Kitobni o'qish: «Золото богов», sahifa 5

Продолжая размышлять обо всем этом, я решил зайти в музей к Нортону и застал его нервно расхаживающим взад-вперед по маленькому кабинету.

– Не могу выбросить из головы эти записки, – с тревогой признался он. – Мне кажется немыслимым, чтобы кто-то не поленился послать четыре таких угрозы, если только не имел в виду именно то, что в них написал.

– Совершенно верно, – согласился я и рассказал ему о том, что только что произошло.

– Я предполагал что-то подобное, – кивнул Аллан, – и уже принял некоторые меры предосторожности.

Он махнул рукой в сторону окон, на которые я только теперь обратил внимание. Хотя они и находились на значительной высоте над землей, оказалось, что профессор закрыл их и запер на задвижки, лишив себя свежего воздуха. Предупреждения, казалось, произвели на него большее впечатление, чем на остальную нашу компанию.

– Никогда нельзя сказать наперед, где и когда на тебя может обрушиться удар этих людей, – объяснил он. – Видишь ли, я жил среди них. У них горячая кровь. Кроме того, как ты, возможно, знаешь, в Южной Америке есть много всяких неизвестных науке ядов. Я не собираюсь подвергать себя ненужным рискам.

– Ты ведь с самого начала подозревал, что кинжал имеет какое-то отношение к Золоту богов? – прямо спросил я.

Нортон помолчал, прежде чем ответить, как бы взвешивая свои слова.

– Подозревал… да, – сказал он наконец. – Но, как я уже говорил, у меня не было ни единого шанса прочитать надпись на кинжале. Не могу сказать, что я воспринимал эту историю очень серьезно до теперешних событий.

– Мог ли Стюарт Уитни, который, как я понимаю, серьезно интересуется Южной Америкой, знать об истинной ценности кинжала? – задумчиво спросил я.

Целую минуту Аллан пристально смотрел на меня.

– Я об этом не думал, – признался он наконец. – Для меня это новость.

И все же я не сомневался, что Нортон лукавит. Была ли причиной тому верность человеку, который внес вклад в финансирование его экспедиции в Южную Америку?

– Ты хорошо знаешь сеньору де Моше? – рискнул я спросить мгновением позже.

– Довольно хорошо, – ответил профессор. – А что?

– Что ты о ней думаешь?

– Весьма умная женщина, – уклончиво ответил мой друг.

– Все эти люди так или иначе связаны с Перу, – продолжил я. – Мистер Уитни, Мендоса, Локвуд…

Нортон заколебался, как будто боялся сболтнуть лишнего. Я не мог не восхититься его осторожностью, хотя она начинала дико раздражать. Тем не менее я был полон решимости разобраться в ситуации, насколько это было возможно.

– Альфонсо кажется достойным сыном, – заметил я. – Однако откуда у сеньориты такое очевидное предубеждение против его матери? Похоже, оно не распространяется на него самого.

– Подозреваю, – неохотно ответил Аллан, – что Мендоса был с сеньорой в довольно близких отношениях. Познакомившись с ней, ты поймешь, как много у нее амбициозных планов на сына. Полагаю, она ни перед чем не остановится, когда речь идет о его интересах. Ты, должно быть, заметил, как сильно Альфонсо нравится сеньорита. Но не думаю, что существует возможность преодолеть старые кастильские предрассудки. Ты знаешь, они гордятся тем, что никогда не вступают в смешанные браки. С Локвудом все было бы по-другому.

Я начал понимать, как обстоят дела.

– Теперь Уитни довольно хорошо знает сеньору де Моше, не так ли? – выпалил я.

Нортон пожал плечами и этим только подтвердил мои слова.

– Об этом лучше поговорить с Локвудом и Уитни, – заметил он наконец. – И почему бы вам с Кеннеди не попытаться увидеться с сеньорой де Моше? Ты же знаешь, я ученый. Не люблю досужих сплетен. Я бы предпочел высказываться только о том, что знаю наверняка.

Возможно, археолог намекал, что затронутые мной вопросы достаточно существенны. По крайней мере, я понял его именно так.

– И все же, – медленно продолжил он, – кое-что я могу предположить. Мне самому было интересно понаблюдать за Альфонсо де Моше и Локвудом, когда рядом была сеньорита. Говорят, в любви и на войне надо действовать напрямик. А в этом деле, насколько я могу судить, есть и то и другое. Повторю: вам с Кеннеди лучше повидаться с сеньорой и составить о ней собственное мнение. Я знаю, что она весьма умна. Но уверен, что Кеннеди способен разгадать ее, даже если остальным это окажется не под силу.

Я поблагодарил Нортона за дельную мысль и, поболтав с ним еще немного, оставил одного, вернувшись дописывать статью. Больше ничего подозрительного не происходило, и мне удалось ее наконец закончить.

Я правил написанное, когда дверь открылась и из лаборатории вышел Крейг. Он сбросил свой старый лабораторный халат, испачканный химикатами, и был готов отправиться в путь.

– Узнал что-нибудь об этом яде? – спросил я.

– Пока ничего определенного, – ответил мой друг. – Потребуется время. Это весьма необычный яд-алкалоид, и уверен – не самый распространенный. Тем не менее начало положено. Осталось совсем немного, чтобы определить его.

Крейг с глубоким интересом, хотя и без комментариев, выслушал мой рассказ о последних событиях: о разговоре с Нортоном и о странном визитере, который заглядывал к нам в окна.

– Кажется, кто-то внимательно наблюдает за нашими действиями, Уолтер, – просто заключил он. – Думаю, сейчас нам лучше сделать как можно больше, пока есть такая возможность. Если ты готов, поехали прямо сейчас. Хочу увидеть, что за охотник за сокровищами этот Стюарт Уитни. Хотелось бы выяснить, посвящен ли он в тайну Золота богов.

Глава V. Делец с Уолл-стрит

Честер Локвуд, как мы теперь знали, каким-то образом вступил в партнерство с дельцами Уолл-стрит во главе со Стюартом Уитни. Я уже кое-что слышал о нем. Он был хорошо известен как чрезвычайно предприимчивый человек, хотя те, кто знал его лично, не считали, будто Уитни намного умнее и образованнее среднестатистического дельца.

Однако Уитни был весьма дальновиден и понимал, что спонсорство можно использовать не только в качестве рекламы своей деятельности, но и как средство заработать больше, чем было пожертвовано. Как раз в данный момент одной из его любимых схем было посредничество в торговле через канал между восточным побережьем Северной Америки и западным побережьем Южной. Он потратил немало денег, поддерживая дружбу и сотрудничество с богатыми деловыми людьми Нью-Йорка и Лимы и считал инвестиции в Перу очень перспективными.

– Нортон, казалось, кривился от отвращения при разговоре об Уитни, – поделился я с Крейгом по дороге в центр города.

– Возможно, это из-за повадок Уитни, – задумчиво ответил мой спутник. – Ты же знаешь, меценат может позволить себе безнаказанно творить такие вещи, за которые других бы критиковали.

Я понял, что Кеннеди знает об Уитни нечто очень неприглядное. И все же, размышлял я, делец проницательно подстраховался сотрудничеством с такими уважаемыми учеными, как Нортон. Несколько тысяч долларов, разумно потраченные на археологию, могли скрыть множество его крупных финансовых грехов.

В молчании мы добрались до финансового района. Вошли в один из самых высоких небоскребов на Уолл-стрит и взлетели на лифте на этаж, где у Стюарта Уитни и его помощников был поистине роскошный офис люкс.

Войдя в офис, мы увидели Честера Локвуда. Он поздоровался с нами довольно чопорным поклоном.

– Профессор Кеннеди и мистер Джеймсон, – просто сказал он, представляя нас Уитни, – друзья профессора Нортона, я полагаю. Я встретил их сегодня у Инес де Мендоса.

– Это совершенно непостижимое дело, – ответил хозяин кабинета, пожимая нам руки. – Вам удалось что-нибудь выяснить?

Кеннеди пожал плечами, давая понять, что не собирается раскрывать тайны расследования.

Стюарт Уитни был типичным дельцом – крупным, полнокровным мужчиной с красным отечным лицом, с набухшими венами на лбу. Его голос звучал так, что каждое слово Уитни внушало уважение независимо от того, говорил он что-нибудь стоящее или нет. Он мог сказать сущую ерунду – например, отметить, что день теплый, – и вы чувствовали, что это стало решающим моментом в разговоре.

– Профессор Нортон попросил меня разобраться с пропажей древнего перуанского кинжала, который он привез из своей последней экспедиции, – объяснил Кеннеди, стараясь повести разговор в ту сторону, где он мог накопать что-нибудь важное.

– Да-да, – отозвался Уитни, с интересом кивая. – Он рассказал мне об этом. Очень странно, очень странно. Когда он вернулся из экспедиции, этот кинжал был у него вместе с множеством других важных находок. Но я понятия не имел, что он считает эту вещь такой ценной… или, скорее, что так может думать кто-нибудь еще. Знай мы о его ценности, кинжал можно было хранить здесь, – добавил он, махнув рукой в сторону огромного шкафа из хромированной стали – сейфа новейшей модификации.

Локвуд, как я заметил, внимательно слушал Стюарта, что резко контрастировало с его прежней бесцеремонной манерой отмахиваться от всех соображений о древних инках как от академических или бесполезных сведений. Знал ли он что-нибудь о кинжале?

– Я сам очень интересуюсь перуанскими древностями, – заметил Кеннеди некоторое время спустя. – Хотя, конечно, я не такой крупный ученый, как наш друг Нортон.

– В самом деле? – удивился Уитни, и я заметил, что его глаза прямо-таки заблестели от возбуждения. Они у него были выпуклыми и слегка вытаращенными, и я не мог заставить себя прекратить их разглядывать.

– Тогда, – воскликнул он вставая, – вы должны знать о руинах Чан-Чана, о Чиме, об этих чудесных местах!

Крейг кивнул.

– И о Трухильо, и о легенде о «большой рыбе» и «маленькой рыбе», – вставил мой друг.

Стюарт, казалось, был необычайно доволен тем, что кто-то захотел обсудить с ним его увлечение. Я с удивлением отметил, что глаза его почернели: зрачки расширились, почти заполнив радужку.

– Давайте поговорим о Перу, – предложил он, доставая большую коробку сигарет из верхнего ящика огромного письменного стола. Локвуд почувствовал, что предстоит долгая дискуссия об археологии. Он встал и пробормотал извинения, пояснив, что ему нужно кое-что сделать в приемной.

– О, это замечательная страна, профессор Кеннеди, – продолжал тем временем Уитни, откинувшись на спинку стула. – Я глубоко в ней заинтересован: в ее шахтах, в ее железных дорогах, а также в ее истории. Позвольте мне показать вам карту наших интересов там.

Он встал и прошел в соседнюю комнату, чтобы взять карту. Как только Уитни вышел, Крейг потянулся к столу в углу кабинета, на котором стояла расчехленная пишущая машинка, видимо оставленная открытой куда-то отошедшей стенографисткой. Он взял два тонких листа бумаги, сунул между ними свежий лист копирки и осторожно положил подготовленные таким образом три листа на пол в нескольких дюймах от двери в приемную, после чего разбросал еще несколько белых листов таким образом, как если бы ветер сдул их со стола.

Когда Уитни вернулся с большой развернутой картой в руках, я увидел, как он наступил на двойную бумагу с копиркой, которую Крейг положил у двери.

Кеннеди наклонился и начал собирать бумаги.

– О, оставьте, – резко заметил Стюарт. – Не обращайте на это внимания. Вот где находятся некоторые из наших интересов на севере.

Думаю, мы с Кеннеди едва ли уделяли карте внимание, когда склонились над ней вместе с Уитни. Мой друг то и дело незаметно оглядывался на бумагу, которую он положил на пол, словно фиксируя в уме точное место, куда наступил Уитни.

Пока хозяин кабинета рассказывал о Перу, мы закурили предложенные им сигареты какой-то особой марки. Мне их необычный вкус не слишком понравился. Наверное, это были латиноамериканские сигареты, которые мы, американцы, не можем оценить по достоинству.

Пока мы разговаривали, я заметил, что Кеннеди, очевидно, разделял мои вкусы: он позволил своей сигарете погаснуть; после одной-двух затяжек я сделал то же самое. Дождавшись удобного момента, я вытащил одну из своих собственных сигарет, а свой первый окурок положил в пепельницу на столе Уитни.

– У мистера Локвуда и сеньора Мендосы тоже были совместные проекты в Перу, не так ли? – спросил Крейг, все еще не сводя глаз с листа бумаги возле двери.

– Да, – ответил Уитни и позвал: – Локвуд!

– Да? – раздался снаружи голос Честера.

– Покажите профессору Кеннеди, где у вас с Мендосой были те концессии.

Молодой инженер вошел в комнату, и я увидел, как на лице Кеннеди отразилось удовлетворение, когда нога Локвуда тоже приземлилась на бумагу у двери.

Однако, в отличие от Стюарта, Локвуд наклонился, чтобы собрать листы. Крейг его опередил и будто ненароком отпихнул их подальше.

– Ах, ерунда, – Кеннеди повернулся к Уитни и Локвуду спиной, заслоняя листы, собрал их и выложил на стол.

Он стоял спиной к Честеру и Стюарту, но не ко мне, и я видел его манипуляции с бумагами. Крейг быстро прижал ноготь большого пальца с одной стороны листа, выдавив на ней грубую букву «У», а потом с другой, изобразив нечто похожее на букву «Л». Затем он сунул два листа, проложенные копиркой, в карман.

Я поспешно отвел глаза. К счастью, ни Уитни, ни Локвуд ничего не заметили. Теперь, наблюдая за ними, я впервые обратил внимание, что глаза Честера тоже немного блестели, хотя и не так ярко, как у его компаньона.

– Дайте глянуть, – продолжил Стюарт. – Все ваши территории здесь, на севере, не так ли?

Локвуд достал из кармана карандаш и сделал несколько перекрестных пометок над названиями некоторых городов на большой карте.

– Это те пункты, в которых мы предполагали поработать, – просто сказал он, – до этой ужасной трагедии с Мендосой.

– Добыча полезных ископаемых, знаете ли… – начал объяснять Уитни, а затем после паузы быстро продолжил: – Конечно, вы знаете об этом: уже многое было сказано о возможностях инвестировать в добычу полезных ископаемых и о шансах разбогатеть в Южной Америке. Перу – страна, которая была Меккой удачи для охотников за сокровищами со времен Писарро. Но там, где одному человеку повезло, тысячи других потерпели неудачу, потому что не знали правил игры. Я знаю об одной инвестиции в сотни тысяч, которая не принесла и цента прибыли только из-за этого.