Kitobni o'qish: «Птичий рынок»
Надя сидела за столом, глядя на серый рассвет за окном. Как она решила завести попугая? О, предыстория этого желания – длиной в десять лет. Одной трети её грустной жизни. Надина мама очень долго и тяжело болела. Рак лёгких – одна из тех страшных болезней, которая высасывает потихоньку силы не только из больного, меняя его облик, как физический, так и духовный… Ужас этой болезни заключается в том, что страдают все, кто находится рядом. Надя вспомнила мамин любящий и страдающий взгляд, когда она прошептала, узнав о диагнозе: «Моя бедная девочка! Как же ты выдержишь!» И до сих пор всплывали в памяти её глаза, полные ярости, незадолго до маминой смерти… Мучительно видеть, как угасает на твоих глазах родная душа, ещё тяжелее – наблюдать, как болезнь пожирает личность, перерождая человека в другого, неузнаваемого.
Шли годы. Мама заболела, когда Наде было двадцать лет. С того времени девушка добровольно перестала жить своей личной жизнью. Она была сначала маминой сопровождающей, потом бессменной сиделкой. О встречах с парнями вообще пришлось забыть. Не до них было. В это же время Надя стала работать на дому, писать рефераты, дипломные работы, статьи – не брезговала ничем. Маминой пенсии хватало на минималку.
Десять лет миновали, как один длинный серый день. В последнее время характер мамы испортился окончательно: стал раздражительным, требовательным. Казалось, что она откровенно возненавидела девушку, и всё реже появлялся облик её настоящей мамы: доброй и ласковой. Усталость наслаивалась, как кольца у луковицы, всё чаще Надежда рыдала, стоя у окна на кухне, закрывая рот руками, чтобы мать не услышала.
– Надя! – в любое время суток раздавался скрипучий голос, и девушка кидалась в мамину комнату: поить, убирать, подмывать, делать уколы… В конце концов стали появляться мысли. Запретные, недозволенные, они тихо выползали из тайников подсознания, заставляя щеки рдеть от стыда. О том, как надоел этот бесконечный день длиной в десять лет и как хорошо будет если всё закончится…
– Тварь! Мечтаешь, чтобы я сдохла? Да не три так, дырку сейчас протрешь! – глядя на Надю взглядом, полным злости и раздражения, говорила мама, когда та максимально аккуратно старалась обработать пролежни. Одергивая себя, дочь загоняла нехорошие мысли вновь в темноту небытия, накладывала табу. Но, проходило время – и они появлялись вновь…
А потом настал другой день – чёрный, когда мама умерла. Надя почувствовала, как будто пуповину, связывающую её с матерью, беспощадно обрубили, оставив девушку совсем одну: плачущую, маленькую и беспомощную. Гнусные мысли исчезли совсем, и никакого ощущения освобождения от тяжёлого ярма не возникло. Серый день сменил свой окрас на чёрный, всё вокруг: деревья, трава, дома – как будто покрылось налётом копоти. Надежда просыпалась по ночам от севшего голоса матери, который явственно звучал через стену:
– Надя! – и долго рыдала в подушку, коря себя за свою гадость, мерзкие мысли о том, чтобы мамы не стало.
Через некоторое время девушка поняла: ещё немного и помогать ей будут уже в больничной палате. Надо брать себя в руки. Вот тогда и пришла мысль о домашнем питомце. Можно было взять собаку или кошку, но как-то раз, увидев в сети ролик с попугаем, Надя загорелась мыслью приобрести именно такого, желательно говорящего, чтобы развеять свою черную тоску.
Решив так, она наскребла свои накопления и отправилась туда, где было множество пернатых на любой вкус, чтобы найти себе питомца и друга. Птичий рынок щебетал и гомонил голосами сотен разных птиц. Надежда медленно брела между рядами, разглядывая попугаев: шустрых волнистиков, хохлатых корелл. И тут увидела изумительного попугая невероятно яркого окраса. Он собрал в своих перьях почти все цвета радуги! Птица смотрела на девушку блестящим шариком чёрного глаза, наклоняя голову, как будто разглядывала. Как и Надя её.
