чужих дорог
Пошел лесной тропой рассветной
Туда, где булькал ручеек.
Вода прозрачна и хрустальна,
Здесь начинается родник,
И я, устав с дороги дальней,
К нему, журчащему, приник.
Разгоряченными губами
Хватаю льдистую капель.
Родник, ворочая камнями,
Шумит-шаманит, будто шмель.
Вокруг него – лесное царство,
Обвалы гор гранитных плит.
Вода родная, как лекарство,
Любую душу исцелит.
Есть родники, колодцы, реки,
Но я тому безумно рад,
Что пил святую воду в Мекке,
Свершал божественный обряд.
Шагал туда я через кручи,
Молился… И, прости Аллах,
Была вода ничуть не лучше,
Чем в бузовьязовских краях.
Речка Узень
Вспоминаю каждый день
Речку узкую – Узень,
Где мелькнуло мельком детство
И ушло за перевал,
Где с березкой по соседству
Я тебя поцеловал.
Помнишь, как плескались волны,
Разливалась благодать?
Первою любовью полной
Я хоте весь мир объять.
Прошагал, прополз, проехал
По дорогам всей страны,
Всюду слышалось мне эхо -
Плеск возвышенной волны.
…Я вернулся в край родной мой,
Я пришел к тебе, река.
Над знакомой с детства поймой
Голубеют облака.
В тальниковой тихой сени
Ледяной воды испью.
Покупался б… да в Узени -
По колени воробью.
Речка детства пересохла,
В никуда ушла вода.
Так и в жизни, как ни охай,
Протекли, ушли года.
Береза
И ветра ее секли
И дожди карали,
Но она во грудь земли
Проросла камнями.
Поутру отплакал дождь
Холодно и жестко.
– Чья же – спрашиваю, – дочь
Ты, моя березка?
По родимой стороне
Раструсив росинки,
Отвечает:
– Матерь мне -
Добрая Россия!
День и ночь на все края
Вторить не устану:
Бузовьязовская я,
Дочь Башкортостана.
На березку погляжу,
В детство, в даль тумана.
Полюбуюсь и скажу:
– Она, – как моя мама.
Дуб
Стоит на самом краешке оврага
Широкоскулый дуб, как исполин,
Он как доисторический оракул
В непостижимой мудрости седин.
Его мордуют мартовские вьюги,
Его секут январские ветра,
А он стоит в сверкающей кольчуге
На страже августейшего добра.
Стоит сурово в царственной короне,
В доспехах из серебряных снегов…
Настанет лето, и под этой кроной
Взметнет ладошки молодость дубков.
Он весь в шершавых шрамах и морщинах,
Негнущийся, не прячется в углу,
Похож на настоящего мужчину,
На деда моего – Гатауллу.
Я с детства понял, что дубы не гнутся.
Мой дед такой же гордый сын земли,
Ни войны, ни пожары революций
Его сломать-осилить не смогли.
Первая преграда
Над столом склонился неудачник,
Мой курносый, самый меньший брат,
И со злостью смотрит на задачник,
Словно тот и вправду виноват.
Тяжело сопливому мальчишке,
А ответа правильного нет.
Ах, хватить бы кулаком по книжке,
Чтобы сам придумался ответ!
Недовольный заданным уроком,
Карандаш до хруста сжав рукой,
Поглядел он на меня с упреком:
Вот, мол, не поможет,
А большой…
Запрещаю жаловаться маме,
Запрещаю из дому уйти, -
Это, может, самый первый камень
На твоем
Чуть начатом пути.
И тетрадку мятую не надо
Потихоньку брату подставлять.
Сам решай!
Ведь первую преграду
Надо самому одолевать,
Чтоб потом,
Перерешав задачи
И оставив школу за спиной,
Ты умел любые неудачи
Разбивать уверенной рукой.
Земляки
Когда постепенно исчезли за далью
Отцовская крыша и дом мой родной,
Меня отуманили сразу печалью
И поле чужое, и берег чужой.
Но там, где плескалась чужая река
Я повстречал своего земляка,
А вдалеке от родимого края
Лучшего счастья себе не желаю.
Встреть земляка,
И увидишь, как в зеркале,
Дом у дороги, сирень у плетня…
Детство и юность в тебе не померкли
И не померкнут до смертного дня.
Встреть земляка,
И припомнишь не сразу ли
Тонкую иву в туманной дали,
Ту, под которою сказки рассказывали
И под которой картошку пекли?
Встреть земляка,
И увидишь смородину
В зарослях хмеля за синим прудом,-
Все, что Отечеством нашим и Родиной
Мы с малолетства с тобою зовем.
Тихая речка о прошлом рассказывает,
Славен поныне тот дивный рассказ.
Здесь, у калитки села Бузовьязы,
Родина-Русь начиналась для нас.
Там, где плескалась чужая река,
Я повстречал своего земляка,
А вдалеке от родимого края
Лучшего счастья себе не желаю.
Все по делу
Всю-то жизнь я спину гнул,
Лямку вечную тянул,
Не нажил ни грамма-то,
На медаль не дотянул,
Ладно – хоть на грамоту.
И пахал, и лес рубил,
Печку русскую топил,
Все я перепробовал,
Институт потом добил
И душу перековывал.
Торопил вперед коня,
Не жалел в себе огня,
Не терял и бдительность!
Жизнь отметила меня
За благотворительность.
Все невзгоды нипочем мне,
Хлеб едал недаром я,
Константину Толкачеву
Буду благодарен я.
Все по делу. Верь – не верь,
Я в расцвете сил теперь,
Честен перед Родиной,
Открываю смело дверь
В мир, еще не пройденный.
Шаймуратов генерал
Родину на части раскроили,
Имена великие смели,
Но мы помним, что на Украине
Жизнь сложил орел Минигали.
Тот, кто там когда-то похоронен,
Кто обрел заоблачный покой, -
Не любил скрываться в обороне,
Он стремился в справедливый бой.
Бил и мял пришельцев-супостатов,
Острой саблей недругов карал
наш уральский витязь – Шаймуратов,
Первый наш башкирский генерал.
До сих пор я думаю порою,
Что идущим по пути вперед
Память легендарного героя
Мужество и силы придает.
Пусть проходят над землею годы,
Пролетают гулкие века -
Не померкнет в памяти народа
Зоревое имя земляка.
Башкирским энергетикам
Нам без Его Величества
Священного огня,
Без света электрического
Не прожить и дня.
Горят огни по поводу,
Чтоб долгие года
Бежал по электропроводу
Их результата труда.
Летит, как жгучий ветер, к нам -
Горяч, упорен, крут, -
Спасибо энергетикам
За их великий труд.
В морозы ли, в метели ли
Горят, горят огни,
И не от Прометея ли,
Зажгли огонь они?
Без имени, без отчества
Башкирский Светоч-свет,
Течет Его Высочество –
Залог больших побед.
…Рукой тянусь к включателю,
Причина есть тому:
Жизнь очень замечательна,
Где свет развеял тьму.
На озере
Где-то в дреме палевой тонет голос тонкий,
В тень густую выплыву, да на плоскодонке.
Светло, как по зеркалу, мягко, как по воску,
Месяц вдоль по озеру серебрит полоску.
Проплыву под вязами, ивовою веткой
Выну вентерь, вязанный непролазной клеткой.
Засияют в вентере – нитяном острожке -
Звезды окуневые, млечный путь сорожки.
А в мотне, на донышке под заслоном крюка
Сильным полумесяцем округлилась щука.
Верится – не верится, правда или небыль:
Шевелилось в вентере сказочное небо.
А под селом Тугаево солнышко вставало
И росой багряною крыши умывала.
Принесу я бабушке в таловом лукошке
Карасей, сорожки и пескарей для кошки.
Дрова
Когда в избе не грела печка
И еле теплилась свеча,
Я шел за хворостом за речку,
Салазки тяжко волоча.
Стоял мороз, и ноги вязли,
И сам я до костей продрог,
Но в незабвенном Бузовьязе
Горел в окошке огонек.
Солома в печке догорала,
Стучали ходики в тиши,
Ждала меня тревожно мама,
Ждало тепло ее души.
Отец пилу точил за дверцей,
Забывшую дрова давно,
И ненароком с болью в сердце
Порой заглядывал в окно.
Хлебнувши горюшка немало,
После войны он мало жил,
Израненный, больной, усталый,
Минутой каждой дорожил.
Когда тяжелые салазки
С вязанкой дров я привозил,
То наступала дома сказка,
И набирала печка сил.
Отец пилу отложит в ящик
И сам себе произнесет:
– Растет мужчина настоящий,
Опора наша и оплот.
В книжном магазине
Если даже в лавке давка —
Любознательный народ
Мимо книжного прилавка
Ни за что не обойдет.
В магазине книг немало,
И в округе каждый знал:
Мама книги продавала,
Ей сынишка помогал.
Я не видел, сознавала ль
Продавщица этих книг,
Что она обогревала
Покупателей в тот миг.
Уяснил одно я позже:
В жизни, на путях крутых
Книги выше и дороже
Денег, отданных за них.
Быстро время пролетело,
Но мы помним как один:
Словно факел Прометея
Был тот книжный магазин.
На рыбалке
С наступлением зари
У речной излуки
Попадались пескари,
А порою – щуки.
Над рекой седой туман
Наползает глыбой,
А в воде лежит кукан
С пойманною рыбой.
На дымящейся золе
Жарились три рыбки,
И светлело на земле
От моей улыбки.
А когда шагал домой,
Встречные просили: —
Ты, Айрат, секрет открой,
Где клюет так сильно.
Я бы им секрет открыл,
Да не было секрета,
Просто я упорным был —
Вот и дань за это.
Дома встретят мать с отцом,
Улыбнутся вкрадчиво:
– Был ты нынче молодцом,
День прошел удачливо.
Время дорого… С тех пор
Я его не трачу.
Всем, чертям наперекор
Отыщу удачу.
Бузовьязовские девчата
Память словно мед с горчинкой,
Незабывчива она.
Были наши вечеринки
Слаще терпкого вина.
Только вспомню и завязну
В том, что прожито вчера.
Бузовьязы, Бузовьязы,
Золотые вечера.
Пляшут бойкие девчата,
Парни – полымя в груди.
Речка жизни непочата,
Вся до капли впереди.
Все в монистах косы-плети,
Каблуки вовсю стучат.
Лучше нет на белом свете
Бузовьязовских девчат.
Помню, помню чьи-то губы,
Помню шелест юбок-клеш.
Вечерами возле клуба
Собиралась молодежь.
Ну и я – еще мальчишка,
Но уже огонь-пострел,
Натянувши пиджачишко,
На танцульки те летел.
Далеко еще до свадьбы,
В голове туманный гул.
Ах, мне ту поцеловать бы,
Увести бы за аул,
Ту, которая сегодня
На меня постреливала.
Неужели сваха-сводня
Скоро мне потребуется?
А пока девчата пляшут,
Рвут джигиты каблуки,
Дочек набожным мамашам
Не упрятать под замки.
Много прожито на свете,
Много пройдено дорог,
Но всегда светил и светит
Мне родительский порог.
Говорит народ в деревне:
«Что посеешь, то пожнешь…»
Под давнишними деревьями
Так же пляшет молодежь.
Так же нежно пахнет сеном,
Чайки вьются – над водой.
Позабыт послевоенный
Год голодный и крутой.
Я его не позабуду,
Помнит все моя душа…
Хорошо-то как повсюду,
Жаль, что молодость прошла.
