Kitobni o'qish: «Рядом»

Айгуль Клиновская

Поток любви

– Иди в баню. Не буду это делать.

Я вяло отбивалась от подруги, которую накрыла очередная гениальная идея.

– Любовь повсюду. Чтобы ее стало больше, надо делиться. Безвозмездно.

– Да, но объясняться в любви вслепую? Это авантюра чистой воды.

– Я ткну наугад трижды в телефон, ты напишешь. Это же знакомые люди.

– Да почему я-то?

– А я уже написала. Запустила уже свой поток любви. Теперь твоя очередь.

– Ладно, текст какой?

– Я вас люблю, спасибо, что вы есть!

Андрей Холод, первый счастливец, получивший сообщение, сидел в прострации. «Может, холодильник снова потек после ремонта? И это такой сарказм?» На всякий случай робко ответил: «Спасибо». Полежал пару минут, глядя в потолок. Набрал родной номер.

– Заеду сегодня. Ничего не случилось. Соскучился. И еще, мам. Я тебя люблю.

Лев Новый рукль пытливо перечитывал смс, выискивая подвох. «Новый коллектив проверяет реакцию. Или номером ошиблась?». Отстучал в ответ: «И я успел вас всех полюбить». Посидел, барабаня пальцами по столу. В соседней комнате супруга напевала дочке песню. Улыбаясь, придвинул ноутбук и заказал букет для жены. С запиской «Люблю».

Зоя Петровна Соседка поджала губы. «Вроде как она святая, простила за то, что я ее затопила. А мы плохие!» Кипя гневом, встала из-за стола и яростно полила ни в чем не повинный кактус. Внезапно подумалось: «Господи, чего я себя накручиваю?» Медленно напечатала в ответ: «И я люблю тебя, детка. Храни Бог!» Потом позвонила дочери.

– Приходите с Олегом, поговорим. Я вас люблю, родные, простите меня за все. Все в порядке, не болею. Жду.

Ульяна осталась довольна экспериментом. Перед уходом вещала, что созданный поток любви принесет счастье всем, кого коснется. Уже лежа в постели, вспоминала свою уникальную подругу и улыбалась. Надо же придумать такое! Тренькнул телефон. Сообщение: «Мы вас любим, дорогой клиент!». Отправитель – спа-салон «Гламурная Улитка». Начавшийся с маленькой капли, мой поток любви несся по планете. Как и обещал генератор идей по имени Уля.

La Liberta

– Как ты думаешь, а не сделать ли мне каре?

Я сидела напротив подруги, обхватив кружку с кофе двумя руками. Скорбь женщин всех времен и народов лежала на моем лице черной тенью. По крайней мере, я так полагала.

Оглядывая кафе, с грустью думала о том, что вот жизнь течет, официанты снуют, музыка льется. И невдомек никому, что у меня локальная катастрофа вселенского масштаба.

– Ой, прекрати, что за дурацкий стереотип. Если с мужиком проблема, то сразу менять прическу. Да и волос у тебя на голове мало для каре. Надо было отращивать, готовиться. Ибо я знала, что твой бобер – хитер.

Ульяна, как и полагается Деве, была прагматичной особой. Поэтому зализывать раны после неудавшегося романа я предпочла в ее компании.

– Ты знаешь, он мне не разрешал сделать татуировку. Я хотела маленькую, просто слово какое-нибудь на итальянском – пожаловалась я Ульяне, наблюдая за официантом.

Переслушавший на своем веку не одну сотню таких разговоров, он сделал вид, что ничего не услышал, виртуозно собрал тарелки и удалился. Было бы эпично, подумала я, если он вдруг с видом камикадзе вставил бы пять копеек в наш разговор. Остались бы от него мокрое место и поднос – как месть всем мужикам в его лице.

– На каком основании один взрослый человек может запрещать что-то другому взрослому человеку? – Ульяна начала заводиться. – Это не надевай, туда не ходи, это не делай. Ты же не ногу себе хочешь отрезать, в конце концов.

– Он одеяло свое забрал. Сказал, что привык к нему. Представляешь, Уль?

– А я говорила. Ты в нем растворилась, на себя забила, а он теперь постельные принадлежности тащит из дома. Погоди, еще за любимой вилкой вернется. Десерт будем брать? Шоколадную бомбу. Это символично. Кинем ее мысленно в твоего бобра.

– Да, берем. Худеть будем завтра, – я потянулась и выпрямила затекшую от скорбной позы спину. – Что в итоге по плану на неделю?

– Актерский практикум, мастер-класс по эпоксидной смоле, интеллектуальная игра. А в святую пятницу тут – обсудим впечатления и накидаем план на следующую неделю.

– Отлично… А как ты думаешь, какую тату мне сделать лучше – Liberta', что значит свобода? Или Felicita' – счастье?

Я, Фридрих и экология

– Красный калифорнийский червь!

– Сама такая, – зевая, парировала я в трубку.

Новый день ворвался стремительно. В приоткрытое окно – звуками улицы и солнечным светом. В мое незащищенное и ранимое ухо – бодрым голосом подруги, на чей звонок я опрометчиво ответила, не успев толком проснуться.

– Нам срочно нужны эти черви! Я прочитала, что их держат дома и они доедают пищевые отходы. Тем самым мы уменьшаем расход продуктов и помогаем планете.

– Уважаемая Грета Тунберг, вы не могли бы трубку вернуть Ульяне?

– Ни разу не смешно.

– Уля, у меня дети, коты и помирающая хавортия. Понимаешь, на что она мне намекает своим понурым видом? Что вот только червей мне и не хватало.

– Иди в баню. Потом не проси у меня червячка. Только если за деньги.

– Черви будут голодать у меня, я же толстенькая и люблю покушать. Мне самой мало, еще этих кормить.

– Они будут утилизировать всякие картофельные очистки, не бойся, что кинутся отнимать у тебя кусок пиццы.

– Ты себе их заведи, а я пока по старинке поутилизирую отходы, ладно?

– Ой, все! Никакого в тебе прогресса. Чувствую, работать над тобой еще и работать. А я, между прочим, имя уже первому придумала – Фридрих. Пока, на связи, умчалась искать.

Я откинула телефон и закрыла глаза, пытаясь собрать остатки сна. Но безуспешно. Пчелиным роем в голове уже завихрились мысли.

Ульяна с недавних пор стала экоактивисткой. Мини-шагами она и те, кто волей-неволей встал под ее знамена, двигались в экологически чистое и светлое будущее.

Первыми искоренили трубочки для напитков – «Пластик разлагается веками! Рот есть, им и будем пить». Затем настал черед экономии воды – «Детям в Африке воды не хватает, а ты открыла кран и ходишь вся из себя». Целлофановые пакеты сменили на шопперы – «Кого увижу с пакетом из магазина – прокляну!».

Теперь еще и Фридрих…

Я посмотрела на свой чахлый цветок. Врешь, не возьмешь! Ты у меня будешь еще колоситься и цвести! Только вместе войдем в наше счастливое экобудущее!

Главное, чтобы на его светлом пороге не лежал улыбающийся подкидыш Фридрих с запиской «Кто, если не я, порадует вас подарком. Навеки ваша Ульяна Тунберг».

Кого целует Бог?

Бабушка растолкала ее под утро.

– Беги. Приснилось, что сегодня!

Женщина охнула, но тут же зажала рот рукой, боясь спугнуть вспорхнувшую внутри радость. Быстро собралась, стараясь не разбудить мужа.

Поселок маленький, все рядом. Ворвалась к врачу, не произнося ни слова. Просто смотрела с мольбой, унимая сбившееся дыхание. А в глазах надежда – как слабый росток, пробивающийся посреди выжженной степи.

Врач глянула молча, затушила сигарету.

– Как чувствуешь – прилетела ни свет ни заря. Одна рожает и в отказ. Мы и так, и сяк, но не хочет брать.

Женщина осела на пол в беззвучных рыданиях, протянув безвольные руки к врачу.

– Только без соплей! Оформляться и в палату. Как договаривались.

Женщина с трудом встала и, пошатываясь, вышла. Врач, проводив ее взглядом, перекрестилась и прошептала: «Господи, прости. Не для себя стараюсь».

Через пару часов родился новый человек.

Бабушка, что-то бормоча, сварила бульон. Ее сморщенное, как печеное яблочко, лицо озарялось светом улыбки. Оглушенный вестью мужчина с сумкой провизии был отправлен в больницу.

Там ему дали халат и разрешили пройти в палату. Такой силы счастье плескалось в нем, что, казалось, вот-вот разорвет. Он вошел и застыл в дверях. Любовь заполняла все и рвалась за пределы. Ни в палате, ни в целом мире невозможно было ее уместить.

Жена подняла глаза. Их общая бездна отчаяния, которая росла, ширилась и скалила зубы до этого дня, теперь стремительно исчезала под натиском всепобеждающей и всепоглощающей любви.

Мужчина наконец подошел, робко присел рядом. Жена отогнула краешек пеленки.

– Смотри, что у нее. Богом поцелованная наша дочь…

Кафе было украшено гирляндами. Это придавало темнеющему за окнами парку праздничный вид. Мы с Ульяной обсуждали план поездки в Каппадокию.

– В марте высокий сезон. Тихо-мирно едем в апреле. Когда цены ниже.

– У тебя во всем орднунг, ни шагу влево.

– Немцев в роду нет. Просто маниакальная любовь к порядку.

– А чего ты, маньячка моя, постоянно трогаешь пятнышко на шее?

Ульяна, смеясь, развела руками.

– Маленький изъян моей идеальной сущности. Трогаю, когда о хорошем думаю. Мама говорит, что я Богом поцелована. Но ведь для каждой мамы ее ребенок такой, да?

Папа

Сегодня был генеральный прогон. Худрук Инесса Марковна, которая еще Ленина помнила, была категорически против этой постановки. Но время требует инноваций и новых решений. И Железная Ин, не желая прослыть «отрыжкой феодализма», со скрипом уступила. Тем не менее на репетиции продолжала красноречиво и горестно вздыхать.

Мне было уже не до нее. Внутри меня еще с первой читки появился традиционный торнадо куража, который сейчас достиг апогея. И уляжется он с последней репликой на премьере, когда я буду стоять за кулисами и ждать реакцию зрителей.

Позвонил папа.

– Как дела, доня?

– Завтра премьера. Трясет, как обычно, пап.

– Любишь абсурд?

Я засмеялась. Это была фраза из пьесы «Человек из Подольска», которую я отвоевала для постановки.

– Люблю абсурд!

– Тогда полный вперед!

– Есть, мой командир! Завтра жду вас с мамой, как обычно. Цветы не неси, я стесняюсь.

– Без них никак, папа должен порадовать своего дончика. Твоя неистовая подруга придет? Такая смешная. Бдит за всеми и не дай Бог кому-то из зрителей начать разговаривать или шуршать.

– В этом вся Ульяна. Придет, куда же без нее. Папа… А ты гордишься мной?

– Я очень горжусь тобой, доня.

– Но я не стала вторым Станиславским или Мейерхольдом. Я всего лишь режиссер провинциального театра.

– Будь тем, кто ты есть. И будь при этом счастливой. Это все, что нужно отцу от дочери.

– Спасибо, я счастливая на самом деле, просто меня потряхивает сейчас, вот и вымогаю добрые слова. Я вам с мамой витамины купила, кстати.

– Мы их пить не успеваем, заботливая ты моя, куда столько.

– Хочу, чтобы вы были бодрые и здоровые. И я из-за кулис всегда видела ваши две головушки в зале… Я люблю тебя, папа.

– А уж как я тебя люблю, ты не представляешь! Держи хвост пистолетом, Анатольевна! До завтра…

Не будет он пить витамины. Цветов не принесет. И на премьеру не придет, и даже не позвонит. Никогда.

Ему было всего двадцать восемь лет, когда машину занесло на повороте… Но где-то в параллельной Вселенной я все-таки стала режиссером. И папа ходит на все мои премьеры, сидит довольный в первом ряду и шепчет маме: "Який хороший спектакль зробила наша дочка".

Метаморфозы любви

– Я хочу убить себя. Вы мне поможете?

Молодой человек смотрел прямо в глаза.

Иван застыл ошарашенный, не в силах сказать ни слова. Затем, кое-как собравшись с мыслями, встал, затушил сигарету и ответил:

– Мне надо подумать.

… Ровно через час все было кончено.

Это был обычный день. Иван с напарником приехали на очередной заказ. Они были мастерами по установке окон.

Работали, как всегда, сосредоточенно и слаженно. Выйдя на перекур, Иван подставил лицо весеннему солнцу и зажмурился. Он любил жизнь во всех ее простых проявлениях. И в работе, и в быту, и в делах амурных – везде были свои тихие радости.

В этот момент и прозвучало рядом:

– Вы мне поможете убить себя?

Иван раздумывал полчаса и согласился. Напарнику сказал, что идет в магазин.

Незнакомец подготовился основательно. Крепкая петля уже свисала с балки.

– Я понимаю, это из ряда вон, но у меня нет другого выхода. Она не дает мне видеться с детьми. А о том, чтобы сойтись, не хочет и слышать.

– Почему? Может, бил или пил? Может, за дело она так? – Иван пытался докопаться до сути этого странного мероприятия.

– Изменил я ей, – поник головой потенциальный самоубийца. – Три года за ней хожу. Не прощает.

– Ладно, помогу. Как мужик – мужику. Хоть и глупо все это.

Незнакомец накинул петлю на шею и сделал видеозвонок жене. Иван стоял неподалеку и наблюдал.

– Видишь, до чего ты меня довела?! – закричал незнакомец, когда лицо жены появилось на экране. – У меня нет иного выхода! Живи теперь с этим, а я ухожу…

Сделал якобы шаг в пустоту и забился в убедительных конвульсиях. Отключенный слабеющей рукой телефон упал на предварительно разложенную тряпку.

Тут же раздался входящий звонок. Отчаянный, разрывающий тишину подъезда. Иван подошел, поднял телефон и ответил. Рыдающая женщина выкрикивала имя. Иван сурово прервал ее:

– Женщина, я тут мужика спас. Хорошо, что мимо шел… Да жив он, жив! Вытащил я его. Адрес? Записывайте.

Продиктовал адрес. Женщина прокричала, что живет недалеко и скоро будет.

Иван отдал телефон виновнику переполоха и сказал:

– Ну вы даете…

Махнул рукой и пошел к напарнику. Ставить окна. Чтобы люди каждый день открывали их навстречу солнцу и тихо радовались жизни.