Kitobni o'qish: «Демоны моего волка»

Глава 1

– Госпожа Ален! Госпожа Ален! – кто-то неистово тряс меня за плечи, – ради всего святого, проснитесь!

Я с огромным усилием воли смогла разомкнуть веки. Мир вокруг плыл, будто на том вечере у Каза, где мы тусили до утра, и я впервые напилась в доску. Для справки: Каз, он же Казимир – мой бывший парень, гроза всех тусовок и бабник, который не упускал не одной юбки. Как печально, что и я оказалась той самой дурой, что поверила во всю его лапшу. «Ви – ты самая красивая», «Ви – самая лучшая», «Я никого и никогда так не любил, как тебя» и прочая чушь, на которую ведутся все наивные девчушки, едва красавчик открывал рот.

Но Бог с ним, кто это передо мной? По голосу я понимаю, что это молодая девушка, но никак не могу сфокусировать зрение. Серое небо, шум волн и ее истошные отчаянные крики. На этом я вновь вырубаюсь. Оно и к лучшему: от перенапряжения глаз начинала уже болеть голова, и по ощущениям сырости меня трясло.

Когда я вновь прихожу в себя, обстановка уже меняется. Я чувствую тепло и даже духоту, понимаю, что лежу на чем-то мягком и на мне сухая тяжелая одежда, как в последствии выяснится – одеяло.

– Госпожа Ален, вы проснулись, – услышала я взволнованный, но уже радостный голос.

Сейчас уже было легче открыть глаза и оценить окружение. О черт, лучше бы я продолжала спать. Проклятье, где я? В ужасе я резко села. Одеяло соскользнуло вниз.

– Почему я голая?! – вскрикнула я, поспешив накрыться вновь.

– Ален, успокойтесь, Ален, – поспешила ко мне милая девчушка лет шестнадцати.

– Ты кто? Где я? Что происходит? И почему ты называешь все время меня Ален?

Поток вопросов вылетал из моих губ как пули из автомата. Паника подгоняла ее на опережение.

– Я – Уиннифред, госпожа, вы меня не узнаете? – прикрыла рот рукой девушка. – Как же так, госпожа?

– Нет, конечно! Я тебя впервые вижу! – выпалила я, абсолютно не заботясь о чувствах той, кто вероятно ухаживала за мной.

– Госпожа Ален, вы сбросились с утеса вчера днем, – зашептала девушка, словно это не должен был услышать никто, кроме меня (даже стены).

– Во-первых, я – Вивьен, во-вторых, я ниоткуда не сбрасывалась, в – третьих, я хочу понять, где я, в конце концов?!

– Вы у себя дома, госпожа… – договаривать Уиннифред не стала, видимо, не доверяя моей нынешней реакции. – В Оулленде, в имени вашей покойной матушки.

– Чего?

И тут меня накрыл истеричный смех, от которого я повалились на подушки, – это что, розыгрыш? Каз? Эй, Каз, выходи давай, глупая шутка, посмеялись и хватит!

– Госпожа Ален! – начала плакать девушка. – Пожалуйста, Ален, перестаньте.

Я не знала, как мне реагировать. Мозг продолжал отрицать происходящее, а реальность заставляла верить всему, что происходит вокруг: уж слишком правдоподобно сотрясалась эта Уиннифред. Ну и имечко, честное слово!

– Хорошо, хорошо, – встала я, оборачивая вокруг тела тяжеленное одеяло. Камни что ли в него засунули?

Спойлер: да! Представляете? Камушки, которые до этого грели на костре. Считалось, что мы, господа синих кровей, так быстрее согревались.

Я подсела на корточки, хотя скорее получилось, будто под тяжестью плюхнулась на гору ткани.

– Эй, – взяла я за руки девушку, – не плачь, все ок.

Она подняла на меня красные уже опухшие глаза. Вид у нее был ужасный: соломенные спутанные волосы, рыжие веснушки, светлые прозрачные глаза и вся в изношенной во въевшейся грязи одежде.

– С вами точно все в порядке? – тихо, вытирая сопли о рукав, спросила она. Да, элементарный этикет ей тоже не знаком, как я вижу.

– Ну как сказать, – улыбнулась я и попыталась вспомнить последнее, что видела до того, как попала сюда.

Мы с Зизи шли на уроки рисования в художку в Праге. Это был обычный ничем не примечательный день, дождливый по-осеннему и холодный из-за ветров. Помню, Зи рассказывала, как к ней вечером приставал Каз, с просьбой поговорить со мной. Я рассмеялась и сказала, пусть и дальше «страдает».

Урок прошел спокойно. Меня похвалил мистер Зильбер, хотя это скорее, потому что я всегда выгуливаю его собак за копейки, но этого мне хватает на перекусы.

Мы распрощались с Зизи в школы искусств, и я побежала домой. Квартиру я снимала недалеко от центра, на чердаке. Подрабатывая официанткой в Бордгеймс кафе Миплз энд Кофе мне на большее и не приходилось рассчитывать. Квартира-студия впритык была заполнена моим художественным творческим хламом и торопясь на вечернюю смену, я в очередной раз чуть не свернула ногу об угол дивана, что приходился одновременно и моей кроватью тоже, не говоря уже о том, что битый час искала фартук среди барахла и картин с набросками.

Не считая того, что я редко убиралась дома, мне нравилось само мое жилье. Меня даже особо не смущали ее размеры. Я всегда думала, что если выбросить использованные тюбики и ненужную творческую мишуру, как например, фольгу и железные палки (которые я когда-то готовила на очередной проект под названием «блеск среди развалин»), убрать картины за диван, а вещи рассортировать в шкафу, то я смогу даже гостей пригласить. Но увы, руки мои так до этого всего и не дошли.

Итак, я выбежала на улицу, на ходу поправляя на себе одежду и закрывая рюкзак, когда полил дождь, и я конечно же умудрилась забыть зонт дома. Чертыхнулась, но возвращаться не стала и ускорила шаг, будучи уверенной, что до нитки промокну, пока дойду до работы, но по крайней мере не опоздаю.

Далее было все куда размытие. Кажется, у меня развязался шнурок на кроссах, и я об него спотыкнулась, то ли меня кто-то задел… Фары! Я точно помню фары и гул тормозов на мокром асфальте.

– Я умерла? – вслух произнесла я, чем вновь перепугала Уиннифред.

– Не знаю, госпожа. Но когда я выловила ваше тело из моря, вы не дышали. Я так перепугалась! – девушка так засуетилась вокруг меня, словно опять оказалась там. Она начала поправлять мне подушки, дрова в камине перебирать – как будто это сейчас лишь бытовые дела ее успокаивали.

Итак, некая Ален умерла здесь, и я каким-то чудом (не в хорошем смысле слова) оказалась на ее месте. Замечательно! Ну просто класс!

– Какой сейчас год? – спросила я девушку.

Она остановилась, и посмотрела на ноги, заламывая руки.

– Простите, госпожа. Я не могу ответить на этот вопрос.

– Почему же? – прищурилась я, явно ожидая подвоха. Хотя это скорее последние проблески надежды кричали: «тебя все еще разыгрывают!»

– Я же не грамотная, госпожа, – все так же не поднимая головы, ответила служанка.

– Ого! Что даже год не знаешь?

На это девушка лишь покачала головой. Что за дикий мир, прости господи? Куда меня занесло?

– У вас есть зеркало? – нерешительно спросила я, осматриваясь по сторонам, додумывая слова служанки, что его еще не придумали.

К слову, это было небольшое каменное помещение с огромной кроватью посередине, настоящим каменным камином у стены и грубо вычесанным шкафом в углу. Комнату освещали несколько свечей, ну и камин служил как источником отопления, так и выполнял функцию дополнительного света. «Очаровательно», – сказала бы Зи, что любила древность, но не я. Одно дело посмотреть в музее рукотворные памятники, другое оказаться черт знает где в этих каменных сооружениях.

– Зеркало? Да, конечно, – и девушка принесла мне небольшое зеркальце с выгравированной из железа ручкой. Оригинальное, раритетное. Мне редко когда удавалось дотронуться до такой старины, что сейчас приятно было себя порадовать такой мелочью. Жаль, что само зеркало было некачественным и изображение коверкалось. Хотя…

– У… меня, – я до сих пор не решила, стоит ли говорить моей собеседнице, что я из другого мира, – всегда были каштановые волосы?

Напомню, что в моем настоящем теле, они у меня темные как вороново крыло от природы. Гены отца, которого я в глаза не видела. И чтобы отражение не напоминало мне постоянно об этом, я красила волосы в сапфировый. Он весьма мне шел и заставлял улыбаться маму, так как напоминал случай, когда в детстве я случайно уронила синюю краску себе на голову.

– Да, – ответила мне служанка с таким видом, что иного цвета волос и быть не может.

– Ммм, – лишь ответила я, все пытаясь внимательней рассмотреть себя в зеркале.

Ален не была дурнушкой, что радует. Длинные каштановые волосы, заплетенные в косу, высокий лоб, зеленоватые глаза, если я правильно поняла и это не игра света, прямой нос и средние губы. И о радость, прямые зубы! Я не знаю, как бы я отреагировала, если бы они были гнилыми или отсутствовали вовсе, учитывая, что у моей собеседницы проблемы с ними вот-вот начнутся, судя по их цвету и налету.

Успокоившись и немного приняв нереальность происходящего, я отложила зеркало.

– Итак, Уиннифред, можно просто Уинн или Уинни?

– Да, конечно, – кивнула девушка. – Вы так меня обычно и называли.

– Славненько. Что ж, Уинн, считай, что у меня амнезия. Не могла бы ты немного ввести меня в курс дела.

– Что простите? Вы как-то странно изъясняетесь.

– О май гаш, ладно, – закатила я глаза. – Постараюсь исправиться. Я потеряла память, ничего не помню. Мне надо, чтобы ты мне рассказала, все что со мной связано.

Девушка долго смотрела на меня, словно до нее не до конца доходил смысл моей просьбы, а потом пожала плечами и кивнула.

– А, хорошо. А что именно мне вам рассказать?

– Начнем сначала. Кто я такая? – потерла я руками в ожидании неизбежного ужаса.

– Вы – госпожа Ален де Лакруа из рода Великих Вивальди. Это дом вашей матушки, герцогини Джозефин де Лакруа. Вас выслал сюда ваш отец, герцог Реджинальд де Лакруа за неповиновение.

«Ой, сколько имен! Жаль, блокнота с ручкой с того мира не захватила»

– Неповиновение? А что ему надо было от меня? – сузила я глаза, вот-вот готовая услышать об очередной глупости.

– Вы отказывались выходить замуж за сэра Николаса Теодора.

«Господи! Ну почему Ален просто не украла курицу у соседа?! Свадьбы… Вот ведь влипла!»

– А что это за чел?

– Что?

– Кто это, Николас Теодор или как там его?

– А, Николас Теодор сын графа Эдмунда Теодора из рода Оборотней Тьмы.

– Чего? – усмехнулась я. – Из какого рода? – дай боже, чтоб мне это послышалось! А то этот мир вовсе сведет меня с ума.

– Из рода Оборотней Тьмы, – нетерпеливо повторила Уинн, которой начало надоедать рассказывать для нее очевидные вещи.

– У вас здесь обитают оборотни? – уточнила я.

– Да, госпожа. Конечно же обитают. Они же самые сильные чистокровные семьи. Неужели вы и этого не помните?

– Представь себе, нет.

«Держите меня семеро! Мои тараканы скоро сойдут все с ума разом».

– Что еще удивительного происходит в этом мире? – продолжила я расспрос. – Хотя нет, скажи мне, почему я не захотела выходить за этого Николаса? Из-за того, что он оборотень? – ну вот спариваться в волком мне бы реально не прельщало.

Девушка смутилась и опустила голову.

– Что-то не так?

– Вы даже Уильяма не помните, да? – все продолжая рассматривать свои короткие пальцы, просила шепотом она.

– Эээ, нет. Кто такой Уильям еще?

– Это пастух. Вы любили его всем сердцем, – грустно ответила Уинни, словно это ее сердце я разбила.

Пазлы складываются воедино! Я начинаю догадываться, что произошло с Ален, что она так плохо кончила.

– Значит, я любила Уильяма, – решила порассуждать я вслух. – Он пастух. Естественно, отец не одобрил мой выбор. Хотел меня выдать за Николаса, я сопротивлялась. Он выслал меня сюда, в имение матери, подальше от пастуха. Кстати, где он? И я видимо решилась покончить с собой? Так все было?

– Мистер Реджинальд де Лакруа сказал, что либо он убьет Уильяма, либо вы одумаетесь и выйдете замуж за Николаса Теодора.

– Да, шикарно я одумалась, – покачала я головой, и тут почувствовала, что хочу в туалет.

– Уинн, где я могу пописать? – напрямую спросила я.

– Сейчас я принесу вам ведро, – и девушка направилась к двери.

– Ведро? Серьезно? – про себя моля себя о терпении.

– Конечно. Или Вы хотите выйти во двор в палисадник? – потупила девушка глаза, и я не поняла шутит ли она или говорить серьезно.

– Неси ведро, – выдавила я улыбку, а когда служанка скрылась где-то за дверью, но по шарканью я слышала, что она в зоне досягаемости, спросила:

– Так где Уилл в итоге-то?

– В тюрьме, конечно, – ответила она, не вдаваясь в подробности.

«Печальная история любви, как я замечу. Прям Ромео и Джульетта».

Вскоре она принесла вырезанное из полена глубокое судно. Думаю, не стоит говорить о гигиене данной посуды. Даже малую нужду я с трудом в ней справила, боясь представить, что будет, когда меня потянет уже за другим делом.

Уинн поспешила вынести сей предмет из помещения, оставив меня на несколько минут одну. Воспользовавшись этим я встала, убрала одеяло и рассмотрела свое тело. На нем не было, конечно же, моих любимых татуировок с цветами и птицами, но в целом оно было неплохим. Правда ужаснули небритые ноги и пушок подмышками, не говоря уже о промежности. Надо будет придумать, как от этого избавиться. Хотя может я в этом теле лишь на сутки и едва я засну, то проснусь уже у себя в квартире в Праге и все станет на круги своя? Но нет, лучше быть пессимисткой и готовиться к худшему! Так хоть падать будет не так больно. Итак, возможно я в этом теле и в этом мире на всю жизнь. От одной этой мысли захотелось выть!

Стоп, выть! Здесь же обитают оборотни! А что если они в любой момент залезут сюда и сожрут меня? Ну мало ли, полнолуние там? С этими мыслями я поспешила к окну, в надежде, что оно находится на уровне пятиэтажки.

Окно было высоким и узким. Догадываюсь, что стекло дорогое здесь, а зимы холодные, как и ветра в Праге. С трудом отворив его, я выглянула и убедилась, что до земли добрых несколько десятков метров: наверное, я где-то на третьем этаже сего здания, ну или второго (было темно и плохо видно). И да на улице был поздний вечер и время года совпадало с нашим: осень, на что указывали деревья, тут и там разбросанные вокруг дома.

На половину вывалившись из окна я начала рассматривать стены снаружи и успела сделать вывод, что дом похож на мини замок: грубый камень, обвит плющом и имел замысловатые выступы и черепицу. Зизи визжала бы от радости, вот зуб даю!

– Нееет! – крикнули мне за спиной, отчего я чуть не вылетела в окно.

Уинн схватила меня за талию и втащила обратно.

– Твою мать, что ты орешь?!

– Не смейте вновь убиваться! – все еще не отпуская меня, причитала девушка. – Не смейте!

– Да не собиралась я умирать, тупица! Отпусти же ты меня!

Наконец-то смысл моих слов дошел до девчушки, и он ослабила схватку.

– А что вы тогда там делали?

Я, вновь смутившись своей наготы, поспешила к постели и завернулась в тяжеленное одеяло.

– Я хотела посмотреть высоко ли мы находимся, а потом меня заинтересовал дом.

Уинн потупила глаза и просто кивнула.

– Почему ты так боишься, что я умру? – решила подбодрить разговором я ее, в надежде, что она разговорится и немного потеряет свою суетливость.

– Мистер Реджинальд де Лакруа повесит меня, если моя госпожа умрет, – показала служанка рукой, как ее вешают, не забыв придать лицу выражение мертвеца. В нашем мире она была бы прекрасной актрисой или как минимум стенд-ап комиком. Вот ведь не в то время родилась, аж жалко.

– Какой добрый папаша. Прям сама сердечность, – не смогла я сдержать сарказма.

– Он весьма справедлив и уважаем, госпожа, – заступилась Уинни за своего работодателя. – Просто вы его единственный шанс наладить свои дела.

– Уточни.

– Поговаривают, что состояние мистера де Лакруа исхудало. И ему необходима поддержка влиятельной семьи. В связи с чем он и выбрал вам в партию мистера Николаса Теодора из рода Оборотней Тьмы.

– И они вот так просто согласились жениться на мне? Ну учитывая, что я бедная как выяснилось.

– Род Оборотней Тьмы велик и селен, но ему необходимо заручиться поддержкой среди людей в этих краях.

– Они не местные? – предположила я, на что девушка несколько раз кивнула.

– Да, они пришли к нам с севера несколько лет назад.

– Любопытно, – я постучала себя по подбородку. – Слушай, Уинн, а у меня одежда есть? А то как-то неудобно разгуливать голой.

Спать более я пока не собиралась, а чувствовала себя уязвимой без одежды. Хоть бы белье оставили, словно у меня нет запасного комплекта, кроме той, что намокла в море или где Ален там счеты с жизнью сводила.

– Да, в шкафу. Но предлагаю вам нарядиться утром. На рассвете как раз должен приехать ваш отец.

– О, нет, – нахмурилась я, тяжело выдохнув. Не готова я еще была принимать гостей, учитывая, что даже понять не успела, где нахожусь.

– Боюсь, выбор у вас ограничен, – улыбнулась девчушка.

– Ну что ж, тогда предпочту поспать сейчас, ибо уже голова разболелась от этого пресс-релиза.

– От чего простите?

– Информации, – ответила я, на что девушка просто покачала головой.

Н-да, слово «информация» и «пресс-релиз» еще не пришла в этот мир. Надо будет срочно упростить мой лексикон. Но об этом я подумаю завтра. А пока спать. Кто знает, что ждет меня завтра и каким окажется отец. Примет ли он меня? Узнает ли? Актриса из меня так себе, если честно. В особенности если на руках нет сценария. Что ж, понадеемся на хорошую импровизацию. Боже, дай мне сил!

Глава 2

Я даже не заметила, как наступило утро. Будто закрыла и открыла глаза и вуаля, я вновь в этой дыре, названия которого, конечно же, я не запомнила. Лишь то, что это имение моей покойной матери.

Это было так не привычно, что моей мамы нет в живых, зато есть отец. В реальном мире все было как раз-таки наоборот.

– Рада, что вы проснулись, – зашла через большую дубовую дверь Уинн.

– Ты что пасла меня что ли?

– Ну же не овца, госпожа, – засмеялась она. – Как я вас могу пасти.

Точно, надо говорить проще.

– Ты ждала моего пробуждения? – постаралась я вспомнить обороты речи, что мы использовали в детстве, когда на Рождество ставили спектакли в школе в духе Короля Лира.

– Конечно же. Ну а если бы вы не проснулись в течении часа, то мне пришлось бы вас разбудить.

Я представила, что мне вновь надо будет справить нужду в ведро и чертыхнулась. Да делать нечего, я попросила Уинн принести сей предмет унижения.

– А где я могу помыть лицо? – ожидая чего-то новенького спросила я.

– Мод как раз разогрела воду. Так что вы сможете даже помыться в теплой воде, – огласила девушка радостным голосом. Я не стала спрашивать о том, на сколько это редкая возможность умыть лицо в теплой воде, и просто кивнула.

Пока Уинни искала, что мне надеть на встречу с герцогом, к нам зашла грузная женщина преклонных лет. Мод, видимо.

– Здравия желаю, госпожа, – поздоровалась она, кое-как донеся до стула таз с водой.

У нее были отекшие ноги и потное лицо измождённой женщины, будто сошедшей из страниц «Унесенных ветром» Нэн, няни Скарлетт.

Я дождалась, когда она оставит нас с Уинн одних, так как все еще была не в духе оголяться еще перед одной женщиной, но та не торопилась уходить.

– Вы можете быть свободной, Мод, – вспомнила я, что я могу указывать им о своих желаниях.

– Как? Вам разве не помочь умыться? – ахнула она.

– Я и сама могу это сделать.

Мод поворчала что-то себе под нос, но к счастью, не стала припираться и вышла.

– Я что даже умываться не умела до сего дня? – спросила я у Уинни, которая что-то закидывала мне на кровать.

– Мод обычно помогала вам попридержать волосы и подливала воды, когда вы подмывались.

– Какая прелесть. Впредь передай ей, что я не нуждаюсь в таких услугах.

Девушка неохотно кивнула, но все же сказала:

– Вы странная, извините меня за дерзость, – прячась за дверцей шкафа.

– Уверенна, я ни раз еще это услышу в ближайшее время. Но смирись, смерть весьма потрепала меня, – умывая лицо, ответила я.

– О, госпожа… – вновь застонала она.

– Что случилось? – отрывая лицо от чана с водой спросила я.

– Могли бы вы не упоминать о том случае, прошу вас. И никому не говорить об этом, – взмолилась девушка.

– Хорошо. Ну а кто еще знает об этом инциденте?

– Только Мод. Мы с ней вас и дотащили до дома.

– Ясно. А кто еще живет в этом доме? – решила узнать я о своем окружении.

– Да особо никого. Пьяница конюх Джузеппе, раз в неделю приходит садовник и он же за одно приносит провизию из деревни. Это не такой большой дом. Мы вполне справляемся с Мод, – заключила она. – Да и у герцога де Лакруа нет возможности улучшить условия сего имения. Ему приходится как-то содержать еще и слуг в городе, а там нас куда больше.

– А есть еще какие члены семьи, о которых я должна знать? – стоило и тут пополнить информации.

– Помимо лордов, герцогов, графов и всех их жен, думаю, вам следовало бы помнить о Пэнни, вашей кузине Пенелопе, вы с ней были весьма близки.

– На твой взгляд, что она за личность? – поинтересовалась я. Врагов стоило бы знать наперед.

– Я не смею говорить о ней ничего плохого.

– А я требую, – начала я входить в роль.

– Пенелопа весьма утонченная и умная особа, – подбирала слова Уинн. – У нее хорошие манеры, вкус, и она весьма искусно танцует.

– Ок. А что тебе в ней не нравится? – напрямую спросила я.

Уинни остановилась и молчала.

– Только не говори, что в ней нет недостатков, – надавила я.

– Если только она немного меркантильна, – прошептала Уинн, будто нас могут подслушивать и одновременно удивив меня тем, что ей знакомо слово «меркантильность». – Думаю, это все, – и указала на кучу одежды, что высилась на кровати.

– Я это за раз должна одеть? – уточнила я, даже боясь представить, как смогу в этом ходить.

– Естественно, – заулыбалась Уинн, хотя скорее от того, что мы закрыли тему насчет Пенелопы. Но я о ней все равно рано или поздно все узнаю. Не люблю темных лошадок.

Одевалась я без малого четверть часа, и то благодаря стараниям Уиннифред. Сначала я натянула сорочку, сверху внутренний корсет, далее нижнюю юбку, сверху еще две юбки другого кроя. Следом рубашка, поверх которой вновь подвязали корсет, и вот наконец-то верхняя четвертая юбка завершила мое обмундирование.

Из-за того, что я не могла нагнуться, чулки мне уже натянула Уинн сама.

– А что трусов к этой бесовской одежде не предполагается?

– Чего не предполагается? – уточнила в очередной раз Уинн.

– Нижнего белья, – закатила я глаза.

– Ну так вы же сорочку надели. Или вы и это уже забыли?

«Надо будет что-то придумать с трусами» – взяла я себе на заметку. Это немыслимо разгуливать пред всеми без них. Какой бы аморальный изредка не вела образ жизни в Праге, с бельем я не расставалась.

Обувшись в неудобные кожаные туфли, я села на стул, и Уинн меня начала причесывать.

Расческа была грубой, несуразной и постоянно цепляла волосы, от чего я все время дергалась и ругалась.

И вот, хари Кришна, как сказала бы Зизи (она по материнской линии была индианкой), я была готова!

– Украшения вашей матери были бы сейчас вам весьма к лицу, – сказала Уинн.

– Гулять так гулять, неси их, – пожала я плечами.

– Мне жаль, но вашему отцу пришлось их продать, – опустила голову служанка, будто бы она самолично от них избавилась, а деньги пропила.

– Кто бы сомневался, – покачала я головой, в очередной раз разочаровываясь в родителе Ален. – Жаль, что я не могу видеть себя в полный рост, – взгрустнула я, так как была бы не прочь посмотреть на себя в этом одеянии.

Не знаю, вкус ли Ален ли был столь изыскан, или это легкая рука Пенелопы добралась до ее гардероба (коль уж по словам Уинн она была весьма утонченная), но уверена, я сейчас неплохо смотрелась в атласном красном платье с черным ажуром. Каз бы слюни пускал при виде меня. Хотя это же не я: это не мое лицо и не мое тело. Ежели даже так, даю голову на отсечение, Каз не упустил бы возможность присунуть и этой особе.

– В гостиной есть зеркало, госпожа. Думаю, вы сможете рассмотреть себя в нем в ожидании вашего отца, – порадовала меня Уинни. И мы поспешили вниз.

Лестница оказалась узкой и грубой, отчего я несколько раз едва не подвернула ноги. Ах да, я же не сказала, что на ноги мне надели самую адовую обувь на свете! Опишу это убожество я позже, но вы должны просто поверить мне на слово: это сложно вообще назвать обувью! Правильнее было бы назвать «инструмент пыток», но я попридержу это слово, ибо боюсь представить, что же такое может быть тогда в Скотланд-Ярде (если он здесь существует как тюрьма, конечно же). Факелы, что редко встречались у нас на пути, несли скорее зловещий вид, чем пользу и никак не помогали моему передвижению.

И вот, наконец-то, мы оказались в большом зале с широкими окнами, из которых лился природный свет и озарял все вокруг.

Всюду так же были каменные стены, скудная мебель, представляющая собой лишь диван и пару кресел со столиками, несколько шкафов, картин и драпированных тяжелой тканью окон.

Я поспешила сесть в одно из кресел, когда меня окликнула Уинн.

– Зеркало в другом зале, в гостиной.

К этому моменту я и забыла, что хотела увидеть себя воочию, ибо тяжесть одежды и неудобной обуви утомили мое тело за считанные минуты. Я боялась представить себе, что мне нужно будет в этом ходить до позднего вечера. Пристрелиться!

Мы вошли в гостиную, в которой на все внутренне пространство разместился огромный стол, сервированный на две персоны. По краям зала были расставлены мягкие стулья, вазы на столиках и шкаф с посудой. И вот оно! Зеркало.

Оно весело на стене, немного приспущено вниз сверху, отчего казалась, что она смотрит на меня свысока. По сравнению с тем маленьким зеркальцем у меня в спальне, это было выполнено более искусными мастерами, и оно выдавало все изъяны, такие как отсутствие косметики на лице и небрежность прически.

Я услышала быстрые шаги за спиной и как раз успела обернуться, когда в комнату вошел престарелый мужчина внешне, но не в походке, ибо держался он вышколено, по-военному и гордо, словно все его окружение ему не ровня.

Припоминая этикет, я скорее всего должна была поздороваться с ним первой, но вот проклятье, я не знала, как к нему обращаться, поэтому просто присела в реверансе.

– Ален, – кивнул он явно довольный моим жестом и сел во главе стола.

Я же поспешила (на самом деле ползла как гусеница) к сервированному для меня месту.

Молчание затягивалось. Мистер де Лакруа как ни в чем не бывало завтракал, читая газету, что принес с собой. Что ж, радует, что и в этом мире есть место для публицистики.

Не зная, куда девать глаза, я пыталась хоть что-то прочесть между строк, но едва я только улавливала мысль предложения, как мужчина тряс бумагу, либо перелистывал, чем начал раздражать меня.

– Итак, Ален, – наконец-то отложил он газету, – как тебе в имении матушки?

– Нормально, – ответила я, отправляя большой кусок пирога в рот. Что-что, а Мод стоило похвалить за десерт! Прям таял во рту. Ей бы булочную открыть у нас в канцелярии, а то там так себе готовили.

– Хм, – предположу, что не такого ответа ожидал от меня отец. – Думаю, ты хотела узнать вести о пастухе? – приподнял он бровь.

Уверена, тем самым он хотел подкинуть удочку и ввести в дисбаланс мои чувства, но ха! Не на ту напал, мне по сути было все равно на парня.

– Ах да, Уильям. Ну и как он?

Я еще не успела понять, как мне лучше вести себя: как Ален в прошлом или все же как я есть, поэтому ответы мои звучали, как игра плохого актера. Но к этому я была готова. Чего не дано, того не дано, простите уж.

– Хм, – вновь ответил герцог, разочаровываясь в каждом моем жесте и слове теперь. – Он жив, как я тебе и обещал.

– Я рада за него, – отпивая чай, ответила я, искренне надеясь, что мой предок мне не врет. Лживого типа он мне не напоминал, но, с другой стороны, меня достаточно легко провел Казимир, поэтому полагаться на первый взгляд не стоило.

– Так ты согласна на условия нашей сделки? – склонился слегка он ко мне, чем самым дав рассмотреть некоторые детали его внешнего вида получше. Так я обратила внимание, что кружевная рубашка на его шее пожелтела, пуговицы отслоились и даже местами проржавели, а из его рта плохо пахло. Зубные пасты навряд ли изобрели в этих краях, но я это исправлю тоже (да здесь просто кладезь работы по усовершенствованию куда не глядь!)

– Напомни еще раз, пожалуйста, – медленно попросила я. А вдруг Уинн не все детали мне рассказала, в конце концов она всего лишь служанка.

Лорд наградил меня суровым взглядом. Если Ален была игривой особой, то скорее всего он предположил бы, что я над ним издеваюсь или разыгрываю.

– Что ж, – серьезно обратился отец ко мне, будто к дипломату, – ты сказала, что выйдешь замуж за сына графа Эдмунда Теодора, Николаса, а я пообещал, что голова пастуха останется на его шее.

– Он на свободе?

– Кто?

– Пастух. Уильям.

– Это не твое дело! – прикрикнул мужчина. – Я обещал ему жизнь, я выполнил часть сделки. Если, конечно, ты не собираешься разорвать наше соглашение.

Какой-то несдержанный папаша, честное слово. Не удивлюсь, если он пропил все наше состояние из-за того, что ввязался в карточные долги. Ну как прям муж моей родной тетушки Розмарин, которой теперь надо работать на судах по отлову рыб, чтоб закрывать долги горе-мужа.

– У меня есть условие, – выбирая, чтобы еще вкусненького поесть, сказала я, боясь даже взглянуть на эдакого диктатора.

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, Ален, – прогремел его голос на всю столовую, чем спугнул меня. Я терпеть не могу, когда на меня орут. Если раньше в силу своего бунтарства, я кричала в ответ, то сейчас я научилась контролировать свой гнев.

– Я хочу познакомиться с Николасом Теодором. И быть уверенной, что он не конченный тип, – не обращая внимание на суровость отца, я по-деловому перешла в наступление. – Вы же не хотите, чтобы они разорвали меня на части, не оставив вам наследников, или того хуже, отослав меня домой, и не отдав вам ни пенни.

– А если он… конченный тип? – сузил глаза герцог де Лакруа.

– Тогда можете лишить головы пастуха, ибо я не выйду замуж.

Сделка была рискованной, но на тот момент логичной. Я не знала Уильяма, и поэтому как бы жаль не было парня, я не могла ради его никчемной жизни терпеть тиранию от каких-то там волчар. Да и он сам виноват: вот на черта он закрутил шашни с дочерью герцога, знал ведь, чем рискует. Да и потом, учитывая, как я считывала людей, думаю, лорд де Лакруа никогда не даст ему привольной счастливой жизни. Скорее всего он где-то доживет свои дни в темнице или на каторжных работах.

Отец засмеялся. Надо же, этот как щепка или струна в скрипке Гарибальди натянутый старый хрыч еще умеет смеяться! Вот так чудеса!

– Не знаю, что произошло за эти дни с тобой, дитя, но такой ты мне нравишься куда больше, – как комплимент высказался герцог.

С этими словами он встал из-за стола и направился к двери.

– Я постараюсь утроить вам встречу, – его голос вернулся к прежней манере высокомерия. – Жди от меня письма, а пока продолжай тосковать по дому в этой берлоге.

Какое счастье, что в этом он ошибался. Тосковать в одиночестве в настоящем мини-замке я не собиралась!