Kitobni o'qish: «Троянский конь»

Смерть Гектора оставила глубокий след в моем сердце… Эта трагедия кажется особенно жестокой и несправедливой. Гектор, герой, который вел честную и порядочную жизнь, внезапно оказывается вызванным на поединок к почти бессмертному противнику. Это событие подчеркивает всю абсурдность войны и того, как судьба может резко переменить жизнь даже самых доблестных из нас.

Книга, о которой идет речь, в значительной степени основана на мифах Древней Греции. Она становится отличным введением для тех, кто не знаком с этими древними историями. Читатели смогут узнать о множестве божеств и титанов, об их родственных связях и значении в мифологии. Например, Зевс, верховный бог, и его братья Посейдон и Аид, каждый из которых управлял своей частью мира.

Также книга подробно объясняет, как и почему началась Троянская война – конфликт, который стал основой для многих легенд и произведений искусства.

Желаю приятного погружения!

Пролог

Яблоко раздора

Богиня раздора Эрида никогда не бывала на празднествах богов, будучи гневной и жестокой, оттого и боялись её, и уклонялись от приглашений. Но затаив обиду, она решила отомстить, прокравшись на торжество. Эрида бросила между Геры, Афины и Афродиты золотое яблоко с вырезанными словами: «Прекраснейшей».

Гера уверенно схватила его: «Я достойна его более всех». Афина возразила: «Нет, мне оно принадлежит». Афродита же заявила: «Мне уготовано быть его владелицей». И разгорелась яростная перепалка. Уразумев свою неспособность к решению, богини обратились к Зевсу, дабы он вынес вердикт. Однако властитель грома, проявив прозорливость и избежав столь рискованного решения, поскольку Гера – его супруга, а Афина и Афродита – дочери его, передал сей выбор Парису, которого знал как честного и справедливого.

Парис, некогда обещавший за победу над его быком золото и сдержавший это слово перед Аресом, увенчанным победой, был известен своей праведностью. Гермес и богини устремились к нему, и, объяснив суть дела, поставили перед ним нелегкий выбор.

«Я – Гера, – прозвучал её голос, – отдай мне яблоко, и взамен станешь властелином Азии и Эллады». Афина приблизилась: «Я дарую тебе славу величайшего полководца и великолепие блистательных побед». А Афродита прошептала завораживающе: «Золотое яблоко обретёт меня, и я обещаю любовь самой прекрасной из женщин».

Так Парис, будучи простым пастухом и не обнаружив ещё своего царственного происхождения, трепеща перед ликами богинь, вынес решение, определившее судьбы его собственные и Трои. Яблоко Раздора обрело новую госпожу – Афродиту, и разразилась великая Троянская война.

Афродита, радостная, взяла подарок и зажгла в Парисе надежду на грядущее. Она открыла ему тайну: величайшей красотой обладала Елена, супруга царя Спарты Менелая. Помогая исполнить своё обещание, Афродита направила Париса в Спарту.

В Спарте Париса встретили с честью невиданной. Елена, поражённая его очарованием, почувствовала, будто неведомая сила тянет её к нему. Магия богини объединила их, и пламя любви вспыхнуло. Не устояв перед чувствами, Елена покинула дом своего супруга и последовала за Парисом в Трою, нарушив клятвы и память предательства.

Побег стал гневным кличем Менелая, правителя Спарты, который призвал греческих владык к объединению и возрождению утраченной чести. Этот акт, подобно искре, зажег пламя политической вражды и жажды власти, глубоко укоренившейся в сердцах предводителей. Личный выбор Париса, как неумолимый рок, вызвал цепь катастрофических последствий, связывая судьбы героев и целых народов. Великая Троянская война, эпопея мужества и чести, приблизила могучих воинов Греции к неприступным стенам Трои, где судьба мира будет решена в столкновении непокорных амбиций и благородных стремлений. История, написанная в крови и горечи, стала символом вечной борьбы за честь и свободу, оставив неизгладимый след в наследии человечества.

Десятилетняя осада явилась сценой для героических подвигов и измен. Завихрившись в водовороте войны, не только смертные, но и сами боги, встали на защиту своих фаворитов, усугубляя людскую боль. В этом противостоянии сошлись пути судеб, раскрывая одновременно жестокость и величие далёких времён.

Глава 1

Олимпийский дворец – это не только дом богов, но и центр самой вселенной, где каждое мгновение ощущается как дар вечности, а каждый вздох – как вдохновение, дарованное небесами. Он предстает перед глазами как воплощение божественного великолепия и величественной гармонии. Его стены, сверкающие белизной мрамора, возвышаются ввысь, увенчанные куполами лазурного цвета, словно небо само обитает здесь. Золотые колонны поддерживают крышу, украшенную замысловатыми фресками, рассказывающими о подвигах бессмертных обитателей Олимпа.

Здесь, в обители незыблемого мира, звучат тихие мелодии арф, шепот вечно текущей реки, и в воздухе витает аромат амброзии.

В центре дворцового зала, где каждый элемент архитектуры полон величия и истории, зреет особая атмосфера. В факелах, установленных по периметру стен, будто пульсирует сила, создавая мистическую ауру, усиливающую присутствие вершителей судеб.

Зевс облачен в величественную тогу из тончайшего шелка, его цвет – глубокий синий, как вечернее небо над миром. Волосы его – серебристые, как молнии, плещутся вокруг его главы, подобно лавине, сошедшей с вершин небес. В правой руке он сжимает скипетр – символ царской власти, а его глубокие глаза, словно грозовые тучи, просвеченные электрическими вспышками, смотрят вдаль, пронизывая время и пространство. А восседает громовержец на золотом троне, сияющем, как тысячи солнц, и украшенном искусными гравировками, рассказывающими истории легендарных побед и великих деяний. Каждая резьба берет свои корни в древних мифах, передавая величие и традиции, которые собирались веками.

На лицах собравшихся отражается благоговение и трепет. Боги и богини склоняются перед ним не только по воле закона, но и по зову уважения и любви к своему правителю.

На мраморных плитах Олимпийского дворца, под сводами высочайших небес, раскинулся стол, достойный богов. Великолепие его было неописуемо, словно сам Зевс велел собрать лучшие дары со всего света. Стол сиял золотом и серебром, украшаясь сверкающими светом факелов и солнечными зайчиками, отраженными в хрустальных бокалах.

На скатерти из тончайшего шелка, искусно расшитой узорами оливковых ветвей, разложены блюда, источающие ароматы, которые могли бы вызвать зависть даже у Морфея. Здесь смоковницы, собранные на вершинах Кавказских гор, соседствуют с плодами чудесными, источающими сладость южных ветров. Фрукты изысканных форм и оттенков, нежные сыры и медовые соты, сверкающие, как кусочки янтаря, составляют натюрморты, которые запечатлевает своими кистями вдохновленный Аполлон. Рыбные блюда с далёких морей, уложенные на огромные листья славного инжира, дополняют нарядный пир.

Вокруг искусно накрытого стола, словно величественные светила, собрались боги, каждый воплощая свой аспект божественного порядка. Посейдон, владыка морей и океанов, Аид, властитель мертвых, величественная Гера – хранительница брака, Деметра – богиня плодородия, Аполлон – бог солнечного света, Арес – бог войны, и другие бессмертные.

Глаза Зевса, полные грозового неба, обвели собравшихся, прежде чем он заговорил. Каждое его слово катилось эхом среди колонн, возносясь к куполу, покрытому изображениями великих деяний.

– Сыны и дочери Олимпа, – начал громогласный владыка, – настал час вынести решение, которое определит судьбы и смертных, и бессмертных. Кончина Эпохи Героев ознаменовала перемены, которые необходимо обдумать. Мы должны решить, каким будет будущее для людей и какова наша роль в их судьбе.

Гера, восседающая рядом с Зевсом, величественно вознесла своё царственное чело. Её голос, едва уловимый, будто шёпот звёзд, разливался в ночном небе. Она явила собой совершенство величия и царственного великолепия. Её волосы, цвета насыщенного каштана, были изысканно уложены, подчёркивая её высокое положение. Черты её лица, строгие и величавые, с высокими скулами и ясным подбородком, источали мягкую, неизменную силу. Её глаза, подобно двум загадочным озёрам, таящимся в темноте, сияли многовековой мудростью. Одеяние Геры, сотканное из тончайшей ткани и украшенное изящными узорами, струилось подобно ручью, ниспадающему к земле, подчёркивая её несравненное величие.

– Что же нам делать с их дерзостью? Они возомнили себя равными богам, стремятся познать тайны, которые не предназначены для смертных умов.

Аполлон, чей величавый облик вознесен до недосягаемых высот, возразил. Его волосы, золотистые и солнечные, словно источают сияние, нежно распадаясь мягкими локонами на плечи. Лицо, идеальное в своих пропорциях, с высоким лбом и прямым носом, источает вечную молодость и спокойствие. Глаза, подобные лазури небес, устремлены вдаль с проникновенной мудростью и величием. Телосложение его – квинтэссенция силы и утонченной грации – раскрывает мускулатуру, безупречно вылепленную, будто рукой великого ваятеля.

– Может, их устремления – это отголосок нашего величия? Всё больше в сердцах людей звучит музыка и поэзия, искусство становится их языком. Должны ли мы не помогать им в этом пути, а наоборот, внушать страх и покорность?

Афродита поднялась, её голос был чист и спокоен, словно эхо в храмовых стенах. Богиня любви и красоты, благоухала, как весенний цветок, своим совершенством поражая. Волосы её, шелковым водопадом золотистых волн, стекали на плечи, мерцая в солнечных лучах. Лицо ее – божественное творение искусства, с нежной кожей, розовыми губами и слегка задорным выражением, пленяет своей неземной прелестью. Глаза, искрящиеся, как звезды, смотрят с легкой насмешкой и обаянием, разливая вокруг ауру привлекательности и загадки. Тело ее, изящное и стройное, окружено нежными тканями, невесомыми и сверкающими, как морская пена.

– Мудрость рождается в испытаниях. Если мы предоставим людям свободу выбора и познания, возможно, они приблизятся к той гармонии, которую мы ценим превыше всего. В этом состоит истинное руководство.

По залу прокатилась волна одобрения и несогласия.

Зевс, подняв руку, привлекая внимание всех олимпийцев, собравшихся на совете, вновь заговорил.

– Я глубоко обеспокоен тем, что люди в Элладе и за ее пределами стали пренебрегать нами, забывая о благодарностях и не принося достаточных жертв. Ради решения данной проблемы я призвал верховного мага Авалора, чьи планы готовы вернуть нам былую честь.

Зевс взмахнул рукой, и величественные двери, украшенные золотом, распахнулись. В зал вошел высокий, худощавый мужчина в длинном одеянии. Его седые волосы спадали на плечи, лицо с крючковатым носом и длинной бородой, серые глаза светились мудростью. В правой руке он держал жезл с большим синим камнем, излучающим голубой свет. Подойдя к столу, маг поклонился, стукнул жезлом о пол и заговорил:

– Уважаемый Зевс Кроносович, – при этих словах лицо Зевса исказила тень недовольства, Арес стукнул посохом, Гермес подавился кусочком плода, Гера нахмурилась, Афина вооружилась, Афродита улыбнулась, Дионис захлебнулся вином, и лишь Аполлон, Аид и Артемида остались неподвижными. Маг лишь улыбнулся и спокойно продолжил: – Я хотел показать вам, откуда начали приходить ваши беды: люди забыли о вас и перестали поклоняться. Обратимся к прошлому, чтобы понять, с чего всё началось. Помните небольшую войну, где некоторые из вас выступили против воли Верховного Бога?

– О какой войне ты говоришь? – воззвал Посейдон, властелин морей и океанов, в облике своем величественном, достойном бессмертного правителя. Высокий и крепкий, он носит длинные волнистые волосы цвета морской пены и бороду, густую, как бурлящая пена прибоя. Его глаза глубоки и изменчивы, как само море, сверкающее оттенками лазури и изумруда. На его плечах свободно легла мантия из прозрачных голубых тканей, похожая на тонкую рябь на воде. В руках он держит трезубец, символ власти, сверкающий золотом и морским бризом, в мгновение покоряющий или разъяряющий стихию.

Маг ответил:

– Почтенный Посейдон Кроносович, речь идет о Троянской войне, в которой ты, вопреки запрету Зевса, принимал участие и защищал греков.

– О, Авалор, – воскликнул Зевс с величавым гулом в голосе, – не подобает в этих священных чертогах упоминать имя нашего отца, Кроноса. Ибо тебе ведомо наше отношение к нему.

Старец кивнул.

– Прошу прощения. Мое длительное пребывание среди людей сегодняшнего мира сказалось на мне. У них принято обращаться друг к другу по имени и отчеству.

– Это похвально! – заметил Посейдон. – Но каждый раз, когда ты упоминаешь о моём отце, я невольно возвращаюсь мыслями к долгим годам, проведённым в его утробе, которые не были самыми лучшими мгновениями в моей жизни – и это подтвердят мои братья и сестры.

Остальные боги кивнули в знак согласия. Авалор поднял ладони, извиняясь.

– Я понимаю… Это не повторится.

– А при чём здесь Троянская война? – спросил Аид, изящно направляя беседу в старое русло. Аид, властитель подземного мира, окутан завесой мрака и таинства. Его облик строг и холоден, словно выточен из живого мрамора с оттиском вечности. Высокий и худощавый, он напоминает статую, замершую навеки. Волосы и борода у него угольно чёрные, как ночная бездна, а глаза, скрытые под напряжёнными бровями, сверкают мудростью и проницательностью цвета обсидиана. Одет в длинные мантии глубокого тёмного оттенка, расшитые драгоценными камнями, которые словно звёзды сияют на облачении за пределами жизни. В руках его сверкает скипетр с единственной вспышкой рубина – символом его неумолимой власти.

– Да при том, что греки о себе всегда были чрезвычайно высокого мнения. Вспомните Ахиллеса, – отозвался маг, поднимая руку в драматическом жесте. – Того, кто, опьянённый своей силой и славой, дерзнул приставить меч к шее статуи самого Аполлона. Считая себя равным бессмертным, он не ощутил страха перед возмездием.

– Ахилл был храбр в своих деяниях, как и безрассуден. Его дерзость… – Аполлон закрыл глаза, словно в попытке подавить поднимающееся в нем пламя воспоминаний, – …была почти достойна уважения, если бы она не была столь опрометчивой. Его голова кружилась от собственной силы, и всё же, он оставался смертным. Гордыня – та нить, что связывает многих героев, даже самых великих. К слову, я бы никогда не допустил, чтобы ему это сошло с рук, но, увы, мне не позволили, – негромко сказал он, бросив многозначительный взгляд на Геру. Гера, уловив его взор, приподняла брови, и её глаза засверкали грозовыми огнями. Аполлон язвительно усмехнулся и вновь обратился к магу: – Продолжай, я внимательно слушаю.

– Благодарю, – сказал маг и продолжил: – Как я уже отметил, дерзость становилась их второй натурой. После завоевания Трои, не только Ахиллес, но и весь греческий народ начал воображать себя равным богам, – маг, поглаживая бороду, внимательно изучал лица собравшихся, погружённых в раздумья. – Я полагаю, что пришло время сбить их надменность.

– И какую стратегию ты предлагаешь? – полюбопытствовал Зевс.

– Нужно обеспечить их поражение в этой войне, – ответил Авалор.

– И каким образом ты предлагаешь это сделать? – спросил Зевс и круговерть молний осветила его благородное лицо.

Старец поднял голову и, не дрогнув, посмотрел в глаза бога богов.

– Я предлагаю ввести в Трою нового героя. Его зовут Антон Коняхин, и он рожден в далеком будущем, в городе Москва. Его появление здесь может стать решающим.

Зевс удивленно вскинул бровь.

– Антон Коняхин? Почему именно он, из всех возможных людей и времен?

Маг склонил голову и ухмыльнулся едва заметно.

– Антон – человек необычайных талантов и знаний, которые превосходят силу героев нынешних. Он вырос в мире, где его разум и изобретательность были его мечом и щитом. В его времени люди покорили небеса и обрели знания, сродни божественным.

Зевс задумался.

– Дай мне знать больше об этом человеке, – вдруг приказал он. – Если он может стать ключевым фактором в этой войне, я должен понять его истоки и истинные способности.

– Видишь ли, великий Зевс, – начал маг, – Антон овладеет искусством дипломатии и мастерством убеждения. Он способен вдохновить людей во тьме и безысходности, даруя надежду и новые замыслы. Это качество недоступно даже многим полубогам.

Зевс кивнул.

– Очень интересно. Но как он примет свой жребий и покинет свое время, свое место? На что он согласится ради судьбы, которая ему не предначертана?

– Я уже видел, что его сердце тянется к великим подвигам; его зовет благородство, – ответил маг, крепко сжав посох. – Он отправится в Трою, как только откроются врата времени. Антон примет свою судьбу с честью, когда узнает, что его решение может предопределить рассвет новых легенд.

– Значит Антону, так или иначе, предстоит вписать своё имя в анналы истории… – с этими словами волна молний разорвала небеса, подтверждая решение Зевса.

– О, супруг мой, какая сила может быть у них? – прервала Гера с презрением.

– Безусловно, они смертны, лишены способности летать и управлять погодой, как это присуще богам, но у них в арсенале есть ядерное оружие. Это вам не мечами махать или стрелы пускать, – хитро ответил маг, поглаживая бороду. – Отвечая на твой вопрос, Гера, скажу, что в это время вас, богов, практически позабыли. Они воспринимают вас как миф, как колыбельные сказки. Но Антон помнит о вас. Он, конечно, не осознает, что это не мифы, а далекое прошлое, но он увлечён вашим миром.

– Покажи его! – возгласил Зевс.

Маг взмахнул посохом, и на стене возникло изображение, подобное окну в текущую реальность. Все взоры устремились на долговязого, нескладного человека, вооруженного палкой, с усердием упражняющегося перед зеркалом. На человека, нелепо выглядящего в своей попытке выглядеть внушительно. Его рост был непропорциональным – длинные, тонкие ноги казались прикрепленными к слишком массивной верхней части тела. Он был худощав в плечах и руках, кости отчетливо проступали под тонкой кожей, но выпуклый, рябенький живот, напоминающий перезревший арбуз, резко контрастировал с общей худобой. Это был «пивной» живот, очевидно, результат любви к обильным трапезам, а не к физическим упражнениям. Его движения во время тренировки с палкой были неловкими и нескоординированными. Мышцы были дряблыми, под кожей проступали целлюлитные бугорки, и вообще создавалось впечатление, что он давно забыл о физической активности.

Мужчина, не старше тридцати лет, имел короткую, почти под ноль, стрижку темных волос, которые блестели от какого-то геля. Его лицо, несмотря на неудачные попытки казаться суровым, выражало скорее досаду на собственное несовершенство. Карие глаза, выразительные, но немного грустные, беспорядочно бегали по-своему отражению в зеркале, окруженном старыми, потемневшими рамками. Одежда его состояла из белой сорочки и черных брюк, уже потерявшего форму и цвет после многочисленных стирок. На ногах старые, кожаные туфли. Возрастом явно не уступающим самому владельцу. Вся сцена выглядела комично и трагично одновременно, подчеркивая бесполезность его усилий.

– Какой-то он немного тщедушный, не находишь? – заметил Зевс.

– Мышцы – дело поправимое, – спокойно ответствовал маг. В тот миг Антон, вращаясь вокруг своей оси, попытался совершить удар, но не удержал равновесие и упал на деревянный пол, задевая зеркальную поверхность палкой. На звук разбитого стекла примчались люди, обрушившие на Антона потоки упрёков.

– О да, вот это техника и сила: с таким героем хоть на подвиги! – рассмеялся Арес. Бог войны, представлял собой идеал силы и агрессии. Он олицетворяет мощь, заключённую в грациозной и гармоничной форме. Его доспехи блестят, подобно кровавому рассвету, а шлем с густыми перьями символизирует его непобедимость. Лицо Ареса – как маска решимости с пронзительными глазами, полными свирепости и боевого огня. На его поясе висят меч и щит, его постоянные спутники в битвах, готовые к новым подвигам.

– В каждой слабости таится могучая сила, – невозмутимо парировал Авалор.

– Интересная философия, но ускользает от меня её смысл, – улыбнулся Арес, пожимая плечами.

– Позвольте показать вам другое зрелище, – сказал маг, вновь взмахнув посохом, и изображение унесло зрителей в просторный зал с рядами столов, где пары молодых людей вели беседу, а пожилой мужчина неспешно шагал меж ними, что-то рассказывая. – Это университет, где их просвещают наукам, – пояснил маг. Антон, поднявшийся во весь свой рост, нахмурив лоб, вступил в полемику с учителем, чей малый рост заставлял его взирать на Антона с изумлением. Преимущество в росте было очевидным.

– Маг, а где звук? Остаётся лишь гадать, о чём они говорят? – осведомился Зевс.

Авалор кивнул, развернул посох в воздухе – и стали явными голоса.

– Все верно говоришь, молодой человек. Как зовут тебя, гигант ты наш? – спросил учитель с улыбкой, на что прозвучал ответ:

– Антон Коняхин, – представился будущий герой из современности.

– Вот это Конь! – раздался чей-то возглас из глубины задних парт.

И по залу покатился звонкий смех, эхом отозвавшийся в зале Олимпа.

– Этот твой Антон там во славе безмерного уважения купается, – промолвил Арес, не сдержав смешка, и присоединился к смеху остальных богов. Даже Зевс позволил себе улыбку.

– Не совсем это я хотел показать вам, – проронил маг. – Однако такова воля судьбы.

Зевс внезапно утратил веселость и, грозно оглядевшись, заставил всех замолчать. Он обратился к Авалору:

– Ты по-прежнему веришь, что Антон справится с задачей?

– Да, я верю в него, хотя на первый взгляд он кажется неуклюжим простаком, – произнёс маг, лёгким движением посоха развеивая изображение, и добавил: – Но в сердце его хранится отвага льва, и исполнен он мудрости и благородства.

– Что думают остальные? – обратился Зевс к богам Олимпа. Наступила тишина.

– Я бы и должности виночерпия ему не доверила, – с возмущением произнесла Гера. – Более того, война завершилась как должно, и суть проблемы лежит в другом.

– Троянцы пожали то, что посеяли. Их гордость и дерзость требовали возмездия. Война всё расставила по своим местам, – заметил в свою очередь Арес, и его голос громыхал эхом в зале.

Аполлон, с любопытством улавливая двусмысленность, наклонился вперёд, его золотые локоны мерцали в свете факелов:

– О какой дерзости идёт речь? – спросил он немного дерзко, его взгляд отражал уверенность в собственной значимости. – Возможно, это про недостаток поклонения тебе в Трое? Подумать только, такой великий город, и обошли тебя вниманием…

– Только в Трое тебя и чтут, светлый друг! – кинул Арес, шипя. Аполлон вскочил, но Зевс остановил их громом голоса, заставив небеса задрожать:

– Довольно! Говорите по существу или покиньте зал совета! – оба бога заметно успокоились и вернулись на места.

Аполлон воскликнул:

– Троянцы живут мирно, чтят богов, развивают своё хозяйство. Тогда как греки повсеместно навязывают свои взгляды, стремятся к завоеваниям, потому соглашаюсь с магом относительно Трои. Что касается героя – лишь в его выборе остаётся вопрос.

– Твоему коню не по плечу такие тяготы, маг, – усмехнулся Арес, чем вызвал смех Афины и Геры. – Касательно Троянской войны я уже высказался.

– Каковы ваши мысли, боги? – молвил Зевс, обращая свой взор к остальным.

– Не припоминаю, кто из них звал меня в своих мольбах – греки или троянцы, – задумчиво произнёс Посейдон, изучая сияние своего трезубца. – Но мне ясно помнится, как оракул готовился разоблачить Одиссея и его троянского коня, тогда я и послал морского змея, чтобы удушить его, – и Посейдон кивнул, словно подтверждая собственные слова. – Да, так и было.

– Посейдон, я вижу, ты забыл, как тот же Одиссей, возвратившись после Троянской войны, перед отплытием на Итаку, обронил речь, в которой не только умалчивал о твоей помощи, но и вовсе заявил, что не нуждается в ней, – напомнил Гермес, встрепенувшись.

– Кстати, верно сказано, гонец, – кивнул Посейдон, – Вот каковы благодарности от греков за мою помощь: греки мне действительно уже кажутся дерзновенными.

– Но не забывай, это всего лишь один человек по имени Одиссей. Не следует из-за ошибки одного возмущаться против всех, – отметила Гера.

– Сестра, ты права, – согласился Посейдон, – Зевс, брат мой, – продолжил он, обращаясь к нему, – Все же, я больше располагаюсь к грекам, нежели к троянцам.

– Что ж, брат, каждый волен в своем мнении, – заключил Зевс и обратился к остальным, – Кто еще желает высказаться?

– Я, как твой вестник, оставляю всё на твое усмотрение, – спокойно произнёс Гермес. Зевс одобрительно кивнул.

– Мой лук и мои амазонки всегда поддержат Трою, – с вызовом произнесла Артемида. Арес, Гера и Афина бросили недовольные взгляды в её сторону, но промолчали.

– Отец, я верю в Авалора, ибо ненавистны мне войны. Если его стремление предотвратить кровопролитие, то я всей душой поддержу его, – произнесла Афродита.

– Я услышал тебя, дочка, – кивнул Зевс и обратился к Аиду. – А ты что скажешь, брат мой, покровитель царства мертвых? Почему молчишь?

– Что говорить, – отозвался он с безмятежным лицом. – Ты знаешь, что мне так же безразличны дела живых, как и им вспоминается моё царство лишь тогда, когда смерть уже на пороге. Решайте, как вам угодно. Я останусь беспристрастным.

– Нейтралитет – это слабость, – провозгласил Арес, его слова разносились с силой грозы. Лишь легкая улыбка перерезала лицо Аида, глаза же оставались в непроницаемой строгости.

– Арес, ты намерен обсуждать со мной слабость? – его голос звучал, словно эхо подземных глубин.

Арес был готов ответить, но Зевс жестом остановил его, жёстким голосом молвив:

– Арес, прекрати это, довольно смуты среди богов! Это твое последнее предупреждение.

Арес кипел внутренне, но не выдал эмоций, только кивнул сдержанно.

– За сказанное! – вскричал Дионис, осушив кубок своего вина, и его тост развеял напряжение, озаряя лица богов улыбками.

– Вот и Дионис, неизменно в своей стихии: явился с превосходным вином и напустил на нас речей невпопад, – наигранно подметил Зевс, искрясь легкой усмешкой и вызывая радостный смех окружающих. – Скажи, появишься ли ты когда-нибудь на совете без следа вина, Дионис? И неужто стоит так упиваться своим напитком?

– Истина в вине! – ответствовал он, и, взмахнув рукой, наполнил кубки вином.

Арес, взяв свой кубок, покрутил его в руках и заметил:

– Еще один философ. Думаю, вы сработаетесь вместе, – его взгляд скользнул от Диониса к Авалору. Осушив кубок, добавил со снисхождением: – Вино отменное, а философ так себе.

Боги, собравшиеся в зале, с улыбками скользнули взглядами к Дионису. Тот в ответ едва заметно улыбнулся и, подхватив кубок, внезапно метнул его прямо в Ареса. Арес, словно молния, выхватил меч и ударом разрубил летящий сосуд. Кубок, взлетев, устремился к дальней стене зала, где, расколовшись, рассыпался на осколки.

В зале раздался оглушительный гул, возмущённых богов.

Могучий кулак Зевса с грохотом обрушился на массивный стол, и высоко в воздух взметнулись подносы и кубки. Однако ни один плод не покинул границу подносов, ни капля вина не покинула чаши; вся утварь, словно по волшебству, вновь опустилась на первоначальные места, с мягкой грацией подчёркивая своё божественное происхождение.

– Покинь залу, Арес! – прогремел мощный голос Зевса, оглашая своды зала ударом грома. Маг Авалор, внимая этому могуществу, прикрыл уши руками, а Гермес встрепенулся на своём месте. Арес, невозмутимо поднявшись, перевёл взгляд на Герy и, получив от неё одобрительный кивок, спокойно удалился.

– Не тревожься, о супруг мой, оставь его, – молвила Гера, обращаясь к громовержцу.

– Я спокоен, – отозвался Зевс. – Продолжим наш совет.

Остальные боги также высказались, расходясь во мнениях: одни поддержали Геру, Афину и Ареса, другие – Аполлона, Афродиту и Артемиду. Так возникли две коалиции. Но нашлись и те, кто предпочёл остаться в стороне, как Аид, Деметра, Гефест и другие.

– Внемлите словам моим, – возгласил Зевс, – в дни Троянской войны я воспретил богам вмешиваться, предоставив смертным самим вершить свою участь. Однако некоторые из вас осмелились ослушаться, и мне не подобает ныне карать вас, ибо минуло много времени. Теперь же, с моего позволения, Авалор свободен воплотить наши мечты, и боги, осмелившиеся помешать ему, познают ярость моего гнева. – В подтверждение его слов грянул такой оглушительный гром, что колонны задрожали. – Это всё, вы можете идти. А ты, маг, останься, – Авалор, почти покинувший зал, остановился. Когда все вышли, Зевс вновь заговорил:

– Со времён великой битвы с титанами минуло много веков, и некоторые боги решили, что я утратил былую мощь. Будь на чеку, маг, ведь кто-то осмелится ослушаться меня. Что до Антона, он должен быть основательно подготовлен. Зеркала здесь способны отвечать, и весьма ядрено, – улыбнулся Зевс. – Ему надлежит завоевать доверие Дома Приама. Помни: если почуешь неладное среди богов, сразу ко мне, но и они знают это, так что их действия будут хитры.

– Как скажешь, Зевс. Не переживай об Антоне: у него есть знания и мастерство, только тело его подводит. Но у меня есть план, и если я прав, он станет одним из лучших воинов. Перенесённый в Трою, он предотвратит победу греков, – заверил маг.

– Так тому и быть! – провозгласил Громовержец.

***

Вокруг квадратного стола собрались Посейдон, Арес, Гера и Афина, погружённые в молчание и в раздумья о вышедшем совете и его значении для каждого из них. Тишину нарушил только Арес:

– Не бывать этому – я ни за что не допущу триумфа троянцев.

Посейдон, медленно проводя ладонью по своему трезубцу, заметил:

– Зевс не шутит, и на сей раз нам придётся худо, если вмешаемся.

Гера, резко глянула на Ареса, и его сознание уловило её мысль: «Надо убедить Посейдона, иначе дело плохо», на что Арес кивнул ей и ответил:

– Громовержец ослабел. Разве ты не видишь, дядя? Теперь он лишь напрасно метает молнии и сотрясает сооружения. – С этими словами Бог войны внезапно вонзил свой меч в сердце стола и окинул всех таинственным взглядом. – Впоследствии, Посейдон, тебе суждено стать Верховным Богом.

Глаза Посейдона, оторвавшись от любования трезубцем, пересеклись с Аресом, полные крайнего изумления.

– Что ты говоришь, племянник? Неужели это возможно? Каким образом эти опасные помыслы зародились в твоём разуме? – с изумлением покачал головой Посейдон.

– А почему бы и нет? – вступила в разговор Гера, – Мы, как боги, свободны поступать по своему усмотрению. О чём разглагольствует Зевс? Не трогайте людей, там не показывайтесь, тут не вмешивайтесь. Сплошные запреты, потому нас и позабыли. Как смертным верить в нас, если мы не проявляем себя? С тобой, Посейдон, мы изменим это и укажем человечеству его место. Они станут бояться, и, разумеется, почитать нас.