Kitobni o'qish: «Ир-рина – лесная дева»

ГЛАВА I. Лодка и скелет черепахи

Ранним утром, пока не стало слишком жарко, самая-самая рыбалка. Это все знают.

– Вот ведь гадина! Разлеглась прямо на тропинке!

Дядя Виталик сильным ударом босой ноги отправил в речку большую толстую змеюку.

– А вы их не боитесь? – спросил я. – Они же ядовитые.

– Э-э-э, Дрюха, – ответил он, как обычно, не очень понятной фразой. – Волков бояться, змей не кусать!

– Ах, Виталик! Как здорово ты это сказал! – восхитилась тётя Алла.

Она чистила рыбу около кострища.

Взрослых сложно понять. Вот тётя Алла, например, даже женой дяди Виталика не была, но хохотала над его словами, как школьница. Над любыми. А ещё они всё время целовались у всех на виду. Не-ет, мои родители так себя не ведут. И шутки у моего отца веселее. Но мама не смеётся над ними, как дурочка, а просто улыбается мудро. Нет, мои родители, определенно, гораздо более серьёзные люди.

Папа и дядя Виталик ловили на перетяжку рыбу. Мой папа с одним концом рыболовной снасти был на противоположном берегу реки, а дядя Виталик бегал рядом с нашей стоянкой. Мы, то есть три семьи из большого города, расположились здесь туристами. Нашей семье просто не хватило денег поехать на юг к морю. Дядя Виталик и тётя Алла тоже считались семьёй и жили в одной палатке. Дядя Виталик поехал с нами, по-моему, из солидарности с папой. Впрочем, он ещё очень любил рыбалку, мог рассказывать о ней часами. Третья семья, дядя Сева и Настасья (она запрещала называть себя тётей), были гораздо старше папы и дяди Виталика. Дядя Сева и Настасья были настоящими туристами, они каждое лето ходили в походы. И нас на это место в заповедном лесу привезли они.

– Нетронутый уголок природы! – обещал дядя Сева. – Здесь и не живёт никто.

От ближайшей деревни, куда мы приехали на автобусе, добирались до нашей стоянки и в самом деле очень долго. Две трети дня.

– Бултыхай кузнечика! – кричал тем временем моему папе дядя Виталик. – Вверх! Вниз! Вверх! Вниз! Сейчас клюнет!

После третьей довольно большой рыбины, которую они поймали, я решил поискать себе занятие поинтересней. Можно было и самому половить рыбу на удочку, но не хотелось. Я посмотрел на кривые деревья вокруг нашей стоянки, высокую траву и понял, что попал в прерию. И вместе со своим другом индейцем Чингачгуком я должен отыскать и выкопать топор войны. Иначе эти бледнолицые собаки не успокоятся. Старательно принюхиваясь, я отправился от стоянки прочь.

Наверное, в восьмом классе, а я уже почти в нём учился, стыдно играть в индейцев. Но я умел играть не только в них. Ещё мне нравились Шерлок Холмс, доктор Ватсон, мушкетёры и другие интересные герои книг и фильмов.

– Смотри-ка, Большой Змей! – тихо сказал я своему воображаемому спутнику. – Бледнолицые собаки оставили здесь свой след.

Действительно, в прибрежных зарослях можно было увидеть слабый просвет в сплошной стене камыша. Как маленький пробел в линии, обрыв, ошибку в безупречной прямой. Подойдя ближе, я убедился, что не ошибся. Под ногами угадывалась тропинка, явно сделанная человеком. В вязкий ил берега были уложены ветки, камни, даже небольшие обломки досок.

– Бледнолицые собаки, – продолжал я делиться своими догадками, – спрятали здесь свой запас огненной воды. Сейчас мы его найдём!

Мой воображаемый спутник покивал, соглашаясь.

Но на конце короткой тропинки оказалась заводь. И ведь это – совсем рядом с нашей стоянкой! Мы все плавали в речке, но никто её не заметил. А в самой заводи полузатопленная…

– Пирога! – заорал я от избытка чувств. – Мы нашли лодку, вождь! Теперь их скальпы у нас в руках!

Вдруг я задумался. Я не знал точно – что такое скальпы. Их вроде снимали с головы, но подробно об этом нигде не рассказывалось. Логично было бы предположить, что это какой-то головной убор, как, например, папина кепка или фуражки у офицеров. Но обычные солдаты ходят в пилотках. С балкона нашей квартиры виден плац военной части. Я представил себе, как, взобравшись на какой-нибудь постамент, громко командую:

– Снять скальпы!

И все солдаты, маршируя, по очереди складывают фуражки и пилотки к подножию моего импровизированного пьедестала.

Потом я подумал, что среди военных почти нет женщин. А ведь с них тоже следует снимать скальпы. Тогда, возможно, скальпы – это женские платки. Ведь мужчины тоже могут их надевать. Это точно! Помню, когда я был маленьким, мы пошли на демонстрацию. Неожиданно подул холодный ветер и начался дождь. Я замёрз. Дрожал! Мама тогда укутала меня в свой тёплый пуховый платок. И я сразу согрелся. Так что мужчины тоже могут носить платки. Как ковбои, на шее.

А ещё я вспомнил про волков. С них, оказывается, собирали ещё и уши. Ну, уши – это понятно, ожерелья для красоты из них можно делать. Но вот ни пилоток, ни платков волки не носят. Значит, скальпы – это что-то другое, что объединяет всех вместе: волков, их уши и людей…

Сложно сказать, до чего бы я мог додуматься ещё, но тут взгляд наткнулся на очень необычный дрын. Невысокий, сделанный из ошкуренной ветки дерева, он был воткнут в камышах рядом с полузатопленной лодкой. Сверху к нему был прикреплён скелет черепахи.

Удивительно, но я не испугался. Солнце уже взошло, начинался замечательный день – чего бояться? Скелет я оглядел с большим любопытством, такое увидишь нечасто. Но ничего интересного в нём не было. Зато я нашёл весло для лодки. Самодельное, небольшое, точно под мой рост. Значит, погоня за проклятыми бледнолицыми – это именно то приключение, которое должно случиться.

Поднатужившись, я попытался перевернуть лодку. Не получилось, но стронуть с места я её смог. Она оказалась лёгкой, действительно, как пирога. Бултыхнувшаяся во взбаламученной воде ржавая консервная банка подсказала, что надо делать. Через полчаса, вычерпав много-много воды, я установил лодку на воду. В ней мог поместиться ещё один человек, кроме меня, но не больше.

– Косой парус на шпринт, канальи! – командовал я, разворачивая сегмент за сегментом воображаемую подзорную трубу. – И смотрите в оба! Эти белые обезьяны могут быть хитрыми, как бешеный банан! Трави помалу! Отдать швартовы!

Лодка оказалась лёгкой в управлении. Правда, не очень устойчивой. Грести сидя было неудобно, стоя – тоже. Пришлось вспомнить, как на нашем водохранилище тренируются спортсмены. Они орудовали веслом, стоя на одном колене. Этот способ мне подошёл. Покричав с открытой воды своим, чтобы не волновались, я проплыл метров сто вниз по течению. Потом вернулся. Надо было решать, что делать!

На берегу, противоположном нашему, глаза вдруг выхватили знакомую деревянную жердь. Верхушку её также украшал скелет черепахи. Только он был какой-то слишком здоровый. Панцирь величиной, наверное, в полторы мои ладони. Я совершенно не помнил: водятся ли в наших водоёмах эти животные. Но таких огромных…

– Как вы думаете, Ватсон, – посасывая воображаемую трубочку, спросил я, – откуда в здешних водах мог взяться скелет южноамериканской черепахи?

Воображаемый Ватсон молчал, а я был убеждён, что этот скелет принадлежит черепахе, которая появилась здесь именно из Южной Америки.

– А между тем, Ватсон, – продолжал я торжественно, – всё элементарно. Этот скелет сюда кто-то принёс! И мы найдём этого негодяя в глубине континента!

Решение было принято. Я направился к берегу и почти не удивился, обнаружив за костяком черепахи незаметную заводь, очень похожую на нашу, размером ровно для моей лодочки. Затащив своё плавучее средство для надёжности на безжалостно поломанные камыши, я отправился в путешествие, которое получилось неожиданно коротким.

С нашей стоянки противоположный берег представлялся сплошным дремучим лесом. Но я обнаружил, что могучие деревья росли только около реки. Далее, прочь от неё, они становились чахлыми и редкими. Под ногами хлюпала сочная зеленоватая грязь.

– Они укрылись на болоте, Ватсон! – бодро сказал я. – Приготовьте свою трость! Я уверен, что именно там они держат призрак этой бешеной собаки. Придётся нанести им неожиданный визит!

Увидев знакомый шест с черепахой, я уверенно направился к нему. Мокрая земля под ногами была не очень вязкой, но я сразу понял, что мои босоножки здесь абсолютно неуместная обувь. Резиновые сапоги подошли бы больше. В нашей палатке были такие, но не возвращаться же теперь.

– Есть ли у вас план, мистер Фикс?! – воскликнул я и ответил самому себе: – Да у меня уйма планов!

Рядом с панцирем черепахи нашёлся склад длинных ошкуренных жердей, заботливо укрытый и вроде даже замаскированный копной каких-то переплетённых высохших и свежих, с пышными листьями, стеблей.

– Чилибуха! – воскликнул я радостно. – Ничего иного я и не ожидал! Осторожно, Ватсон, она ядовита!

Жерди, понятное дело, предназначались для путешествий по болоту. Взяв себе одну, я бесстрашно пошёл вглубь, к зарослям зелёных деревьев, видневшихся вдалеке. Безрассудным, вообще говоря, я не был. Что такое болото и чем оно опасно – в общих чертах знал. Но только невозможно было поверить во что-то плохое в этот замечательный солнечный день!

И ничего такого со мной не случилось. Я бодро топал, иногда спотыкаясь и падая. Штанины были измазаны, грязь под ногами хлюпала и чавкала. Открытую воду, куда проваливалась моя жердь, я обходил. И руки, и футболка тоже были грязные. Где-то на середине пути я заметил, что рядом со мной бегает солнечный зайчик. Шерлок Холмс немедленно догадался, что они, зайчики, без маленького зеркальца не рождаются. Неужели засада?! Но ни Чингачгук, ни Соколиный Глаз ничего подозрительного не заметили. Профессор Непомнюкакеготамзовут подсказал, что это может быть обычным явлением природы. Отражением, солнечным бликом. Слова учёного мужа сомнений не вызвали, и я смело продолжил путешествие. Край болота приближался. Я даже приметил удобный подъём к возвышавшимся вдалеке деревьям. Там тоже, кстати, виднелся шест с костяком черепахи. Вместо гнили запахло малиной. Но непосредственно перед деревьями, преграждая к ним путь, раскинулась чистая вода. Жердь больше не находила в вязкой почве опоры. А ещё чуть ближе я увидел скалу. Ну, или небольшой камень, который торчал из грязной жижи. На нём сидел маленький, с мой кулачок, черепашонок. Живой.

– Вот видите, Ватсон, – обрадовался я, – мой интеллект меня не подвёл! Размер черепах в этом ареале их обитания очень мал.

Я доковылял до камня. Черепашонок, испуганный, зашевелился, пополз, упал с камня, плюхнувшись в болотную грязь.

– Беги, малыш! Спасайся! – величественно изрёк я вслед убегающей рептилии. – Сейчас сюда придёт мой товарищ, который всегда голоден. Я не хочу, что ты окончил свои дни в черепаховом супе!

После этого я с огромным удовольствием взобрался на камень. И мне самому вдруг очень захотелось есть. Наверное, следовало вернуться. Но, взглянув на пройденный путь, я испугался. Показалось, что невозможно пройти по этому болоту обратно. С высоты моего роста удалось рассмотреть пространство воды, отделявшее меня от деревьев. Я заметил узкий переход. Через него, может, даже перепрыгнуть получится. И солнечный зайчик, который на одно время исчез, вновь начал кружиться возле моих ног, отпрыгивая то вправо, то влево. Очень часто он совершал скачок именно к этой узкой полоске воды. Проверив болотную жижу жердью, я обнаружил уплотнение, которое было похоже на тропинку, ведущую от моего камня к этому самому перешейку.

– По этой тропе бледнолицые, наверное, водят зверей на водопой! – уверенно говорил я, осторожно шлёпая по ставшему вдруг враждебным болоту. – Сокровища спрятаны на берегу, Ватсон. И мы до них доберёмся!

Подойдя к замеченному узкому переходу, я обнаружил разрыв в моей путеводной тропинке. Именно разрыв! Конец её был даже виден в каких-то двух метрах от меня. С твёрдой поверхности я бы рискнул прыгнуть, но сейчас бестолково месил грязь, пытаясь что-то придумать. Сантиметров десять от моих ног – и провал! Даже опущенная на две трети длины жердь не находила ничего твёрдого. Солнечный зайчик исчез.

Лучшим вариантом дальнейших действий, который пришёл мне в голову, был такой: уложить жердь одним концом в грязь, а другой упереть в песчаный обрыв, который возвышался передо мной. По ней аккуратно можно перейти на берег. Длины жерди хватало. Я так и сделал.

Идти было сложно, опыта хождения по канатам или брёвнам у меня не было. На середине пути потемнело – я оказался под склонёнными ветвями деревьев. Сначала я не обратил на это внимания. Шажок за шажком, отчаянно балансируя, я приближался к спасительному краю болота. Но потом понял: мне надо ухватиться за эти ветки – и всё, я спасён. Они ведь совсем рядом, только протяни руку. Попытался это сделать, не достал, начал терять равновесие и – в последней отчаянной попытке – прыгнул. Вверх! Прыгать надо было вперёд, конечно, но мне повезло. Пальцами и ладонями, сдирая листья, я вцепился в скользкие ветви. Меня подбросило вверх. Качнувшись, я практически переместился к корням деревьев, к серо-зелёному кусочку твёрдой земли. Упёрся ногами в вертикальную твердь обрыва, ухватился поудобнее, готовясь с победой закончить форсирование сложной водной преграды…

И вдруг я услышал шипение. Злое, предупреждающее. Именно на том пятачке, куда только и можно было поставить ногу, лежала, свернувшись в кольцо, толстая серая гадюка. И я повис между болотом, которое находилось за спиной, и этим маленьким клочком земли, обещавшим завершение переправы.